Памяти мамы

Разве нас кто-то больше любит чем мама? Это не любовь, видимо. Это что-то другое. Или, все же, это и есть любовь – все остальное осколки, производные, подобия, подражания, имитации, пародии…

Больше она не позвонит.
– Андрюшенька, что же ты не звонишь? Я что-то волнуюсь? Как твое здоровье? У тебя все в порядке? Как на работе?
Да все хорошо, все нормально, мама. Я только что пришел, после спектакля, еще не ел ….
(на самом деле все не в порядке везде – на работе, со здоровьем, … вокруг – но этого я никогда не скажу, и чтобы не комментировать и не нагружать маму, и потому, что если скажу, то буду сам виноват, – мама скажет, что надо больше любить людей, быть добрее, ну и далее по всем пунктам… Я начну раздражаться… говорить – мама, ну мне уже 57 лет. Она же с темпераментом молодой девушки и молодым голосом (поразительно, что голос не меняется и хранит молодость) будет отстаивать свою точку зрения, потом расстроится и я пойму, что у нее появились слезы…)
– Ну ладно, что ты опять? Да все хорошо. Все нормально. Как папа?
(Маме 85 папе 88. Они вместе чуть больше, чем мне лет. И сейчас ездят на дачу, сами справляются с необходимым. И конечно, при помощи сестры. Сестра Людмила живет на два дома – то во Франции, то с родителями.
Мама очень плохо видит, папа очень плохо слышит. Криком до папы не докричишься, даже если он на расстоянии 10 метров. Звонок мобильного он слышит, и мама ему звонит каждые 15 минут. Правда близкие замечают: то что надо папа слышит, что не хочет, то не слышит).
– Как папа?
– Не слушается, забывает пить лекарства, раздражается, он же расстраивается, что не может чего-то, а ему кажется, что может.
Мамина забота теперь папа (после микроинсульта).
Мама иногда обижается, что всегда спрашивают – как папа, а не как она?
– А ты как?
– Ой сыночек да вот, как-то сложно, старая…
… и посмеивается….

8 июля вечером, в день памяти святых Петра и Февронии (в государстве День семьи) родители на даче в Павловском Посаде в 100 км от Москвы. Вечером пришла соседка, сели отметить, мама позвонила кому-то из наших родственников спросила – «Как разбавлять джин?». Выпили по полрюмочки (они так и останутся на столе…). Папа пошел в свою комнату спать. Ходить ему очень трудно. Но он никогда ни на что не жалуется (в отличие от меня) и не изображает никаких мучений и страданий. В 23.00 ушла и соседка Зинаида Михайловна.
– Без двадцати два Тамара мне позвонила и говорит, – «Зина, я умираю». Я вскочила, прибежала. Она уже не могла говорить. Задыхалась. Я вызвала скорую 112. Едут же долго, минут 30. Тамара все же сказала: «Отведи меня в другую комнату» (другая — это комната отца).
Она вошла в нее, тут же обмякла, упала на кровать где спал отец и умерла».

Звоню сестре. Она во Франции. Телефон не отвечает. Пишу смс ее Марку. Отвечает: «Я не могу это сказать Людмиле», – «Передай ей трубку…»
Мне ехать 2 часа. Приехала скорая, констатировала смерть. Ну а дальше выступило государство. Приехала милиция, что-то оформляли. Долго не могли найти документы мамы. Мне хотелось, чтобы они долго их искали. Но я не успел. Когда я приехал лежала лишь визитка частной кампании, которая увезла тело в морг и более ничего – ни от полиции, ни от скорой, ни адреса, ни телефона, ни паспорта мамы, ни ее самой.
От разговоров по телефону с полицией, чтобы не сорваться, тошнит. «Надо проверить на предмет насильственной смерти»… «А вы, когда какую-то вещь забираете у кого-то, вы никаких документов не оставляете?» – «А она что, вещь?»… После вскрытия никаких комментариев врача, он даже не вышел, диагноз, не совпадающий с нашими представлениями…
В общем, мама в этот момент собственность государства, полиции, морга – она не наша мама и не жена папы.

