«МО»

«Музыкальное обозрение» в социальных сетях

ВКонтакте    Телеграм

«МО»

«Музыкальное обозрение» в социальных сетях

ВКонтакте    Телеграм

В Большом никогда не ставились оперы Дворжака. Пришлось дожидаться начала XXI века, чтобы имя этого замечательного композитора наконец украсило нашу афишу. И, конечно, знакомство с ним начинаем с его самого популярного сочинения – «Русалки», настоящего хита современного мирового оперного репертуара. Во всем есть свои плюсы: пусть Большой и «Русалка» шли навстречу друг другу почти сто двадцать лет, зато соединятся они под чутким руководством одного из самых интересных оперных режиссеров, чей талант в полной мере мог раскрыться именно в наши дни. 

И это – Тимофей Кулябин. «Русалка» – его вторая работа в нашем театре. Первым спектаклем, который он поставил в Большом, был «Дон Паскуале». Сюжет популярной оперы Г. Доницетти был мастерски встроен в реалии современной жизни, что «вытянуло» на поверхность скрытый драматизм этой комической истории. Уже на той постановке сложилась команда Тимофея Кулябина, которая собралась вновь, чтобы дать жизнь нашей «Русалке». Это сценограф Олег Головко, художник по костюмам Галя Солодовникова и драматург Илья Кухаренко. Музыкальным руководителем постановки стал Айнарс Рубикис, тоже человек еще очень молодой и в то же время зарекомендовавший себя как профессионал высокого класса (в 2018 г. он получил пост главного дирижера берлинской Комической оперы/ Komische Oper).

Тимофей Кулябин:

– Предложение поставить «Русалку» Дворжака показалось мне очень заманчивым и очень своевременным. На Западе «Русалка» имеет длинную историю постановок и записей и считается вполне кассовым репертуарным названием, а вот в России у нее такой «истории успеха» нет. Насколько я знаю, это будет первая постановка в Большом за всю его историю.

Мое отношение к «Русалке» субъективно, но это, наверное, и хорошо. Во-первых – в этой музыке очень много красоты. Не только в смысле «красивости», но и в смысле соразмерности сюжета и музыкального материала, это очень убедительная партитура, заставляющая тебя не только наслаждаться дворжаковскими мелодиями, но и верить в чувства героев, которые поют на сцене. У меня практически ни в одной сцене нет недоверия к музыке, нет ощущения, что я не смогу это хорошо поставить, потому что там есть неоправданные оперные длинноты, повторы. Сюжет, при всей его лирической окраске, развивается довольно стремительно.

Сюжет же, при всей внешней фольклорности, очень романтический. А с этой эпохой у меня давние отношения. Я ставил Шиллера, Вагнера, Верди и там везде действовали герои, одержимые романтическими, наивными мотивами в ситуации мистического, почти сказочного двоемирия. Русалка, вот, хочет стать человеком и обрести бессмертную душу. И вырваться из мира духов в мир людей. Эти герои, как правило, радикальные идеалисты, они верят в возможность идеальной любви, не знающей преград и так далее. Этот мир романтиков-идеалистов меня очень интересует, поскольку я живу сегодня в мире противоположном. Моя действительность очень прагматична, да и сам мир устроен по-другому, он разобран на части и не предполагает таких устремлений, да и таких жестко очерченных границ.

Это, конечно, вызов – как рассказать современную историю (а я всегда ставлю спектакли о современных людях), в которой убедительно действуют, что уж там говорить, вполне сказочные персонажи: Водяной, Ежибаба, лесные нимфы, Русалка и т.д. И все они должны стать в моем спектакле современными людьми. Этот вызов мне нравился.

Надо сказать, что я далеко не первый: за последние 30 лет Дэвид Паунтни, Роберт Карсен, Мартин Кушей, Вилер и Морабито, Штефан Херхайм ставили «Русалку» совсем не в сказочных обстоятельствах и все эти постановки имели большой успех у публики и критики. Мне очень многое нравится в этих спектаклях, это все большие мастера, и многие проблемы этого либретто они решили очень убедительно. Но во всех этих спектаклях я вижу, как во имя удачного решения режиссеру так или иначе приходится жертвовать очень существенными поворотами сюжета, игнорировать обстоятельства, которые мне кажутся слишком важными, чтобы их не замечать.

