Римская республика времени упадка

Модный и востребованный композитор Винченцо Беллини (1801-1835) и опытный плодовитый либреттист Феличе Романи (1788-1865) написали оперу «Норма» по заказу театра Ла Скала для премьеры в декабре 1831, главная роль предназначалась примадонне Джудитте Паста – Марии Каллас XIX века. За основу, как то было в обыкновении Романи, была взята французская пьеса – свежая, только в апреле 1831 с успехом поставленная в Одеоне трагедия «Норма, или Детоубийство» Александра Суме (1786-1845).

Действие «Нормы» происходит в оккупированной римлянами Галлии – очевидно, Трансальпийской, и очевидно же, не раньше второй половины I в. до н.э. Недовольные правлением завоевателей, галлы под предводительством друида Оровезо хотят поднять восстание. Но верховная жрица Норма, дочь Оровезо, до поры сдерживает воинственные настроения соплеменников: мир нужен ей, чтобы удержать при себе любовника, римского проконсула (правителя провинции) Поллиона, от которого она тайком родила двоих детей. Поллион же присмотрел себе новую возлюбленную, помоложе, но тоже жрицу – Адальжизу, и преследует ее, уговаривая ехать с ним в Рим. Адальжиза вопреки своим жреческим обетам отвечает ему взаимоностью, но идет во всем признаваться Норме. По результатам очной ставки и последующих разговоров все решают и перерешивают, что же им делать со своими чувствами, друг с другом и до кучи с детьми Нормы. Сама Норма рассматривает возможность этих детей убить, Адальжиза готова их воспитать, осеменителя-Поллиона никто особо не спрашивает. Но в распоряжении Нормы есть не только нож для детоубийства, а еще и армия галлов, которой она и объявляет, что вот теперь-то настало время вырезать всех римлян. Но сперва при всем честном народе следует принести ритуальную жертву – и Норма назначает ею жрицу, нарушившую обет. Но это оказывается не Адальжиза, а она сама. Поручив детей Оровезо, только сейчас узнающему о наличии внуков, Норма восходит на костер, и потрясенный Поллион следует за нею в пламя. Галлы с отвращением провожают использовавшую их предательницу на тот свет.

Вариант нормы

В сентябре 2022 при объявлении планов на сезон МАМТ собирался представить «Норму» в первых числах марта, а за пульт пригласить Владимира Спивакова – как-никак, первая в истории театра постановка легендарного оперного названия. Март превратился в май, Спиваков – в Кристиана Кнаппа. Режиссер и сценограф остались прежние: Мария Трегубова и Адольф Шапиро.

Маститый драматический режиссер Шапиро прежде ставил оперы только дважды («Лючия ди Ламмермур» в МАМТе в 2009 и «Манон Леско» в Большом в 2016), зато оба раза номинировался за них на «Золотую маску» и за «Лючию» даже получил. В программном тексте к «Норме» режиссер диагностирует в ней «весьма современный конфликт нескольких правд, которые вступают в непримиримую борьбу друг с другом». И хотя «Норма» кажется ему «очень глубокой по содержанию», имеющей «истинно драматическое, трагическое начало» (хотя «музыка Беллини слишком красива, слишком мелодична для трагедии»), те конфликтующие правды, которые можно считать из сценического текста, оказываются правдами мелкими и шкурными – впрочем, действительно весьма современными.

Устами – не младенца, конечно, но человека, имеющего об опере – глаголет истина: музыка Беллини адекватна эстетической парадигме его эпохи, не приемлющей привычного нам инструментария диссонансов; чтобы раскрыть эту музыку сегодня, нужен некий мощный режиссерский и дирижерский инсайт, который невозможно подсказать извне. У тандема Шапиро и Кнаппа беллиниевское бельканто остается запертым ящиком Пандоры: и так понятно, что это такое (как-то ведь эта музыка  у оркестра МАМТа звучит, и будет с нее), поэтому залезать в содержимое совершенно не нужно.

Чем дальше в лес, тем толще партизаны

Как и оперный дебютант Максим Петров в прошлогодней постановке «Нормы» в Перми, Адольф Шапиро максимально отстраняется от всего живого и человеческого в материале, с которым имеет дело. Его персонажи плоские, статуарные и серые, словно припорошенные пылью двух веков жизни оперы, если не двух тысячелетий истории галльских войн. Мария Трегубова помещает эти плоские контуры людей (один живой человек на шесть солистов, хор и миманс) в мир объемный, но тоже статуарный и серый.

Первая картина – мертвый безлистный лес, над головами одетых в серые шпионские пальто галлов парят устремленные в невидимые небеса олени (и почему-то лось), словно из левой кулисы вот-вот выедут сани Санта-Клауса (если бы!). Сюда Оровезе (20 мая его пел Феликс Кудрявцев) прикатывают в инвалидном кресле, словно оммаж другому басу и другому пермскому спектаклю – «Замку герцога Синяя Борода». Сюда же после ухода заговорщиков прибегают римляне в черных комиссарских кожанках: Поллион (тенор Владимир Дмитрук) с приятелем Флавием (тенор Валерий Микицкий). Если галлы еще думают о политике, то проконсулу интересна лишь собственная личная жизнь, и оба римлянина сделаны несерьезно-суетливыми.

А ведь говорят, что генералы никогда не бегают: мол, в мирное время это вызывает смех, в военное – панику. Именно таким генералом выходит на сцену Норма Хиблы Герзмава. Ее присутствие подавляет; ее матриархальная мощь проявляет метафору ограниченных возможностей одного мужчины-лидера и остро контрастирует с кроличьей озабоченностью другого; в ней тоже нет ничего живого и человеческого – ни в одной ноте ее зубодробительной и выхолощенной партии.

