«Галилео». И все-таки она вертится!

Опера, в которой не поют, поставлена новом пространстве Электротеатра «Станиславский»
«Галилео». И все-таки она вертится!

Опера «Galileo. Опера для скрипки и ученого» в постановке художественного руководителя Электротеатра «Станиславский» Бориса Юхананова — первый совместный проект Электротеатра и Политехнического музея и первое событие, состоявшееся в новом пространстве театра — Театральном дворе (амфитеатр на 150 зрителей плюс галереи со стоячими местами), построенном по проекту московского архитектурного бюро Wowhous: эта же команда построила Основную сцену, перестроив помещение Драмтеатра им. Станиславского.

Опера состоит из пяти частей, написанных пятью композиторами и посвященных разным аспектам деятельности Галилео Галилея. Авторы литературного текста, построенного как воспоминания великого ученого — доктор физико-математических наук Григорий Амосов и директор образовательных программ Политехнического музея Иван Боганцев.

«Galileo. Опера для скрипки и ученого»
Совместный проект «Электротеатра Станиславский» и Политехнического музея
Автор идеи и ведущая солистка Елена Ревич (скрипка)
Композиторы Кузьма Бодров, Павел Карманов, Дмитрий Курляндский, Сергей Невский, Кирилл Чернегин
Режиссер Борис Юхананов
Оркестр Questa Musica
Дирижер Филипп Чижевский
Художник-постановщик Степан Лукьянов
Художник по костюмам Анастасия Нефедова
Художник по свету Сергей Васильев
Автор текста и исполнитель роли Ученого Григорий Амосов
Продюсер проекта и соавтор текста Иван Боганцев

«Электроопера»

Электротеатр «Станиславский» стал единственной в своем роде площадкой, открытой современной академической музыке, экспериментам в жанре оперы. В тандеме с Б. Юханановым политику театра в этой области определяет музыкальный руководитель Электротеатра композитор Дмитрий Курляндский.

Первым событием в музыкальной биографии Электротеатра стал оперный сериал Бориса Юхананова «Сверлийцы». Музыку для него написали шесть композиторов — Дмитрий Курляндский, Борис Филановский, Алексей Сюмак, Алексей Сысоев, Сергей Невский, Владимир Раннев: каждый из них в своем ключе интерпретировал текст философско-поэтического романа Б. Юхананова о цивилизации под названием «Сверлия».

Опера «Проза» В. Раннева, в которой он выступил в качестве не только композитора, но и режиссер, соединила современную арт-анимацию, сложную вокальную партитуру и тексты Чехова и Юрия Мамлеева.

Камерная опера «Маниозис» композитора и режиссера Александра Белоусова, вышедшая на Малой сцене, стала примером радикального эксперимента в области электронной и академической музыки.

В январе 2018 прошла мировая премьера оперы А. Белоусова «Маниозис-2. Продолжение и завершение», а в июле 2018 состоится российская премьера оперы Бориса Юхананова и Дмитрия Курляндского «Октавия. Трепанация», показанной в 2017 на Holland Festival (мировая премьера) и на сцене театра «Олимпико» в Виченце.

«Оперный блок Электротеатра и высокая концентрация событий позволили театру выйти на международную фестивальную сцену и превращают его в единственное в России место, где в интенсивном театральном процессе задействованы ключевые фигуры современной композиторской музыки», — отмечено на сайте театра electrotheatre.ru.

Сцена из спектакля "Галилео. Опера для скрипки и ученого". Фото предоставлено пресс-службой Электротеатра Станиславский

«Galileo…»: синопсис

Итальянский ученый Галилео Галилей прожил половину своей жизни в борьбе за утверждение гелиоцентризма — то есть устройства вселенной с центром в виде Солнца и вращающейся вокруг него Земли. Каждый из них через музыку и слово транслирует фрагмент из жизни Галилея, роль которого исполняет знаменитый российский физик Григорий Амосов. Ощущая через столетия веру ученого в силу прозрения, мы видим, как на территории «Галилео» встречаются академическая наука и гуманизм искусства.

Часть первая

Сергей Невский. «Конфликт»

«Всю свою жизнь я был искренним и честным католиком. Я регулярно посещал церковь, дружил с кардиналами; более того, был хорошо знаком с папой Урбаном VIII; обе мои дочери стали католическими монахинями. Мне не в чем себя упрекнуть перед Богом. Но, будучи честным католиком, я хотел быть и честным ученым. И удостоверившись, что Коперник был прав и что Земля действительно вертится вокруг Солнца, я уже не мог пойти на попятную».