Сюжет «Русалки» почти всегда провоцирует или социальную аналогию: бедные/богатые, оккупанты/порабощенные, титульная нация/беженцы и так далее; либо аналогию с границами сознания/подсознания, социальной нормы/тайных желаний, сном/явью.

Но на мой взгляд каждая из этих схем слишком многим жертвует в партитуре. Мне интересно было работать над решением, которое позволяет не потерять ни волшебной природы, ни остроты социального драматизма.

Кроме того, есть много вопросов к тому, как написаны главные герои. Одна из главных – фигура Водяного. С одной стороны, кроме очень красивой, но сюжетно статичной арии во втором акте, он все время поет на разные лады лишь одну фразу: «Бедная, убогая Русалка! Беда, беда!» Но каждый раз произносит это в самые важные моменты. Мне очевидно, что Водяной важнейший персонаж в этой истории, которого при этом композитор написал, как бы одной краской. И очень важно было убедительно разработать его линию, и даже в каком-то смысле уравнять с самой Русалкой: в процессе работы я понял, что эта история может быть не столько про Русалку и Принца, сколько про Русалку и отца.

Вторая проблема связана с самой Русалкой. Несмотря на фантастически красивую музыку и всю историю испытаний – а она проходит через осуждение лесных собратьев, превращение, предательство, проклятие и финальное прощение и обретение души – героиня с первой до последней реплики в этой опере обречена. Ей все время плохо, сначала от того, что ее не понимает отец, потом от того, что она многим жертвует ради превращения, потом от того, что принц как-то не так ее полюбил и в итоге бросил, потом ей плохо от того, что она проклята. Она жертва обстоятельств и все время страдает. Это тоже делает ее очень статичной. Мне было важно придумать такой рисунок, чтобы Русалка могла быть в спектакле максимально разной, чтобы ее характер развивался и очень сильно менялся от действия к действию. В результате, в этом спектакле появились три очень разных акта. И эта разность не только в декорациях, не только в приеме смены реальностей, или природе актерского существования. Эта разность прежде всего в том, насколько разная в каждом из этих актов Русалка.

В премьерной серии показов (6, 7, 8 и 9 марта) заняты ведущие солисты оперной труппы Большого и приглашенный солист – известный венгерский певец Миклош Себестьен.

Экскурс в историю

«На родине Андерсена, датском острове Борнхольм, где я проводил каникулы в 1899-м, я вспомнил свое детство и сказку о русалочке, которая из любви к человеку жертвует своим прекрасным голосом, а когда возлюбленный бросает ее, подвергается проклятию, которое можно смыть только его кровью. Я начал разрабатывать эту тему в стиле баллад Эрбена и хорошо известного в то время «Потонувшего колокола» Гауптмана…»

Ярослав Квапил, чешский драматург, поэт и либреттист «Русалки» — именно его воспоминания процитированы выше — не случайно ссылается на баллады Карла Яромира Эрбена. Это были чрезвычайно популярные и близкие каждому чеху стихи. Написанные в народном духе, они пользовались всеобщей любовью и служили образцом для подражания. Восхищался ими и Дворжак, незадолго до «Русалки» создавший «по мотивам» баллад Эрбена пять симфонических поэм. Стилизованное под чешскую сказку либретто Квапила (оно написано рифмованными двустишьями) очаровало композитора своей поэтичностью и музыкальным слогом, как, впрочем, до него очаровывало и других чешских музыкантов — Йозефа Фёрстера, Оскара Недбала, Карела Коваровича, Йозефа Сука… Однако всякий раз находилось какое-либо препятствие к сочинению оперы, и в том, что либретто Квапила обрело свою музыкальную плоть и кровь именно в руках Дворжака, отчетливо видна воля судьбы. Дворжак познакомился с уже готовым текстом, попросив автора либретто внести лишь некоторые незначительные изменения.

