Маэстро Александр Сладковский демонстрирует свои дирижерские палочки в гримерке ГБКЗ имени Салиха Сайдашева. У народного артиста России, художественного руководителя и главного дирижера Государственного симфонического оркестра Татарстана их больше десятка. Запас столь необходимого дирижеру инструмента для работы должен быть — при записи всех симфоний и концертов Шостаковича для фирмы «Мелодия» Сладковский сломал сразу две палочки. — Дописывал прямо огрызками, — смеется он. А во время одной из репетиций было не до смеха — маэстро так вошел в раж, что ненароком палочка переломилась и кусочек застрял прямо в руке.

Одна из дирижерских палочек, принадлежащих Сладковскому, создана в конце XIX века. Ее дирижеру презентовал друг на 50-летний юбилей. Подобной палочкой дирижировал в свое время Петр Чайковский. В ее производстве использовались эбеновое дерево, слоновая кость, а украшена такая раритетная палочка серебром. Еще один инструмент дирижера сделан по заказу виолончельного мастера. Палочка инкрустирована небольшим бриллиантом и украшена золотой нитью. Этой палочкой Сладковский дирижировал недавнюю премьеру Шестой симфонии Малера в Казани.

В коллекции дирижера преобладают карбоновые палочки — они более долговечные. Но есть и деревянные, которые отличаются легкостью, хотя и более хрупкие.

— Любимой палочки у меня нет. Это как дети в оркестре — все любимые, — признается маэстро.

Одной из этих палочек Александр Сладковский будет дирижировать на VII Международном фестивале им. Сергея Рахманинова «Белая сирень», который откроется в Казани уже 27 мая.

— Почему вы решили пригласить в Казань на первый концерт фестиваля молодых музыкантов Ивана Бессонова, Джоржа Харлионо и Сандро Небиеридзе?

— Ровно год назад Мацуев пригласил меня в качестве дирижера на конкурс Grand Piano Competition. В нем участвовало очень много талантливейших музыкантов, которые показали себя яркими звездочками. Как известно, Мацуев — человек щедрый. Он выдал лауреатам конкурса карт-бланш — возможность выступить с лучшими оркестрами России. Тогда на церемонии награждения каждому ребенку сказали, куда они поедут выступать на следующий сезон.

Бессонов, помимо того что пианист, еще и очень интересный композитор. Равно как и грузинский музыкант Небиеридзе. С Бессоновым в этом сезоне мы уже выступали вместе в Мариинском театре, причем играли тот же Первый концерт Рахманинова, который он будет исполнять в Казани. С Небиеридзе мы играли в Перми на фестивале Мацуева, причем представляли его собственный фортепианный концерт. Англичанин Харлионо приедет в Казань впервые.

Продвигать неизвестных молодых музыкантов и показывать их публике — достаточно неблагодарная вещь. Но я надеюсь, что бренд «Белой сирени» уже устоялся и признан. Все знают, что в любом случае будет гарантия качества. Любые солисты и сочинения, которые мы играем в рамках «Белой сирени», — всегда откровение.

На концерте-открытии фестиваля 27 мая я решил сыграть еще Стравинского «Весну священную» — в этом году исполняется 135 лет со дня рождения композитора. Кроме того, «Весна священная» — сочинение для меня по-своему священное. Свой первый сезон в Казани в 2011 году я заканчивал именно этим произведением. Мы сделали такую арку, тем более что этим летом будет семь лет, как я возглавляю Госоркестр Татарстана. Учитывая, что за эти годы звучание оркестра сильно изменилось, я буду рад представить такую «Весну», какую сейчас редко где услышишь.

— Вы говорите, что зрителей ждут откровения. Премьерное исполнение поэмы «Колокола», в котором выступит солистка Московского академического музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко Наталья Мурадымова, солисты Большого театра России Максим Пастер и Петр Мигунов, а также хор студентов Казанской государственной консерватории, станет таким откровением?

