Невелик круг людей, пишущих о музыке. Еще меньше тех, которые пишут не о себе в музыке, а о музыке и музыкантах. Андрей писал о музыке и музыкантах.

Мы были знакомы еще с начала 90-х. И встречи эти были в Международном союзе музыкальных деятелей — тогда это был настоящий музыкальный Дом, хозяйкой которого была Ирина Константиновна Архипова. В первые годы газеты Андрей писал в «Музыкальное обозрение». Потом наши пути надолго разошлись. Андрей публиковался в разных изданиях. Много лет был обозревателем «Аргументов и фактов», писал в «Независимую газету», «Российскую газету», «Известия», «Московский комсомолец», журналы «Экран и сцена», «Театр», «Огонек», «Ваш досуг».

Он работал в экспертном совете «Золотой Маски» и оперной премии «Онегин», в жюри других театральных фестивалей. Проявил себя как организатор — проводил семинары по музыкальной критике в регионах России, продюсировал молодых певцов, был одним из создателей и арт-менеджером театра «Арбат-опера». Преподавал в Колледже имени Гнесиных, АХИ имени В.С. Попова. Был прекрасным концертмейстером (по первому профессиональному образованию Андрей — пианист).

Как и многие творческие люди, Андрей был в постоянном поиске себя. Беспокойный и мятущийся, порой капризный и упрямый, он часто менял виды и направления деятельности, сходился и расходился с людьми. То исчезал с горизонта актуальной музыкальной жизни, то вновь возникал со своими, порой спорными, но всегда профессионально обоснованными, глубокими статьями, рецензиями, обзорами.

Несколько лет назад наши пути снова пересеклись. Как только Андрей проявился после очередной творческой паузы, я вновь пригласил его сотрудничать с «МО». Мы встретились в ресторане «Чайковский», долго разговаривали. Он, с длинными предисловиями, сомнениями и оговорками, согласился. Работать вместе было не просто. Андрей с энтузиазмом брался за любую тему, но не раз бывало, что быстро охладевал к ней, и «вытянуть» из него материал было сложно, иногда приходилось месяцами ждать результата. Он опять исчезал, уезжал куда-то, где не было интернета; возвращался, брался за работу — и вскоре надолго откладывал ее… Он всегда довольно жестко реагировал на просьбы и пожелания что-то изменить в уже написанном, актуализировать, внести редактуру…

Но когда мы, что называется, сливались в едином порыве — получались настоящие произведения журналистского искусства. И Андрей благодарил нас за то, что мы вернули его в музыкальную жизнь, увлекли новыми темами.

Из того, что он сделал для «МО» за последние два года плотной совместной работы, особенно запомнились статьи памяти выдающихся музыкантов: Саулюса Сондецкиса, Эри Класа, Николая Гедды… Они были написаны и с доскональным знанием  жизни и творчества музыкантов, и с огромной любовью к ним.

Ну а потом был ГИТИС, куда Андрея позвал преподавать Григорий Заславский — однокурсник и друг Андрея, ныне ректор. Мы вновь потеряли друг друга. Андрей вернулся в alma mater. И, наверное, можно было за него больше не беспокоиться. Но оказалось, что это не так…

29 января этого года Андрею исполнилось 50 лет. А меньше чем через пять месяцев его не стало. Первым о его смерти сообщил Григорий Заславский. Позднее пришла информация, что Андрей погиб и нашли его повесившимся… Осталась мама, у которой он был единственным сыном.

Андрей СЕРГЕЕВ, оперный режиссер:

Прочел, что ушел из жизни Андрей Хрипин, один из немногих музыкальных и театральных критиков, которых я с интересом читал, даже когда он был резок и ядовит… В нем было такое качество, которое меня восхищало — любовь, искренняя любовь к живому “человеческому” театру, как музыкальному, так и драматическому, тому, который любил и я…

И еще, в нем не было кастового снобизма, псевдо-интеллигентского чванства и лжи, ни капли. Он не был позером, «любителем», заказным «киллером» и глубокомысленным идиотом, он был «из настоящих», знающих и чувствующих правду театра, самородком в своей непростой профессии, романтиком и Дон Кихотом. Казалось, в его жизни наконец что-то налаживалось и даже начиналось, только обрел дом… Всего 50… Как больно.

***
Ушел из жизни Андрей Хрипин. Он был выпускником театроведческого факультета ГИТИСа, учился на курсе Инны Натановны Соловьевой. Тогда не приходило в голову, что надо как-то специально, отдельно учить музыкальных, оперных или балетных критиков, — интересы Андрея Хрипина определились рано. Он писал о музыкальном театре и диплом тоже посвятил немецкой музыке.

В критике всегда был принципиальным, очень искренним, почти детский румянец как-то естественно сочетался с простодушием его размышлений, глубокие знания не мешали быть принципиальным, писать, не учитывая «политику». Сохранив эти качества, он в последние годы, когда уже, правда, почти не публиковался, чаще выступал как эксперт и критик на региональных фестивалях, выглядел этакой редкостью, а строгость и чистота его оценок — как этакие рудиментарные, ненужные «признаки» критической мысли.

Он рано начал совмещать труд критика с желанием приносить практическую пользу музыкальному театру. Где не мог поддержать новое дело своим словом, сам садился за рояль, выступал импресарио молодых исполнителей, успел помочь многим, кому-то советовал взяться за полузабытую или совсем забытую оперу.

Если бы у девиза «словом и делом» в России не было сложного исторического контекста, можно было бы сказать, что словом и делом он помогал новому, талантливому в музыкальном театре. Многие вспоминают доброе, сделанное им. Вот и самая первая рецензия на «Геликон-оперу» написана Андреем Хрипиным.

Ему только что исполнилось 50 лет.

Страшная, несправедливая смерть.

ГИТИС, Театроведческий факультет