Что касается сюжета, реминисценции из Андерсена возникают сами собой. Но у этих «Русалки» и «Русалочки» был и другой предшественник — сказочная новелла «Ундина» Фридриха де ла Мотт Фуке. Написанная на заре романтизма (1811 г.) по мотивам средневековых легенд о водной нимфе, принимавшей образ прекрасной девы Мелузины, она знаменита еще и тем, что положила начало обширной династии оперных и балетных ундин. В XIX веке на либретто Фуке писали оперы Эрнст Теодор Амадей Гофман (1814) и Альберт Лорцинг (1845), время от времени на сцене появлялись менее успешные, а ныне и совсем забытые героини Игнаца Зайфрида, Кристиана Гиршнера, Иоганна Хартмана. После того, как повесть была переведена Василием Жуковским, появились русские «Ундины» Алексея Львова и Петра Чайковского (обе — на либретто Владимира Соллогуба). Опера «Мелузина» Конрадина Крейцера на тот же сюжет, поставленная в Берлине в 1833 г., вдохновила в свою очередь Феликса Мендельсона на создание концертной увертюры «Сказка о прекрасной Мелузине».

Балеты на популярный сюжет о несчастливой русалке, полюбившей человека, создавали хореографы Жан-Жозеф Перро («Наяда и рыбак»), Паоло Тальони («Коралия») — оба на музыку Цезаря Пуни, в XX веке за эту тему взялся Ханс Вернер Хенце («Ундина»; в 2016 г. этот балет был поставлен и до сих пор идет в Большом театре), всех ускользающих представительниц многочисленного рода водных дев не перечесть.

Антонин Дворжак наверняка присутствовал в пражском Национальном театре на премьере «Русалки» Александра Даргомыжского, написанной по драме А. Пушкина. Ее давали в 1889 г. на чешском языке. (При совпадении заглавий содержанием эти оперы весьма разнятся).

«Русалка» Дворжака явилась на самом рубеже XIX и XX веков (либретто было окончено в 1898 г., опера сочинена и поставлена в 1901-м). «Обстоятельства времени» упомянуты отнюдь не случайно: либретто Квапила имеет много общего упомянутой им символической драмой-сказкой «Потонувший колокол» Герхарта Гауптмана (1896) и пьесой Мориса Метерлинка «Пеллеас и Мелизанда» (1892). А финальный «поцелуй смерти» Русалки заставляет вспомнить и героинь Оскара Уайльда – пройдет всего каких-то четыре года – и на оперную сцену выйдет «Саломея» Р. Штрауса (1905).

Уже на первом представлении – 31 марта 1901 г. – в Национальном театре Праги «Русалка» имела огромный успех. Однако практически сто лет и понадобилось этой опере, чтобы стать мировой знаменитостью. О ее сегодняшней популярности говорит факт, на который обратила внимание Рене Флеминг, легендарная исполнительница заглавной партии, участвовавшая в семи постановках «Русалки» (!). Она отметила, что в 2003-м «Русалка» исполнялась уже столько же раз, сколько и «Аида» Дж. Верди.

Источник публикации Большой театр, 05.03.2019

33-летний Кулябин – режиссер уникальный. Три года назад его спектакль «Тангейзер» запретили в Новосибирском театре оперы и балета, а директора театра Бориса Мездрича уволили: постановка не понравилась «православным активистам». Однако Кулябина тут же позвали в Большой театр. 

В этом году его спектакль «Иванов» в Театре Наций с Чулпан Хаматовой, Евгением Мироновым и Лизой Боярской выдвинули на «Золотую маску-2018».

---

«Я бы Кулябина не выпускал за пределы Колымского края никуда» (Глава фракции «Единая Россия» в новосибирском парламенте Андрей Панферов)

---

С Кехманом не хотят работать

– Люди, не видевшие ваших спектаклей, думают, что Кулябин – это такой режиссер-провокатор, который норовит оскорбить чувства верующих. Вас это раздражает?

– Уже нет, никак к этому не отношусь. Я эту ситуацию уже пережил и к ней не возвращаюсь ни в мыслях, ни в словах.

– Но почему вы тогда, три года назад, не защищали публично Мездрича? Не пришли в Минкульт на собрание, где он был один против фанатичных обвинителей, например Чаплина и Бурляева. 

