Анонс Барби и Кена

Худрук балета МАМТ Лоран Илер вслед за худруком оперы Александром Тителем, который режиссировал гала-концерт открытия оперного сезона (в концерте «Страсти по опере», посвященном 180-летию со дня рождения Петра Ильича Чайковского, прозвучали арии и дуэты из его редко исполняемых и более популярных опер, а также четырьмя номерами была анонсирована ближайшая оперная премьера театра — «Иоланта» в постановке Тителя), составил любопытную программу, включающую фрагменты из балетной классики XIX и XX вв., а также современные номера, в том числе специально сочиненные для гала. Здесь вспомнили и советский «антиквариат» — цыганский танец из «Лауренсии» Вахтанга Чабукиани, и «Странный дуэт» Дмитрия Брянцева, в котором под музыку Иоганна Штрауса дурачится гротесковая парочка — унтер-офицер и веселая вдова в исполнении опытных солистов Георги Смилевски и Анастасии Першенковой. Цыганки, несмотря на тонкие силуэты, смогли передать пафос важного для 1939 года балета, а исполнители дуэта не побоялись быть смешными и явно доставили радость поклонникам Брянцева, в прошлом многолетнего худрука и главного балетмейстера «Стасика». Футуристические Ромео и Джульетта в хореографии артиста труппы Максима Севагина в исполнении Ксении Шевцовой и Ивана Михалева представляли фрагмент из готовящейся премьеры. После успешного дебюта с одноактными балетами и номерами, театр доверил юному Севагину поставить авторскую версию «Ромео и Джульетты» Прокофьева. Сроков выхода спектакля в нынешних обстоятельствах не называют. Также по одному дуэту трудно понять, каким будет новый балет. Из увиденного фрагмента показалось, что герои чем-то напоминают длинноногих кукол Барби и Кена, которым нужно выполнить много-много трудных движений, чтобы обрести право на человеческие чувства. В целом, сила пилотного гала-концерт заключалась в его сбалансированности и хорошей режиссуре. Театр хотел сообщить зрителям, что не просто преодолел непростой для всех период и сохранил сильную труппу, но планирует и дальше развиваться в направлении поиска хореографов и режиссеров, которые будут делать новые работы, пусть пока и в минималистском формате. Понятно, что МАМТ разумно осторожничает, поэтому его руководители выбрали такие формы для самых первых мероприятий. У балетной компании была в запасе практически доведенная до финала, но не показанная в конце марта мировая премьера балета Гойо Монтеро. Премьера была перенесена на 3 и 4 ноября, однако вновь отменена из-за болезни хореографа.

Класс-концерт драмбалета

Худрук балета Большого театра Махар Вазиев рискнул «привезти» в Москву хореографов для новой, не отмеченной ни в каких перспективных планах премьеры. Четыре молодых постановщика, отобранных худруком лично путем отсмотра по видео их работ, собрались вместе в Париже, и на частном самолете их доставили в Москву репетировать. Едва ли в данном случае Вазиев думал об открытии новых имен. Скорее он искал хореографов, которые смогут поставить балеты разного формата и размера, чтобы в спектаклях было занято как можно большее количество людей и показаны мощнейшие ресурсы главной российской компании. Первый, самый длинный балет (60 минут), получил название «Девятый вал», как одноименная картина Айвазовского, чье творчество и вдохновляло хореографа из Пуэрто-Рико (правда, в 9 лет он переехал с семьей в Нью-Йорк) Брайана Ариаса. Весь проект Вазиева называется «Четыре персонажа в поисках сюжета». Название можно расширить до «Танцовщики Большого театра в поисках большого сюжета» и отнести его непосредственно к балету «Девятый вал». На протяжении всей истории мирового балета хореографы хотели «вынести» на сцену балетный класс, репетицию, балетный урок, балетный словарь. Можно вспомнить и «Консерваторию» Бурнонвиля, и «Урок» Флинта, «Этюды» Ландера, «Класс-концерт» А. Мессерера. Но это все примеры спектаклей про классический балетный лексикон и бессюжетную классику. Ариас придумал нечто поинтереснее, он сочинил балет-квест, где артисты танцуют, как бы рассказывая некую свою историю, а зритель гадает, какую именно, и размышляет о ее связи с общим сюжетом, который нигде не прописан.  Хореограф почувствовал, что балетные артисты Большого театра соскучились не только по движениям и сцене, а по лицедейству, актерству, по своим любимым героям из «Онегина», «Анны Карениной», «Зимней сказки» и других многоактных сюжетных балетов, скопившихся в репертуаре театра в немалом количестве. Лексика нового спектакля очевидно драмбалетная — много поддержек, дуэтов с обменом партнеров долгими взглядами, определенный героический пафос в пластике. Сюжеты подбрасывали известные и не очень картины Айвазовского, проецируемые на заднике сцены. Они скорее запутывали, как и изящно сплавленная в единый морской текст музыка Глинки и Римского-Корсакова, сюжетные нити. Балетный мир тем удобен, что в нем персонажи не делятся на отрицательных и положительных, но зато есть земные герои и герои фантастические. Например, некоторые герои в результате разыгравшейся на море бури, попали на дно морское (музыка из оперы «Садко» гармонично раскрашивает такой сюжет) и там встретили водных персонажей – русалок, морских царей и обрели счастье, другие оказались в пучине и считают это бедой, так как они потеряли своих близких. Странную пару исполняли Екатерина Крысанова и Владислав Лантратов, кажется, их персонажи пережили в пучине какую-то метаморфозу и не узнают друг друга в новом обличье, или им нельзя быть вместе.