— Я уверен в этом. Если «Колокола» когда-то и звучали в Казани, то было это очень давно. Для исполнения этой премьеры мы кооперируемся с хором Казанской консерватории. И я надеюсь, у него хватит сил донести задумку, потому что партитура очень сложная. Партитура оркестрована так плотно, что хору нужно быть очень мощным. В крайнем случае хор придется подзвучить — такой опыт уже есть. Важно, чтобы в звучании оркестра и хора был баланс. «Колокола» — невероятной силы музыка, такие зашкаливания…

Так что фестиваль закончится приездом Мацуева, с которым концерт №2 Рахманинова в Казани мы еще не играли, и «Колоколами». Кстати, в «Колоколах» даже есть скрябинские отголоски — так или иначе Скрябин и Рахманинов друг друга как-то питали творчески. Я до сих пор задаюсь вопросом, почему Рахманинов вписал в партитуру в последнем такте два органных аккорда. В любом случае это будет невероятно мощно и незабываемо. Я это уже предслышу.

— Лично у меня фестиваль «Белая сирень» — самый любимый из всех, что проводит ГСО Татарстана. По отзывам публики вы чувствуете, что именно Рахманиновский фестиваль наиболее любим казанцами?

— Каждый фестиваль по-своему хорош, у каждого есть свой стиль и лицо. Наверное, особую любовь к Рахманиновскому фестивалю можно объяснить тем, что уже весна. Когда зима проходит, у людей наступает психологическое облегчение. Зимой не всегда до высоких материй — не замерзнуть бы.

Рахлинский, я считаю, тоже очень классный фестиваль. Столько премьер мы натворили! Шестая симфония Малера только чего стоит. А фестиваль «Денис Мацуев у друзей?». Каждый год мы показываем суперпрограммы. В его рамках в октябре мы представим публике совершенно разноплановую по стилю музыку — и Штрауса с Щедриным в один вечер, и Моцарта со Стравинским. Это будут невероятные переклички. С Мацуевым у нас здесь такая лаборатория — в Казани мы придумываем что-то невероятное, доводим до совершенства и везем по миру.

— Вы сами помните, когда впервые услышали музыку Рахманинова? Какие у вас были ощущения?

— Конечно, помню. Моя мама преподавала музыку, и ее ученики играли «Элегию» Рахманинова. Эта шедевральная музыка с детства вызывала во мне слезы.

— А сейчас музыка может вызвать в вас слезы или вы заматерели?

— Да как можно заматереть? Иногда я этого несколько стесняюсь и стыжусь, думая, что настоящие мужчины не должны плакать. Но настоящая музыка как раз должна вызывать такие эмоции у обычных людей, которые не имеют к музыке никакого отношения. Такие слезы чистят душу. И этого не надо стесняться. Так что с годами я еще сильнее подвержен этому сентиментализму. У Рахманинова гармонии, невероятные сопоставления вызывают просто помутнение рассудка. Это музыка совершенно космического свойства. Погружаясь в нее, ты перестаешь осознавать, где ты находишься.

Так что сентиментальность со временем стала во мне еще сильнее. Иногда непроизвольно на концертах или репетициях можно погоревать или всплакнуть от счастья. Это нормально.

В том то и заключается сила музыки — вызывать в людях самые положительные качества. Это работа души. Отклик на музыку даже самого толстокожего человека — признак присутствия в этом человеке души. Это самое главное. Ну что можно без души делать? Ничего! Даже рыбу без души ловить нельзя.

— А когда Мацуев приезжает в Казань, удается съездить на рыбалку?

— Да какая рыбалка? В лучшем случае мы можем посидеть поговорить. Денис Леонидович дает около 300 концертов в год. Мы достаточно редко видимся, так что с момента предыдущей встречи происходит много всего. И мы с удовольствием это все обсуждаем. Но времени действительно очень мало. Как правило, он прилетает в день концерта, мы репетируем, выступаем, на следующий день делаем то же самое. В промежутке уже не до рыбалки.

— Мацуев в качестве арт-директора Фонда Рахманинова как-то участвует в репертуарной политике фестиваля «Белая сирень»?

— Он очень помог при организации фестиваля в 2011 году. В том числе привез сюда потомка Рахманинова (внука композитора Александра Рахманинова).

На запястье у маэстро помимо массивных наручных часов — красная нить из Иерусалима. Свидетельство небольшого отдыха, который дирижер позволил себе в перерыве между концертами.

— Это был даже не отпуск, а такой вздох, цезура, — признается Александр Сладковский и говорит, что впервые побывал в Иерусалиме в святых местах — Стена плача, Храм гроба Господня. А красная нить на запястье — своеобразный оберег.