– Целью тех мероприятий было показательное уничтожение Мездрича. Там же не было диалога. И я не думаю, что моя защита ему бы помогла. Скорее уж, наоборот, только подкинула бы дров в топку.

А с Борисом Мездричем у нас довольно приятельские отношения – были и остаются. Мы периодически общаемся, когда встречаемся в Москве.

– Ну а Кехман, подсидевший Мездрича в Новосибирске? Он вас не пытался снова зазвать в театр? Он, как делец, не может не понимать, что театру нужны талантливые режиссеры.

– Нет, не пытался. Он же понимает бессмысленность самой попытки. Невозможно убить моего ребенка, а потом прийти и сказать: «Ну давай, роди мне нового». Насколько я могу видеть, у Кехмана в принципе довольно большие проблемы с приглашенными режиссерами, потому что на истории с «Тангейзером» он репутацию потерял. Люди с ним просто не хотят работать.

Формально он театр больше не возглавляет, но пока в Новосибирской опере действует режим Кехмана, ко мне обращаться с предложением сделать там спектакль совершенно бессмысленно.

Бойкот спектаклей неосуществим

– Это была тяжелая история, но, когда запретили «Тангейзера» и вас склоняли на все лады, Урин вам тут же предложил ставить в Большом театре. Это выглядело как поддержка. 

– На самом деле предложение поставить спектакль в Большом театре у меня было еще за год до начала репетиций «Тангейзера». В больших оперных домах контракты подписываются задолго до того, как это становится известно общественности. Года за два. Владимир Урин пригласил меня в Большой после того, как увидел на «Золотой маске» мой спектакль «Онегин» (поставлен в новосибирском театре «Красный факел». – Авт.). И к тому моменту, когда началось судебное разбирательство, мы в Большом уже сдавали декорацию к «Дону Паскуале», уже были эскизы костюмов и в общем проект был запущен.

Другое дело, что Урин посчитал правильным обнародовать информацию о том, что я делаю спектакль в Большом, именно в тот момент, когда шла информационная война против «Тангейзера». И да – это было поддержкой. Это был шаг для усиления позиций театральной общественности.

– Но театральная общественность не всегда, прямо скажем, выглядит могучей кучкой…

– Ну, Мединского в той ситуации поддерживали разве что какие-то культурные функционеры, не имеющие отношения к театру. Зато были десятки писем в нашу поддержку – и от Волчек, и от Захарова, и от Табакова, и от СТД, от всех-всех. В театральном сообществе никто не понял решения Мединского поддержать не свободу творчества, а группу деятелей с хоругвями вместо культурных ценностей. Какими мотивами руководствуется наш министр культуры – тут много вопросов накопилось.

– А вам история с «Тангейзером» не напоминает ситуацию с «Нуреевым»? Даже претензии по части постеров были и там и там.

– Нет, не напоминает. Это другая история. Разговоры – одно, но формально никаких правовых претензий к «Нурееву» не было, озвученная причина переноса – неготовность спектакля. И премьера в результате состоялась, балет успешно идет в Большом.

– Не идет. Его показали в декабре 2017-го, и теперь он стоит в расписании только в конце июня, то есть это самый занавес сезона.

– В Большом театре большинство спектаклей идет редко и сразу серией из нескольких представлений подряд. И пока приказа о списании спектакля нет, он идет, пусть и с большими перерывами.

– В ситуации с Серебренниковым и с Малобродским, который сидел в СИЗО, пока не упал с инфарктом, что могла бы сделать театральная общественность?

– Сложный вопрос. Во-первых, она уже много сделала. Было огромное количество петиций и подписей – и Путину, и Бастрыкину, и в СПЧ. Была и есть большая медийная и человеческая поддержка.

– И что? И ничего. 

– Ну слушайте, ну чего вы хотите? Они посадили человека, и их ничего не волнует. И говорить, и писать об этом можно сколько угодно, но это никак не влияет на следствие. Это не работает.