Евгения Образцова и Артемий Беляков — романтичная пара. Их история кажется знакомой, почему-то хочется вспомнить фильм «Титаник». Неприкаянный герой Якопо Тисси метался по сцене, изъясняясь монологами, состоящими из сложных комбинаций классических па – чистейшие двойные туры и пируэты, легкие пуассоны. Ему досталась музыка из сюиты «Шахеразада», и танцовщик сделал все возможное, чтобы драмбалетное направление, которое обязано своим началом Михаилу Фокину, автору одноименного балета на музыку Римского-Корсакова (постановщик не случайно выбрал музыку, уже использованную другими хореографами — он хотел провести линию сюжетного балета прямо от отца-основателя Фокина), не ворвалось в его личную историю, связанную от начала до конца с белой классикой и ее культом. Идея преодоления трудностей и счастливое от них разрешение разными способами также закладывалась постановщиком этого грандиозного в своем роде спектакля. В нем было много ложных кульминаций и реприз, это разрушало целостность балета, но задача была другая: создать иллюзию бесконечности, бескрайности сил и возможностей артистов Большого театра. Оркестр под управлением Павла Клиничева, чуткого и внимательного ко всем переходам, сменам стиля и настроения музыки, можно было слушать бесконечно долго.

Станцуй «Песнь песней»

В балете для пятерых танцовщиков «Всего лишь» итальянец Симоне Валастро (в прошлом танцовщик Парижской Оперы) использовал одноименную композицию Дэвида Лэнга. Она построена на повторении строк из Песни песней Соломона, каждая строчка начинает со слова just. Персонажи не имеют имен, своей оригинальной пластикой они передают разные аспекты любовных, точнее — эротических отношений. Хореограф сам создал декорации – светящиеся золотые пропеллеры как бы встроенные в арматуру сцены с предварительно убранными кулисами (поэтому пришлось обрамлять балет двумя антрактами). Тела артистов бурно откликнулись на эксцентричную пластику, предложенную Валастро. После безумства в сине-бирюзовых тонах Айвазовского (шальвары на всех солистах без оглядки на их пол), изящное высказывание полуобнаженных пар, манкая музыка, взволновали зрителей не на шутку, особенно когда выступали Ольга Смирнова или Анастасия Сташкевич.

Монотонности

Третий балет получился самым удачным. Его постановщик Димо Милев родился и учился балету в Болгарии, потом переехал во Францию, и, наконец, Испанию, где успешно протанцевал в премьерской позиции в труппе Начо Дуато девять лет. Он использовал для своего балета «Угасание» музыку Энрике Гранадоса, который всю жизнь боялся утонуть и действительно умер, бросившись за борт корабля, спасая жену. Тема угасания интересна сама по себе: термин «fade out» используется музыкантами, когда они хотят загасить, затушить финал песни в записи, или скрыть неудачно взятую ноту, аккуратно оборвав трэк. Балет рассчитан на семерых танцовщиков, которые монотонно выполняют однотипные движения, и партнерша как-то незаметно истаивает в руках партнера, который вроде бы только что крепко ее держал. Навязчивый и страшный сюжет про потерю или исчезновение буквально завораживает. Великолепны все солисты, внимание держат Кристина Кретова, Денис Савин, Ана Туразашвили, Никита Капустин.