После репетиции маэстро еще некоторое время приходит в себя — как физически, так и эмоционально. Он говорит, что дирижер — это как пилот самолета. За неполные семь лет, которые Сладковский работает во главе ГСО Татарстана, ему удалось создать машину представительского класса. На ней не стыдно прокатиться и в европейское турне с вершиной в венском зале «Музикферайн», и в гастроли по Испании, на одном из концертов которых побывала королева София.

— Вам удалось научиться тому, что на репетициях не надо выкладываться на 100%, а стоит немножко поберечься?

— Со временем приходит это понимание, особенно когда не в первый раз собираешь ту или иную партитуру. Выкладываться на все 100 на каждой репетиции совершенно бессмысленно — музыканты еще недостаточно уверенно знают партии, есть недоговоренности. А вот когда все отрепетировано, каждый знает свою задачу, все стоит на своих местах, то на прогонах, концертах появляется вдохновение, которое добавляет в этот созданный каркас душу. Все начинают выкладываться и заставляют публику вибрировать так, чтобы ни одного человека в концертном зале не оставить равнодушным.

— Какие у оркестра планы после фестиваля «Белая сирень», который начнется в Казани уже на этой неделе?

— После того как мы с Денисом Мацуевым отыграем концерт 7 июня в Казани, поедем в Швейцарию. 12 июня, в День России, мы вместе с ГСО РТ и Мацуевым будем представлять там Татарстан, Россию. В программе — произведения Рахманинова и Чайковского. А уже на следующий день, 13 июня, я буду дирижировать оркестром театра «Геликон-опера» на Международном музыкальном фестивале Чайковского в Клину, солировать вновь будет Мацуев.

А 3 июля мы с Государственным симфоническим оркестром РТ будем выступать в юрмальском концертном зале «Дзинтари». Этим концертом откроется Летний музыкальный фестиваль ARTISSIMO. Солистом выступит выдающийся скрипач современности Вадим Репин. В программе — сочинения Прокофьева и Рахманинова. Даже на этот сезон, который скоро уже закончится, планов громадье.

— Оркестр как-то будет задействован в мероприятиях футбольного Кубка Конфедераций, четыре матча которого примет Казань?

— Да, 17 и 18 июня мы дадим концерты в ГБКЗ имени Сайдашева. Представим европейскую классику — Моцарта, Брамса и Бетховена, потому что будем ориентироваться в основном на гостей Казани и Татарстана. Покажем класс наших солистов.

— В августе будет семь лет, как вы возглавляете оркестр. Когда вы заступали на эту должность, вас кем только не называли. И варягом, и выскочкой. Вы чувствуете, что мнение диаметрально поменялось и делами вам удалось доказать, что, пригласив вас, президент Татарстана Рустам Минниханов принял правильное решение?

 — Если честно, мне всегда было все равно, кто и что говорит обо мне. Я-то знал, зачем я сюда приехал. Вы правильно сказали — за это время мы столько сделали с оркестром, что и комментарии излишни. Наш оркестр — один из самых узнаваемых брендов Татарстана, как минимум в России. Да, очень сложно менять стереотипы. Я горжусь тем, что мне удалось это сделать. Я смог если не сделать друзьями своих врагов, то нейтрализовать их критику, доказать, что такая аргументация была беспочвенной.

В Казани я себя чувствую как дома. Это говорит о том, что среда, в которой я живу и работаю, полностью соответствует моим представлениям о счастье. Если бы мне было плохо, я бы нашел, чем мне заниматься, в другом месте. Я счастлив тому, что попал в эту струю. В 2010 году уже шла очень интенсивная подготовка к Универсиаде-2013, потом проходили сами Всемирные студенческие игры, Чемпионат мира по водным видам спорта-2015. И сейчас в городе продолжается какое-то потрясающее движение, возрождение, обновление — и дорог, и облика столицы, строится и делается многое. Идет колоссальный созидательный процесс.

Для меня самое важное — не кто и что обо мне говорит, а то, что я понимаю — я попал в момент и место, где сконцентрирована потрясающая созидательная энергия. И то, что в контексте этого глобального градостроительного, экономического, образовательного движения мы вносим позитивную лепту в развитие республики и ее имиджевой составляющей, для меня самое важное.

Мы построили машину представительского класса, я имею в виду оркестр. Он котируется на рынке в России на высоком уровне рейтинга, мы сейчас пробиваем брешь на Запад. Позади два колоссальных турне — европейский тур с выступлением в «Музикферайн» и тур по Испании. И впереди еще очень много.

