В Новосибирске стартовал V Транссибирский арт-фестиваль. В программе азиатской части смотра также концерты в Красноярске, Бердске, Искитиме, Тогучине и других городах. Среди звездных участников — дирижер Кент Нагано, композитор София Губайдулина, скрипач Гидон Кремер, баритон Томас Квастхофф и, конечно, основатель фестиваля скрипач Вадим Репин. О том, как сделать Сибирь центром музыкального мира, прославленный музыкант рассказал «Известиям».
— Транссибирский фестиваль проводится в пятый раз. Можно ли уже подвести какие-то итоги?
— Всё только начинается. Самым легким, конечно, был первый фестиваль, потому что всё было в новинку. Каждый раз становится только сложнее. С другой стороны, азарт в течение года разгорается. Последнюю пару лет не было дня, чтобы какую-то часть времени я не посвящал фестивальным задачам, проблемам, идеям.
Сегодня фестиваль разросся. Это приятно и здорово. Кроме того, в этом году у нас будет пять мировых премьер, тогда как в первые годы звучало одно, максимум два новых произведения.
Развивается и образовательное направление. Началось всё с импровизированных мастер-классов, когда мы просили наших звездных гостей провести какое-то время с молодежью. Теперь это превратилось в практически круглогодичную программу: в Новосибирск приезжают именитые профессора даже вне фестивального времени, проводят там недели, передают свой опыт.
Это необходимо, чтобы студенты не просто зарядились энергией, а сделали реальный профессиональный скачок. За один мастер-класс невозможно изменить студента, а когда изо дня в день идет настоящая работа, есть огромные шансы, что к концу программы молодой музыкант выйдет на новый профессиональный уровень.
— Образовательная программа охватывает только Сибирь?
— Да. В этом году мы второй раз проводим эксперимент: курсы для молодежи из общеобразовательных школ (проект называется Trans-Siberian TONALi Tour. — «Известия»). Со старшеклассниками проводятся занятия по маркетингу, организации концертов, креативу в сфере классической музыки. В итоге представители четырех школ примут участие в соревновании — кто сможет большее количество публики привлечь на свои концерты.
Раньше мы делали это с музыкальными школами и увидели, какие интересные идеи рождаются у ребят. По итогам проходила дискуссия, где дети делились своими впечатлениями. И, признаюсь, мы многому у них научились. Поэтому было решено распространить задумку и на обычные школы.
— Какие у вас впечатления от современных подростков? Чем они отличаются от подростков времен вашего становления?
— Мне сложно сравнивать, потому что мое обучение было слишком закрытым, круг общения был намного уже, чем у современных школьников (Вадим Репин учился в Новосибирской специальной музыкальной школе. — «Известия»). Но могу сказать, что влияние новых технологий на подростков, конечно, огромно. Я смотрю на свою дочь — насколько она быстрее развивается, насколько дальше идут ее мысли! Скорость мышления, анализа у современных детей, мне кажется, куда стремительнее.
— Однако нынешних подростков часто упрекают в том, что они менее глубокие, образованные, интересующиеся. Не согласны?
— Всегда есть более интеллигентные, образованные ребята и есть — менее. Это зависит от семьи, причем в большей степени, чем от школы. Если в семье есть интеллигентность, которая передается уже на генном уровне, у ребенка это в любом случае будет. Если нет, то понадобится помощь извне. И если человек окажется в «оболочке» высокого искусства, тогда уже его дети впитают эту культуру через него.
— Юрий Башмет любит повторять фразу своего педагога: «Мне нужны не талантливые дети, а талантливые родители». На ваш взгляд, это справедливо?
— Очень справедливо. Есть, конечно, самородки, которые выучились в интернате. Но в моем случае мамин вклад в мое воспитание и мой характер огромен. Мне повезло, что успех у меня был в очень раннем возрасте, но это же могло меня и погубить. Когда в 12 лет получаешь премии на международных конкурсах, где принимают участие 17-18-летние, крыша может реально поехать. Мамина заслуга в том, что она слепила из меня человека без излишнего нарциссизма.
— У вас были моменты, когда появлялась звездная болезнь?
— Безусловно.
— И что делали родители?
— Брали меня в «ежовые рукавицы». Но тут еще важны действия педагога. Мой учитель Захар Нухимович Брон всегда старался сделать так, чтобы каждый из его учеников прыгнул выше головы. И когда понимаешь, что пока не можешь сделать тех или иных вещей в своей профессии, забываешь о звездности и пытаешься заниматься делом.
— В программе фестиваля есть концерт под названием «Маме!». Почему такое название?
— Это сольный концерт. В Новосибирске мой последний сольный концерт был, наверное, лет 30 назад. Несмотря на фестивальные программы, я выхожу играть либо с оркестром, либо с ансамблями. А у моей мамы была мечта, чтобы я, наконец, в родном Новосибирске дал сольник. Этот год для нее юбилейный — ей исполнится 70. И я подумал, что это замечательная идея — сделать такой подарок. Знаю, ей будет очень приятно.
