4 июля 2014 ушел из жизни наш друг и коллега, старейший сотрудник «Музыкального обозрения», один из основателей газеты Борис Соломонович ДИМЕНТМАН.

На девятый день после кончины, 12 июля, ему должно было исполниться 85 лет. Трех месяцев не дожил он до юбилея газеты, одним из основателей которой был четверть века назад.

Мы готовили юбилейный материал о нашем друге и коллеге, а приходится писать статью в память о нем. Борис Соломонович проработал в «МО» более 20 лет, в 2012 по состоянию здоровья ушел на пенсию, но мы продолжали считать его полноправным сотрудником редакции. Получив и досконально изучив свежий номер «МО», он обязательно звонил мне и высказывал свое мнение. Его комментарии, советы, подсказки, глубокий анализ публикаций были для нас очень важны и ценны.

В начале июня я был у него дома. Борис Соломонович встретил меня в добром здравии, был бодр, в хорошем настроении, находился в предвкушении трансляций с футбольного чемпионата мира (его стаж болельщика «Спартака» — более 70 лет!).

Мы проговорили несколько часов. Борис Соломонович вспоминал свою «линию жизни»: детство, годы учебы в Институте востоковедения, полтора десятка лет учительства и директорства в школе.

Вспоминали годы, проведенные им на службе в Союзе композиторов СССР, Т.Н. Хренникова, Д.Б. Кабалевского, обсуждали нынешнюю ситуацию в Союзе… С огорчением говорил он о том, что в филармонических абонементах практически не представлена музыка Мясковского, Хачатуряна, Кабалевского, современных композиторов.

Много говорили об истории рождения нашей газеты, о 25-летии «МО» и нашем юбилейном концерте.

Как всегда, и в разговоре, и в поведении Бориса Соломоновича присутствовала твердость духа и четкость мысли, сконцентрированность и собранность, точные, логически обоснованные и в то же время эмоциональные оценки окружающих нас, в т.ч. и в музыкальной среде, глупостей, невежества, непрофессионализма…

А через 3 дня мне позвонили его друзья и сообщили, что самочувствие Бориса Соломоновича резко ухудшилось. В это невозможно было поверить: ничто не предвещало скорого ухода.

Наш общий путь

В истории газеты Борис Соломонович сыграл особую, ключевую роль. Он был одним из тех, кто закладывал фундамент, на котором четверть века назад строилось здание «МО». Тогда Т.Н. Хренникову пришла идея — откликнуться на веяния времени, перестройки и начать выпускать новое издание, которое стало бы флагманом профессионального композиторского и музыковедческого сообщества, тогда еще советского. В СССР разрешение на открытие нового издания давали самые высокие инстанции, в нашем случае — горком КПСС. Именно Борис Соломонович по поручению Т.Н. Хренникова воплощал эту идею, ходил на переговоры в МГК КПСС, готовил документы, добивался и в конце концов добился разрешения.

А когда распался Союз композиторов СССР, я пригласил Бориса Соломоновича на работу в редакцию. И мы вместе прошли почти весь наш путь.

Много лет он был архивариусом «МО», собирал и систематизировал архив публикаций: по персоналиям, организациям, рубрикам, благодаря чему во многом стало возможным воплотить нашу давнюю идею — начать издание «Библиотеки “Музыкального обозрения”» (ее первый том, только что вышедший, посвящен Конкурсу им. П.И. Чайковского, а один из планируемых томов — «Записки Бориса Диментмана»). Блестящий знаток английского языка и литературы, он много лет готовил к публикации «Англо-русский и русско-английский словарь музыкальных терминов».

С ним легко можно было говорить на любую тему: о политике, культуре, экономике, спорте — и услышать его авторитетное и убедительное мнение. Просить поддержки в личных проблемах — и всегда рассчитывать на помощь, добрый и мудрый совет.

Появляясь в последние годы в редакции реже своих коллег, он, тем не менее, всегда был осведомлен о делах и планах нашего коллектива. Его выступления и реплики на наших редакционных планерках часто давали новый импульс обсуждению того или иного вопроса, подсказывали верное решение. А в трудные моменты, когда работа наша была омрачена интригами, предательством, уходом из жизни близких людей, именно он становился мне и всем нам моральной опорой.

