Премьера балета «Нуреев» в Большом театре России

Больше чем балет
Премьера балета «Нуреев» в Большом театре России
Сцена из спектакля "Нуреев". Фото Дамир Юсупов

Вокруг премьеры балета «Нуреев» с самого начала, когда она еще только была в проекте, возникла особая атмосфера, и тому было немало причин.

Нуреев

Причина первая — сам герой балета: Рудольф Нуреев, артист и человек. Невозвращенец. Открытый гей. Личность, сотканная из одних противоречий. Человек, в чьей жизни, биографии, карьере, поведении уживались, казалось бы, несовместимые вещи: нищета и роскошь, неукротимый, порой неуправляемый нрав и изысканность, искренность и эпатаж, непредсказуемость и холодный расчет, «волна и камень, лед и пламень»…

Жизнь Нуреева и сам он — как шахматная доска, на которой пересекаются черные и белые клетки. И даже на вопрос о том, как правильно звучит и пишется его фамилия, нет однозначного ответа. С начала 1990-х Татарский театр оперы и балета проводит балетный фестиваль имени Нуриева, а Башкирский — фестиваль имени Нуреева. И это форумы, посвященные одному и тому же человеку!

Его «прыжок к свободе», его духовная Свобода и независимость, особенности его личной жизни, причина смерти — все это и сегодня иногда вызывает некоторую настороженность: слишком много в нем «неправильного», того, что выбивалось тогда и выбивается сейчас из идеологических рамок. Но даже недоброжелатели признают, что Нуреев внес колоссальный вклад в развитие искусства балета, эволюцию мужского танца. И вообще в искусство ХХ века.

Серебренников

Для постановки балета театр пригласил ту же группу, которая ставила в 2015 «Героя нашего времени»: режиссер и сценограф Кирилл Серебренников, хореограф Юрий Посохов, композитор Илья Демуцкий (точнее, на приглашении Демуцкого тогда настоял К. Серебренников, хотя первоначально музыку к «Герою нашего времени» должен был писать Юрий Красавин). Дирижировал, как и «Героя…», Антон Гришанин.

Напомним, что «Герой нашего времени», несмотря на неоднозначное восприятие публикой и критикой, получил три «Золотые маски» (в номинациях «Балет/спектакль», «Работа композитора в музыкальном театре» — И. Демуцкий, «Работа художника по свету в музыкальном театре» — С. Донжер), приз Benois de la danse (Ю. Посохов). После такого успеха ни театр, ни постановщики, конечно, не могли снизить взятую планку.

23 мая 2017 страна была шокирована сообщением об уголовном «Деле “Седьмой студии”» (как оказалось, заведенном еще в 2015). Прошли обыски в «Гоголь-центре», худруком которого является К. Серебренников, и дома у режиссера. Захват «Гоголь-центра» напоминал военную операцию: ОМОН, «всех впускать — никого не выпускать» — а в это время и в последующие дни у здания театра собирались стихийные митинги. Проведен обыск у директора РАМТа С. Апфельбаум (в 2012–2014 — директор Департамента поддержки искусства и народного творчества МК РФ). Были задержаны директор «Гоголь-центра» в 2012–2015 А. Малобродский, бывший главный бухгалтер НКО «Седьмая студия» Н. Масляева, бывший генеральный директор «Седьмой студии» Ю. Итин. Серебренников проходил свидетелем по этому делу. Сумма похищенных, по мнению следствия, средств колебалась от 1,2 до 133 млн. руб.

«Нуреев»
Балет в двух действиях
Либретто Кирилл Серебренников
Композитор Илья Демуцкий
Хореограф Юрий Посохов
Режиссер и сценограф Кирилл Серебренников
Дирижер Антон Гришанин
Художник по костюмам Елена Зайцева
Художник по свету Александр Сиваев
Художник по видеопроекциям Сергей Рылко
Главные партии в премьерных спектаклях исполняли: Нуреев — Владислав Лантратов, Артем Овчаренко, Аукционист / Аведон / Серый — Игорь Верник, Владимир Кошевой, Ученик — Вячеслав Лопатин, Денис Савин, Дива — Светлана Захарова, Екатерина Шипулина, Балерина — Анастасия Сташкевич, Дарья Бочкова, Эрик — Денис Савин, Владислав Козлов, Марго — Мария Александрова, Кристина Кретова, Меццо-сопрано / Вахтерша / Ветер — Светлана Шилова, Тенор / Завхоз — Марат Гали, Контратенор, певец Короля — Вадим Волков, Владимир Магомадов, Педагог — Виктор Барыкин, Ян Годовский.
Соло на сцене: клавесин, рояль — Ольга Соколова, арфа — Александр Болдачев, саксофон — Алексей Волков, контрабас — Павел Степин, ударные — Василий Моисеев.
Продолжительность спектакля — 2 часа 30 мин.
Мировая премьера: 9 и 10 декабря 2017, Историческая сцена Большого театра

В это время Серебренников, помимо работы над «Нуреевым», готовил премьеры спектаклей «Чаадский» в «Геликон-опере», «Маленькие трагедии» в «Гоголь-центре», «Гензель и Гретель» в Штутгартской опере, работал над фильмом «Лето».

