«Музыка Джорджа Крама снизошла на нас как некое благословение – неожиданное и удивительное. Полная тайных смыслов, интеллигентная и истинно американская, она мгновенно пополнила список почитаемых имен и заставила по-иному взглянуть на “своеобразие текущего момента”. Ноты попали в Баку какими-то неведомыми путями в самом начале 80-х гг., кажется, это были тетрадь Мадригалов и что-то из Макрокосмосов – поразила изощренность фантазии и красота нотной графики. Аудиозаписи нам удалось заполучить позже – помог в этом незабвенный Александр Ивашкин, музыка расшифровала ребус партитур и укрепила первое впечатление.

Желание исполнить эти рафинированные опусы осуществилось довольно неожиданно – в 1986 году нам удалось договориться с Министерством культуры о проведении цикла концертов, так на Первом фестивале современной музыки им. Кара Караева бакинские пианисты Акиф Абдуллаев и Марина Абдуллаева вместе с москвичами Марком Пекарским и Дмитрием Лазаревым исполнили Третий Макрокосмос. Это было первое исполнение в СССР, Марк Ильич, бескомпромиссный и беспощадный во всем, что касается оценки мастерства партнеров, был в восторге, и после Баку последовали визиты в Свердловск, Одессу, кажется, была еще и Москва.

Вброс впечатлений от музыки был настолько мощным, что не выразить свое восхищение Мэтру выглядело бы странно – пришлось отправить письмо. Адрес дал Ивашкин.

За год до этого он же попросил меня написать сочинение для Ансамбля солистов Большого Театра. Инициативы, исходившие от Ивашкина, никогда не пропадали даром, новые партитуры, как правило, исполнялись Ансамблем в зарубежных гастрольных поездках.

Стал думать – нужна идея… и через какое-то время как-то сами собой всплыли строки из стихотворения Эмили Дикинсон:

Give the one in Red Cravat, 
a Memorial crumb.

George Crumb – a Memorial crumb!
Осталось этот афоризм оформить на нотной бумаге.  

Партитура …a crumb of music for George Crumb была закончена, отправлена Ивашкину, исполнена и продолжала жить своей, независимой от меня, жизнью. Посвящения Джорджу Краму на титульном листе не было, на последней странице было выписано In memory of Samantha Smith: мне казалось, что некая мистическая связь объединяет этих наследников великой культуры страны Уистлера, Торо, Айвза.

О партитуре George Crumb – a Memorial crumb и о бакинской премьере я написал в Пенсильванию, разбавив голые факты искренними поздравлениями и восхищением. Ответ, которого я, в общем-то, и не ждал, пришел на удивление быстро. Крам писал, что исполнение его сочинения в СССР стало для него приятным сюрпризом, что он от души благодарит музыкантов и всех, кто помог организовать исполнение. Письмо это не было формальной отпиской, тон был искренним, личностным и, можно сказать, даже слегка приподнятым.

А через пару лет в Москве дома у Ивашкина состоялась и очная встреча. Очень обаятельный, простой, я бы сказал – домашний, располагающий к себе человек! Кажется, я впервые пожалел, что English чужой для меня, настолько наше общение, пусть и с помощью Саши Ивашкина, было подкупающим. Уже в завершении нашей встречи спросил Мэтра, нет ли фривольности в названии …a crumb of music for George Crumb. На что он с улыбкой ответил отрицательно – можно было понять, что такая вольность ему по душе.

На этом наше общение прервалось – об Интернете никто еще и не слышал, письма неспешно путешествовали с континента на континент, и, главное – чужой для меня язык.

…Джордж Крам прожил долгую жизнь, в истории музыки его творчество оставило глубокий след. Надо предельно честно относиться к его наследию – это я обращаюсь к коллегам-исполнителям. Его музыка, безусловно, заслуживает того, чтобы не затеряться и не исчезнуть в круговерти нашего сумасшедшего бытия.

P.S. Существуют же парадоксы: изобретатель чипсов Джордж Крам (1824-1914)!»