Часть вторая

Кузьма Бодров. «Телескоп»

«Можно ли передать словами, что чувствует человек, впервые оставшийся наедине со Вселенной? Что чувствует ученый, совершающий величайшие научные открытия без всякого видимого усилия, одним только взором? Ученый, чьи догадки об устройстве мира — коперниканском устройстве мира, в которое пока не верит никто из его современников! — неизбежно подтверждаются, куда бы он не посмотрел — на Луну, на планеты и звезды, на Солнце или Млечный путь? Следующие ночи были одними из самых волнительных в истории современной науки и конечно — в моей собственной».

Часть третья

Дмитрий Курляндский. «Механика»

«Если бы мышление можно было уподобить переноске тяжестей, где несколько лошадей перевозят больше мешков с зерном, чем одна, то мне пришлось бы согласиться с тем, что несколько мыслителей могут достичь большего, чем один; но мышление надлежит сравнивать с бегом, а не с переноской тяжести, и один арабский скакун намного опередит сотню вьючных лошадей».

Часть четвертая

Кирилл Чернегин. «Заблуждения»

«Стоит ли удивляться, что всю свою жизнь я не доверял никому, кроме самого себя, мало читал и все — кроме своего собственного опыта! — подвергал сомнению? «Примета времени», да, но насколько же более могущественной станет наука всего через несколько десятков лет, когда ученые, объединившись в академии, научатся лучше слышать друг друга. А пока, каждый был сам за себя, у каждого были свои победы и свои поражения».

Часть пятая

Павел Карманов. «Гелиоцентризм»

«Я умру один, практически ослепший, окруженный несколькими учениками. Но в этом же году, за тысячу километров от Флоренции, в английском графстве Линкольншир, родится маленький мальчик, которого назовут в честь недавно умершего отца — Исааком. И этот мальчик поверит мне, и, поверив, сумеет объяснить практически все природные явления с немыслимой до этого точностью. «И если я видел чуть дальше, чем мои предшественники, — напишет Ньютон в письме Гуку в 1676 году, — то только потому, что я был карликом, стоящим на плечах гигантов».

Одним из таких гигантов был я — итальянский ученый Галилео Галилей.

Сцена из спектакля "Галилео. Опера для скрипки и ученого". Фото предоставлено пресс-службой Электротеатра Станиславский

Опера для текста и скрипки

«Экспериментальность» «Галилео» как оперного проекта и как спектакля обусловлена не только коллективным творчеством. В конце концов, «Галилео» — не первый коллективный опус, поставленный Б. Юханановым в Электротеатре. Два года назад состоялась премьера оперного сериала «Сверлийцы», среди создателей которого были и композиторы — авторы «Галилео» Д. Курляндский и С. Невский. В чем они видят различие между двумя проектами?

Д. Курляндский: «В «Сверлийцах» у каждого композитора полноценная камерная опера. А «Галилео» — это театрализованное действо, объединенное Леной Ревич. Его нельзя назвать сериалом, это коллективная работа».

С. Невский: «Со «Сверлийцами» эту оперу объединяет сценография и костюмы, которые делали те же люди. «Галилео», как ни странно, мне кажется более цельной вещью, чем «Сверлийцы», потому что в нем при всей разности композиторов, есть некоторое драматургическое единство. Пять частей четко выстроены и взаимодействуют друг с другом, образуя своеобразную форму рондо: между пьесами Курляндского и Карманова находятся разомкнутые эклектичные части Бодрова и Чернегина».

Автор идеи — скрипачка, заслуженная артистка России Елена Ревич — в прошлом солистка ансамбля «Солисты Москвы», а ныне — солист и приглашенный концертмейстер оркестра MusicAeterna, организатор и участница оригинальных проектов (в частности, «Музыка на воде» на Патриарших прудах). Она и придумала «Галилео», первоначально как цикл сочинений для скрипки с оркестром, трансформировавшийся в сценический проект.

Возможно, впервые в истории жанра научная составляющая представлена в опере так зримо и выпукло. Проект организован совместно с главным научно-популярным музеем России — Политехническим, а среди его авторов и участников — не последние люди отечественной науки: Иван Боганцев, директор образовательных программ Политехнического музея и Григорий Амосов, доктор физико-математических наук, профессор кафедры высшей математики Московского физико-технического института и кафедры математического анализа математико-механического факультета Санкт-Петербургского университета, научный сотрудник Центра экспериментальной акустический музыки Московской консерватории (ЦЭАМ).

