После войны Григорович вернулся в родной Ярославль, работал в джаз-оркестре Дома Офицеров, а в 1947 по совету своего друга Вениамина Баснера, в будущем знаменитого композитора, вновь отправился в Ленинград, участвовать в конкурсе в оркестр Радиокомитета под управлением Карла Элиасберга. Выдержав конкурс, он в течение 30 лет работал в лучших оркестрах Ленинграда: Заслуженном коллективе России академическом симфоническом оркестре Ленинградской филармонии под управлением Евгения Мравинского, АСО филармонии, оркестрах Кировского (Мариинского) театра, Ленинградского радио. Был приглашенным солистом оркестра Большого театра.

«Я застал золотой век музыки. Ведь тогда, в 1950-х годах, снова стали ездить гастролеры. Мне довелось играть и с Абендротом, и со Стравинским, и с Мюншем, и с Мравинским, и со Светлановым, и с Рождественским, Менухиным, Стерном, Рахлиным, Гульдом, Микеланджели…» (а также с Леопольдом Стоковским, Паулем Клецки, Карло Цекки, Зубином Метой, Генриком Шерингом… – «МО»).

«Среди ленинградских гобоистов В. Григорович выделяется разносторонней и глубокой музыкальностью, культурой звука. Большой артистизм в сочетании с профессиональными данными делает его исполнение особенно привлекательным. Все, что он делает окрашивается в индивидуальные тона, характер исполнения отражает его отношение к данной музыке. Дирижеру легко и приятно музицировать с таким партнером. Очень редко приходится с пульта просить о чем-либо первого гобоиста, повторять вопрос не требуется, так как Григорович обладает драгоценным качеством предугадывать намерения дирижера…», – написал о нем Евгений Светланов в биографическом словаре музыкантов-исполнителей на духовых инструментах.

Вторая жизнь музыканта

«С чего я начал заниматься фотографией? – вспоминал Григорович в интервью “МО”. – Сначала было просто хобби – дирижеры иногда разрешали мне фотографировать с моего места первого гобоиста. Снимал я для себя. Но потом оказалось, что эти снимки – исторические. Неожиданно в 1967 году газета «Советская культура» опубликовала сразу несколько моих фотографий и статью обо мне как о фотографе. И я стал серьезнее относиться к этому делу. А после выхода в 1976 год на пенсию фотография стала моей главной работой».

«Я очень любил Вас как талантливого артиста, Вы им и остались в другой области. Но талант – везде талант. Крепко обнимаю Вас», – писал В.С. Григоровичу выдающийся дирижер Борис Хайкин.

Вспоминает народный артист СССР, художественный руководитель Капеллы Санкт-Петербурга, в 1977–2002 ректор Ленинградской /Санкт-Петербургской консерватории Владислав Чернушенко:

«Григорович. Услышав эту фамилию, у многих любителей театрального и музыкального искусства мгновенно возникает представление, что речь идет о всемирно известном главном балетмейстере Большого театра России, имя которого крупными буквами многие годы читалось на театральных афишах.

Но в данном случае, листая журнальные и газетные страницы и глядя на опубликованные там портреты, мы внизу обнаруживаем петитом набранную подпись – фото В.С. Григоровича.

Есть в наших понятиях негласно сложившиеся некие различия в представлениях уровня значимости тех или иных жизненных явлений, выраженных в различном написании таких, например, слов как – люди и Люди, дела и Дела, события и События. Так вот о том человеке, чье имя набрано петитом, вся его жизнь, все, что им в ней делалось, следует писать заглавными буквами. До сих пор я со своих студенческих лет храню в памяти и слышу изумительный поющий тон звучания его гобоя в Увертюре- фантазии Чайковского “Гамлет”. Близкое же наше общение произошло в годы моего ректорства в тогда еще Ленинградской Консерватории. Будучи заведующим учебной (практически – фото-) лабораторией он, выдающийся музыкант-исполнитель, обладающий гигантским опытом и знаниями, ни разу не заикнулся даже о желании занять педагогическую должность, что было бы вполне естественно и безусловно полезно для Консерватории. Но ни в одной из многих наших бесед Владимир Семенович, избегая говорить о себе, не касался музыкальных событий, где он играл ведущую роль. Речь шла исключительно о тех, кто входил в его уникальную фото-портретную галерею. Однажды и мне посчастливилось получить от него подарок. Когда и как ему удалось сделать этот снимок во время очередного спектакля в Оперной студии Консерватории, в полной темноте находящегося за пультом в оркестровой яме дирижера, для меня загадка».

Летопись эпохи

Григоровичу принадлежат фотоизображения десятков великих музыкантов – современников. Он обладал редчайшим даром «остановить мгновение», найти единственный в своем роде ракурс, поймать взгляд и движение рук, создать образ, запечатлеть своих героев в моменты высочайшего напряжения и взлета мысли и духа.

Дирижирующие Мравинский и Светланов, задумавшиеся Шостакович и Гилельс, Рихтер и Вэн Клайберн за роялем, идущие по сцене Горовиц и Артур Рубинштейн… Эти и сотни других работ Григоровича – не просто портреты, лица, а страницы и вехи Времени, Истории, Эпохи. Его фотоработы публиковались во многих советских, российских и зарубежных изданиях, участвовали в выставках в СССР и за рубежом.

«В России и Японии, в Германии и Испании – в десятках стран мира десятки обложек с портретами, фотоочерки и репортажи, выставки и, наконец, фотоальбомы представляют музыкальную жизнь Ленинграда “в лицах и звуках”. То, что эти фотографии, сделанные музыкантом для десятков разных изданий, способны «звучать», было замечено не однажды. Создавались они в разных условиях, порой необычных, порой экспромтом.

“Улыбающийся Шостакович” – редкая фотография. Вот Евгений Мравинский во время репетиции: всегда категорически запрещал себя фотографировать… Так что пришлось работать “скрытой камерой”. Есть в коллекции снимки Евгения Светланова, где будто слышен “во всю мощь” оркестр. Еще один кадр: неистовый Бенедетти Микеланджели, словно слившийся с фортепиано…

В фотографии он никогда не искал красивости, например жеста дирижера, скрипача или пианиста. Но поймать психологическое состояние исполнителя – вот “момент истины”, – таких моментов камера Григоровича зафиксировала немало» (из статьи Надежды Кожевниковой «Мастер всегда был неусидчив…»).

«О музыкальном таланте Григоровича можно судить по рассказам тех, кто его слышал по записям. В таланте фотографа можно убедиться воочию. Так и остались два таланта в нем – один лишь сменил другой, не прервав жизнь Таланта в человеке, но музыкант остался в фотографе. Единицы таких людей, кто оставляет нам и будущему историю музыкальной культуры в лицах – в фотографиях», – написала наша газета в статье памяти Владимира Семеновича Григоровича.

Владимир Григорович скончался 2 октября 1995 в Санкт-Петербурге. Похоронен на Охтинском кладбище.

Мы с благодарностью вспоминаем нашего друга и коллегу.