Музыкальная жизнь Б.С. Диментмана

За что бы ни брался Борис Соломонович — во всем он добивался успеха. Он не был профессиональным музыкантом, но мало кто из музыковедов мог похвастать такими познаниями в области музыкального искусства, емкими и точными суждениями о композиторском и исполнительском творчестве. Конечно, сказались и занятия музыкой (скрипкой и вокалом) в детстве и юности, и регулярные походы в музыкальные театры и на филармонические концерты.

Придя на работу в Союз композиторов, Борис Соломонович быстро завоевал авторитет и уважение в композиторском и музыковедческом сообществе, был принят в СК СССР.

Я познакомился с Борисом Соломоновичем в 1976, когда он возглавлял Всесоюзную комиссию по музыкально-эстетическому воспитанию детей и молодежи Союза композиторов СССР, а его заместителем стал мой старший друг Петр Меркурьев, которого Борис Соломонович и пригласил на эту работу. Ко мне, студенту I курса Мерзляковского училища, Борис Соломонович отнесся внимательно и даже по-отечески трогательно, называл меня «Моцартом».

Мы разговаривали о многом, но больше всего, конечно, о музыке. В беседах Борис Соломонович мгновенно и безошибочно определял перепады моего меняющегося юношеского настроения: «Ты сегодня пришел дважды повышенный…» или «…дважды пониженный…».

Комиссия по музыкально-эстетическому воспитанию детей и юношества располагалась на третьем этаже Всесоюзного дома композиторов, знаменитого «Приюта композиторов», рядом с Малым залом ВДК. Борис Соломонович сидел в этой слегка задымленной комнате напротив входа. За столом справа располагалась секретарь комиссии Изабелла Рафаэльевна Эльдемурова, супруга замечательного пианиста Алексея Скавронского, а напротив Бориса Соломоновича, у окна — Петр Меркурьев.

Курировал комиссию один из влиятельных людей своего времени, Дмитрий Кабалевский. Вокруг комиссии концентрировались многие молодые композиторы, писавшие для детей: Ефрем Подгайц, Михаил Броннер, Борис Гецелев; музыковеды Виктор Малов, Жанна Дозорцева, Светлана Виноградова; талантливые педагоги.

В то время влияние Союза композиторов СССР на музыкальное образование и воспитание было безграничным. Вероятно, оно было гораздо сильнее, чем влияние Академии педагогических наук или Министерства просвещения, поскольку это направление возглавлял такой человек, как Кабалевский, по сути, главный форпост и генератор новаторских идей в сфере именно общего музыкального образования.

В принципе, эта линия музыки для детей и юношества продолжает свое развитие и по сей день, прежде всего в творчестве композиторов, начинавших в ту эпоху. Импульс, который был задан в советские годы, до сих пор приносит замечательные плоды.

В конце 1980-х, когда Борис Соломонович был уже ответственным секретарем СК СССР, в этой комнате некоторое время располагались и комиссия, и редакция газеты.

Патриарх

Борис Соломонович обладал уникальным свойством: его облик, манера поведения, разговора свидетельствовали о том, что перед тобой человек не просто умный, эрудированный, интеллигентный, волевой, твердый в своих убеждениях, а поистине мудрый.

Этот образ и этот облик захватывал с самого начала общения, с первого взгляда и первой реплики. А потом ты уже ждешь этой мудрости: мудрости мышления, мудрости понимания действительности, мудрости отношения с тобой.

В последнее время он часто повторял: «Чем ниже великаны, тем выше карлики». Эта его фраза навсегда запомнилась не только как блистательная и неотразимо точная оценка сегодняшней действительности, но и как квинтэссенция великой мудрости, мощный философский постулат, один из ключевых в понимании как прошлого, так и настоящего.

Последние десятилетия Бориса Соломоновича выдались сложными, трагическими. 10 лет назад погиб его единственный сын Аркадий, музыкант, работавший в Театре им. Пушкина. Многие годы Борис Соломонович ухаживал за тяжело больной супругой (она скончалась в феврале 2013), взял на себя все хозяйственные заботы.