Великий ученый (и сын великого музыкального теоретика эпохи Возрождения Винченцо Галилея) явился зрителю как бы на пересечении науки и искусства, слова и музыки. Это опера, в которой не поют, а говорят: точнее, говорит один человек — Ученый — Галилео Галилей (Г. Амосов) в дуэте со скрипкой (Е. Ревич) и в сопровождении оркестра Questa Musica, участники которого и дирижер Филипп Чижевский облачены в красные одеяния, вероятно, символизирующие сутаны кардиналов-инквизиторов — и это еще больше подчеркивает атмосферу суда, перед которым предстает и фактически исповедуется Галилей.

Красный цвет — еще и символ костра, которому, по замыслу режиссера, должен быть предан ученый (хотя он, как известно, избежал костра и умер своей смертью).

«Сжечь Галилео»

Борис Юхананов: «Вот эта необходимость — сжечь Галилео — присутствует в каждом из нас. В этом участвуем не только мы, но и наши зрители. И когда мы с Георгием рассуждали о лекциях, я подумал, что в театре лекция возможна только перед костром, только когда ей предстоит быть абсолютно уничтоженной. Образно выражаясь, конечно.

Я узнал, что мы с Григорием Амосовым однокашники — учились в одной школе, второй математической, за универмагом «Москва». Там потрясающие люди взрастали.
Сейчас он ученый, и меня поразило, как благосклонно он отнесся к идее участия в современной опере. Видимо, что-то получилось у нас такое, что мы вытянули людей из их функционалов. Вообще современная музыка — это не про функционал, она не умаляет отдельно взятое направление жизни, она имеет дело с нашей жизнью в целом. Современная музыка не поддается дефинициям, выходит из их власти, да и из любых других властей.
Мы называем спектакль оперой для скрипки и ученого. Хотя многие люди думают, что в опере обязательно кто-то должен петь. На самом деле это, конечно, не так, опера — это синтетический спектакль. Я давно хотел сжечь какого-нибудь великого ученого, и, наконец, это удается сделать с участием гениев современной музыки. И поэтому лекция, превращенная в потрясающий сжатый драматический текст, вся пылает в огне» (https://www.m24.ru)

Сцена из спектакля "Галилео. Опера для скрипки и ученого". Фото предоставлено пресс-службой Электротеатра Станиславский

Композиторы о своей работе

Дмитрий Курляндский: «Все началось с идеи Лены Ревич, которая обратилась к нам с предложением создать короткие десятиминутные пьесы для ее будущего проекта. В течение года мы обсуждали эту идею и писали музыку. Лене было важно, чтобы моменты из жизни Галилео формировались в отдельные смысловые сцены. Она связалась с Политехническим музеем, и мы провели встречи с настоящими учеными. Но они довольно сложно шли на контакт, поскольку их смущала идея выхода на сцену и популяризации научных тем. К счастью, мы нашли Гришу Амосова — человека не чуждого современной музыке. Вместе с Иваном Боганцевым, который курировал литературную часть проекта и был редактором, они написали текст.

Мне досталась механика. Я решил, что буду размещать свою часть где-то на территории техно и современной популярной музыки. Периодически-циклические процессы меня вывели на идею периодики и цикла в популярной музыке.

Изначально мы думали, что текст будет произносить профессиональный актер. Все изменилось, когда Гриша пришел на знакомство с Юханановым. Он, конечно, колоритный персонаж — человек науки, аутентичный в своем амплуа. Юхананову, как человеку, который любит работать с найденным материалом, показалось интересным инсталлировать ученого в спектакль таким, какой он есть. Чтец говорил так, как обычно читает свои лекции — получился элемент «doc». Мне было интересно с этим работать.

Для меня это, прежде всего, эксперимент над самим собой. Я написал музыку, которую никогда еще не писал. Она условно заигрывает с поп-культурой, а для меня это совершенно несвойственно. Кстати то, что это сочинение ну никак не натягивается на жанр оперы — тоже эксперимент».

Сергей Невский: «Первоначально Лена Ревич заказала пять скрипичных концертов. Мы долго искали площадку для исполнения — сначала хотели сделать на «Стрелке», потом в поле зрения попала ВДНХ, за это время сменилось много продюсеров… В конце концов я свел Лену с Борисом Юрьевичем Юханановым, и он сделал из этого оперу для скрипки и ученого. Мы разделили тексты и определили, сколько они будут идти по времени.