Долго собирали папу. Только мама и сестра знали, какие лекарства, когда папе принимать. Приехал мой сын (мы не видимся почти всю его жизнь, но мама-бабушка как могла старалась компенсировать сложившуюся проблему все 30 лет).
Сестра вылетит из Лиона днем…
Везу папу с дачи на машине домой. Молчим. Спрашиваю.
– Ты как?
– Нормально…
Молчим.
– О чем думаешь?
– Да ни о чем…
– Ну и прекрасно. Так лучше.
Через 30 секунд
– О чем?! О смерти…
– Ну знаешь, это от нас не зависит.
– Да все, хватит жить уже.
Еду, держу руль крепче. Комок в горле разрастается.
– Я думал, что как-то иначе, сначала я…
Решаю отвлечь, сменить тему… Глупо, да? сменить тему. Смерть мамы – это же не тема? Но несу ахинею и задаю дурацкий вопрос.
– Ты за кого, папа, голосовать будешь: за Путина или за Навального?
– Ни за кого…
– Ну и правильно.

Мне совсем недавно, стало казаться, что мама стала сильно нервничать. У нее и так нервная система была слишком чувствительная и нервная, и сильная интуиция. Я думал, кто уйдет из них раньше… и все же, мне казалось, что мама. Папа пережил бы это, а мама его смерть не пережила бы…
Вот такие глупости к голове варились….

Ей нравилось мною гордиться перед друзьями, подругами, коллегами.
На самом видном месте в ее комнате висела фотография – я беседую с Путиным (или назовите так – Путин беседует со мной).
Глаза у мамы слезились, когда видела и была рядом, что может гордиться мной и разделить с окружающими уважение ко мне и мои достижения.
Ждала газету и каждый раз звонила – «Пришла газета». Читать ее почти не могла, но со всеми делилась этой новостью.
Конечно, мама и папа были советскими людьми. Регламент жизни, ритуалы были из советского календаря. Они любили походы, слушали Визбора, Высоцкого, Окуджаву, любили, праздники, застолья, хранили дружбу с одноклассниками. Еще поразительно, всегда чувство справедливости, прощения, и какая-то паталогическая честность….
Мама преподавала биологию и знала, названия всех полевых цветов.
Семья – потомственные учителя – родители мамы, дедушка – Иван Григорьевич (мой кумир) преподавал физику, бабушка – Анна Федоровна в начальных классах. Семья была большая: мама, сестра ее Людмила, ее брат Альберт. В маленьком подмосковном красивом городке, построенном пленными немцами, куда семья переехала в 1947 году, после военных скитаний, бабушка и дедушка были элитой – учителя, с ними все на улице здоровались, так как выучили они половину этого городка. Мама баловень. Первая дочь и уважение к ним переходило на нее.
Поженились Тамара Ивановна Климкова и Алексей Васильевич Устинов за день до дня рождения папы, 30 марта, и через 9 месяцев родился я.
Тоже первый ребенок всего семейства. Сын.
Так что 57 лет мы были вместе.
В 1964 родилась сестра Людмила и мама ушла из школы. Имя моей сестре, как и мне, предложила родителям папина подруга детства Алла Борисовна Линская (сейчас живет в Хайфе). Она же и познакомила маму с папой. (Людмила – имя сестры мамы и имя сестры папы)
Позже, мама возглавила лабораторию в санитарно-эпидемиологической станции, куда ее тоже позвала Алла Борисовна. Мне нравилось после школы приходить в химическую лабораторию с большими окнами, белыми стенами, высокими стеллажами с пробирками, чашками петри и колбами…
Вот, что я хотел? – Хотел выращивать кристаллы, растения, собирать гербарий, марки, открытки, книги по искусству, рисовать, учиться музыке, фотографировать, ставить спектакли, писать стихи, учится в музее имени Пушкина, поступать в строгановское и в музыкальное училище …все, все принималось и поддерживалось… И еще я все время влюблялся… точнее, постоянно был влюблен…
Мама всегда знала, что со мной, где я. Она скрывала ревность, когда в моей жизни появился Петр Меркурьев, ну а потом они стали друзьями. И когда пришло время служить в армии, мама нашла возможность устроить меня в Ансамбль ПВО. Думаю, что это сберегло и спасло меня.
Нам дали квартиру в 1964. Квартира двухкомнатная (комнаты смежные). В юности, лет в 12, 13, 14 я иногда приходил поздно домой и проходя мимо спальни родителей, если был чем-то опечален, мама, не видя моего лица, всегда спрашивала:
– Что с тобой…
И потом (бывают же трагедии в нашей жизни) она всегда звонила именно тогда, когда у меня случались какие-то неприятности. Но я ничего, конечно, не говорил (Я не говорил и не поднимал темы, что проблемы с семьей, сыном, что держать и делать газету невероятно сложно, что мир музыкантов состоит не только из прекрасной музыки и редких великих музыкантов, но и из зависти, нелюбви, предательств, подлости, бездарей и самовлюбленных диктаторов. Какие мерзости делали люди в союзе композиторов газете, много чего я не говорил…). Но мне, кажется, что она все знала. Знала все мои драмы. Теперь я понимаю, что она знала больше – переживала и какие-то безобидные события моей жизни, предвидя их драматическую перспективу и те события, которые я считал драмами.