Владимир Урин уже на следующий день, 24 мая, написал письмо В. Путину. О содержании письма рассказала журналистам сам Урин:

«Я считаю, что то, как это было сделано в отношении режиссера, неправильно. Он художник, человек, не отвечающий, с моей точки зрения и насколько я знаю, за финансовую составляющую. Всех интересует имя. Люди не разбираются в ситуации, но слышат имя, и в результате возникает впечатление, что главный виновник этой финансовой “разборки” — Кирилл Серебренников. Свою точку зрения я высказал в письме президенту» (www.gazeta.ru).

Премьера, которая не состоялась

Премьеру «Нуреева» в Большом театре назначили на 11 июля. Спектакль был включен в программу XXV юбилейного Чеховского фестиваля. Какой феноменальной получилась бы концовка Чеховского: «Старик и море» А. Васильева — посвящение Ю. Любимову — и «Нуреев» К. Серебренникова в Большом театре!

Но за три дня до премьеры   Владимир Урин объявил, что она переносится на сезон 2018/19. Официальная причина — неготовность спектакля к показу: «сырой» кордебалет, не успели смонтировать декорации.

8 июля на YouTube была опубликована видеозапись (позже она была удалена) встречи директора Большого Владимира Урина с сотрудниками театра. На встрече Урин объяснил, что причиной переноса премьеры балета «Нуреев» Кирилла Серебренникова в Большом театре стала плохая готовность спектакля:

«Мы понимаем, что на сегодняшний день в том виде, в каком находится спектакль, показывать его на сцене Большого театра нельзя. <…> Премьера «Нуреева» переносится на сезон 2018/2019 годов, поскольку план на следующий сезон уже полностью сформирован. Решение о переносе принято вместе с постановщиками, режиссером Кириллом Серебренниковым и хореографом Юрием Посоховым».

Урин признал, что руководство театра «немножко не рассчитало масштабы спектакля и время, которое на него необходимо <…> Спектакль оказался гораздо сложнее, чем мы предполагали. И по объему, и по соотношению всего того, что построил там Серебренников, и по хореографии Посохова, и необходимости соединить, гармонизировать эту историю».

«За оставшиеся два дня те проблемы репетиционного характера, <…> конечно, решить невозможно. Это очевидно. Просто смотришь на сцену и понимаешь, что за оставшиеся два-три дня изменить эту картину невозможно. Большой театр не имеет права, не закончив, не завершив спектакль, выходить на зрителя <…> Тем не менее, для нас абсолютно очевидно, что это очень важная для нас работа, принципиальная работа, новая работа, и мы обязательно ее осуществим», — пообещал В. Урин (meduza.io).

При этом сами участники генерального прогона (он состоялся 8 июля) отмечали 100-процентную готовность артистов. А недостатки, если таковые и были, можно было оперативно устранить.

Сцена из спектакля "Нуреев". Фото Дамир Юсупов

Брифинг

Более подробно обо всем Урин рассказал журналистом на брифинге 10 июля. На нем присутствовал и худрук Большого балета Махар Вазиев. Вот что сказал В. Урин:

«Когда мы сделали “Герой нашего времени” вместе с командой Кирилла Серебренникова, Юрия Посохова и Ильи Демуцкого, я практически на следующий день встретился с Юрой Посоховым и спросил: “Какие есть предложения? Какие идеи для того, чтобы запустить следующую работу?” Он говорит: “У меня несколько идей” и назвал Нуреева. Я сразу понимал, когда давал согласие, что это фигура неоднозначная, со сложной судьбой. И рассказать об этом будет достаточно непросто. Я прекрасно понимал, что там будет соответствующая тема, которая может вызывать определенную неприязнь. Тем не менее, я остановился именно на ней.

Затем мы обсудили с Кириллом Семеновичем, готов ли он продолжать работать. Он сказал — да. И с Ильей, который писал музыку, он тоже дал подтверждение. Я бы хотел уважаемым всем коллегам сказать, что этот спектакль изначально планировался на сезон 18/19! Но у нас произошел сбой: Джон Ноймайер, который должен был делать у нас в сезоне 17/18 “Анну Каренину”, перенес свою премьеру. И тогда я вызвал ребят и сказал: “Ребята, давайте срочно браться — писать музыку и делать спектакль”. Илья схватился за голову и сказал, что срок маленький, невозможно. Тем не менее, договорились о сроках.

В конце января этого года приехал Юрий Посохов и начал репетиции. В это время я получил сценарий. Автором либретто является Кирилл Серебренников. Я читал сценарий. Стали работать. Было достаточно трудное время, театральные люди знают, что у нас в январе и феврале был юбилейный фестиваль Юрия Николаевича Григоровича. И занятость артистов была достаточно плотной в труппе. И репетиции только выборочно мог делать Посохов.

