Каждый из героев представлен в формате развернутое интервью + музыковедческое эссе + полная партитура одного произведения. Все ноты публикуются впервые, два сочинения представлены в виде рукописи.

Партитуры дополнены QR-кодами, благодаря которым можно послушать, как звучит эта музыка.

Герои Уварова: Настасья Хрущева, Роман Цыпышев, Марк Булошников, Константин Комольцев, Алина Подзорова, Мурат Кабардоков, Анна Поспелова, Николай Михеев, Денис Писаревский, Эльмир Низамов, Николай Попов, Александр Хубеев.

Сергей Уваров: «Эта книга — не только о музыке и даже не только о современном искусстве. В первую очередь, мне хотелось создать мозаичный портрет поколения, к которому я и сам принадлежу. Думаю, даже людям, далеким от искусства, будет интересно понять, с чем пришли в этот мир миллениалы, что их роднит и, наоборот, отличает друг от друга.

Как они мыслят, как ощущают себя в этом времени и видят свое будущее? Голос миллениалов зазвучит в интервью и в их музыке. А все вместе эти 12 талантливых музыкантов — голос своего поколения».

Об авторе

Сергей УВАРОВ (1987)

Музыковед, культуролог, журналист, лектор.

Выпускник Колледжа имени Гнесиных (2006, историко-теоретико-композиторский факультет) и Московской консерватории (2011, музыковедение). Кандидат искусствоведения (2015, «Музыка в режиссуре Александра Сокурова»).

Заместитель редактора отдела культуры газеты «Известия».

Автор монографий «Музыкальный мир Александра Сокурова» (2011) и «Интонация. Александр Сокуров» (2019), научных и публицистических статей в печатных и онлайн-изданиях («Музыкальная жизнь» и т.п.). С 2021 года ведет авторский курс «Музыка в кинематографе и визуальных искусствах» в МГК.

Автор ряда научных и публицистических публикаций на тему новейшей музыки, взаимодействия визуальных искусств и музыки, применении высоких технологий в музыкальном образовании и современном искусстве. Участвует в научных конференциях образовательных семинарах и форумах.

Выступал с публичными лекциями в Москве (Культурный центр «ЗИЛ», Институт телевидения и радиовещания «Останкино», ГКА имени Маймонида), Воронеже, Петрозаводске, Казани, Саратове, Кишиневе, Молодечно и других городах России и стран СНГ.

Режиссер и сценарист документально-художественного фильма Московской консерватории «Симфония органа» (2019).

Член Союза композиторов России, Международного общества теории музыки, Российского музыкального союза, Белорусско-российской ассоциации современной музыки. Председатель музыковедческой секции и член Художественного совета Международной гильдии молодых музыкантов «МолОт» Российского музыкального союза.

Из книги

Николай Попов: «Сегодня мы создаем звук с нуля»

СУ | Чем принципиально отличается электроакустическая сфера творчества от традиционной акустической? Почему ты их противопоставляешь?

НП | Работа с электронным звуком и компьютерными технологиями дала нам еще большее понимание того, что звук – это в первую очередь физическое явление. Но в училищах и консерваториях ведь не преподают физику и об этой стороне звука практически не говорят. Максимум вспоминают об обертонах. Не учат у нас и программированию, хотя в электронике многое создается с его помощью.

Я уверен, что музыкант, который понимает математическую и физическую природу звука, может больше дать этому миру. Сегодня мы создаем звук с нуля, из синуса, из одной гармонической составляющей, складывая гармоники. И это очень интересный процесс! По сути, ты являешься создателем нового неизведанного тембра, алгоритма и даже системы. Можешь абсолютно независимо, не опираясь на устоявшиеся музыкальные параметры, рождать новые звуковые миры. Или находить эти миры в существующих звуковых объектах – например, изучив «микросостав» какого-то звукового комплекса, разложив его на составляющие. <…>

СУ | Ты говоришь, что расширение границ нашего познания о музыке, звуке постоянно убыстряется. Следовательно, поле действия композитора стремительно возрастает. Как это сочетается с мнением Владимира Мартынова и его последователей, которые, напротив, утверждают, что настал «конец времени композиторов» и все основное в композиторской музыке уже произошло, поэтому нам осталось только повторять ранее сказанное или обращаться к каким-то праистокам? Ты видишь противоречие между твоей позицией и их?

НП | Конечно. Но мне кажется, когда говорится об исчерпанности композиторской музыки, имеется в виду застой в конкретной традиции или эстетике, которую мы условно называем классико-романтической. Те законы, по которым она функционировала, действительно больше не работают. С тех пор найдено много других законов, других музыкальных систем. Некоторые из них, кстати, уже отработали свое…

И в электронике, конечно, тоже можно остановиться в развитии. Но можно и все время искать, исследовать, изучать, тогда этот процесс становится бесконечным. <…>

СУ | Ты жалеешь о том, что не занимался физикой и математикой более плотно?

НП | Невероятно жалею! Потому что для настоящего музыканта сегодня, в XXI веке, это необходимо. <…>

Александр Хубеев: «Музыка – это все, что слушается с целью услышать музыку»

СУ | С чего у тебя начинается создание произведения? Со звукового или визуального образа, с концепции?

АХ | Есть два основных варианта. Чаще бывает, что я, отталкиваясь от предложенного состава, начинаю работать с инструментами – импровизировать на них (у меня дома есть почти все инструменты симфонического оркестра) и пытаюсь представить, как могу объединить их, как они сочетаются. В дальнейшем я этот материал классифицирую и пытаюсь найти новый звуковой мир для будущей пьесы.

Другой вариант – когда я отталкиваюсь от чего-то немузыкального. Это может быть какая-то тема, название, текст или ситуация – концертная, театральная, мультимедийная. Хороший пример – сочинение «Не выходи из комнаты». Основой стала идея, что солистом будет перформер, читающий текст на языке жестов. И музыкальная, и перформативная части полностью подчинены этой идее. Важным элементом здесь стало совмещение жестов со стихами Бродского.

<…>

СУ | Можно ли сказать, что звуковое начало для тебя все-таки доминирующее?

АХ | Как правило, оно все-таки неразрывно с визуальным. Мне интересно работать так, чтобы нельзя было представить ни музыку без визуальной части, ни наоборот. Они должны взаимодействовать. Например, визуальный ряд может оказывать влияние на музыкальную драматургию, форму. Именно в этом я вижу перспективу.

СУ | Получается, что ты не совсем композитор, а, скорее, современный художник. Ты сам кем себя ощущаешь?

АХ | Я ощущаю себя композитором, но думаю, что сфера деятельности композиторов на протяжении всей истории музыки расширялась. Если мы сравним партитуры времен Монтеверди с партитурами романтиков, то увидим, насколько в XIX веке больше внимания уделялось деталям.

А подойдя еще на век ближе к нашему времени, заметим, что те же Булез или Лигети прописывали мельчайшие параметры исполнения в нотах.

СУ | Ты имеешь в виду только музыкальную составляющую или то, что присутствует в исполнении помимо этого?

АХ | Одно от другого неотделимо. Когда мы приходим в концертный зал, на наши впечатления влияет все: акустика, расположение музыкантов, их жестикуляция… <…>

Со временем композиторы стали указывать в партитуре не только ноты, но и действия музыкантов. А сейчас – прописывают свет, видео, какие-то указания, например, что заранее надо записать на видео для дальнейшего использования на концерте. Это становится нормой наших дней.