— Вы вообще к критике как относитесь?

— Я нормальный человек, поэтому болезненно воспринимаю критику. Особенно когда она не имеет под собой никакой почвы. Когда меня критикуют люди, которые понятия не имеют о предмете моей деятельности. Кстати, это было поначалу очень распространено. Кто только не давал оценки тому, что я делаю. Эту критику я не воспринимаю. А людей, мнению которых я доверяю, очень мало. Но есть титаны, которые влияли на мое развитие и становление. И до сих пор могут что-то подсказать.

Вопрос ведь в созидательном начале критики. Я же музыкантов тоже критикую. Но понимаю, что словом можно убить человека и сделать профнепригодным. Такого нельзя допускать. Чем выше уровень деятеля в любом направлении, тем выше ответственность перед людьми, с которыми работаешь. Критика критике рознь. И поскольку я каждый день вынужден критиковать, иногда покрикивать и топать ногой, то понимаю, что критика не может быть огульной. Она обязательно должна иметь основания и ни в коем случае не унижать человеческое достоинство.

— Семь лет считается кризисным периодом в человеческих отношениях…

— Да ладно, я же не в браке с оркестром. Тут у нас кризисом и не пахнет. К счастью, все идет очень устойчиво и хорошо. Все люди, которые не подходили в наш жесткий формат, подразумевающий плотный график работы, высокие требования, поездки, очень высокую степень мобильности, ушли. Моя задача — организовать процесс так, чтобы музыканты отдыхали, зарабатывали адекватно тому, что они делают сейчас.

— Какая сейчас средняя зарплата в оркестре?

— Порядка 50 000 рублей. Музыканты отрабатывают свои деньги. В масштабах спорта или попсы такая сумма — вообще ничто.

Музыканты оркестра серьезно заняты по много часов, дней, они держат марку — все это требует колоссальной концентрации. Все люди, которые были к этому морально и физически не готовы, за эти семь лет ушли. Сейчас собрался потрясающий состав, настоящая сборная команда, каждый член которой очень дорожит местом работы, сложившейся атмосферой. Без этого невозможно было бы достигать серьезных вершин. Если ты забираешься на отвесную скалу, важно, с кем ты в связке. Мы идем на свой Эверест с огромной поддержкой Рустама Нургалиевича Минниханова, который относится к оркестру как к своему детищу. Это один из проектов, в которые он вдохнул жизнь в первые годы своего президентства. Еще немножечко — и мы заставим говорить о себе весь мир. Я в этом вообще не сомневаюсь.

— После европейского турне и испанских гастролей уже есть планы?

— Работа в этом направлении идет. Но организовать большие зарубежные гастроли очень сложно. Еще семь лет назад нашего оркестра вообще не было на музыкальной карте мира. С Фуатом Мансуровым они выезжали на гастроли под разными названиями, только Татарстан там не фигурировал. Так что бренд ГСО РТ пришлось строить с нуля.

Мы сейчас нацелены на то, чтобы задел, который нам удалось добиться в Вене, Испании, не расплескать. Нас уже пригласили дать в 2018 году шесть концертов в городе Бильбао, где мы выступали в рамках испанского турне.

В этом бизнесе все расписано на три-четыре года вперед. И в лучшем случае мы можем говорить о больших зарубежных гастролях оркестра в 2019-2020 годах. Но мы знаем, что все это не так просто. Так что я к этому отношусь философски. Мы же работаем не для того, чтобы поехать за границу, а чтобы быть фирменным, настоящим оркестром. И мы находимся на правильном пути.

— В гастрольном плане куда больше смотрите? В Европу или Азию?

— Существуют определенные законы. Ну нельзя родить за два месяца. Надо, чтобы плод созрел. Конечно, в наших масштабных планах речь идет глобально о мировой экспансии. Но без Франции нет Англии, без Австрии нет Германии, без Англии нет Америки.

Это как в России. Когда я пришел, мы начинали с уровня ниже плинтуса, никто всерьез оркестр не воспринимал. И никто не думал, что нам удастся войти в пятерку лучших оркестров страны. Наша задача — не останавливаться на достигнутом ни в коем случае. Мы размышляем, готовим тур, но это длительная переговорная работа. Мы и так за семь лет сделали практически невозможное, а впереди еще очень многое.

