«Оперетты Легара и он сам». Монография Александра Колесникова

«Оперетты Легара и он сам». Монография Александра Колесникова

Франц Легар стоит особняком в плеяде композиторов-классиков оперетты, среди которых славные имена: Лео Фалль, Эдмунд Эйслер, Оскар Штраус, Роберт Штольц и, конечно, Имре Кальман

Легар — художник иного порядка, сумевший наилучшим образом распорядиться чудесным даром судьбы — лирической мелодией. Именно распорядиться, а не положиться на стихийный венгерский темперамент; именно развить природную музыкальность и вывести ее из рамок массовой культуры в широкое поле Музыки, в особенности театральной музыки ХХ в.

Франц Легар: знакомый и незнакомый

В европейском и мировом музыковедении Франц Легар (1870–1948) — уважаемая фигура: его зрительский успех не отделен от научного интереса. Около десятка солидных монографий на немецком, английском, французском языках, научные симпозиумы вокруг этой фигуры, не прекращающиеся нотоиздания. Особо отметим дискографию Легара, которая за последние 20 лет переживает небывалый расцвет. В ней не только записи ведущих дирижеров и оперных солистов современности, но извлеченные из архивов прижизненные записи Легара; он дирижирует собственными сочинениями с ведущими оркестрами Европы — Венским и Берлинским филармоническими, Цюрихским Тонхалле и др. Соответственно введены в новейшие звуковые впечатления певцы 1940–50-х гг.: Ярмила Новотна, Эстер Рети, Мария Райнинг, Антон Дермота, Рихард Таубер, Карл Фридрих.

Колесников А.Г. Оперетты Франца Легара и он сам.
– М.: Театралис, 2013. – 424 с.: ил. Тираж 1000

Легар был актуальным автором практически для всех культовых режиссеров недавнего прошлого и наших дней: Ингмара Бергмана, Райнера Вернера Фасбиндера, Гарри Купфера, Франко Дзефирелли, Петера Конвичного, Жерома Савари, Отто Шенка, Андре Сербана, Клауса Марии Брандауэра и др.

Однако, жанр оперетты именно в нашей стране, где он издавна любим поколениями театралов и профессионалов, вниманием науки и книгоиздателей обделен. Тысячи успешных сценических и концертных исполнений Легара за столетие; собственные российские традиции интерпретации, записи, экранизации, — все это никак не осмыслено в нашей литературе. Популярный очерк известного петербургского специалиста в области оперетты А.Р. Владимирской (1981, 2-е изд. 2006); отдельные главы и отрывочные сведения в некоторых изданиях — не более того. Как часто самые известные творческие личности и их произведения остаются у нас вне поля зрения заинтересованного исследователя и настоящего анализа!

Еще и поэтому монография Александра Колесникова крайне важна нам сегодня. Она успешно преодолевает разрыв между сценической практикой и научной мыслью и ставит фигуру композитора на его законное место в истории и современности. Она объясняет в какой-то мере рекорды его популярности на мировой сцене. Она переводит то, что «на слуху» профессионалов и широкой публики в систему ценностей. Огромное количество неизвестных фактов не просто отвечают жанру капитальной монографии и прочно строят ее существо. Они оказываются драматургичны, приходят в конфликтные соотношения между собой, театральным миром Вены эпохи модерна начала ХХ в. и более позднего времени.

И начинаешь смотреть на героя книги совершенно по-новому — объемно. Он ясен как художник простых, гуманистических начал, но и загадочен внезапным психологизмом, странной — посреди опереточного веселья — грустью, переходящей в позднем творчестве в открытый трагизм. Он повсеместно в мире успешен, при этом полон внутренних сомнений в выборе тем для творчества. Он доступен (тысячи представлений уже в первые дебютные годы) и сложен новыми задачами, поставленными им перед театральным цехом.

Книга открытий

Может быть, один из самых состоявшихся аспектов книги (помимо ее колоссальной научной оснащенности) — в создании светотени заглавного героя. Автор не впадает в излишний восторг перед его музыкой (хотя мы понимаем, что без любви так не написать). Но и не упускает случая через анализ 26 многоактных сочинений (!) утвердить Легара как большого и самобытного художника, а не только автора феерических «Веселой вдовы» и «Графа Люксембурга». Он обратился и к произведениям, не снискавшим интереса у широкой публики, но свидетельствующим о неустанных поисках оригинальной драматургии, музыкальных решений, стремлении к обновлению им же открытых жанровых форм. Оказывается, композитор не чуждался русской тематики (опера «Кукушка», музыкальная драма «Царевич»). В научный оборот включен зингшпиль «Фридерика», главный персонаж которого — молодой влюбленный поэт Гете. В ряду великих героев Легара — Паганини, Наполеон.

Восемь глав книги поступательно раскрывают тему, меняя ракурсы и детали. В столь подробном разговоре нет ни затянутости, ни излишней значительности: автору хватает фактов, их разнообразие впервые так щедро и полно приближено к читателю. Они порой не умещаются в повествование, и тогда исследователь намечает конспективно то, что еще потребует дополнительного внимания.

Важен в книге и другой момент. Австрийская театральная культура аккумулировала традиции соседних европейских народов, синтезировала мелодику, усвоила и переработала иноязычные широко известные сюжеты. В свою очередь, оперетты Легара расширили представление об австрийской эстетической парадигме, которая в интеллектуальном плане порой выглядит мрачноватой. Р. Музиль, Р.М. Рильке, С. Цвейг, Г. Брох, Г. Бар бросают тень на так называемую австрийскую идею. Александр Колесников демонстрирует многообразие аспектов австрийской культуры в целом. Конкретный материал его книги расширяет и уточняет представление о уникальности австрийской культуры, в особенности театральной.

Переходя к интерпретации оперетт Легара мировым театром, автор книги не упускает из поля зрения ни одной более или менее заметной постановки на мировой сцене ХХ в., отмечая, что в самих музыкальных произведениях содержится острейшая духовная проблематика (расовая, гендерная, психоаналитическая и др.), дающая импульс режиссерским трактовкам. «И это в оперетте!» — восклицает автор. И сам дивится своему герою.

Вот его некоторые формулировки.

О «Веселой вдове»: «Музыка никогда в этом жанре не устанавливала столь тончайшую близость между людьми, не добиралась до самого сокровенного, о чем и не говорят, дабы не опошлить тему старыми театральными приемами любовных объяснений. Абсолютная, бесконечная, не требующая иных подтверждений красота, изъятая из повседневности, хотя и рожденная ею».

О «Графе Люксембурге»: «Композитор делает более устойчивой и определенной жанровую форму неовенской оперетты, окончательно скрепляет ее каркас, демонстрирует на собственном примере метод и стиль. <…> Сказывается удивительная легаровская двойственность: находиться в заданных рамках драматургии и оставаться свободным в своем музыкальном мышлении, в первую очередь мелодическом».

О «Цыганской любви»: «Легар заявляет не номерное, а сквозное музыкальное развитие. <…> музыкальная мысль не членится от номера к номеру, но длится непрерывно от события к событию. И эти события связаны преимущественно внутренними мотивами, сложностями душевных переживаний и особым — романтическим — взглядом на мир».

Каждая из цитат — лишь то немногое в восприятии оперетты, что заложено в этой большой, серьезной книге, первом в нашей стране системном исследовании о Франце Легаре. В ней сотня фотографий, и каждая словно продолжает захватывающее повествование. При этом творческий путь, секрет немеркнущего успеха, сама судьба музыканта, по-прежнему остаются непостижимой тайной…

Владислав ПРОНИН,
доктор филологических наук