Закончился фестиваль в феврале, и начались более плотные репетиции. А в мае мы уехали на гастроли в Японию и вернулись только за 20 дней до премьеры. Мы понимали, что за эти 20 дней можно собрать балет, вполне достаточно по времени, потому что основные вещи были поставлены. Но дальше появился Кирилл Семенович. И выяснилось, что, прочитав либретто, я не понял, что это не просто балет, помимо балетной составляющей спектакля, есть хор, оперные солисты и большая массовка. И кода 1 июля, где-то через 7–8 дней после того, как вернулись из Японии, мы вышли на сцену и приступили к репетициям, большую часть времени Кирилл Семенович взял на себя. Потому что он должен был организовать все это пространство. Посохов даже не вмешивался в то, что происходит. И вот мы начинаем выпускной период. Мы смотрим один прогон. Я сейчас не говорю о том, что сделал Кирилл Семенович, но по качеству балета мы понимаем, что это плохо. Также для того, чтобы выпустить спектакль, нам необходимо как минимум два хороших состава исполнителей. А тут кто-то лучше, кто-то хуже и так далее. Проблемным было все, что касалось кордебалета. И вот 7-го числа мы смотрим прогон. Утром и вечером — на всех прогонах я был. Мы смотрим, находясь в абсолютном, полном унынии от того, что видим. Что будем делать? После вечернего прогона мы приглашаем и Юру и Кирилла. Начинаем разговор: “Юра, ты понимаешь, что это плохо?” – “Понимаю”. – “Сколько тебе времени нужно для того, чтобы это доделать?” – “Если серьезно, то месяц”. Это было сказано в горячности, усталости и так далее. Но в течение всего периода, особенно после Японии, он постоянно говорил: “Мне не хватает времени, я это не успеваю проработать” и так далее.

И тогда мы приняли решение о переносе премьеры. Нам необходимо было принять решение, какой спектакль указывать вместо этого. Соответственно, дать всем службам поручение, чтобы привезли декорации. Артисты должны были подготовиться к этому спектаклю и так далее. Дальше Кирилл Семенович меня попросил: давайте не будем останавливаться, сделаем еще один прогон. И что очень важно, зафиксируем на видео. Я дал согласие. Вызвали артистов. Вечернюю репетицию снимали. Был первый состав. А утром я собрал коллектив и сказал о том, что вот такое решение принято. А дальше вечерняя репетиция. И тут я вам должен сказать, что на определенном драйве, на определенной обиде, на протесте ребята собрались и прогон прошел очень неплохо. Не без проблем, но произошел очень серьезный качественный рывок. Тем более что в зале были близкие Кирилла Семеновича, Юры Посохова. Больше никого в зале не было. Очень ограниченный круг людей близких, поддерживающих, реагирующих на то, что происходит на спектакле. Артисты почувствовали и выдали результат. Хотя, еще раз повторяю, не без проблем. Вот как развивались события, вот какие были приняты решения и почему» (www.svoboda.org).

Сцена из спектакля "Нуреев". Фото Дамир Юсупов

Версий много, официальная — одна

В. Урину поверили не все. Была распространена информация о том, что указание снять «Нуреева» дал лично министр культуры. Впрочем, снятие уже фактически сделанного спектакля с премьеры — случай в наши дни, в отличие от советских времен, редкий и нерядовой. Потому и догадок и версий в СМИ был больше чем достаточно. Бесспорно то, что разговор В. Урина с В. Мединским по поводу «Нуреева» был (по сообщению пресс-службы МК РФ, довольно долгий), но и министр, и его пресс-служба отметили, что премьера была отменена не по итогам этой беседы, поскольку беседа состоялась уже после объявления о переносе.

Официальная версия была подтверждена документальным фильмом о спектакле «Нуреев», показанным 9 августа по телеканалу «Культура» в рамках программы «Билет в Большой».

Все остальное — размышления и догадки. В частности, говорили и писали, что причиной отмены премьеры мог быть огромный фотопортрет обнаженного Нуреева, сделанный Р. Аведоном и используемый в качестве декорации. Принадлежность Нуреева к ЛГБТ-сообществу также могла повлиять (одна из сюжетных линий балета — близкие отношения Нуреева и датского танцовщика Эрика Бруна). Наиболее правдоподобной (из тех, что официально не были озвучены) кажется та, что В. Урин и Большой театр не хотели «подставлять» Серебренникова и усугублять ситуацию, в которой он оказался, показом спектакля с достаточно рискованным «содержимым». Знали бы мы, что произойдет потом…

Как показала жизнь, решение В. Урина, чем бы он ни руководствовался, можно признать мудрым, тактичным, дипломатичным, взвешенным. Уступив в локальной «битве», театр выиграл «войну».

В. Урин: «Премьера будет»

В любом случае, Урин говорил не об отмене спектакля, а об отмене премьеры и переносе ее на сезон 2017/18 — скорее всего, на май 2018. Но перенос — это крайне сложно, учитывая то, что сезон — с премьерами, текущего репертуара, гастролей балетной труппы, индивидуальным графиком солистов, расписанием Исторической сцены (в расчете на нее готовился спектакль) и прочими многочисленными деталями и нюансами — был спланирован уже давно. И найти место в этом плотном расписании для еще одной премьеры было невероятно тяжело.

Но тут снова грянул гром: 22 августа К. Серебренников был арестован в Санкт-Петербурге, где заканчивал съемки фильма «Лето», и под конвоем препровожден в Москву. Это напомнило арест Мейерхольда в июне 1939 и конвоирование по тому же маршруту: из Ленинграда — в Москву.

