Карл Юльевич против Юлия Ивановича

От тома к тому возрастает число вновь обнаруженных писем, не вошедших ни в завершенное еще в 1950 году издание Сергея Александровича Дианина, ни в более поздние публикации. Находки проливают свет на самые разные стороны деятельности Бородина. Например, в августе 1883 года он в составе Дирекции Русского музыкального общества подписал письмо с просьбой об аудиенции у великого князя Константина Николаевича. Правда, на саму аудиенцию не явился. Что неудивительно: Дирекция добивалась, чтобы Петербургскую консерваторию возглавлял Юлий Иванович Иогансен, Бородин же дальновидно поддерживал кандидатуру Карла Юльевича Давыдова. А вот записка, связанная с внезапной болезнью Модеста Петровича Мусоргского, в новом свете представляет ситуацию с помещением его в Николаевский госпиталь. Дело это оказалось сопряжено со значительно бóльшими хлопотами, нежели было известно раньше, и взвалил их на себя именно Бородин.

Одно из попавших в Нью-Йорк посланий композитор отправил в Германию неизвестному адресату. Пришлось провести небольшое расследование, в результате которого выяснилось, что Бородин переписывался с редактором лейпцигской «Еженедельной музыкальной газеты» (“Musikalisches Wochenblatt”) Эрнстом Вильгельмом Фричем. Роль его была двоякой. Во-первых, он выступил экспертом, оценившим достоверность корреспонденций некого петербургского критика о музыкальной жизни России. Во-вторых, сам на условиях анонимности написал для «Еженедельной музыкальной газеты», как минимум, одну статью.

Наперегонки со временем

Отслеживать странствия автографов по частным собраниям – увлекательное занятие. Многие письма на протяжении столетия не раз меняли хозяев. Конечно, огорчительно наблюдать начавшееся движение оригиналов из русских частных собраний в сторону собраний зарубежных. Положительная сторона процесса состоит в том, что по ходу его факсимиле целиком или во фрагментах оказываются в открытых источниках. Проще говоря, в интернете.

Поиски напоминают бег наперегонки со временем. Когда готовился к выходу четвертый том, внезапно нашлось письмо, адресованное ученому-химику (с наибольшей вероятностью – Паоло Тассинари). На итальянском языке Бородин излагает коллеге те же факты о новой лаборатории Медико-хирургической академии, которые он сообщал русским адресатам, но излагает с иной оценкой, без скептических оттенков. По времени написания (1863 год) письмо должно бы находиться в первом томе, однако случай распорядился так, что оно попало в приложение к четвертому. Остается ждать, какие сюрпризы открытые источники согласно «закону бутерброда» преподнесут по выходе всех четырех томов.

Не только вновь найденные, но и давно известные письма Бородина могут удивить. Вот пишет он в 1880 году Владимиру Васильевичу Стасову о волжской усадьбе Соколово: «беседки “понасупились” и “веселье” в них “призатихнуло”». И оказывается, что это цитата из «Слова о полку Игореве» в перевод Майкова, который Бородин, скорее всего, получил из рук Стасова в Публичной библиотеке.

Немного о женском (образовании)

Уже более сорока лет в Брюсселе существует Женский университет. Интересно, что сказал бы такой поборник женского образования, как Бородин, по поводу высшего учебного заведения, где преподают и учатся только женщины, а темы научной работы должны строго соответствовать профилю? Что бы ни сказал, недавно под грифом этого университета появилась работа музыковеда Фов Бугар, которая впервые изучила частный архив, содержащий огромное количество материалов Жюльетты Фольвилль. С Жюльеттой – композитором, скрипачкой, пианисткой, клавесинисткой и дирижером в одном лице – Бородин познакомился в Бельгии. В то время она была еще чудо-ребенком, и он всячески старался помочь ей достичь профессиональных высот. Разбирая архив, Фов Бугар обнаружила два письма Бородина Жюльетте. Там же хранятся целых 144 письма к ней от Цезаря Антоновича Кюи.

