В АСМ 20-х годов объединились Николай Рославец, Александр Мосолов, Гавриил Попов, Николай Мясковский, Дмитрий Шостакович и другие известные композиторы. Творческие устремления членов АСМ были основаны на новом музыкальном мышлении, поисках в области языка, техники. Главной же своей целью Ассоциация ставила – цитируем ее манифест – «самое широкое ознакомление с новейшими музыкальными произведениями авторов всех направлений, как СССР, так и иностранных». На первом же собрании новой, восстановленной Ассоциации были определены ее цели и задачи. Главная среди них, как и прежде, – пропаганда новой музыки. Девиз нового объединения: «За нестандартное композиторское мышление, творческий поиск, эксперимент». На том же собрании Президентом Ассоциации был единогласно избран Эдисон Денисов.

Э. В. Денисов придавал огромное значение деятельности Ансамбля, направленной на широкую пропаганду российской музыки ХХ века за рубежом и современной западной музыки в нашей стране.

В 90-м году все новое в музыке воспринималось в штыки, и появление такого ансамбля вызвало шквал агрессивных выпадов в наш адрес прежде всего со стороны коллег-композиторов. И если в прессе соблюдались нормы цивилизованной критики (еще не распался СССР и еще существовала цензура), то характер личного общения с самыми различными представителями нашего сообщества очень скоро заставил меня по возможности избегать «выходов в свет» и отключать телефон. Но мне очень помогли композиторы нашей Ассоциации, и в первую очередь Эдисон Васильевич Денисов, Дмитрий Смирнов, Николай Корндорф и Владимир Тарнопольский. Без них я бы не смог развернуть деятельность Ансамбля должным образом.

Первые годы были исключительно трудными! Во-первых, приходилось доставать деньги – ситуация в СССР очень серьезно отличалась от того, что мы имеем сегодня. Нужны были зарплаты исполнителям, большое репетиционное помещение (фактически, оркестровое), море ударных инструментов…  К счастью, мне очень помогли мои многочисленные «киношные» контакты. Надо сказать, что кинематографисты – люди несоизмеримо более прагматичные, энергичные и, как сейчас говорят, конкретные, чем музыканты. Поддержка моих друзей – главным образом режиссёров и директоров картин – очень быстро привела к искомому результату.  И здесь я в первую очередь с благодарностью вспоминаю Ролана Антоновича Быкова! Если бы не он и не его Всесоюзный Центр кино и телевидения для детей и юношества, не состоялись бы ни наш первый концерт в апреле 1990 года, ни дальнейшие выступления в том же году, в частности, на фестивале «Московская осень». Я очень жалею, что не принял предложения Ролана Антоновича войти в структуру Центра – к концу того же года нас уже были готовы включить в штатное расписание, и нужно было только прийти с трудовыми книжками… Меня смущало, что в наши обязанности входила также работа по озвучиванию кинофильмов… сейчас понимаю, что здесь все было бы точно так же, как в композиторской практике, когда пишешь музыку камерную или симфоническую, но отвлекаешься на денежные заказы в прикладной области. Все мы крепки задним умом! После некоторых мытарств мы примкнули к «Международной книге». Нам платили очень хорошие зарплаты, за что мы должны были записывать современную российскую музыку для английской звукозаписывающей компании “Olympia”, не менее трех компакт-дисков в год. Надо сказать, что запись компакт-дисков стала для ансамбля таким же важным и насыщенным направлением деятельности, как и концерты. Очень скоро, к примеру, МАСМ стал записывать современную музыку – и российскую, и зарубежную – для моего издательства “Le Chant du Monde” (Франция), которое входило в структуру известной звукозаписывающей компании “Harmonia Mundi”.

Вторая трудность – в СССР мало кто из исполнителей умел играть современную музыку. Из приемов даже фруллато и слэп вызывали проблемы, не говоря уже о мультифониках и других способов звукоизвлечения. Да и сама музыка была исполнителям непонятной. Где грани формы? Где главный голос (или пласт), а где контрапункт? Как исполнять сложные ритмоформулы? Вопросов было тьма тьмущая, и ответы на них находились не сразу. Но здесь помогло то, что в первый состав МАСМа вошли главным образом солисты Государственного симфонического оркестра кинематографии СССР. А эти музыканты в силу специфики многолетней работы обладали гораздо более широким кругозором и феноменальной хваткой.