В качестве «меры пресечения» режиссеру был определен домашний арест. Это означало, что он не сможет продолжить работу над своими спектаклями, в т.ч. и над «Нуреевым».

В. Урин был в числе деятелей культуры, поручившихся за Серебренникова: «Я просил и обращался в суд вместе со всеми и давал гарантии, что Серебренников никуда не исчезнет. Моя позиция была, чтобы его не арестовывали и дали возможность работать, а следствие бы работало соответствующим образом. Но, к сожалению, суд принял иное решение. Естественно, он не сможет ни снимать фильм, ни работать над спектаклем. Это очевидно. <…> Я буду обращаться к следствию, ходатайствовать о разрешении встретиться с Кириллом Серебренниковым, обсудить это с ним в присутствии следователя, потому что дальше этот вопрос все равно находится не только в компетенции моей как директора, но и его как создателя спектакля» (www.kommersant.ru).

После того как состоялась разрешенная следствием встреча В. Урина с К. Серебренниковым, гендиреткор Большого театра прокомментировал ситуацию на «Деловом завтраке» в «Российской газете»:

«С судьбой “Нуреева” мы определились давно: у нас не было никаких сомнений в том, что спектакль выйдет. Сомнения возникали у других — не без участия прессы и околотеатральных кругов. Мы с Махаром Вазиевым объяснили свое решение честно и открыто. А дальше развитие событий уже, к сожалению, не зависело от нас. В конце августа, перед тем как возникла ситуация с домашним арестом Кирилла Серебренникова, я разговаривал с ним по телефону: он был на съемках в Санкт-Петербурге, и мы договорились, что в сентябре увидимся и обсудим сроки выпуска спектакля. Затем последовал домашний арест, и чтобы встретиться с Кириллом Семеновичем, мне потребовалось разрешение. Надо отдать должное, никаких проблем с этим не возникло: разрешение было дано.

После этого я встретился с Махаром Вазиевым, и потом мы созвонились с Юрием Посоховым. Не надо забывать, что не только Кирилл Семенович, но и хореограф Юрий Посохов является постановщиком “Нуреева”. Кирилл Серебренников, понимая ситуацию, в которой мы оказались, дал согласие, чтобы спектакль мы выпустили без него, если ситуация к ноябрю – началу декабря не изменится.

Дело в том, что большая часть доработки, из-за которой перенесли сроки выпуска “Нуреева”, касалась хореографической составляющей спектакля. А само решение о его выпуске надо было принимать сейчас, потому что от этого зависит планирование афиши, договоренности с Посоховым и т.д. В итоге мы объявили даты премьеры “Нуреева” — 9 и 10 декабря».

И вновь нужно отдать должное искусству В. Урина-дипломата. Его умению провести театр и спектакль между Сциллой и Харибдой, между властью, политической, идеологической и силовой машиной государства — и создателями, труппой, театральным сообществом, мнением которого Урин дорожит, сутью театра. И в конце концов Большой театр явил зрителю и слушателю новый по жанру, пронзительный по содержанию, великолепный спектакль!

Сцена из спектакля "Нуреев". Фото Дамир Юсупов

Больше чем балет

Вероятно, в истории балета не было спектакля более масштабного. 600 участников. К балетным артистам (солисты, ведущие и второстепенные персонажи, кордебалет, учащиеся хореографического училища) добавились  солисты оперы, хор, драматические актеры. Не просто балет, а синтетическое действо, включающее танец, кино, элементы оперного и драматического спектакля, фотографию. И все это придумано, объединено и воплощено на сцене режиссером, ставящим и в драматическом театре, и в опере, балете, снимающим кино.

«Нуреев» — балет-«байопик» (термин, пришедший из кино), в центре которого биография великого танцовщика, повествование о нем на протяжении всей жизни, рассказ о наиболее важных моментах его судьбы: от прихода в балет в раннем детстве и до ухода со сцены и из жизни. В истории отечественного балета это первый спектакль в подобном жанре.

В силу обстоятельств этот спектакль оказался не просто событием театральной жизни. И не только жизни культурной. Также как в судьбе героя балета в неразделимый клубок событий обстоятельств сплелись культура, искусство, политика, реакция общества по обе стороны железного занавеса, так и спектакль «Нуреев» оказался в центре внимания благодаря самым разным обстоятельствам. Это и «дело» «Седьмой студии», и ситуация с К. Серебренниковым, которого поддержало большинство деятелей театра.

Михалковы против

Но были и другие. Например, за отмену премьеры «Нуреева» выступил клан Михалковых-Кончаловских. В последнее время известные режиссеры все чаще выступают от имени народа, России, всех православных. Поучают, порицают, наставляют, «изгоняют бесов». Берут на себя роль гуру.

«Не верю, что, когда начиналась работа над спектаклем, не было понятно, что будет в результате. Кто это делает и о ком этот спектакль. И что основной темой в биографии Нуреева, его творческих и человеческих метаниях, будет терпкая и пикантная тема его гомосексуальных привязанностей и проблем. Предполагать, что постановка сведется только к мастерству гениального танцовщика было чрезвычайно наивно. Да, думаю, никто так и не предполагал.

