Событие, отсылающее, возможно, к фелдмановской Triadic Memories (1 час 30 минут), организаторы описывают так: «бесконечный акустический пейзаж, медленно разворачивающийся перед нашим внутренним взором».

Алексей СЫСОЕВ: «Пьеса “Selene” создавалась мною в течение двух лет, в 2011-2012 годах, и посвящена российскому пианисту Юрию Фаворину. Именно этому музыканту удалось вдохнуть в сложнейшую масштабную партитуру истинную жизнь. Технические сложности, связанные с ее интерпретацией (опора на иррациональную ритмику, на одновременное сочетание целых ритмических пластов, обилие неудобных скачков и виртуозной мелкой техники), выходят далеко за рамки “традиционных”, а сами масштабы пьесы диктуют необходимость не только их внутреннего осмысления, но и просто высочайшей физической выносливости. Чудесно осознавать, что я был счастливым свидетелем этого процесса…

Во время ежедневного сочинения я не думал о каких-то композиционных “моделях”, связанных, например, с подобными временными масштабами сочинения. Например, о модели “романтического” или “постромантического” пианизма с его гигантоманией и пафосом (Ференц Лист, Кайхосру Сорабджи, Майкл Финнисси, Ричард Барретт и т.д.), ни об отрешенных музыкальных полотнах композиторов-экспериментаторов (Ля Монте Янг, Мортон Фелдман, Деннис Джонсон, Брун Харрисон). Гораздо более важным мне казалось сосредоточение на своих внутренних ощущениях, на своих ежедневных наблюдениях за медленно и прихотливо выстраивающейся формой.

<..>

“Selene” предъявляет специальные требования не только своему интерпретатору, но и аудитории. Длительность ее звучания составляет около 2,5 часов при сосредоточенной и неспешно развертывающейся драматургии классического типа. Резкие динамические перепады и коллизии сменяются длительными зонами статики, порождая в свою очередь развернутый во времени “акустический рельеф”, приводящий к гигантской кульминационной зоне».

Юрий ФАВОРИН: «Эта пьеса построена фактически по законам классицистской формы: здесь есть экспозиция, кульминация, реприза. Ощущение медитативности рождается из предельной разреженности ткани, “нанизанной” на эту форму, представляющей собой бесконечно цепляющиеся друг за друга – зачастую одним волоском – звенья. Это похоже на попытку обогнуть земной шар: в любой отдельно взятый момент мы воспринимаем землю как ровную поверхность. При этом на микроуровне текст очень сложный. <…> [Впрочем], в случае “Селены” медитативность скорее иллюзорна. Для меня эта пьеса имеет очень четкую “векторность”, направленность, и, в отличие от многих замечательных сочинений Фелдмана, она не может закончиться, пока не скажет все необходимое. В этом смысле “Селена” скорее наследница не Фелдмана, а венской классики… Я бы сопоставил подобное фортепианное письмо с поздним Скрябиным. Здесь действительно много общего даже на уровне исполнительских движений… Особенность устройства “Селены” в том, что при точном соблюдении ритмики достигается эстетический эффект природности, естественности, непросчитанности, здесь начинает “играть”, так сказать, сама природа».