При этом успевал читать, быть в курсе многих событий. Писал стихи, увлекся рисованием. Сетовал, что из-за катаракты не может продолжать эти занятия, и собирался лечь на вторую операцию: «Вот “починю” второй глаз — и заживу по-новому». А я даже хотел предложить ему вернуться в редакцию на 1–2 раза в неделю.

Уже преодолев порог 80-летия, Борис Соломонович освоил компьютер и горячо поддержал идею перевода огромного бумажного архива «МО» на электронные носители. И все же письма друзьям и коллегам писал «по старинке», не электронные, а обычные, каллиграфическим почерком педагога.

«Я в жизни получил многое из того, чего я, собственно, не должен был бы получить, — сказал мне Борис Соломонович под занавес нашей встречи. — Должен был я быть принят в члены Союза композиторов? Нет, конечно. Ни в силу своего образования, ни по другим обстоятельствам. Это я получил, так сказать, от товарищей по Союзу, и я им очень благодарен. Школа благодарит. Газета тоже. Считаю, что моя роль несколько преувеличена…».

Я напомнил Борису Соломоновичу о нашем юбилейном концерте 1 октября. И добавил, что все мы его ждем. «Я понимаю, что надо быть живым», — ответил он.

Пророческие слова.

За неделю до смерти, понимая, что уходит, Борис Соломонович исповедовался. Он успел позвонить и простить тех, кто причинил ему самую тяжкую боль, и попросить прощения у них.

Конечно, и он, и я, и все мы мечтали о том, что Борис Соломонович обязательно придет на юбилейный концерт «МО» в Зал Чайковского. И я его обязательно представлю, как одного из основателей газеты и ее патриарха. Увы, этому не суждено было сбыться. И теперь гениальное Адажио из балета Т.Н. Хренникова «Гусарская баллада» прозвучит на юбилейном вечере в память трех основателей нашей газеты: Тихона Хренникова, Петра Меркурьева, Бориса Диментмана.

Несколько лет Б.С. Диментман вел Журнал, который назвал «Записки и выписки». Вел его, по собственному признанию, для сына, и завершил в тот день, когда сын трагически ушел из жизни. Это не дневник, где все разложено по дням и годам; и не мемуары, в которых человек представляет летопись своей жизни на фоне портрета эпохи. Скорее это Записки, «Затеси» (В. Астафьев), «Камешки на ладони» (В. Солоухин) — когда фиксируются, казалось бы, разрозненные, спонтанно приходящие в голову или где-то услышанные, прочитанные, вспомнившиеся мысли, эпизоды, цитаты… А на самом деле — плоды долгих размышлений, постоянной в течение многих лет работы ума и души, окончательное утверждение своих жизненных и моральных устоев, опираясь на которые, человек на склоне дней, вероятно, спокойнее принимает наступающую старость и «дату своего ухода…».

В «Записках и выписках» Б.С. Диментмана собраны цитаты из любимых писателей (особенно Достоевского, Голсуорси) и поэтов (Пушкина, Пастернака, И. Северянина…); мысли, почерпнутые из газет, журналов, радио- и телепередач, выступлений известных людей — разумеется, созвучные взглядам самого Б.С.

Другая часть журнала — авторская: воспоминания (о матери, Т. Хренникове, Д. Кабалевском, Э. Денисове…), размышления, стихи… Порой эти краткие замечания, наблюдения, авторские афоризмы и аксиомы столь ярки и точны, что, пожалуй, ставят их автора в один ряд с «великими мира сего».

В «Записках и выписках» — мысли о родителях и детях, матери и сыне, о любви к женщине и женской любви. О деле, которому отданы десятки лет. Об искусстве — музыке и литературе, поэзии и прозе. Об истории и современности, прошлом и настоящем своей страны. О религии и любви к Богу.

За всем этим — Личность: мудрец и эрудит, обладатель аналитического ума, блистательного слога, стойких принципов. Человек, достойно проживший свой немалый век и весь этот век несший Любовь в душе и сердце.

«Записки и выписки» Бориса Соломоновича Диментмана готовятся к публикации в серии Библиотека «МО».