«Метафизикой были наполнены, естественно, произведения древней и средневековой литературы, но особым образом, далеким от современного восприятия. Достоевский же сделал это на современном, причем очень русском, уровне, превратив метафизические проблемы в ранящие, надрывные сферы “обыденной” жизни», – писал о Достоевском Юрий Мамлеев (цитата из книги «Бывает…») и был, по-своему, прав.

Андрея Платонова (в моменты публицистики) волновало в Достоевском несколько иное: «Древнейшая идея человечества вылита Достоевским в чистые художественные формы с родной его душе целомудренностью и тревожной смертельной страстью – идея пола».

Композиторские же устремления, связанные с Достоевским, – тема третья, и вовсе особая. Пожалуй, наиболее для нас важная в силу специфики нашего издания. Объемная и разнообразная, «разбросанная» по временам и странам – тема.

Возьмем, к примеру, «Дневник» Сергея Сергеевича Прокофьева. Откроем на 28 октября 1914:

«Я шёл домой и обдумывал оперу: “Игрок”. Это страшно интересно. На “Утёнке” я немного опробовал мой новый оперный стиль, а в балете выучился сочинять сцены. Я сам придумаю инсценировку “Игрока” и сам напишу текст. Это будет лучше, чем кто-либо, ибо как это будет в музыке я буду придумывать вместе с текстом. Это будет поворот в оперном искусстве и доказательство всей ходульности Вагнера (принципов “немузыки”)».

Прокофьев – лишь один из многочисленных примеров. На тексты Достоевского писали также Мечислав Вайнберг (опера «Идиот»; наследию и личности М. Вайнберга посвящен не один год жизни «Музыкального обозрения»), Юрий Буцко (опера «Белые ночи»), Леош Яначек (опера «Из мёртвого дома»), Бернд Алоис Циммерман («Экклезиастическое действо»), Глеб Седельников (камерная опера «Бедные люди»), Александр Холминов (опера «Братья Карамазовы»), Александр Смелков («Идиот» и «Братья Карамазовы»), Владимир Кобекин (опера «Н.Ф.Б.») и др.

О музыке же в произведениях Достоевского (еще одна любопытная тема) пишет в своей книге «Достоевский и музыкально-театральное искусство» (Л.: Советский композитор, 1981) Абрам Гозенпуд:

«Музыка в романах писателя не декоративный фон, а один из элементов изображенной в них жизни. В “Преступлении и наказании” она неотделима от темных петербургских улиц, трактиров, погребков, осклизлых от тумана домов, серого неба и прежде всего от душевного состояния героев».

Отдельную главу А. Гозенпуд посвящает музыкальным пристрастиям Достоевского: здесь и Моцарт, и Бетховен, и Мендельсон, и Россини, и Глинка, и Серов.

Книгу предваряют восторженные слова Дмитрия Шостаковича, познакомившегося с предыдущей книгой Абрама Гозенпуда о Достоевском – «Достоевский и музыка» (М.: Музыка, 1971). Шостакович подчеркивает, что связь Ф. М. Достоевского с музыкой – тема интересная и значительная: «гораздо больше и гораздо значительнее, чем это принято думать».