Моя часть называется «Конфликт». Это диалог взаимоотношения Галилея с католической церковью. Помимо скрипичного концерта я написал отдельные восемь минут музыки, на фоне которой и разворачивается диалог. Сначала там идет сложный тройной канон без дирижера, который предваряет главную часть, и он же повторяется перед частью Карманова.

Я отказался от взаимодействия текста и музыки вообще, потому что изначально речь шла о скрипичном концерте. В «Галилео» участвует непрофессиональный чтец — это придумал не я, и для своей части я постарался это отфильтровать…

Я старался писать на максимуме своих возможностей, для меня это была достаточно серьезная работа. А так это, конечно, эксперимент. «Галилео» лежит между пьесой и спектаклем. Нечто среднее».

Павел Карманов: «С Леной мы дружим очень давно, еще с Центральной музыкальной школы, где вместе учились. Она по натуре авантюрист. Ее не смутило, что среди пяти композиторов я как белая ворона. Лена решила, что опера должна заканчиваться жизнерадостной кармановской музыкой, которую она играла в своей жизни довольно много. Я почти всегда стараюсь принимать участие в проектах Лены, и здесь я согласился, даже не думая, с кем буду соседствовать. Я не подделывался под других композиторов и не ударялся в несвойственный мне авангардизм. Никто ничего не упрощал, чтобы сохранить целостность конструкции. <…>

В своей части, которая называется «Гелиоцентризм», я сочинял в присущем мне минималистско-репетитивном ключе. В музыкальном плане я стремился изобразить вращение планет, опять же, посредством репетитивизма. Модель этого вращения я увидел в интернете и даже сделал видео.

Еще я сижу в этом проекте в оркестре, одетый в роскошный костюм: играю на ноутбуке свою пьесу, управляю сэмплами, помогаю Курляндскому включать шумовые треки, а также незаметно для публики переворачиваю Лене ноты».

Композиторы о своей работе

Дмитрий Курляндский: «Все началось с идеи Лены Ревич, которая обратилась к нам с предложением создать короткие десятиминутные пьесы для ее будущего проекта. В течение года мы обсуждали эту идею и писали музыку. Лене было важно, чтобы моменты из жизни Галилео формировались в отдельные смысловые сцены. Она связалась с Политехническим музеем, и мы провели встречи с настоящими учеными. Но они довольно сложно шли на контакт, поскольку их смущала идея выхода на сцену и популяризации научных тем. К счастью, мы нашли Гришу Амосова — человека не чуждого современной музыке. Вместе с Иваном Боганцевым, который курировал литературную часть проекта и был редактором, они написали текст.

Мне досталась механика. Я решил, что буду размещать свою часть где-то на территории техно и современной популярной музыки. Периодически-циклические процессы меня вывели на идею периодики и цикла в популярной музыке.

Изначально мы думали, что текст будет произносить профессиональный актер. Все изменилось, когда Гриша пришел на знакомство с Юханановым. Он, конечно, колоритный персонаж — человек науки, аутентичный в своем амплуа. Юхананову, как человеку, который любит работать с найденным материалом, показалось интересным инсталлировать ученого в спектакль таким, какой он есть. Чтец говорил так, как обычно читает свои лекции — получился элемент «doc». Мне было интересно с этим работать.

Для меня это, прежде всего, эксперимент над самим собой. Я написал музыку, которую никогда еще не писал. Она условно заигрывает с поп-культурой, а для меня это совершенно несвойственно. Кстати то, что это сочинение ну никак не натягивается на жанр оперы — тоже эксперимент».

Сергей Невский: «Первоначально Лена Ревич заказала пять скрипичных концертов. Мы долго искали площадку для исполнения — сначала хотели сделать на «Стрелке», потом в поле зрения попала ВДНХ, за это время сменилось много продюсеров… В конце концов я свел Лену с Борисом Юрьевичем Юханановым, и он сделал из этого оперу для скрипки и ученого. Мы разделили тексты и определили, сколько они будут идти по времени.

Моя часть называется «Конфликт». Это диалог взаимоотношения Галилея с католической церковью. Помимо скрипичного концерта я написал отдельные восемь минут музыки, на фоне которой и разворачивается диалог. Сначала там идет сложный тройной канон без дирижера, который предваряет главную часть, и он же повторяется перед частью Карманова.

Я отказался от взаимодействия текста и музыки вообще, потому что изначально речь шла о скрипичном концерте. В «Галилео» участвует непрофессиональный чтец — это придумал не я, и для своей части я постарался это отфильтровать…

Я старался писать на максимуме своих возможностей, для меня это была достаточно серьезная работа. А так это, конечно, эксперимент. «Галилео» лежит между пьесой и спектаклем. Нечто среднее».