Для России, для православных эта тема болезненная: фиксация и оформление однополых браков, во-первых, смертный грех, во-вторых, постепенное истребление человечества и нарушение всех тех канонов, по которым человечество жило, по крайней мере, в течение двух тысяч лет. Никто никому не мешает и не запрещает распоряжаться своими гениталиями, как ему хочется. Это проблема каждого, он сам ее решает. Но это не повод для того, чтобы занавес Большого театра, открывшись, показал бы гениталии замечательного танцора Нуреева. Не повод для того, чтобы эта как бы свобода стала достоянием людей, которые пришли в Большой театр, академический Большой театр» (Н. Михалков, newsland.com).

«Всегда есть сочувствие к человеку, который ошибся, сделал что-то такое, что нарушает закон. Конечно, жалко, что человек ошибся. Решать такие вопросы нельзя по понятиям. Есть закон. <…> А если бы не Кирилл Серебренников, а Иван Петрович Пупкин, кто бы обратил внимание? А таких событий в российской жизни происходит ежедневно достаточное количество. <…> Можно сказать: вот это талантливый человек, значит, он может делать любые ошибки, а если человек не известен никому, как этот бухгалтер, то бог с ним, да? <…> «эх, брат, как же тебя угораздило» — это все, что я могу сказать» (А. Кончаловский, www.kommersant.ru).

Сцена из спектакля "Нуреев". Фото Дамир Юсупов

РПЦ тоже против

Включилась в дискуссию и РПЦ, в лице ее постоянного спикера протоиерея В. Чаплина: «Близится очередной “час Х” в противостоянии сторонников нравственных норм и безграничной свободы в культуре. На 9 и 10 декабря намечены премьерные показы балета “Нуреев” в Большом театре.

Ранее многие в обществе возмущались и содержанием, и оформлением балета. Это неудивительно, ведь, насколько известно, смысловым центром постановки является не творческая, а сексуальная жизнь эпатажного танцовщика. К тому же на сцене должно было присутствовать его фото в обнаженном виде. Можно спорить о том, должны ли государственные академические театры позитивно живописать гомосексуализм, делающий многих людей несчастными (священники знают это из исповеди). Но вот постер, придуманный для сцены, однозначно является порнографическим.

Критика ГАБТовской постановки на стадии ее обсуждения ярко говорит о нарастающей активности членов нашего общества — на самом деле весьма консервативного, если не брать за его «эталон» московскую тусовку <…>

Обсуждение моральной приемлемости или неприемлемости «Нуреева» должно быть по-настоящему широким. Пока, увы, народ ничего не знает о том, сохранятся ли порнографический постер в оформлении и гей-романтика в содержании. <…> Очень важна, кстати, и дискуссия о самом Нурееве. Почему его образ подается чуть ли не как центральный в российском балете? Не стоит ли поговорить о его гражданской позиции до и после «невозвращения» в СССР? Не прекратить ли молчать о том, что в его случае смертельная болезнь однозначно стала следствием сексуальной распущенности? Наконец, надо выяснить отношение к нему в среде татарского и башкирского народов, чья кровь текла в жилах эпатажного танцовщика…» (realnoevremya.ru).

 

При упоминании о постере сама собой всплывает параллель с новосибирским «Тангейзером». История Серебренникова и отмены / возвращения премьеры его балета, как и история с постановкой и снятием «Тангейзера» в Новосибирском театре оперы и балета — своеобразное зеркало, барометр того «ветра перемен», который дует сегодня в обществе. Речь о переменах, случившихся за последние 6–7 лет. Со времени встречи тогда еще президента Д. Медведева с творческой интеллигенцией с деятелями искусства в Мультимедиа Арт Музее в марте 2011 и открытия министром культуры РФ А. Авдеевым проекта «Платформа» на «Винзаводе» в октябре того же года.

Есть что-то мистическое в том, что образом К. Серебренников, стоявший у истоков «Седьмой студии», «Платформы», начавший разговор с Д. Медведевым на встрече в ММАМ, написал два либретто и в течение года подготовил два спектакля о двух персонажах, один из которых реальный, другой — полуреальный – полукнижный, но оба стали неудобны властям. Как и сам режиссер, выведший их на сцену музыкального театра: так не о себе ли он писал и ставил? Рифмы напрашиваются. Есть и подтверждения этой гипотезе, о них рассказывает главный редактор журнала «Искусство кино» Антон Долин:

“Несмотря на неоднократные напоминания о недопустимости контактов с иностранцами, Нуреев разговаривал на английском языке с артистами французской труппы, среди которых были люди, явно вражески настроенные к СССР… Он характеризуется недисциплинированностью, нетерпимостью к замечаниям и грубым поведением”.

А это уже про Серебренникова: “Способствует размыванию традиционных российских духовно-нравственных ценностей и ослаблению единства многонационального народа Российской Федерации (включая распространение низкокачественной продукции массовой культуры”)» (meduza.io).