— Насколько я знаю, в следующем сезоне впервые предполагается несколько концертов ГСО РТ в Московской консерватории.

— Речь идет об абонементе в большом зале Московской консерватории. А ведь это самый главный зал страны. Играть в нем настолько почетно, как, предположим, в том же «Музикферайн». Это просто святой зал, который видел выдающихся дирижеров Караяна, Бернстайна, Мравинского, Светланова и многих других. То, что Госоркестр РТ впервые удостоен чести иметь свой абонемент в этом зале, можно причислить к активам республики. Это показатель того, на что мы сегодня способны. Следующий год, несмотря на отсутствие обширной международной программы, будет посвящен усилению имиджевой составляющей оркестра на российском рынке, в том числе благодаря такому абонементу.

— Сколько концертов татарстанского оркестра предусматривает абонемент Московской консерватории?

— Четыре концерта — они будут даны осенью, зимой и весной. Первый исторический прорыв произошел в 2014 году, когда по личному приглашению маэстро Валерия Гергиева нам предложили свой абонемент в концертном зале Мариинского театра, а вот еще одна вершина — Московская консерватория.

— С какой программой поедете в Москву на концерты своего абонемента?

— В октябре мы презентуем бокс с музыкой Дмитрия Шостаковича, записанный по заказу фирмы «Мелодия», куда вошли 15 симфоний и шесть концертов композитора. На сцене Московской консерватории мы исполним 1-й виолончельный, 2-й скрипичный и 2-й фортепианный концерт Шостаковича, а также 6-ю, крайне редко исполняемую симфонию композитора.

В декабре мы будем играть оперу Чайковского «Иоланта». В марте представим ораторию Онеггера «Жанна д’Арк на костре», и в мае — 6-ю симфонию Малера. Причем все выступления, предусмотренные в абонементе, будут идти дублем — сначала мы будем давать концерты в Казани, а потом эти же произведения представлять в Москве.

По сути, мы показываем все возможные стили и направления — то, чем оркестр должен владеть. Шостакович — это инструментальные концерты и симфонии. Русскую оперу мы представим на примере Чайковского, ораторию — с Чулпан Хаматовой в заглавной роли и симфонию Малера, которая очень показательна с точки зрения возможностей оркестра. Мы покажем в Москве то, на что реально способны сегодня. И это круто!

— Вы с восхищением рассказываете про различные концертные залы. Какие-то подвижки с этим вопросом есть в Казани после заявления Рустама Минниханова о необходимости строительства нового концертного зала? 

— Конечно, с точки зрения перспектив и амбиций Казани на вхождение в мировую туристическую и культурную сеть, новый концертный зал нужен. Парадоксально, что, имея такой оркестр, в Казани нет настоящего фирменного концертного зала, который привлечет сюда огромное количество музыкантов, туристов. Все понимают, что это надо делать. Вопрос состоит в том, насколько это сейчас целесообразно и возможно с экономической точки зрения. Зал — это как инструмент. Если бы у нас не было такого рояля, разве могли бы мы делать фестивали подобного масштаба, чтобы Мацуев приезжал?

Люди должны слушать такое чудо (ГСО РТ) в зале, построенном по мировым стандартам. Вы не представляете, как мы реально звучим. Вы почувствуете колоссальную разницу, когда услышите нас в настоящем концертном зале с соответствующей акустикой, возможностью видео-, аудиозаписи. Хотя это очень дорогая игрушка, я надеюсь, что мы к этому придем.

— Учитывая специфику вашей работы и то, что вы стоите спиной к зрителю, на улицах Казани вас узнают? И если да, то как реагирует публика? Культурно?

 — Узнают. Я же публичная персона. Моя аудитория культурная. Подходят люди с детьми, говорят, что мама, теща любит мое творчество, просят автограф, фотографию сделать. Когда несколько лет назад я еще ходил в магазины и совершал покупки, мне надо было расписаться в товарном чеке. Барышня, которая его пробивала, сказала: «Ой, а это я оставлю у себя». Это было очень мило.

Неприятно, когда идешь, а молодежь матом ругается. Мы стараемся, чтобы люди становились культурнее. От того, как ты реагируешь на поклонников, тоже складывается впечатление о тебе. Я воспринимаю это как часть моей работы. И стараюсь быть максимально деликатным и благодарным за то, что со мной это все происходит.