– Как настроение, Регина Николаевна?

– Моментами накатывает, конечно…

– Вам удалось найти работу в Литве?

– Да, мы с мужем прошли конкурс в оркестр Музыкального театра Клайпеды. Там в ноябре-декабре проводили очередной набор, так как театр расширяет свои творческие горизонты. Но пока мы находимся в Вильнюсе, а в Клайпеду поедем после Нового года, когда будет разрешено перемещаться по стране. По мощности музыкальный театр Клайпеды с белорусским Большим, конечно, не сравнится. Но выбор у меня сейчас небольшой. Надо зарабатывать на жизнь, у нас двое детей-студентов.

– Вы представляете свою будущую зарплату? Может быть, она будет намного меньше, чем в Минске?

– Ах, что вы! Давно я так не смеялась… Бывает ли в мире где-нибудь у музыкантов зарплата меньше, чем в Беларуси? Точную цифру, честно говоря, я пока не знаю, но то, что она будет существенно больше, – это совершенно точно.

– Как я понимаю, вы не планировали эмиграцию задолго до своей акции, не ожидали, что с вами так жестоко поступят, когда вышли со словом свободы перед спектаклем.

– Я думала, что влепят выговор, но чтобы в один момент уволить, даже не переговорив со мной после 26 лет моего труда концертмейстером оркестра… Я ведь была не самым последним человеком в театре. В голове такое не укладывается. Хотя я понимала, видела, что незаменимых людей у нас в стране сейчас нет, лучшие специалисты, выдающиеся личности лишались работы. Но в нашем Большом?!

– В вашу защиту, а также в защиту всех остальных музыкантов, грубо уволенных из театра, было письмо, под которым подписались 1070 деятелей культуры нашей страны. Была реакция от чиновников?

– Никакой реакции. Администрация всех уровней делает вид, что она слепоглухонемая. Моему мужу – он в оркестре работал литавристом на позиции концертмейстера группы ударников – пришлось ведь уволиться сразу за мной. А он вообще 42 года проработал в театре. И с ним даже словом не перекинулся никто из администрации, не соизволили побеседовать. И так расстаться…

– …как с крепостными артистами. А где вы познакомились друг с другом? В оркестре Большого?

– Мы познакомились, работая еще в Белгосфилармонии. После консерватории я пришла туда в ансамбль «Классик-авангард», там мы с Володей и встретились. Параллельно меня все время настойчиво зазывал в Большой театр маэстро Александр Анисимов, в то время главный дирижер Большого. Но муж, признаюсь, поначалу придерживал, будто относился к такому переходу с опаской. Хотя сам уже работал там в оркестре. А я ведь, замечу, претендовала сразу на высокую позицию, на должность второго концертмейстера (первым в те годы работал прославленный скрипач Лев Давыдович Горелик).

– Может быть, муж опасался вашего лидерства, боялся театральных пересудов?..

– Давно это было… Но запомнилось, что оркестр встретил меня очень хорошо, я быстро влилась в коллектив и в репертуар.

– Еще бы! Вы – классный музыкант, поэтому и стали со временем первой скрипкой Большого. Маэстро Анисимов, кстати, всегда говорит о вас только в превосходной степени. Может быть, надо было сейчас постучаться к нему в государственный симфонический оркестр?

– Очень сомневаюсь, что со статьей об аморальном поступке в трудовой книжке меня могли бы в нынешней обстановке куда-то взять на работу в Беларуси.

– То есть ваше увольнение было оформлено как совершение аморального поступка?! Какое лицемерие!

– «За совершение работником аморального поступка, несовместимого с продолжением данной работы». Статья 47 пункт 3 Трудового кодекса.

– Боже мой, кто бы ссылался на мораль, только не государство! Как можно так бесстыдно жонглировать словами?

– Нас всех уволили за аморалку: и дирижера Андрея Галанова, и солиста оперы Илью Сильчукова, и оркестрантов Аллу Джиган и Александру Потемину. Затем и музыкальная школа № 10, в которой я преподавала, тоже разорвала со мной трудовые отношения. Но к ним претензий нет, я понимаю, что этот их шаг вынужденный. Они-то как раз сочувствовали и переживали.

– Когда вы перебрались в Вильнюс?

