Выпускник Ленинградского электротехнического института, инженер-физик, военно-морской офицер, преподаватель престижного технического вуза, он в весьма взрослом возрасте решил круто изменить жизненный маршрут: не порывая с наукой и преподаванием, пришел работать в филармонию, закончил Ленинградскую консерваторию, стал авторитетным и уважаемым музыкальным деятелем, одним из лидеров музыкальной жизни города на Неве. Без его участия, без его книг, статей и рецензий, лекций, без редактируемых им изданий невозможно  представить концертную, фестивальную, филармоническую деятельность, работу Союза композиторов в Северной столице на протяжении последних 50 лет. Творчество Райскина — летопись, энциклопедия музыкального Ленинграда / Санкт-Петербурга.

Иосиф Генрихович — давний и верный друг «Музыкального обозрения». Много лет его материалы украшают страницы газеты. Великолепный язык, глубина знания и точность оценок, власть факта и в то же время личностный подход, любовь к людям, о которых он пишет — фирменные черты неповторимого стиля Райскина-публициста и литератора.

И если верно утверждение, что «стиль — это человек», то именно таков Иосиф Генрихович Райскин: человек из поколения «шестидесятников», блестящий эрудит и знаток; истинный петербургский интеллигент, почитающий традиции и с юношеским увлечением воспринимающий новое; в свои 85 сохраняющий военно-морскую выправку и стать, оптимизм, жизненную и творческую энергию, а самое главное — молодость и силу духа!

Так держать, Иосиф Генрихович!

С юбилеем Вас!

Многая лета!

Публикуем заметки юбиляра о своем жизненном и творческом пути

Мне часто говорят, что мой путь к музыке (в музыку) необычен. Напротив, он, скорее, – так мне кажется – едва ли не универсален. Музыкант, любящий свою профессию, обязательно вспомнит минуту, когда музыка впервые поразила (сразила!) его в детстве. Разумеется, немало зависит от родителей, отдающих свое чадо в музыкальную школу. Но ведь только немногие из тех, кто в ней учится, становятся музыкантами. А вот сделаться хорошими – образованными, чуткими – слушателями школа безусловно помогает. И не только музыкальная школа!

… Во время войны в эвакуации, в Куйбышеве (нынешней Самаре) мне посчастливилось с детских лет прикоснуться к большому искусству. На спектаклях Большого театра, тоже эвакуированного из Москвы. Запомнились самые первые в моей жизни посещения театра: «Евгений Онегин» и балет «Тщетная предосторожность». С особой благодарностью я думаю уже много лет о своей первой учительнице музыки, посоветовавшей моей матери отвести меня – неполных семи лет – на премьеру Седьмой симфонии Шостаковича (оркестром Большого театра дирижировал Самуил Самосуд). Я впервые в жизни слушал симфонический оркестр; заранее наученный, как себя вести, боялся пошевелиться. Может быть тогда и записали меня (не сам же записался!) в «клуб любителей музыки Шостаковича». Знаю только, что аукнулись впечатления из далекого детства еще не единожды. А среди незабываемых мгновений – уроки музыки. Занималась Мария Григорьевна с нами дома и кроме обычных этюдов Черни и Беренса, сонатин Клементи, педагогических опусов Гедике и Майкапара, – ставила на пюпитр перед семи-восьмилетними «пианистами» детские пьесы Прокофьева, Свиридова (помню даже переписанного от руки!), Бартока… Не тогда ли мне на всю жизнь привили вкус к современной музыке?

По возвращении в Ленинград я учился в обычной школе в рабочем районе у Нарвских ворот. Среди преподавателей в те годы немало еще оставалось русских интеллигентов старой закваски. На уроках нас учили любить родную историю, русскую словесность (забытое нынче слово, обнимающее не только поэзию и прозу). Фаина Григорьевна Мадиевская, вместо скучных разборов «образов» по учебнику, читала нам стихи Державина и Пушкина, Тютчева и Фета, непопулярных тогда Блока и Есенина… В восьмом классе мы с моим соседом по парте Колей Яковлевым задумали издавать журнал, разумеется, рукописный, «лицейский» (мой первый редакторский опыт!). Спасибо мудрому директору – историку Елене Васильевне Петропавловской: она заставила нас уничтожить весь тираж (один экземпляр) на дворе стоял 1950-й год, за такую самодеятельность можно было жестоко поплатиться.