— Произведения, которые будете играть, тоже выбирали на вкус мамы?
— Мама любит всё, что я играю. Я, в свою очередь, не исполняю произведений, которые меня не приводят в восторг. Надеюсь, ее восприятие будет таким же.
— В рамках фестиваля вы выступите в таких провинциальных городах, о существовании которых большинство людей даже не знает.
— Я и сам о них не знал. Мы специально такие ищем. Каждый раз выбираем новые точки на карте. Однажды приехали в городок, где от рояля остался только силуэт, а помещение лишь с натяжкой можно было назвать концертным залом. Мы пообещали приехать в следующем году, только если ситуация изменится. И действительно, к следующему фестивалю они сделали новый зал, обзавелись прекрасным инструментом. В общем, все остались в выигрыше.
— Как публика в глубинке слушает музыку?
— Слушают фантастически — так, как и должны слушать настоящие ценители музыкального искусства. Вообще публика в этих местах — всегда откровение для нас. Поэтому артисты, несмотря на их статус, с большой радостью туда едут, хотя есть транспортные трудности.
Думаю, одна из миссий фестиваля — устраивать концерты в глубинке. Иначе у жителей таких городов просто не будет шанса послушать выдающихся исполнителей. Если до Новосибирска добираться, например, 300 км, для людей зачастую это непосильно.
— Насколько доступны билеты в этих городах?
— Они очень доступны. Этот вопрос мы решаем с каждой конкретной концертной организацией. Им, конечно, виднее, поскольку они ведут сезон и знают, какие цены приемлемы. Но наша политика заключается в том, что все деньги с продажи билетов остаются на местах. Мы не забираем ни копейки. Для нас это принципиально.
— Артисты выступают бесплатно?
— У нас есть фестивальный бюджет именно для оплаты гонораров и расходов.
— Недавно был резонансный случай: билеты на московский концерт Анны Нетребко и Юсифа Эйвазова продавались дороже 100 тыс. рублей. Певица узнала об этом после концерта и публично выразила возмущение.
— Я на это спокойно смотрю. Всякое может быть. У каждого из нас случаются космические гонорары, а бывает, что мы играем бесплатно, по велению души. Так же и с ценами на билеты.
Не надо забывать, что рынок диктует свои условия. К тому же, есть еще и перекупщики. И если существуют люди, которые готовы купить билет за 100 тыс., то обязательно найдутся люди, которые им эти билеты продадут.
— Каким вы видите Транссибирский фестиваль через 10 лет?
— Он должен охватывать весь земной шар. Ведь это дружеские, культурные мосты, которые нерушимы. Наши концерты проходили не только в России, но и в Японии, Великобритании, США, Франции, Бельгии, Израиле, Индии. География понемногу расширяется. В Японии в этом году будет уже третий Транссибирский фестиваль.
— Как за рубежом реагируют на название «Транссибирский»?
— Когда в Японии прошел первый фестиваль, зрители в соцсетях писали: «Понятия не имеем, что такое «транссибирский», но получилось круто». Мне кажется, что имя фестиваля не только красивое, но и несет в себе идею связи Востока и Запада. И еще мы хотим разрушить стереотипы о Сибири. Там не ходят по улицам медведи, играющие на балалайках.
В Сибири — современные города, потрясающая культурная публика, замечательные оркестры. Это одна из идей, которую мы хотим донести до зрителей по всему миру. При этом, подчеркну, российский бюджет Транссибирского фестиваля ни в коем случае не используется в зарубежных концертах. Там всё проходит исключительно за счет принимающей стороны.
— За рубежом интерес к русским музыкантам растет или падает?
— Он всегда был и есть. Пойди-ка купи билет на концерт Нетребко в Париже. Хотя в данном случае русский исполнитель или нет — второй вопрос. Важна сама личность. Но есть и такие проекты, как, например, «Русские сезоны». Это потрясающая идея: представить не просто конкретных исполнителей, а российскую культуру в целом. В прошлом году «Русские сезоны» прошли в Японии, и это произвело фурор.
— Вы всенародно известны, но при этом у вас нет звания ни народного, ни заслуженного артиста.
— Артисты, на которых идет публика и порой не купить билетов, по определению заслуженные и народные. А звание — это второй вопрос. К тому же я никогда этим не занимался. Должна быть организация, которая выдвинет артиста на звание. А я свободный художник. Даже не помню, где моя трудовая книжка лежит. Одно время она была в какой-то филармонии, а сейчас, по-моему, хранится в сейфе в офисе фестиваля. В общем, некому меня выдвинуть (смеется).
Источник публикации Известия, 12.03.2018, Сергей Уваров