Если бы был очевидный способ помочь Кириллу, Софье Апфельбаум и Алексею Малобродскому, все бы о нем давно догадались. Идея всеобщего бойкота, то есть прекращения спектаклей, неосуществима, правовые способы все уже перепробованы – так что пока нам остается принцип «вода камень точит».

Могу поставить «Тангейзера» заново

– А ваш «Тангейзер» где-то еще можно показать? Или он принадлежит Новосибирской опере? 

– Новосибирскому театру принадлежат носители – то есть костюмы, декорации и эскизы. Но я могу в принципе поставить его заново, если поменяю декорации и придумаю новые костюмы, даже нисколько не меняя при этом драматическую коллизию. Я бы, кстати, с удовольствием сделал его заново.

– Вы недавно поставили страшный спектакль по «Колымским рассказам» Шаламова в Германии. Вы считаете, что у нас с немцами общая травма? Они поймут нашу боль от ГУЛАГа?

– Этот спектакль ставился не просто в Германии, но в Мюнхене, который был когда-то самым гитлеровским городом. И под Мюнхеном находится Дахау. Он был центром всей системы нацистских лагерей. В общем, Мюнхен конкретно себе представляет, что такое лагерь, для них это не далекая какая-то Антарктида. Притом даже, что сталинский и нацистский лагерь – это разные вещи.

Шаламов, величайший русский писатель XX века, не так давно заново и качественно переведен в Германии, а вот у нас, к сожалению, в школе его не учат и широкие массы его текстов не знают. И это неправильно. Потому что «Колымские рассказы» – это вел

– Тимофей, режиссер – это же вроде профессия зрелых людей. Но вам 33 всего, и вы нарасхват. А Табаков звал ставить в МХТ, когда вам было только 20 с копейками. Профессия молодеет?

– Молодых режиссеров очень много, просто я чуть раньше начал заниматься театром – так получилось, что поступил в ГИТИС в 16 лет, а в 19 поставил первый спектакль в Омском драматическом – прямо по-настоящему, по контракту. Потом был спектакль в Риге, потом… В общем, я довольно много за эти годы поставил. И сейчас у меня много проектов, в том числе и за рубежом.

Но у меня совсем нет фетиша в смысле прославленных площадок и имен. В сентябре я выпущу горьковских «Детей солнца» в новосибирском «Красном факеле», в ноябре будет премьера по пьесе Ибсена «Нора, или Кукольный дом» в Цюрихе. А после этого – премьера «Русалки» Дворжака в Большом.

Источник публикации Собеседник, 31.05.2018, Анна Балуева

Екатерина КЛЮЧНИКОВА

В Большом театре – большая премьера. Опера-буфф «Дон Паскуале» Гаэтано Доницетти. Ожидания публики тоже большие. Ведь одна из самых популярных опер мирового репертуара на сцене Большого ставилась всего дважды – в 1850 и в 1872 годах. Интерес подогревался и личностью молодого режиссёра Тимофея Кулябина, год назад попавшего в эпицентр скандала с оперой Вагнера «Тангейзер» в Новосибирском оперном театре. Дебютируя в Большом, режиссёр отказался от радикальных решений, только перенёс действие оперы в наше время.

Тимофей Кулябин сорвал с персонажей театральные маски, присвоил им социальный статус, поэтому не стоит удивляться, если в героях вы узнаете своих знакомых, друзей или себя. На сцене Большого представлен весь срез современного общества, а также ситуации, понятные зрителю.

По Дону Паскуале, ставшему мишенью для карикатур и насмешек, в Большом соскучились. Последняя премьера была почти 150 лет назад, и это была Историческая сцена. Новая, предназначенная для экспериментальных постановок, идеально подошла для идей Тимофея Кулябина.

«Я был влюблен в музыку с самого начала. Если бы не это, не взялся бы», – признается режиссер.

В Большом театре понимали, что, приглашая молодого новатора, не получат на выходе традиционного спектакля. В этом интрига премьеры. Герои в современных костюмах и интерьерах. Максимум реальности, минимум театральности.

«В самом начале поднимаюсь, пудрю, стою на краю ступенек и думаю: «Только бы он не шевельнулся, чтобы я не свалилась», – говорит артистка миманса Каринэ Тер-Ованесян.