Но вот спета «Casta diva», ради которой затевался весь сыр-бор и к которой мы еще вернемся, и осталось еще два с лишним часа партитуры. Тут-то на сцене и появляется единственный живой человек – Адальжиза в исполнении дебютантки, стажерки оперной труппы Полины Шароваровой. Среди серых галлов только ей положена белая блузочка (не считая белого чепца Норминой служанки Клотильды), она искренне волнуется и трепещет вместе с музыкой, она будет принимать неожиданные решения (например, из уважения к Норме остаться при ней, а не ехать с Поллионом в Рим) – но ее в итоге смахнут как крошку со стола за ненадобностью в этом выяснении нечеловеческих отношений. Любовную сцену Адальжизы и Поллиона дублирует парочка анимированных оленей, коряво ковыляющих по заднику. Параллель неожиданная, учитывая, что у оленей самцы конкурируют за самку, а в «Норме» конкуренция идет за самца.

Магия с разоблачением

Вторая картина – жилище Нормы снаружи, и выглядит оно скорее как вилла в холмах Тосканы, чем что бы то ни было кельтско-лесное: ассимиляция полным ходом. Смена декораций происходит перед глазами зрителя, зеркало сцены лишь слегка камуфлируют черно-белой рябью проекции, как если бы мы смотрели с помехами трансляцию из-за кулис во время кинопоказа спектакля «Метрополитен-опера» (помните, были у нас такие?). Дети Нормы – сыновья оккупанта и коллаборантки – играют громадными солдатиками: а чем еще?

Третья картина, которую мы видим уже после антракта – спартанская спальня Нормы с прилипшей к потолку занавеской (антигравитационной, как те олени) и кроватью, где героиня возлежит как Марина Абрамович в своем спектакле «Семь смертей Марии Каллас» – седьмой там как раз была гибель Нормы.

К финалу игры в визуальное жизнеподобие кончаются совсем. На нагой сцене, в столпах серого света, Норма решает, кому жить, а кому умереть ради ее разбитого сердца. И в страшной тишине смотрит в зал поднятая ею на кровопролитие армия.

А дальше – строго по тексту – наступает торжество справедливости. Норме хватает совести приговорить к смерти саму себя. Поллиону хватает совести пожертвовать собой. А галлам хватает здравого смысла принять эти смерти – залог хотя бы временного освобождения из рук манипуляторов, руководствующихся собственными шкурными интересами. «Твоя смерть очистит воздух и отмоет храм», – поет народ, пока Норма с Поллионом возносятся к колосникам в языках пламенеющей проекции. И очищение в самом деле происходит – мир обретает краски, и в цветном лесу цветной олень провожает отмелькавших свое серых людишек куда угодно с глаз долой.

Канто без бель

На увертюре, звучащей при закрытом занавесе, оркестр подняли над ямой и плавно опустили обратно, дав музыкантам редкие пять минут в лучах софитов. Этот реверанс никак не помог вывести музыку с третьего плана (после декораций и лично примадонны Хиблы Герзмава) хотя бы на второй, но современному оперному спектаклю это не так уж и нужно. Главное, что за счет своей отстраненной неспешности постановка позволяет оценить кошмарную реалистичность условно-оперного сюжета «Нормы».

Например, задуматься о том, что «Casta diva», каватина Нормы, символ и веха бельканто, ария, давшая название одноименной российской оперной премии – не виньетка для демонстрации колоратур примадонны, а молитва о мире: том, что антонимичен войне, а не том, где мы живем. Молитва трогательная музыкально и чудовищно лицемерная сюжетно, ибо Норма от лица бога провозглашает то, что выгодно ей на данный момент. Сменятся интересы – сменятся и призывы. Норма вообще профессиональная лицемерка: несколько лет тайной связи с лидером оккупантов (вопреки обету безбрачия), дети, о существовании которых не знает даже второй человек в галльской иерархии, – Норма живет в свое удовольствие и рассчитывает, что все сойдет ей с рук. Ее авторитет таков, что даже соперницу она перетягивает на свою сторону, – и Норма пользуется авторитетом без зазрения совести, прекрасно осознавая, что основан он на лжи. В своем бескрайнем эгоизме Норма собирается лично убить собственных детей, которые уж вообще ни в чем не виноваты, кроме того, что напоминают матери-ехидне о предателе-отце. Норма развращена властью. Человек в ней в самом деле стерт до серого контура – а ее власть стирает до контура всех остальных. Но только Норма может остановить Норму.

Пепел и зола

В июне 2023 МАМТ планировал премьеру еще одной оперы о женщине и власти –  «Царской невесты» Николая Римского-Корсакова в постановке Дмитрия Белянушкина (в 2012 поставил в МАМТе мировую премьеру оперы «Песни у колодца» Елены Лангер и российскую премьеру оперы «Слепые» Леры Ауэрбах в рамках проекта Василия Бархатова «Опергруппа»). Сценографом заявляли Александра Арефьева, художником по костюмам – Марию Чернышеву, дирижера не называли. Теперь же в плотно сверстанной летней афише театра новых оперных премьер не значится: силы и средства выгорели на «Норме». Остается только молча танцевать – 21 июня 2023 пройдет премьера нового вечера одноактных балетов: «Ворга» Ксении Тернавской на музыку Константина Чистякова, «Последний сеанс» Павла Глухова на музыку Настасьи Хрущевой и «Класс-концерт» Максима Севагина со сборной музыкой Обера и Оффенбаха.