Режиссеру пришлось долго дожидаться момента, когда он поднимется по лестнице Большого театра Люмьер в Каннах. Он не мог присутствовать на двух последних премьерах своих фильмов в Каннах («Лето» в 2018 и «Петровы в гриппе» в 2021) из-за того, что находился под домашним арестом, а затем отбывал условный срок по т. н. «делу Седьмой студии». 28 марта 2022 с него была снята судимость, на следующий день он уехал из России и обосновался в Берлине. Тем не менее, несмотря на долгожданное возвращение на самую большую киносцену в Каннах, режиссер настаивает: «Сейчас не лучшее время для торжеств».

«МО» публикует фрагменты статьи, вышедшей в американском еженедельнике Variety и включающей в себя интервью с Кириллом Серебренниковым. Оригинал см. здесь.

«Русская культура – о хрупкости жизни. О людях, которые находятся в угнетенном состоянии. О тех, кто борется за правду или справедливость. Это настоящая культура. Не идеологическая культура, не пропаганда. Я думаю, что бойкотировать такую ​​культуру неправильно», – подчеркивает Серебренников.

Российская спецоперация в Украине, начавшаяся 24 февраля, по словам Серебренникова, привела к «краху всей нормальной жизни» и ощущению бессилия у многих россиян. «Все ваши ценности раздавлены или уничтожены, и вы понятия не имеете, как жить, – говорит он. – Это [как] кошмар. Вы не можете жить. Вы не можете работать. Вы не можете делать то, что привыкли делать каждый день».

В «Жене Чайковского» Серебренников исследует бурные отношения между великим композитором Петром Чайковским и его женой Антониной Милюковой, которую композитор обвинял в своих несчастьях и в конце концов довел до безумия. Фильм является последней совместной работой режиссера с российской компанией Hype Film, спродюсировавшей его предыдущие фильмы «Студент», «Лето» и «Петровы в гриппе». Сопродюсеры – Charades Productions, Logical Pictures («Месть», «Удовольствие») и Bord Cadre Films («Монос») при поддержке фонда «Кинопрайм». Charades также занимается продвижением фильма за рубежом.

Серебренников говорит, что его привлекла история самого известного русского композитора из-за ее всеохватности: «Чайковский – это действительно вселенная. Он огромен. Его жизнь – это жизнь гениального русского художника. В то же время он принадлежит к европейской и даже к американской культуре».

Хотя композитор был известен по обе стороны Атлантики – в 1891 году он путешествовал в США на борту океанского лайнера «Бретань» и открыл Карнеги-холл исполнением своего «Торжественного марша», – жизнь Чайковского была мало известна его современникам. Так оставалось и после его смерти, когда правительство взяло под свой контроль историю жизни композитора, чтобы превратить его в икону советской идеологии. «Все упоминания о неоднозначных моментах в его жизни были запрещены, заблокированы, стерты», – отмечает Серебренников.

Эти «запреты» находят отклик у режиссера, чьи творческие провокации и стремление снять табу, вероятно, были причиной его проблем с российским государством. Пережитое режиссером, в сочетании с политическими и экономическими последствиями сегодняшней спецоперации в Украине, лишний раз подчеркивает, насколько трудно создавать независимое искусство в нынешней России.

В этой напряженной ситуации Серебренников получил помощь от неожиданных партнеров: например, от миллиардера Романа Абрамовича, который был подвергнут санкциям за свои якобы тесные связи с президентом Путиным, и в то же время его кинофонд Kinoprime выделил 100 миллионов долларов на финансирование фильмов «Жена Чайковского», «Петровы в гриппе» и множества других произведений русского артхауса.

«Роман Абрамович помог многим независимым российским фильмам, – говорит режиссер, защищая олигарха. – Он очень много сделал для независимого русского искусства. Он очень много сделал для современного искусства в целом. Он очень много сделал для меня лично, поддерживая меня в очень трудные времена».

Даже работая в изгнании, Серебренников настаивает на том, что в душе он русский художник, связанный – через культуру, язык, историю – со страной, которая – к лучшему или к худшему – сформировала его. «Я буду продолжать любить свою культуру. Любить Чайковского, Достоевского, Чехова, Булгакова, Тарковского и других гениальных художников, которые сделали меня тем, кто я есть, – говорит он. – Я не хочу их предавать».