– Это еще одна непростая история, опять столько переживаний… Смотрите, как развивались события. Прошло уже немало времени со дня моего изгнания из театра, когда днем 3 декабря мне позвонили из РУВД и говорят: «Вы не явились по повестке!» Я очень удивилась, ведь никакой повестки я не получала. Тем не менее мне настоятельно посоветовали прийти к ним в управление через полтора часа. Спросила: «По какому поводу?» Ответили: «За срыв мероприятия».

– Хм, интересно: какого еще мероприятия? Или имелся в виду ваш публичный протест перед началом спектакля «Царская невеста»? Кстати, вас могли запросто с допроса отправить в СИЗО.

– Именно! Поэтому я не стала дожидаться встречи в РУВД, а тут же собрала чемоданы и уехала в Вильнюс. Подключился фонд «Дапамога» (спасибо ему!), который провел меня по гуманитарному коридору (тем более что у меня была открытая туристическая виза). «Дапамога» очень быстро сработала: из РУВД мне позвонили в час дня, а в пять вечера я уже была на границе с Литвой. Муж, правда, смог приехать ко мне вот только недавно, на днях.

– Где вы остановились?

– В апарт-отеле.

– А где сейчас ваши дети?

– Они успели уехать из страны еще до моего отъезда. Сын ходил на протесты, был задержан по административке, потом по программе Калиновского смог уехать и учится теперь в Варшаве. И дочь тоже там, она стажируется в архитектурной фирме. Семью нашу раскидало.

– Биография вашей родительской семьи, я читала, тоже очень сложная: дедушка из Турции, мама из Украины… А теперь, выходит, пошел явный европейский крен. С кем из белорусов вы встречались уже в Вильнюсе?

– С Андреем Галановым. У него тоже все хорошо, но лучше он вам сам расскажет.

– Регина Николаевна, вы не жалеете о своем поступке? Чувство досады вас не гложет?

– Двойственное чувство, признаюсь. Прекратилась моя нормальная жизнь, я не предполагала, что все придется поменять так стремительно и так кардинально. Но, с другой стороны, мне стало легче морально. После 9 августа меня очень мучило положение вещей в нашем обществе. Как работать в театре на фоне тотального насилия? Я играла на инструменте и не понимала, зачем я это делаю. Было невыносимо.

– Когда вас принимали на работу в Клайпеду, языковой вопрос не стоял?

– Когда в руках у музыканта его любимый инструмент, язык не препятствует общению.

– А записи каких композиторов вы посылали на конкурс в Клайпедский театр?

– Во всем мире у музыкантов принято показывать свой профессионализм на концертах Моцарта.

– Я уверена, что Клайпеде очень повезло – к ним едет выдающаяся чета музыкальных профессионалов!

P.S. Не хотелось бы оставлять анонимной вторую сторону этого трудового конфликта, а именно тех, кто в конце октября подписывал приказ на увольнение знаменитых белорусских артистов. Это был заместитель генерального директора Большого театра Юрий Васильевич Максименко. И, конечно же, экс-министр культуры Юрий Павлович Бондарь, который, как рассказали артисты, на следующий день после акции солидарности лично приехал в театр и, вероятно, поставил ультиматум перед дирекцией. К коллективу Ю. Бондарь не выходил, ограничился общением за закрытыми дверями с зам. директора (генеральный директор А.Е. Петрович находился в те дни на больничном), но именно после его посещения и появился этот безобразный приказ об увольнении лучших музыкантов коллектива: то есть Максименко моментально прогнулся, не отстоял своих артистов.

Вот если бы к ситуации подключился художественный руководитель Большого театра народный артист Валентин Елизарьев… Его огромный авторитет мог бы, наверное, повлиять на экс-министра. Хотя, по некоторым сведениям, худрука даже не поставили в известность о готовящемся приказе на увольнение, все произошло до неприличия молниеносно, будто из дома выгоняли чужаков, а не известных на всю страну белорусских музыкантов. Кстати, как помним, свою карьеру Бондарь все равно не спас: примерно через три недели Лукашенко отправил в отставку и его. Но чем теперь занимается кандидат политических наук Ю.П. Бондарь, думаю, мало кого интересует — он не звезда Большого, чтобы следить за его судьбой. Но натворил он немало бед…