Сцена из спектакля "Нуреев". Фото Дамир Юсупов

Премьера, которая состоялась

Как и обещал В. Урин, премьера прошла 9 и 10 декабря. То, что «Нуреев» действительно явился событием бо’льшим, чем театральная премьера, подтвердилось прибытием на первый спектакль невиданного даже в Большом театре бомонда. В числе первых зрителей — пресс-секретарь президента РФ Д. Песков с супругой Т. Навкой, члены Попечительского совета Большого театра Р. Абрамович и А. Костин, внесшие значительный финансовый вклад в постановку, гендиректор корпорации «Ростех» С. Чемезов, экс-министр финансов А. Кудрин, гендиректор «Первого канала» К. Эрнст, президент ГМИИ им. Пушкина И. Антонова, владелец, гендиректор и главный редактор «Независимой газеты», председатель Общественной палаты Москвы К. Ремчуков, актеры и режиссеры Р. Виктюк, И. Чурикова, Р. Литвинова, продюсер А. Роднянский, писательница Л. Улицкая, телеведущие В. Познер, К. Собчак, И. Ургант, Св. Бондарчук, адвокат и коллекционер А. Добровинский и многие другие известные персоны.

Можно предположить, что многие их них пришли не просто из любопытства или любви к балету, но и таким образом выразили своеобразный протест против ситуации с Серебренниковым и его ареста.

«Есть какие-то моменты спорные, но в целом, наверное, с точки зрения творческого поиска и такой творческой феерии, это событие, мировое событие» — Дмитрий Песков (цит. ТАСС).

«Спектакль сложный, многослойный, умный, что не исключает огромной визуальной радости при виде изумительного балета, элегантного оформления, виртуозности труппы. Прекрасная музыка Демуцкого. Это событие мирового уровня» — Людмила Улицкая (цит. РИА Новости).

«Долгожданная премьера о Нурееве. Актуальный, настоящий современный балет. Талантливо о великом таланте. Несправедливо, что Кирилл Серебренников не был на своей премьере» — Алексей Кудрин (Twitter).

«“Нуреев” в Большом театре. Потрясающие таланты на сцене, половина элиты в зале, режиссер — под домашним арестом. Такая Россия» — Шон Уокер, корреспондент The Guardian в Москве.

Сцена из спектакля "Нуреев". Фото Дамир Юсупов

Отзвуки прессы

Редчайший случай: премьера вызвала не только восторги публики, но и исключительно положительные отзывы, но и критиков, обычно скупых на подобный тон.

«Хореограф и режиссер подробно рассказывают биографию знаменитого балетного беглеца. Начинается спектакль с аукциона. Нуреева уже нет на этом свете, его имущество распродается с молотка — от рубашек до картин старых мастеров и от личного острова до школьного дневника, и после называния лота возникает картина, связанная с этой вещью. Вот тот самый школьный дневник: аукционист — Игорь Верник — рассказывает о происхождении каждой вещи, и мы узнаем, что дневник, вероятно, был подарен Нурееву, когда он, уже очень больной, приезжал в Петербург.

Вот серия снимков знаменитого фотографа Ричарда Аведона — и Нуреев (роль досталась премьеру Большого Владиславу Лантратову) позирует перед камерами. Получающиеся в этот момент фотографии появляются на заднике в виде проекции.

В июле в соцсетях бурно обсуждали то, что среди снимков есть такой, где Нуреев совершенно обнажен; сейчас проекция сделана такой блеклой и так наведена на декорацию, что разглядеть что-то шокирующее невозможно» (Анна Гордеева, Lenta.ru). (А что же шокирующего в мужских половых признаках? Что, их впервые показали в произведении искусства? А как же «Давид» Микеланджело, обнаженные амуры, гравюры Дюрера, картины Дейнеки? Не говоря уже о рекламных плакатах с изображением нижнего белья, в котором «это» выглядит порой более эротично и сексуально, чем без него. — «МО»).

 

***

«Спектакль, что выпускался в таких нервных, дерганых обстоятельствах (режиссер сидит под домашним арестом, июльская премьера отменена — по официальной версии, из-за “недорепетированности”, перед декабрьской все равно времени на репетиции нет, ибо выпускается предыдущая премьера — “Ромео и Джульетта”), неожиданно оказался одним из самых гармоничных созданий Большого театра. В нем нет и следа возможного соперничества хореографа и режиссера — один подхватывает идеи другого, отвечает на своем языке. Посохов при этом все время говорит о лирике балета, о профессии, о любви. Серебренников — о том, как лирика впечатывается лицом в советскую реальность, о сарказме» (Анна Гордеева, «Ведомости»).

 

***

«Либретто основано на ключевых эпизодах жизни Нуреева: учеба в Вагановском училище, в классах которого меняются портреты вождей от Ленина до Хрущева, но портрет Агриппины Вагановой царит над всеми; гастроли Кировского театра во Франции, после которых он остался в Париже, совершив легендарный прыжок из нищеты в свободу и славу; встречи с Эриком Бруном, с Марго Фонтейн и воспоминания почти о всех его ролях. Нуреев станцевал около 20 партий, и даже появлялся в мюзикле Ричарда Роджерса и Оскара Хаммерстайна «Король и я», где пел со сцены. «Когда я пою, то знаю, что разжигаю во многих огонь. Мне всегда удавалось действовать людям на нервы», — однажды признался Рудольф Нуреев. <…>

