«Любое великое произведение искусства оживляет и изменяет время и пространство и мерой его успеха является то, до какой степени оно делает вас обитателем этого мира, до какой степени оно приглашает вас в него и позволяет вам дышать его странным особым воздухом» (из лекции «Что делает оперу великой?», 1958).

«Рапсодия – это вообще не сочинение. Это цепочка отдельных фрагментов, склеенных между собой тонким слоем из муки и воды… Я не думаю, что на земле был другой такой же вдохновенный мелодист со времен Чайковского… Но если мы говорим о композиторе, то это совсем другое дело» (о Джордже Гершвине и его «Рапсодии в стиле блюз», 1955).

«Наша с тобой проблема, Нед, в том, что мы хотим, чтобы каждый в мире любил нас лично, а это, конечно, невозможно; ты просто не можешь встретиться со всеми в мире» (из беседы с Недом Роремом, 1966).

«Либерал – это мужчина, женщина или ребенок, который с нетерпением ждет лучшего дня, более спокойной ночи и яркого, непредсказуемого будущего».

«Я объездил весь мир и нигде не видел ни одного памятника критику».

«Жизнь без музыки немыслима. Жизнь без музыки академична. Вот почему мой контакт с музыкой – это тотальные объятия».

«ХХ век с самого его начала – плохо написанная трагедия. В отличие от греческой трагедии. Акт первый: жадность и лицемерие ведут к мировой войне, геноциду, краху, тоталитаризму. Акт второй: жадность и лицемерие ведут к мировой войне, геноциду, краху, тоталитаризму. Акт третий: жадность и лицемерие… я не рискую продолжить…».

«Возможно, главное требование к дирижеру – это требование скромности и смирения перед композитором. Дирижер никогда не должен ставить себя между музыкой и публикой; все его усилия, какими бы напряженными и эффектными они ни были, должны быть направлены на служение композитору – самой музыке, которая, в конце концов, и является причиной существования дирижера».

«Мы должны создавать музыку с большей энергией, с большей преданностью, сделать ее прекраснее, чем прежде: это будет нашим ответом насилию».

«Из всех искусств музыка находится в особой области, которая не освещена никакой звездой, кроме своей собственной, и совершенно лишена смысла… кроме своего собственного».