Борис Иванович Тищенко — один из крупнейших, «знаковых» композиторов нашего времени. Ленинградец по рождению, петербуржец по духу, Тищенко с детских лет впитал в себя лучшее, что способна дать человеку атмосфера этого города.
Понятие «петербургская культура» была для него не абстракцией, а конкретным воплощением общечеловеческих ценностей, идеалов, которым он оставался верен до гробовой доски. Семилетним мальчишкой, впервые ощутив свое музыкантское предназначение, Тищенко реализовал себя так, как мало кому удается в этом мире. Без сомнения, и потому, что рядом были учителя, коллеги, друзья, среди которых не счесть личностей особых, экстраординарных.
Он родился 23 марта 1939. В училище им. Н.А. Римского-Корсакова его педагогом по композиции была Г.И. Уствольская, которая задала тон его творческой жизни, поставила ту профессиональную планку, ниже которой Тищенко никогда не опускался. Две специальности избрал юноша при поступлении в Ленинградскую консерваторию.
В классе А.Д. Логовинского он стал высококлассным пианистом. По композиции занимался у В.Н. Салманова, затем у В.В. Волошинова, после его кончины — у О.А. Евлахова. Последние консерваторские годы стали для молодого композитора необычайно плодотворными: Первая симфония, Вторая фортепианная и Первая виолончельная сонаты, вокальный цикл «Грустные песни». После исполнения в 1963 в Москве в Колонном зале фортепианного концерта (солировал автор) о Тищенко заговорили как об одном из самых выдающихся дарований молодого поколения советских композиторов.
В 1961 в жизнь Тищенко входит его главный учитель — Д.Д. Шостакович. До 1965 Борис занимается у него в аспирантуре, где пишет балет «Двенадцать», Вторую симфонию «Марина» (на слова М. Цветаевой), Первый виолончельный концерт. Шостакович относился к нему с особым вниманием. И дело не только в том, что он, наизусть выучив виолончельный концерт Тищенко, оркестровал это сочинение. Куда важнее то, что Шостакович верно оценил и масштаб таланта Тищенко, и уникальность его человеческой натуры — мятущейся, легко ранимой, сотканной из множества противоречий. И помогал Тищенко всегда и во всем. Изданные в 1997 письма Дмитрия Дмитриевича Борису Тищенко — удивительный документ эпохи, как по содержанию, так и, главное, по внутреннему подтексту: откровенные, необычные для Шостаковича по теплой, порой почти лирической интонации, они показывают, сколь дорог был молодой композитор его гениальному старшему собрату.
Для Тищенко же Шостакович всегда оставался примером того, как должно жить и творить на белом свете. В первую очередь, в плане этическом. Конечно, стилистически Тищенко в 60-е годы находился под известным влиянием мэтра (например, в посвященной Шостаковичу Третьей симфонии). Но уже тогда искал и находил собственную интонацию в искусстве.
А. Ахматова и И. Бродский, Л. Якобсон и М. Ростропович, Е. Мравинский и И. Браудо, К. Кондрашин и Г. Рождественский… С ними и многими другими выдающимися деятелями культуры связаны яркие страницы творческой биографии Б. Тищенко, порой весьма драматические (вспомним судьбу долгие годы запрещенного «Реквиема» на слова Ахматовой или снятого после трех спектаклей балета «Двенадцать» в постановке Якобсона). Крупнейшие отечественные и зарубежные мастера не только пропагандировали его творчество, но и стимулировали его к сочинению новых опусов.
Некоторые из них стали вехами нашей музыкальной культуры: фортепианный и Первый виолончельный концерты, балет «Ярославна», Концерт для флейты, фортепиано и струнного оркестра, Третья и Пятая симфонии, Третий струнный квартет, Реквием на стихи А. Ахматовой, вокальные циклы на стихи М. Цветаевой и А. Ахматовой, редакция и оркестровка оперы К. Монтеверди «Коронация Поппеи». Венчает этот перечень грандиозный суперцикл из пяти симфоний по «Божественной комедии» Данте, отнявший у автора восемь лет жизни (1997–2005) и ставший абсолютной кульминацией его творчества.
С 1965 Тищенко трудился в родной консерватории. Вначале как преподаватель теоретических дисциплин, с 1974 вел класс композиции. Прирожденный педагог, учительствовал с удовольствием, с радостью от общения с талантливой молодежью. Никого и никогда не «стриг под одну гребенку». Потому-то из его класса вышли столь разные авторы, как В. Плешак и Л. Сухорукова, О. Петрова и В. Пигузов, И. Цеслюкевич и С. Нестерова…
Как каждый высокоодаренный художник, Борис Иванович был отнюдь не прост и благостен. Мог сказать нечто жесткое, даже несправедливое, эмоционально «взорваться». Но проходило время, и все становилось на свои места…
К этому по-настоящему красивому человеку тянулись. Его любили. И первая его супруга — Анастасия Браудо, замечательный музыкант и редкостная умница, родившая ему сына, названного в честь учителя Дмитрием. И вторая — Галина Мирошниченко, яркая женщина, прекрасная певица, подарившая ему второго сына — Всеволода. И третья — Ирина Донская, талантливая арфистка, совсем юной решившаяся связать свою судьбу с «роковым» мужчиной и ставшая его вечной Беатриче (33 года вместе!). И тоже давшая ему сына, Андрея.
Вместе с мужем Ирина героически боролась за его жизнь, когда в 2007 его настигла неизлечимая болезнь. С потрясающим чувством собственного достоинства вел себя Борис. Он сумел завершить Реквием памяти таиландской принцессы Гальяни Вадхана, а фактически ставший автоэпитафией. В простой чистой музыке Реквиема нет ощущения заупокойной мессы. Это — взгляд большого художника. Голос из вечности.