И тишина…

В финальном спектакле «Тишина» на музыку Пярта на премьере танцевала Светлана Захарова. Французский хореограф Мартин Шекс мечтал поработать с этой балериной в Большом театре, и его мечта сбылась. В другом составе блеснула юная Алена Ковалева, также выпускница петербургской Академии русского балета. Хореограф хотел как-то выразить чувства и эмоции людей, оказавшихся взаперти в тишине, иначе, в самоизоляции. После вынужденного периода молчания отношения в парах и группах меняются, исчезает взаимопонимание, потому что человек становится более сосредоточенным на самом себе. Состояние «быть самой собой» характеризует Алену Ковалеву во время многих ее выходов на сцену — она умеет транслировать в зал этакую беззаботность, легкость бытия во время самых сложных пассажей. Там, где Захарова продемонстрировала свою знаменитую гуттаперчивость, умение гнуться, складываться в струнку, преодолевать телесность, Ковалева, наоборот, свою телесность максимально подчеркнула, как бы утверждая, что изоляция сделала ее еще более прихотливой балериной, заставляющей партнера (великолепный Артемий Беляков) гнаться за ее недостижимой красотой и техничностью, хотя у него тоже проблемы с коммуникацией.

Несмотря на явное превосходство мысли в третьем балете, публика громче аплодировала этому четвертому – с музыкой Пярта («Silentium», «Tabula rasa»), одного из самых популярных и любимых многими композиторов на планете.

Станцуй фильм

Не менее впечатляющий сюрприз сделал балетоманам проект TheatreHD. Вместе со всем миром зрители кинотеатра Каро Октябрь (дальше показы пройдут в других городах России) смогли посмотреть кинопремьеру балета Мэтью Боурна «Красные башмачки». Саму премьеру хореограф выпустил в 2016 году как адаптацию великого фильма Майкла Пауэлла и Эмерика Прессбургера 1948 года. Боурн опирался на отреставрированную по инициативе кинорежиссера Мартина Скорсезе версию. Это важно, так как одним из многочисленных козырей легендарного кино была работа с цветом, отреставрированный фильм стал во второй раз сенсацией — теперь уже на фестивале в Каннах в 2009 году. Знаменитые кинофильмы давно вдохновляют Боурна на создание балетов, этот метод «балета по следам кино» стал его фирменной карточкой. Он выпустил такие спектакли как «Пьеса без слов» (в основе «Слуга» Джозефа Лоузи), «Дориан Грей» (одноименный фильм Оливера Паркера), «Эдвард руки-ножницы» (по фильму Тима Бертона). С «Красными башмачками» было сложнее, потому что в фильме уже имелся снятый на пленку и смонтированный балет Леонида Мясина «Красные башмачки». Условно говоря это был первый в истории кинематографа хорошо снятый фильм о жизни гастролирующей балетной труппы, во многом похожей дягилевскую антрепризу, как и один из главных персонажей манерами и характером напоминал великого русского импресарио. Кроме того, в фильме снимались и ставили для него танцы реальные балетные знаменитости Леонид Мясин и Роберт Хэлпман.

У фильма множество достоинств — это великолепный источник по истории послевоенного балета и моды того времени, в нем много документальных съемок в интерьерах театров того времени. И самое главное, танцевальные кадры с исполнительницей главной роли английской балериной Мойрой Ширер наглядно повествуют о том, как именно танцевала одна из лучших балерин Европы в конце 40-х годов, какие пропорции тела считались идеальными, кого выбирали на главные роли, и, наконец, какими были манера и техника танца в то время. В своем балете Боурн акцентировал не то, за что ценят сегодня фильм исследователи, его привлекла сюрреалистичная манера съемок, неожиданная для послевоенного времени колористика, интрига (зловещий импресарио Лермонтов вынуждает героиню сделать выбор между служением искусству и личным счастьем), и возможность рассказать о вариативности танцев и необычности пантомимы конца 40-х годов своим пластическим языком. Труппа Лермонтова исполняет по ходу его спектакля много фрагментов из разных балетов, похожих на те, что были в антрепризе Дягилева. В балете Боурна использована музыка американского композитора Бернарда Херрманна, который работал в кинематографе с Орсоном Уэллсом, Альфредом Хичкоком и Франсуа Трюффо (к киномузыке Херрманна обращался Даглас Ли — автор балета «Когда падал снег», премьера которого состоялась в 2011 году в Перми). Роль Бориса Лермонтова в спектакле Боурна исполнил легендарный Адам Купер, первый исполнитель Лебедя в мужской версии «Лебединого озера». После премьеры фильма в Каро Октябрь была устроена скайп-встреча с Боурном, ее курировал Алексей Франдетти. Хореограф рассказал о своих планах, скорректированных пандемией: о живых премьерах речь пока идти не может, но запись балета «Пьеса без слов», требующего небольшого количества участников на сцене, скорее всего состоится в ближайшее время.

Все будет

Итак, театры и кинотеатры, транслирующие театральные постановки, торжественно всплыли, преодолев бурю и несчастья: обе труппы уже танцуют свой традиционный репертуар, менеджеры TheatreHD планируют следующие трансляции премьер. Что будет дальше делать с новинкой Большой, пока не понятно, может быть спектакли, которые сочли удачнее других, включат в вечера одноактных балетов, или их красиво забудут ради беспрецедентности самой акции.