Павел Карманов: «С Леной мы дружим очень давно, еще с Центральной музыкальной школы, где вместе учились. Она по натуре авантюрист. Ее не смутило, что среди пяти композиторов я как белая ворона. Лена решила, что опера должна заканчиваться жизнерадостной кармановской музыкой, которую она играла в своей жизни довольно много. Я почти всегда стараюсь принимать участие в проектах Лены, и здесь я согласился, даже не думая, с кем буду соседствовать. Я не подделывался под других композиторов и не ударялся в несвойственный мне авангардизм. Никто ничего не упрощал, чтобы сохранить целостность конструкции. <…>

В своей части, которая называется «Гелиоцентризм», я сочинял в присущем мне минималистско-репетитивном ключе. В музыкальном плане я стремился изобразить вращение планет, опять же, посредством репетитивизма. Модель этого вращения я увидел в интернете и даже сделал видео.

Еще я сижу в этом проекте в оркестре, одетый в роскошный костюм: играю на ноутбуке свою пьесу, управляю сэмплами, помогаю Курляндскому включать шумовые треки, а также незаметно для публики переворачиваю Лене ноты».

«Гармония сфер». Отзывы прессы

«Действие начинается в 21.30, так как финал по замыслу Юхананова должен проходить в полной темноте. По галереям медленно спускаются музыканты оркестра Questa Musica, одетые в красные костюмы с капюшонами — ни дать ни взять средневековая инквизиция. А встающий за пульт дирижер Филипп Чижевский в алой сутане — вылитый кардинал Ришелье… Единственный белый акцент в тревожно-кровавой гамме — ведущая скрипка Елена Ревич в ослепительном белом платье и венецианской маске…

Борис Юхананов — известный мистик, мистификатор и мифотворец. Если для ученого мир — это лаборатория, поле для исследований, и все его загадки должны быть рано или поздно раскрыты, то для Юхананова вселенная полна тайн, которые трогать не нужно, а наоборот, лучше напустить побольше тумана и дыма. Он и напускает, в буквальном смысле слова — сжигает своего Галилея в эффектных языках пламени от художника Степана Лукьянова (вот для чего нужна была полная темнота), хотя исторически ученый избег участи Джордано Бруно, отрекся от противного религии «лжеучения» и мирно дожил до старости. Юхананов на наших глазах создает новый миф и делает из вполне себе здравомыслящего Галилея мученика за науку, почти святого — такого же, как первые христиане, принимавшие смерть за веру» (Марина Шимадина, «Театрал»).

«…Пятичастная форма «Галилео» подчеркнуто стилистически неоднородна: у Павла Карманова — дружелюбный минимализм, у Кирилла Чернегина — театральность на грани акционизма, у Кузьмы Бодрова — общие места виртуозного инструментального письма. В безусловных лидерах — Дмитрий Курляндский с механистичным, балансирующим на грани физиологичности блюзом, и Сергей Невский с сотканной из прорех и недосказанностей новеллой, за рваной звуковой тканью которой в конце концов проглядывает новая гармония сфер. <…>

Драма здесь в прямом смысле рождается из духа музыки. «Галилео» актуализирует театральный потенциал еще одного почтенного жанра — инструментального концерта, за которым в европейской культуре закрепился вполне конкретный сверхсюжет: «я» и «они», вызов личной свободы, конфликт индивидуалиста-одиночки и окружающей его реальности. Музыка говорит о судьбе и идеях главного героя «Галилео» куда больше, чем стилизованный под его воспоминания литературный текст. А главное, у аудитории есть возможность наполнить абстрактное, невербальное повествование собственным содержанием, самостоятельно соотнося исторические коллизии с музыкальным нарративом. Существующий на передовой современного театра новый спектакль —распахнутая для интерпретаций форма, устройство которой хорошо описал Томас Манн в «Докторе Фаустусе»: в «Галилео» совершается прорыв из интеллектуального холода в рискованный мир нового чувства» (Дмитрий Ренанский, «Ведомости»).

***

Спектакль «Galileo. Опера для скрипки и ученого» был выдвинут на Национальную театральную премию «Золотая Маска» в трех номинациях: «Опера/работа дирижера» (Ф. Чижевский), «Работа композитора в музыкальном театре» (К. Бодров, П. Карманов, Д. Курляндский, С. Невский, К. Чернегин), «Эксперимент».