Сенсацией стало обнаружение в Бельгии нотного автографа Бородина под названием «Начало русской темы». Композитор сочинил четыре такта мелодии, чтобы девочка-вундеркинд написала продолжение. Тема напоминает пьесу «Грёзы» из «Маленькой сюиты», имевшей среди бельгийских поклонников русской музыки колоссальный успех. Воспользовалась ли Жюльетта подарком Бородина, неизвестно. Тема помещена в четвертом томе писем: юные композиторы могут попробовать свои силы.

Еще один сюрприз четвертого тома – рисунок Екатерины Сергеевны Бородиной, запечатлевшей мужа среди домочадцев.

В четырехтомник не вошла вторая (меньшая) часть переписки Бородина – письма, обращенные к нему. Из них издано лишь около половины. Из-за плохой сохранности посланий очень редко можно проследить «эпистолярные диалоги» между Бородиным и его корреспондентами, поэтому две части переписки вполне могут существовать под разными обложками. Есть уверенность в том, что появление в печати писем к Бородину не за горами.

Юбилей ли?

Когда этот четырехтомник только задумывался, предполагались несколько более сжатые сроки выпуска. В итоге четвертый том явился аккурат к 190-летию со дня рождения Бородина – «рок судьбы», говоря словами самого композитора.

190-летний юбилей протекает примерно так же, как недавно прошли 210-летие (а раньше – 200-летие) Даргомыжского, 100-летие со дня смерти Лядова, но все же позитивней, нежели двойной юбилей Серова. Вот в хронологическом порядке три главных события года, согласно моему личному рейтингу. Все три произошли за пределами Третьего транспортного кольца Москвы.

2 июня в городе Камешково Владимирской области состоялся концерт студентов Московской консерватории. Прозвучали оба струнных квартета и струнное трио Бородина. Почему именно в Камешково? Здесь находится историко-краеведческий музей, филиалом которого является единственный в мире музей Бородина.

С 31 октября по 4 ноября в ДМШ имени Бородина в Москве проходил Второй Бородинский форум: концерты, конкурс молодых композиторов, педагогическая конференция, музыкально-интеллектуальная игра «Что? Где? Когда?» и многое другое.

11 ноября в Петербурге баритон Алексей Чувашов в ансамбле с Еленой Пикаловой (фортепиано) и Татьяной Тутыниной (виолончель) исполнили все романсы Бородина – не шестнадцать, как можно было бы предположить, а семнадцать. Помимо общеизвестных, прозвучал романс «Боже милостивый, правый», рукопись которого Алексей Чувашов нашел в процессе составления программы и подготовил ноты к исполнению. Результатом стала мировая премьера неизвестного сочинения. Теперь в списке неисполненных произведений Бородина остались, главным образом, хоровая версия Реквиема из «Парафраз» и оркестровые редакции некоторых романсов.

Наиболее известным творением композитора по-прежнему остается опера «Князь Игорь», которая присутствует в репертуаре едва ли не всех оперных театров страны. Последние, как минимум, полвека постановщики соревнуются, кто дальше уйдет от замысла автора, который, как известно, был химиком и выстроить композицию оперы никак не мог (вероятность наличия у химика-органика системного мышления во внимание не принимается). Однако изданная мной еще в 2012 году авторская редакция оперы показывает, что Бородин создал весьма стройную композицию, не нуждающуюся в «улучшениях». Нет сомнений, что к 200-летию композитора идея ценности уртекста непременно возобладает, и авторская редакция получит достойное сценическое воплощение.

Не больше сомнений в том, что к тому времени займет достойное место в концертном репертуаре Первая симфония Бородина, давно уже пропавшая с афиш. Судьба Второй симфонии гораздо счастливее. После довольно долгого отсутствия она вернулась в концертные программы. Более того, набирает известность авторская редакция Второй. Она уже прозвучала в Хабаровске, Тюмени, Сочи и, хочется надеяться, в обозримом будущем вытеснит редакцию Римского-Корсакова и Глазунова.