Оценки экспертов
Лаборатория с самого начала не позиционировала себя как конкурс, однако кураторами был сформирован Экспертный совет. В него вошли композиторы, драматурги, критики, представители московских театров: генеральный директор МАМТа Антон Гетьман, начальник отдела перспективного планирования и специальных проектов Большого театра Ирина Черномурова, композиторы Юрий Каспаров и Александр Маноцков, композитор и худ. рук. Московской филармонии Александр Чайковский, композитор и музыкальный критик Петр Поспелов, главный редактор газеты «Музыкальное обозрение» Андрей Устинов, генеральный директор Союза композиторов России, пиар-директор фирмы «Мелодия» Карина Абрамян и генеральный директор Российского музыкального союза Александр Клевицкий.
На итоговом обсуждении все выступающие согласились с тем, что подобный опыт необходим и интересен. Сошлись они и в высокой оценке музыкального качества представленных партитур. Отдельных похвал удостоились исполнители: «ГАМ-ансамбль» и дирижер Олег Пайбердин, театр «Ла Гол» и его руководитель Наталья Пшеничникова, все солисты.
Ирина Черномурова: «Театр взывает к своим определенным драматургическим ходам. Драматургия строится на конфликте и диалогической форме. У вас — абсолютно линейное движение, драматургии конфликта нет внутри тех историй, которые вы рассказываете. У хореографов сегодня есть страшное желание убежать от нарратива, но драматургический конфликт отменять нельзя, иначе это все переходит в плоскость другого жанра.
Вы в основном излагаете какое-то свое мироощущение. <…> Мое пожелание — не только экспериментировать со звуком, с оркестровками. Не оригинальничайте, попробуйте послушать окружающий мир и вступить с ним в диалог, потому что театр – это диалог внутри пьесы. Читайте Аристотеля. Господа, ходите в театр, и вы сразу почувствуете, какая пьеса плохая и какая пьеса хорошая».
Петр Поспелов: «У нас сегодня есть 8 опер, не похожих друг на друга. Хотя известная повторяемость приемов, действительно, есть. И есть разные типы опер, разные типы театра драматического и музыкального. Вы тяготеете к постдраматическому театру, но главное, что в каждом произведении все не сводится к сюжету, к тексту. И не сводится только к музыке. И ни одно из этих сочинений не равняется пьесе с музыкой: это всегда музыкальный театр, в котором есть свой музыкальный замысел. Много разных типов театра».
Александр Чайковский: «Мы присутствуем при историческом событии. Я в полном восторге от идеи, придуманной, во-первых, чтобы поддержать молодых композиторов и оперу. И для меня сегодня важно не столько качество продукции, сколько сам факт. Опера вызывает интерес и у театров, и у композиторов, и у драматургов, которые учатся писать либретто — а это, может быть, сейчас даже еще нужнее, чем писать музыку, потому что эта профессия в нашей стране практически сошла на нет. <…>
Помимо мрачности настроения практически всех сочинений — я ни в одном сочинении не услышал любви. Театр может быть разный, но опера без взаимоотношений мужчины и женщины, горячих конфликтов публике будет неинтересна. Как худрук филармонии я могу сказать, что не куплю, не поставлю, не продам билеты на оперу, где нет любви.
Оперы писать очень трудно. Мне хочется, чтоб вы углубились в процесс изучения всех подводных камней, и я уверен, что у вас всё получится, вы все люди талантливые и хотите придумать что-то новое».
Александр Маноцков: «Я ждал, что будет «эксперимент», но все выстроилось в целое, по постановочной части здорово сделано. И я как зритель знаю изрядное количество людей, которые с удовольствием смотрели бы это в репертуаре. Митя Курляндский сказал однажды: «Главная проблема современной музыки в том, что все люди хорошо знают, какой она должна быть». Но сегодня мы увидели не однообразное представление о том, какой она должна быть, а авторские взгляды. Отказаться от заимствованных элементов вообще — невозможно, никакой язык не может быть полностью построен с нуля, но такое внутреннее стремление — это здорово»2.
Юрий Каспаров: «У каждого свое понимание музыки и оперы. Но здесь видна работа. Есть объективные вещи, которые свидетельствуют о мастерстве композитора. Везде прекрасно звучит ансамбль, все написано профессионально. Но чем современная музыка отличается от несовременной? Не применением новых исполнительских приемов, а течением музыкального времени. Подумайте об этом. Сегодня время подчиняется гораздо более сложному закону, чем во времена романтизма, тем более классицизма, тем более барокко. Течение музыкального времени должно быть увязано с драматургией оперы. Это очень важный вопрос, над ним никто из вас, я уверен, не думал. Задумайтесь».
Андрей Устинов: «Мне не хватило театра. Мне не хватило смелости, радикальности. Нельзя оторвать развитие музыки от того, что происходит в contemporary art, это единый процесс, в него нужно встраиваться. Если я беру какое-то либретто, я должен понимать, как развивается это сегодня, какие ходы использованы, что я сделаю по-своему.
Может быть, стоит подумать о разнообразии режиссерских решений, потому что если мы хотим радикализма или индивидуальности от композиторов и драматургов, то не всегда сквозная линия должна помогать соединению несоединимого. У нас был проект, в котором никто из композиторов не захотел объединяться. Но в этом-то и был смысл. Каждый хотел остаться самим собой. Мне кажется, эту черту стоит развивать в этом проекте.
И я еще раз поддержал бы понятие времени. Оно настолько считывается, что ты сразу слышишь: «Это ушедшее время», какой бы сюжет ни был. Человека, ищущего сегодняшний день, новое время в музыке должно увлечь. А сюжеты могут быть старые».
Антон Гетьман: «Это азартная идея, из которой, может быть, на горизонте в 4-5 лет что-то начнет выкристаллизовываться. Если этим не заниматься, то количество композиторов, пишущих в России оперы, быстро сойдет на нет, в то время, как в других странах число музыкантов, занимающихся современной оперой, растет. Поскольку мы лет на 35-40 отстаем от того, что происходит в мире, то эта идея выгодна театру, это длительная инвестиция.
На сегодняшний день репертуар оперных театров состоит приблизительно из 35 названий. То, что называется «classical entertainment», покупают, а то, что относится к территории современной музыки, не покупают. Это вопрос взаимоотношений с публикой, которую надо выращивать самим, а не ждать, пока кто-то ее будет выращивать для тебя.
Театр кровно заинтересован в том, чтобы воспитание этой публики происходило на его территории, потому что это рефлекс места, который неизбежно возникает у человека, если он сюда ходит.
Можно очень долго рассуждать, был это театр или не был, что такое конфликт, что такое драматургия — бесконечный разговор. У меня очень простой подход: театр может быть каким угодно. Он не должен быть скучным. То, что мы увидели сегодня, не было скучно».