Чувствуется, что авторы задумывали спектакль как проникновенный оммаж трагической фигуре Нуреева. Драматургическая пружина раскручивается от пафосного исполнения «Песни о Родине» хором, тенором (Марат Гали) и меццо-сопрано (Светлана Шилова) до изысканных и печальных строф Бодлера и Рембо. Голосом Короля становится контратенор (Вадим Волков), лейтмотивом спектакля — «Колыбельная» на татарском языке. <…>

Три сцены из спектакля производят неизгладимое впечатление. Первая —это соло нуреевского ученика, страстно и виртуозно исполненное Вячеславом Лопатиным. Вторая — дуэт Нуреева и Эрика Бруна (Денис Савин). И третья — финальная, когда поверженный болезнью Нуреев, только что паривший над сценой, старческой, нетвердой походкой бредет по сцене и спускается в оркестровую яму, занимает место у пульта и пытается дирижировать «Баядеркой», как об этом и мечталось в реальности в конце 1992 года. А 6 января 1993-го Рудольфа Нуреева не стало» (Мария Бабалова, «Новая газета»).

 

***

«…Роль Серебренникова в этом балете гораздо значительнее, чем в «Герое нашего времени». Его сценография тут сложнее, хотя принцип единой конструкции и открытой, прямо во время действия, смены картин рабочими сцены (за что они отдельно выходят на поклон) работает в обоих спектаклях. В «Нурееве» основой конструкции становятся полукруглая арка на заднике, огромные круглые иллюминаторы по правому «борту» и исполинский ампирный портал, выезжающий в центр сцены.

Остальное — видеопроекции, детали интерьера, световые эффекты — с легкостью переносит действие из балетного зала на улице Росси с наглухо задраенными окнами в напоенный голубым воздухом Париж с летящими по ветру занавесками; с испещренных граффити задворок городских предместий на собственный остров Нуреева. Роль последнего прибежища артиста играет бывший ампирный портал, ободранный до ребер голой конструкции. И все это в полном ладу со сценическим действием.

А вот либреттист Серебренников не вполне совпал со спектаклем: судя по опубликованному тексту, его замысел был воплощен далеко не полностью. Среди самых значительных изменений — гомосексуальные сцены, в частности дуэт Нуреева и его любовника Эрика Бруна, в сценарии оборачивающийся бурной ссорой с битьем пепельницы о зеркало, а в спектакле — печальной идиллией разделенной любви, прерванной уходом Эрика в небытие. Остается строить догадки: либо среди соавторов не было полного согласия, либо спектакль подвергся самоцензуре еще на стадии постановки. Серебренников явно смирился с целомудрием своего хореографа, и, возможно, благодаря этому рискованный спектакль не превратился в китч (хотя надо признать, что и его герой в жизни не был образцом хорошего вкуса)» (Татьяна Кузнецова, «Коммерсант»).

***

«Теперь уже можно уверенно утверждать, что в лице Ильи Демуцкого нынешняя хореографическая сцена получила поразительно мастеровитого балетного композитора — профессионала редкой специальности, которая знавала золотые времена в эпоху Адана и Минкуса, но уже в XX веке казалась анахронизмом. Конечно, в художественном смысле это музыка несамостоятельная, служебная, но, во-первых, идеально прилаживающаяся к хореографическим надобностям, а во-вторых, не менее идеально отвечающая вкусам широкой публики.

В «Нурееве» композитор развлекает слушателей, жонглируя стилями сообразно поворотам сюжета. Перед «прыжком в свободу» звучит карикатурно-официозная «Песня о Родине» (на ужасающие стихи Маргариты Алигер «Родину на свете получают / непреложно, как отца и мать») в исполнении меццо-сопрано и хора; с текстом Николая Тихонова про «флаг, переполненный огнем, / цветущий, как заря» вступает тенор; в конце концов ликующий номер начинает «заедать», словно заезженная пластинка. Вольные парижане танцуют кокетливый вальс, сцена с трансвеститами в Булонском лесу проходит под порочные эстрадные ритмы. А вот для дуэта Нуреева и Эрика автор приберегает красноречивую цитату из музыки Адана к «Жизели».

Для сцены «Король-солнце» во втором акте он пишет номер с солирующим контратенором и хором на текст Бодлера, но притом стилизованный под музыку XVII века — это как бы Люлли, но Люлли с легким ориентальным привкусом, Люлли образца «Марша для турецкой церемонии» из «Мещанина во дворянстве»; случайно или нет, но это барокко с татарским налетом идеально ложится на происходящее на сцене, где в этот момент не по-версальски пестрым-пестро от разноцветных перьев, ковров и шелковых халатов. В целом же в музыке второго действия особенно много прямых цитат с более или менее явными балетными коннотациями. В дуэте с Марго звучит си-минорная соната Листа, в монологе Дивы — «Адажиетто» Малера. Мелькающие тут и там препарированные фрагменты знаменитых партитур XIX века — «Раймонды», «Баядерки», «Лебединого озера», «Спящей красавицы», «Щелкунчика» — складываются в подобие элегической оды, адресованной даже не столько главному герою, сколько искусству классического балета вообще, причем музыкальным цитатам соответствуют цитаты хореографические» (Сергей Ходнев, «Коммерсант», «Как устроена музыка «Нуреева»).