Я так и не узнал, и не знал маму.
Смотрю на ее фотографии в молодости и понимаю, что только могу догадываться, какой она была…
Разве можно узнать маму? Разве можно ее не знать?
Нам так и не хватило взаимной любви.

Я ушел из дома в 16 лет…
В свой день рождения, так у нас было заведено и мне нравилось, я звонил маме и поздравлял ее, и благодарил. И мы вспоминали всегда одно и тоже. Родильный дом… в котором часу я родился.
Утром около 11 утра, где-то в это время, я и звонил.
– Мама, я родился.
–Да, сыночек, чуть позже через 15 минут.
Потом она зачитывала из альбома мои первые слова….

А я не помню ее последних слов…
Я же из нее, собственно, сделан, из ее крови и ее ребра, и пространства ее души. И теперь ее нет, и она осталась только во мне.
85 лет прожила она на земле. Много это или мало? Жизнь — мгновение? Не думаю. Но всего 25 таких жизней сложить в длину и мы у Рождества Христова.
Христос не переживал кончины Матери. Он этого не знал, как сын человеческий. Может быть знал, как Сын Божий.
Слово   г о р е   наполнилось смыслом. Так и должно происходить со словами.

В 1976 году умер мой дедушка. Ночью зазвонил телефон, и дальше я услышал только отчаянный возглас-крик матери. Такого я уже никогда не слышал. Мама быстро уехала. Чуть позже приехал я. Дед лежал в кровати. У него была подвязана бинтом челюсть. Я плакал. Стоял у открытого окна смотрел на звезды и рыдал. Потом поехал к Петру. Он жил тогда в доме у Александры Яковлевны Москалевой-Свердлиной. Было раннее утро. Тетя Шура открыла дверь. Я сказал, что умер дедушка. «Ну что ж, Андрей, старики должны умирать…»
Это была первая смерть близких в моей жизни.
Меньше чем через год ушла из жизни Александра Яковлевна. Приняла большую дозу снотворного, накрыла подушкой телефон, заснула и больше не проснулась. В 1987 Внезапно в 48 лет умер брат моей мамы. Бабушка пережила своего сына на 9 лет. Она просто собрала вещи, пошла и легла в больницу, чтобы никого не обременять, и через неделю ее не стало. Смерть близких друзей и коллег стала все чаще сопровождать мою жизнь и превратилась в привычное дело.

В 2010 году ушел из жизни Петр. 40 лет мы были близкими людьми. Его так не хватает нам всем в нашей жизни. И в трудные минуты у говорю с ним.
Но я не понимаю, что такое происходит сейчас?
Мне кажется, что пуповина разрывается только тогда, когда умирает мама. Мне кажется, что от меня отключают какие-то системы питания, о которых я и не знал, что они подключены.
Этим невозможно управлять …
Этот процесс уже от меня и не зависит.
Как и все, я всегда сын.