Главного персонажа – Дона Паскуале – режиссер сделал президентом вымышленного университета святого Иеронима в Риме. Разменяв восьмой десяток, ученый муж решает жениться на девушке своего племянника.

Итальянский бас Джованни Фурланетто – не новичок в этой партии. Шаркающую походку и мимику подсмотрел у отца, который лет на десять старше Дона Паскуале.

«Пришлось научиться по-другому ходить, наклоняясь вперед. Я пытаюсь сделать его по-настоящему старым, при этом надо передать целую гамму чувств. Он должен быть очень подвижным и эмоциональным», – рассказывает Джованни Фурланетто.

Партия веселой вдовы – соблазнительницы Норины – у Венеры Гимадиевой. Ее героиня женит на себе Дона Паскуале и превратит его жизнь в ад.

Это дебют Венеры. Она впервые в таком амплуа. Музыка Доницетти, прекрасное бельканто примирили певицу с трудным характером ее героини.

«Здесь много арий в сочетании с речитативом», – отмечает Венера Гимадиева, солистка оперной труппы Большого театр.

За дирижерским пультом – польский дирижер Михал Клауза. С такой интернациональной командой опера «Дон Паскуале» начинает новую жизнь в Большом театре, а Тимофей Кулябин уже думает о новых постановках. Среди них есть и оперные.

Источник публикации Телеканал Культура, 19.04.2016

Спектакль Тимофея Кулябина «Тангейзер», снятый из репертуара Новосибирского театра оперы и балета в марте 2015 года, большинством голосов победил в номинации «Лучший музыкальный спектакль» VIII Международной премии «Звезда Театрала». Церемония вручения премии состоялась 7 декабря, в Театре Вахтангова в Москве. На сцену за статуэткой и почетным дипломом «Звездой Театрала» вышел экс-директор театра Борис Мездрич. Премию вручала Ирина Хакамада. Церемония транслировалась онлайн на сайте журнала «Театрал».

Борис Мездрич в своем ответном слове поблагодарил режисера спектакля «Тангейзер» Тимофея Кулябина, дирижера-постановщика Айнарса Рубикиса, художника-постановщика Олега Головко. И, в частности, сказал:

«Свобода творчества — конституционная норма, — как и свобода вероисповедания. Вот две эквивалентные величины. Они вошли в конфликт. И способ, которым эта история разруливалась — это не эффективный способ. В итоге спектакль убит. Директор театра — бомж, уже девятый месяц… Я эту премию передам в Городской новосибирский музей. И она там будет находится до тех пор, пока в Новосибирском государственном академическом театре оперы и балета не наступят другие времена».

Победу «Тангейзера» предрекали заранее. В ноябре профессор РУТИ (ГИТИС) Алексей Бартошевич прокомментировал этот спектакль на страницах журнала:

«Зрительскую реакцию можно объяснить с двух сторон. Во-первых, очень многие специалисты по музыкальному театру видели “Тангейзер” своими глазами и говорят, что он замечательный. Во-вторых, вокруг оперы была развернута отвратительная кампания, явно искусственная, явно не имеющая, насколько я могу понять, ни малейшего отношения к смыслу постановки. Мне не нравится этот фанатический скандал, устроенный людьми, которые спектакля, как я понимаю, не видели. Поэтому я поддерживаю тех, кто постановку одобряет — слишком уж тенденциозной была кампания вокруг работы Кулябина. Я, вообще говоря, не поклонник режиссерского переиначивания классических опер, но категорически против вмешательства любых официальных организаций, включая церковь, в реальность искусства. Я против попыток ограничить свободу творчества. Думаю, что Кулябин — талантливый режиссер. Я знаю его, поскольку он был студентом ГИТИСа, где я преподаю, и плохо себе представляю, чтобы Тимоша Кулябин вдруг поставил что-то безнравственное – я в это не верю».

Премия «Звезда Театрала» учреждена в 2008 году журналом «Театрал». Лауреаты премии определяются открытым голосованием на сайте издания, в связи с чем полное название премии: «Международная независимая театральная премия — Приз зрительских симпатий». Сегодня премия вручается в 11 номинациях.

«МО»