Пир во время

Премьера «Сельской чести» состоялась под конец сезона 2022/23, 28 июня. Она стала последним спектаклем, который выпустил как дирижер-постановщик Евгений Бражник, ушедший из жизни 10 сентября 2023 в возрасте 78 лет. Расстраивать зрителей напоминанием об этом печальном событии, тем более посвящать покойному коллеге спектакль, в театре не стали: ведь, как объявляют рассевшейся в зале аудитории, «Визит в “Геликон-оперу” – время для счастья».

Пропагандировать эскейпизм – не самая плохая стратегия по нашим временам. На приуроченной к открытию сезона экспозиции в фойе верхнего этажа «Геликона» (она так и называется: «Время для счастья») время никуда не спешит: оно застыло на крикливо блестящих картинах из деталей часовых механизмов на стенах, патиной осело на матовые контуры старинных часов в витринах, предоставленных аж тремя антикварными салонами. Чтобы зрители как следует посмаковали эту роскошь, а заодно и десерты в буфете, следовало бы дать оперу двумя отделениями, как это порой делается, но выбор театра – не прерывать погружение в выдуманные проблемы.

Жизнь как шоу

Валерий Кирьянов, заменивший Бражника за пультом, максимизирует ушеугодие позднеромантической партитуры Масканьи, доводя ее по возможности до упоительной сладости. Виртуозная работа звукооператоров идеально балансирует голоса и оркестр, позволяя солистам четко звучать хоть вполборота к залу, хоть спиной к нему, и работать на партнеров, а не стараться непременно встать лицом к зрителю. Благодаря этому герои обильно и плотно взаимодействуют друг с другом, но реалистичными эти взаимодействия не становятся: Дмитрий Бертман не уходит в реализм драматической или мюзикловой постановки, все время оставаясь в рамках оперной условности, и его персонажи обстоятельно заламывают руки и размеренно таскают друг друга за грудки.

О мюзиклах, тем не менее, нельзя не думать в контексте работы поюще-танцующего хора: легендарный геликоновский «хор-де-балет» делает зажигательное шоу, какими российская оперная сцена в целом не избалована, – зато зрителям «Геликона» тандем хормейстера Евгения Ильина и хореографа Эдвальда Смирнова поставляет их исправно.

Закат Европы

В программном заявлении о спектакле Дмитрий Бертман говорит: «…эта история происходит вне политики, вне контекста. Именно поэтому мы переносим действие спектакля в античный мир. Когда мы приезжаем, например, в Рим, мы видим в этих древних стенах вывески современных магазинов и толпы туристов. Это новая бизнес-цивилизация, которая наслаивается на древнюю. Вековая история античного камня пришла к засилью брендов… Увы, маркетинг нынче вытеснил всё! Но мы расскажем о старомодных чувствах, которые очень редки сейчас, которые не подвластны маркетингу».

Забавно слышать жалобы на маркетинг из уст руководителя театра, где то и дело устраиваются коллаборации с какими-нибудь элитными марками, в качестве сувениров продаются ювелирные украшения, а зрители получают скидочные купоны.

«Античный мир» в спектакле воплощен сценографом Игорем Нежным в виде мозаичного лика Христа на суперзанавесе и полуразрушенных ренессансных (ну да, основанных на античных элементах) фасадов, выгораживающих на сцене угол, в котором соредоточено все действие, – не считая вспомогательной пантомимы, которая разворачивается за окнами этих фасадов, на обоих их уровнях. Такая двухэтажная ячеистая конструкция была в большой моде десятилетие назад: Кэти Митчелл и Дмитрий Черняков истаскали ее в хвост и в гриву, а конкретно «Сельскую честь» в похожих по структуре, только куда более тщательно застроенных ячейках ставил Филипп Штёльцль в Зальцбурге, когда в его «Кав/Паге» дебютировал Йонас Кауфман.

«Засилье брендов» отрабатывают безграмотные вывески на итальянском, развешанные между колонн и фронтонов. Церкви, вокруг и возле которой происходит действие в либретто, в кадре нет: что Бертман поймал четко, так это заложенное в «Сельской чести» богохульство – ведь там в день Пасхи выясняют отношения любовники с именами Санта (святая) и Сальваторе (спаситель).

Где под солнцем юга

Весь видимый планшет устлан соломой; тюки соломы служат столами и сиденьями для посетителей питейной мамы Лючии; на тюках предается радостям межполового общения хор, и на солому то и дело опускаются – то коленями, то всем телом, кто реже, кто чаще – все герои. Солома демонстрирует сельскость, намекает на то, что брошенная Сантуцца – соломенная вдова, и, хочется надеяться, хоть как-то амортизирует падения мятущихся тел.

Золотые, соломенные оттенки доминируют в костюмах хора – в меру старомодных, под ХХ век; главных героев, обреченных на страдания, художница Татьяна Тулубьева отделяет от соломенно-солнечной толпы унылым монохромом; разлучница Лола в желтых оборках а-ля Кармен приписана к толпе (Валентине Гофер, исполнявшей роль в спектакле 1 октября, не повезло со звукорежиссурой: ее песенка закончилась на неестественных звуках).

Видимо, на волне повсеместных разговоров о демографии режиссеры кинулись демонстрировать фертильность своих героинь по поводу и без. Сантуцца (Елена Михайленко) беременна, тычет всем под нос своим животом (благо, всеобщие коленопреклонения на солому позволяют поставить это буквально), а в нежнейшем интермеццо с криками теряет плод, закатившись за соломенные тюки. Туридду в исполнении Ивана Гынгазова ревет на разрыв аорты – здесь геликоновская подзвучка оказывает солисту медвежью услугу, хотя в стереотипы веризма такое звучание вписывается; их с Сантуццой взаимодействие включает комичные хлопания дверьми на вход и выход в стиле «я не договорил(-а)». Альфио (Константин Бржинский) пьян на всем протяжении действия и, клянясь отомстить, вместе с Сантуццей омывает руки вином – словно в некой сатанинской версии причастия.

Время, назад

Похоже, Бертман наигрался в свою любимую игрушку – плунжера: в «Сельской чести» не просто нет эффектной работы механики, а вообще не предусмотрена смена декораций. В сочетании с нарочито стесненным сценическим пространством этот спектакль словно отсылает ко временам, когда Бертман являл себя как мастер преодоления вынужденных ограничений и в маленьком зале на Новом Арбате разворачивал эпические полотна «Аиды» и «Бориса Годунова». Сведя место действия «Сельской» к каменному загону с соломой, он вдруг режиссерской линзой увеличивает масштаб до дантовского размаха – в ячейках ренессансных окон замирают тела жителей и гостей сицилийской деревушки, и явственно и величественно проступает ад – ад, в который при жизни попадает душа, испытывающая ревность.

Из этого ада нет выхода, в него будут утянуты все причастные, и фасады обрушатся на них мановением пугающе реалистичной видеопроекции.

Сказка впереди

В следующий раз Дмитрий Бертман представит свою работу на собственной сцене только в конце сезона, 26 июня 2024; это снова будет классическое итальянское название: «Мадам Баттерфляй». Остальные премьеры сезона – куда менее репертуарные. Это детский спектакль «Страна забытых сказок» с музыкой разных классиков XIX-XX веков в постановке Ильи Ильина в ноябре 2023, внезапно полюбившиеся всем театрам «Черевички» Чайковского в постановке Сергея Новикова в январе 2024 и созданная в концлагере Терезин опера Виктора Ульмана «Император Атлантиды» в постановке ученика Бертмана Вадима Летунова в мае.