Взгляд историка

Ощущать величие произведений искусства вполне естественно для тех, кто так или иначе к нему причастен. Сознавать хрупкость созданного человеком — преимущественно прерогатива историка, каковым является Инна Алексеевна Барсова по складу и природе своей пытливой, ищущей мысли. Историк лучше других знает, как беззащитен порой человек и его творчество перед натиском обстоятельств самого разного свойства.

Так, произведение может быть забыто уже потому, что культурная память просто не справляется с обилием множащейся художественной продукции и вынуждена быть избирательной (о свойствах этой избирательности — отдельный разговор). Когда появляется музыкант, приподнимающий целый пласт музыки определенного времени и соединяющий произведения авторов, разных по своему национально-географическому происхождению и привычно придаваемому им статусу, — это событие всегда находит у И.А. Барсовой живой заинтересованный отклик (ее отклики-размышления на состоявшийся в 2015 фестиваль Владимира Юровского «Война и мир. Истории с оркестром» — самая недавняя из включенных в книгу работ).

Не только доступ музыки к слушателю, но и сама возможность творчества (как и вообще человеческая жизнь!) бывает затруднена или прервана войнами, революционным террором, идеологическими запретами и ограничениями: всем, что несет с собой время, «выпрыгнуть» из которого не дано никому. В этом отношении труд историка, а историка русской музыки ХХ века в особенности, имеет глубокий этический смысл, выражающийся у Инны Алексеевны в постоянном внимании к судьбам ее героев (этот смысл сразу станет внятен читателю книги, когда он прочтет, например, некоторые страницы из статьи о «древе Малера» в России, размышления о «внешней» и «внутренней» эмиграции или биографическую работу о Мечиславе Вайнберге).

Хрупки и смыслы самой музыки, заключенные в нотации (специальные исследования И.А. Барсовой по этому вопросу не могли дополнить собой и без того объемную книгу), в разного рода «фигурах», значение которых в историческом движении музыкального языка и сохраняется, и одновременно стирается, даже переиначивается («…семантизация тех или иных элементов языка хрупка», — с. 440).

Подвижность связи знаков и значений в музыке И.А. Барсова раскрыла в своей известной статье «Опыт этимологического анализа», которая вместе с развивающей ту же тему статьей «Поздний романтизм и антиромантизм в свете риторического типа творчества» вошла в третью часть книги, красиво озаглавленную по-латыни «Sine nomine («без названия»).

В завершение этой, самой общей по проблематике части книги, напечатано недавнее эссе «Искусство музыки и vanitas», содержание которого вращается вокруг выражения «суета сует» («vanitas vanitatum», лат.). Оно напоминает о том, что опасность, подстерегающая искусство, может при известных условиях исходить даже от самых возвышенных сторон сознания человека, его религиозных дум и устремлений. Ведь и вправду можно считать, что перед лицом вечности всё — суета. Искусство, однако, борется с этим соблазном, беря мысль о тленности и суетности человеческих усилий как свою тему и воплощая ее во множестве произведений, которые продолжают жить и противостоят тем самым быстротечности земного (речь прежде всего о произведениях живописи и графики, но тема «vanitas» отозвалась и в музыке; импульсом для рассуждений И.А. Барсовой послужил канон Яна Свелинка на латинский текст).

Кредо музыковеда

Итак, на музыку в ее подчас полной превратностей жизни воздействуют разные силы и обстоятельства. Деятельность музыковеда-историка — едва ли в меньшей степени, чем деятельность музыкантов-исполнителей — оказывается силой, всегда стоящей на стороне музыки и ее творцов, силой, противоположной забвению и помогающей связать опыт прошлого с запросами сегодняшнего дня. Эта роль музыковедения как необходимой функции самой музыки понятна читателю работ И.А. Барсовой.

«Симфония потрясла меня. Я вдруг поняла, что теперь музыка будет такой и что я к такой музыке еще совершенно не готова», — пишет Инна Алексеевна о первом сильном впечатлении от новой музыки, которое ожидало ее по возвращении из эвакуации в Москву осенью 1943 (с. 410). Получено это впечатление было на одном из премьерных исполнений Восьмой симфонии Шостаковича. О всегдашнем интересе автора к творчеству современников свидетельствуют включенные в сборник статьи о Первой симфонии Альфреда Шнитке (отклик на ее премьеру, 1974), музыке Гии Канчели и Александра Кнайфеля (конец 90-х и начало 2000-х годов). Быть историком музыки — значит не только погружаться в прошлое, но и заинтересованно вникать в то, как продолжает твориться история сегодня. Таков еще один урок, который можно извлечь из вышедшей книги.

Сборник составлен с расчетом на то, чтобы разносторонне представить две крупные темы научных изысканий И.А. Барсовой. Все помещенные здесь статьи о Малере написаны после выхода крупных работ автора об этом композиторе (сборника писем и воспоминаний и монографии «Симфонии Густава Малера»). Впервые собранные вместе (а одна статья впервые публикуется по-русски), они поражают многообразием аспектов жизни и творчества композитора, затронутых и раскрытых в исследованиях авторитетного и широко известного в мире специалиста-малероведа. Постоянный предмет ее внимания — связи Густава Малера с Россией и русской культурой. Так внутри первой большой темы готовится вторая. Часть работ о русской музыке ХХ века, которые читатель найдет в новой книге, входила в предшествующий авторский сборник И.А. Барсовой «Контуры столетия» (СПб., 2007). Но теперь они публикуются в доработанных версиях и в сочетании с другими текстами, вместе с которыми образуют иное, заново продуманное целое. С интересом прочтет читатель и предисловие к книге, в котором Инна Алексеевна раскрывает обстоятельства, которые привели ее к важным для себя темам или объясняют появление тех или иных работ. Некоторое сожаление может вызвать лишь то, что книга не могла отразить всего многообразия научных интересов Инны Алексеевны; зато подробная и актуальная на сегодня библиография ее трудов, помещенная в конце книги, дает читателю возможность самостоятельно расширить круг чтения в соответствии со своими интересами и предпочтениями.

Остается сказать несколько приветственных слов в адрес петербургского Издательства имени Н.И. Новикова, которое уже известно музыкантам благодаря прекрасно изданным книгам о музыке (в их числе — новое издание писем Малера, переиздание монографии И.А. Барсовой о симфониях композитора). Серия избранных работ отечественных музыковедов, за которую теперь (по собственной инициативе!) принимается это издательство, — редкое явление на фоне современной картины книгоиздательской деятельности в России. Уникально оно прежде всего тем, что выдвигает на первый план не тему или проблему, интересующую некоторый круг читателей, а фигуру ныне живущего музыковеда как исследователя, мыслителя, литератора, чье научное творчество заслуживает общественного внимания. То, что Инна Алексеевна Барсова стала одним из первых авторов, представленных в этой серии, — справедливое и закономерное решение издателей.