Зато в Ленинградском Электротехническом институте (ЛЭТИ), куда я поступил по окончании школы, уже в первые робкие годы «оттепели» царила атмосфера духовных поисков, царила вопреки идеологической зашоренности и партийному диктату. И ведь не случайно «Весна в ЛЭТИ» – первый спектакль свободного студенческого театра – родилась в техническом вузе; позже уже в застойные годы именно «физики» приходили на выручку «лирикам»: в академгородках устраивались выставки опальных живописцев, концерты музыкальных авангардистов, в многочисленных НИИ шли полуподпольные выступления Галича, Высоцкого…

У нас в ЛЭТИ были оркестр, академический хор, театральный коллектив, любительская киностудия «ЛЭТИ-фильм», класс сольного пения (в нем мне привелось в течение трех лет быть концертмейстером). В литературном кружке мы обсуждали свои первые поэтические опыты. Проходя по коридорам ЛЭТИ, можно было подумать, что вы находитесь в каком-нибудь институте искусств. На стене красовалась огромная, едва ли не пятиметровая, стенная газета «Искусство всем», которую я вместе с друзьями «издавал» навстречу Всемирному фестивалю молодежи и студентов в Москве (мой второй редакторский опыт). И хотя мы в те годы дышали воздухом относительной свободы (вскоре этот, по слову Мандельштама, «ворованный воздух», у нас постараются отобрать), тираж в 1 (один!) экземпляр был излюбленным для музыкальных изданий в Ленинграде.

К их числу принадлежали и стенные газеты Ленинградской филармонии («Слушатель» в Большом зале и «Музыкальная жизнь» – в Малом). Здесь и на семинаре начинающих рецензентов, которым руководил в те годы замечательный музыковед Александр Моисеевич Ступель, мы оттачивали перо, постигали искусство редактирования. А вскоре, с конца 50-х годов, мы – молодые инженеры, физики, математики – стали выступать и в городских газетах с откликами и рецензиями. Это была хорошая школа: идеологические, попросту говоря, цензурные, рогатки заставляли нас писать, заранее предвидя редакторские ножницы, с многократным «запасом прочности», чтобы суть высказывания уцелела после любых сокращений и изъятий. То есть обходиться без «воды» и прочих «наполнителей».

Я так много говорю о школьных и студенческих годах, потому что именно они создают фундамент будущей профессии (какой бы она ни была), учат правилам жизнеповедения, прививают эстетические вкусы. Обо всем, что было после, за недостатком места, скажу конспективно. После – была работа, жизнь со всеми ее радостями и тяготами. Служба в одном из научных учреждений ВМФ (несколько авторских свидетельств на изобретения), преподавание на кафедре физики Горного института параллельно с работой редактором в Филармонии, сотни статей и рецензий, аннотаций к филармоническим концертам и грампластинкам. После была учеба на заочном отделении Консерватории (снова благодарно думаю о моих педагогах, среди которых были и маститые ученые и друзья-сверстники), вступление в Союз композиторов (где с 2003 года стал председателем секции критики и музыкознания). Не расставаясь с физикой окончательно, был научным редактором и заведовал отделом музыки и музыкального театра в журнале творческих союзов «Искусство Ленинграда». Это происходило уже в годы перестройки, когда вдруг появилась… бумага! Ее раньше вечно не хватало (излюбленный предлог, под которым прежде отказывали в создании новых газет и журналов).

Миную предпринятые мною издания, не выдержавшие более одного-двух выпусков, вроде газеты Союза концертных деятелей «Созвучие» или джазовой «Синкопы» (вместе с В.Б. Фейертагом). Придумал и в течение двух сезонов (1995 -1997) издавал в Санкт-Петербургской филармонии газету «Pro Musica». Вот уже двадцать пять лет сотрудничаю с газетой «Мариинский театр», последние восемнадцать лет являюсь ее главным редактором. В свободные, бесцензурные годы как-то вдруг оказался востребован, с радостью окунулся в редакторскую, журналистскую, музыкально-критическую деятельность на страницах любимых мною «Петербург-классики», «Журнала любителей искусства», «Санкт-Петербургского музыкального вестника», печатаюсь в консерваторских научных журналах и сборниках. Разумеется, не порываю с «Культурой», «Музыкальным обозрением», «Музыкальной академией» и другими уважаемыми изданиями. Но никогда не забуду, что свои первые статьи и рецензии опубликовал, будучи студентом ЛЭТИ, в стенных газетах слушателей Филармонии, в «Ленинградской правде» и «Вечернем Ленинграде», в «Электрике» и в «Искусство всем». Буду помнить, что я из ЛЭТИ!

Иосиф Райскин