По своей структуре Московский ансамбль современной музыки представлял собой так называемую симфониетту, то есть, большой камерный коллектив, в котором представлены все группы современного симфонического оркестра. Мы делали «классическую» симфониетту, ее состав: флейта, гобой, кларнет, фагот, 2 валторны, труба, тромбон, ф-но, арфа, 2 исполнителя на ударных, 2 скрипки, альт, виолончель и контрабас. В ту пору до нас существовал только один подобный коллектив – это Ансамбль солистов Большого театра под управлением Александра Лазарева. Деятельность этого коллектива завершилась в начале 90-х, когда открылись границы, и многие оркестранты уехали работать в зарубежных оркестрах – кто в Испанию, кто в Мексику, кто в ЮАР… Но в 1993 году Володя Тарнопольский организовал «Студию новой музыки» – такой же по составу ансамбль солистов. И долгое время, когда на Западе уже почти полвека работали десятки подобных коллективов (об этом я подробно писал в своей книге «… и я – композитор!»), в огромной России таких ансамблей было всего два!

В 1990 году мы играли исключительно произведения композиторов-членов АСМ-2. Основными из этих произведений были Первая камерная симфония Эдисона Денисова, «Видения Кольриджа» Дмитрия Смирнова, «Лесные прогулки» Елены Фирсовой, “Amoroso” Николая Корндорфа, “Warum?” Владислава Шутя, Двойные камерные вариации Виктора Екимовского, «Сентиментальные секвенции» Александра Раскатова, Хоральная прелюдия «Иисус, твои глубокие раны» Владимира Тарнопольского, мои «Дьявольские трели», вариации на тему Тартини…

Глубоко символичным мне представляется то, что с первого дня и в течение многих лет в нашем коллективе работали Оля Эльдарова, правнучка Константина Соломоновича Сараджева, Президента АСМ-1, и Митя Денисов, сын Эдисона Васильевича Денисова, Президента АСМ-2.

В состав, которым мы дали наш первый концерт в апреле 1990 года, вошли:

Дмитрий Денисов (флейта)
Сергей Великанов (гобой)
Олег Танцов (кларнет)
Александр Кочетков (фагот)

Александр Раев (валторна)
Игорь Васильев (валторна)
Игорь Сазонов (труба)
Александр Лупачек (тромбон)

Леонид Макаревич (ф-но)
Ольга Эльдарова (арфа)

Валерий Фетисов (ударные)
Александр Суворов (ударные)

Александр Авраменко (1-я скрипка)
Мария Ходина (2-я скрипка)
Михаил Казаков (альт)
Сергей Судзиловский (виолончель)
Игорь Гайдай (контрабас)

Но очень быстро состав стал меняться, и причины тому были самые разные. У Сережи Судзиловского, лауреата Международного конкурса им. Чайковского, был очень насыщенный свой гастрольный график, и долго совмещать его с работой в ансамбле он не мог. Но Сережа познакомил меня с Наташей Савиновой – тоже замечательной виолончелисткой, которая проработала в МАСМе много-много лет. Осенью 1990 года Михаил Плетнев создал Российский Национальный Оркестр (РНО), и хотя у нас были очень хорошие зарплаты (500 рублей в месяц), в РНО они были еще выше. Блистательный Саша Суворов ушел в РНО, и его место занял Сережа Амплеев. Огромные, может быть, самые большие проблемы в ту пору были с пианистами. Я перепробовал многих и впал в пучину отчаяния – ну, никто не мог играть современную музыку. Большинство не могли выиграть текст, а кто мог – расходился с ансамблем уже на первых тактах, и никакой дирижер здесь ничем не мог помочь. Так было, пока не пришел Виктор Ямпольский, сменивший Леню Макаревича, и тогда и я, и все увидели «свет в окне». Саша Кочетков – изумительный фаготист, в свое время – концертмейстер фаготов в Оркестре кинематографии СССР, современные приемы звукоизвлечения не переносил на дух и очень скоро стал тяготиться такой работой. Его сменил великий Валерий Попов. К весне 1991 года состав «устаканился», и слабых мест уже не было. Поэтому первые зарубежные гастроли во Франкфурте-на-Майне и в Кельне, состоявшиеся через две недели после августовского путча, прошли очень успешно.

С дирижерами тоже были проблемы – не такие как с пианистами, конечно, но все-таки. И разрешились они в 1991 году, когда Николай Корндорф познакомил меня со своим другом и однокашником Алексеем Виноградовым. Алексей Виноградов – дирижер экстра-уровня! Глубина изучения им партитур, включая архисложные, меня поражала всегда. К тому же он удивительно добросовестный и работоспособный человек. Ну, и то что он являет собой образец порядочности и благородства – тоже немаловажно в работе с людьми.

Как и я, Виноградов оставил ансамбль в сентябре 2008 года, после наших гастролей в Брно и в Градеце Кралове (Чехия).