***

«Кирилл Серебренников. Нуреев. 9 декабря 2017. Двадцатиминутная, а может быть и больше, стоячая овация. Занавес открывался 5 раз, на авансцену из-за занавеса выходили 5-7-8 раз, кажется, никто уже не считал. Стоя аплодировали все, кто пришел (у метро прозвучала фраза — столько “бамбука” я еще в театре не видел).

Песков, пресс-секретарь президента, покидая зал и проходя мимо меня, сказал: “Молодцы ребята, молодцы”.

Но это был восторг от спектакля. С комком в горле.

На поклоны постановочная группа вышла в белых майках с портретом Кирилла и надписью: «Свободу режиссеру». В коде спектакля уже было ясно, что эта фраза вызревает в головах каждого, кто пришел сегодня, был вчера, будет завтра на спектакле. На заднике сцены в финале граффити мерцал автограф Кирилла — K. Serebrennikov.

И еле видное, размытое слово без первой буквы …V О ВО U(D) A …почти не разглядеть, может быть, мне и показалось.

Сильнейший, мощный финал до комка в горле.

Немощный Нуреев в белом тюрбане медленно идет из глубины сцены. Аукционист (Игорь Верник) объявляет последний лот:

“Лот 1272 — дирижерская палочка Рудольфа Нуреева. Находилась в руках артиста во время его дебюта в качестве дирижера Венского симфонического оркестра 26 июня 1991 года”.

На сцене — Руди напевает на татарском (народную песню)

Нуреев медленно спускается в оркестровую яму, занимает место дирижера. Ауфтакт — и оркестр начинает “Тени” из балета «Баядерка» Минкуса и Петипа. Нуреев дирижирует, Руди на сцене поет татарскую песню, музыка звучит контрапунктом.

На сцене Тени — мужчины и женщины, они заполняют все пространство.

Музыка иссякает, Тени продолжают двигаться, руки дирижера тоже, свет утихает, Нуреев дирижирует тишиной, и темнота поглощает все.

Конечно, это спектакль Кирилла Серебренникова, и было бы верно на афише написать:

Спектакль Кирилла Серебренникова “Нуреев”.

Композитор Илья Демуцкий.

Хореограф Юрий Посохов.

Подробности о спектакле потом. А пока… Спасибо всем, кто сделал этот спектакль: авторам, исполнителям, Большому театру. И сейчас не время обсуждать решение о переносе премьеры. Думаю, это было очень непростое, но верное решение.

А спектакль действительно сложный. Это не балет — это ТЕАТР с несколькими сотнями участников спектакля.

Это спектакль об огромной личности, самородке уникального дара. О таланте и его пути среди нищеты, тоталитаризма, пошлости, глупости о судьбе артиста — где всегда побеждает свобода и любовь — но какою ценой иногда! Где художник несет в себе боли, пороки и гнусности мира, прожигая талантом, любовью и свободой свой путь к сердцам людей. А толпы обывателей, зрителей на галерке и в партере, в ложах и амфитеатре, получают наслаждение от силы и красоты таланта, рукоплещут гению и в одно мгновение готовы его предать.

Подходит к концу год. Это год Кирилла Серебренникова. Потрясающие премьеры — “Чаадский” в Геликоне, “Маленькие трагедии” в Гоголь-центре, “Нуреев” в Большом. Хочется верить, что чувства всех, кто был и будет в зале и на сцене, дойдут до тех, кто не был, не видел и не увидит» (Андрей Устинов, главный редактор газеты «Музыкальное обозрение»).

Сцена из спектакля "Нуреев". Фото Дамир Юсупов

Браво, Кирилл!

В зале не было только одного человека, который обязательно должен был там быть — Кирилла Серебренникова. Но о нем не забыли. На заднике сцены была заметна надпись K.Serebr. Ю. Посохов, И. Демуцкий и несколько участников спектакля вышли на поклоны в футболках с портретом К. Серебренникова и надписью «Свободу режиссеру». А из зала неоднократно звучали возгласы «Браво, Кирилл!».

Жизнь Рудольфа Нуреева стала театром.

Театр Кирилла Серебренникова стал его жизнью.

Что дальше?

P.S.

Вскоре после премьеры «Нуреева», в декабре 2017, вышел специальный номер журнала «Театр», посвященный исключительно проекту «Платформа». На 200 с лишним страницах — скрупулезный анализ не только этого проекта, но и всей культурной ситуации примерно 10-летней давности, рубежа 2000-х и 2010-х.

Открывает номер Пролог — круглый стол «Театр времен Дмитрия Медведева». Одна из его ключевых мыслей, высказанная организатором дискуссии, главным редактором журнала «Театр» Мариной Давыдовой: «В новейшей истории Российской Федерации был только один период, когда власть громогласно заявила, что она хочет поддерживать то, что принято называть современным искусством. Это был период правления Дмитрия Медведева. <…> Никогда российская культура, российское искусство не были так свободны, так плодотворны, как тогда».

О проекте, его особенностях рассказывают идеологи «Платформы», ее участники, руководители направлений. Публикуются многочисленные рецензии на события проекта, в том числе и на якобы не состоявшийся спектакль «Сон в летнюю ночь».

И — грустный Эпилог: хроника «Дела “Седьмой студии”».

Сцена из спектакля "Нуреев". Фото Дамир Юсупов