«Тишина, падает снег. В ночном лесу одинокий Юноша, подобно Сизифу, вновь и вновь толкает снежный ком. Вдруг из снега и льда вырисовывается фигура девушки. Происходит встреча обыденности и Чуда. Дева начинает свое путешествие по неведомому миру людей, делая первые робкие шаги навстречу неизвестному…» (из описания спектакля на сайте театра).

С артистами Музыкального театра Карелии работает молодой, но уже ярко о себе заявивший хореограф Виктория Арчая. В 2020-22 она руководила танцевальной труппой Воронежского Камерного театра, где поставила спектакли «Отель “Paradise» и «Сны междуречья» – последний вошел в программу Платоновского фестиваля 2021 и в лонг-лист «Золотой маски» (2022). В 2022 по приглашению режиссера Камы Гинкаса поставила пластический спектакль «Человеческий голос» с актрисами Московского театра юного зрителя.

Музыку к новому спектаклю написал Василий Пешков – московский музыкант, композитор, саунд-дизайнер. Пешков сотрудничает с театральными режиссерами и хореографами, среди которых Александр Андрияшкин, Павел Глухов, Михаил Бычков, Артём Игнатьев, Aнастасия Кадрулёва, Анна Щеклеина. Спектакли на музыку Василия Пешкова созданы для Балета Москва, Большого театра, Воронежского камерного театра, Красноярского ТЮЗа, Первого театра (Новосибирск), Центра имени Вс. Мейерхольда, Театра балета «Щелкунчик» (Екатеринбург), фестиваля современной хореографии Context. Diana Vishneva.

Размышления на тему «Снегурочки»

В 2021 году на базе Инновационного культурного центра Калуги фестиваль DanceInversion проводил лабораторию «Тело в главной роли», в результате которой были отобраны работы 20 российских хореографов. Зимой 2022 участникам лаборатории было предложено поучаствовать в проекте «Снегурочка: миф и реальность», для которого нужно было представить эскизы будущих спектаклей-размышлений на тему судьбы Снегурочки — героини пьесы А.Н. Островского (смотр работ проходил также в Калуге в январе 2023 во время фестиваля «Танцсоюз»). Отобранные там шесть работ худрук фестиваля DanceInversion Ирина Черномурова и драматург проекта Маргарита Мойжес (Германия, Берлин) распределили по нескольким российским городам (Красноярск, Уфа, Калуга, Петрозаводск) и театрам, где из эскизов должны были вырасти спектакли.

Хореографы самостоятельно писали либретто, заказывали музыку композиторам и по возможности участвовали в выборе художников-постановщиков. Ирина Черномурова и Маргарита Мойжес контролировали выпуски спектаклей на всех этапах. В задачу театров входила организация репетиционного процесса и техническая реализация проектов: изготовление декораций и пошив костюмов.

Открылся смотр премьерами в Красноярском театре оперы и балета 7 и 8 марта. В один вечер были показаны два современных балета: «Другой свет» на музыку Олега Любимова в хореографии Ирины Кононовой и «Преломление» на музыку Андреаса Мустукиса в постановке Алены Бритвак.

15 марта одновременно с премьерами «Сажени» в хореографии Марии Ряполовой на музыку Константина Чистякова и «Триггера» Павла Рябова на музыку Ольги Шайдуллиной в Уфе состоялись премьеры в Калуге: хореограф Александра Сафронова поставила спектакль «А что потом?» на музыку Дмитрия Мазурова.

На 5 и 6 апреля запланировала последняя премьера проекта «Снегурочка: миф и реальность» в Петрозаводске. Виктория Арчая представит балет «Вертикаль» на музыку Василия Пешкова.

Авторы проекта так объясняют свой выбор пьесы А.Н. Островского «Снегурочка»: сюжет о Снегурочке — национальный миф, в котором закодированы все этические и нравственные ценности русского народа. Молодые хореографы, занятые в проекте, должны были изложить его в контексте нашего времени, соединяя прошлое и настоящее, настоящее и будущее.

Башкирия танцует

Март в Башопере стал месяцем танцевальных и балетных фестивалей. После премьеры 15 марта двух танцевальных спектаклей в рамках совместного с Большим театром фестиваля DanceInversion, башкирский театр запустил свой традиционный балетный марафон — XXIV Международный фестиваль балетного искусства имени Рудольфа Нуреева.

Центральное место в афише смотра, как обычно, занимают: последняя балетная премьера — это трехактный балет «Рахманинов. Симфония длиною в жизнь» на музыку Сергея Рахманинова в постановке петербургского хореографа Олега Габышева;
национальный балет «Журавлиная песнь» Загира Исмагилова и Льва Степанова (это первый балет, который увидел в своей жизни юный Рудольф Нуреев, и в нем же сделал свои первые шаги как артист на сцене Башкирского театра оперы и балета) в постановке Шамиля Терегулова 2017 года;
два тематических гала-концерта с репертуаром Рудольфа Нуреева и специальными номерами, поставленными к фестивалю, в обрамлении репертуарных хитов, таких как «Лебединое озеро», «Сильфида» и «Дон Кихот».

Руководитель балетной труппы и главный балетмейстер Башоперы Леонора Куватова в этом году изменила принцип приглашения звезд в спектакли фестиваля. Если раньше они чаще приезжали парами из одного столичного театра, то теперь приглашенные артисты танцуют в паре с солистами Башоперы, что позволяет глубже раскрыть исполнительский талант тех и других.

Театр празднует в этом сезоне свое 85-летие, поэтому сезон насыщен премьерами. Кроме балансирующего на грани классики и современности балета-фантазии Олега Габышева в трех актах и девяти снах с прологом и эпилогом «Рахманинов. Симфония длиною в жизнь», все новые постановки сезона так или иначе связаны с современным танцем. Эту неизведанную территорию делят между собой участники лаборатории «Тело в главной роли» Мария Ряполова и Павел Рябов и серебряные призеры Всероссийского конкурса артистов балета и хореографов (Йошкар-Ола, 2023) Вита Мулюкина и Константин Матулевский. Последние предъявят свои премьеры в конце сезона.

Балеты с каскадерами

Спектакль Марии Ряполовой с саунд-дизайном Константина Чистякова «Сажень» и «Триггер»Ольги Шайдуллиной и Павла Рябова объединили не только сценография и костюмы Алены Пикаловой, но и наличие команды каскадеров, которые страховали балетных артистов во время выполнения опасных трюков. Действие в «Сажени» (слово обозначает старорусскую единицу измерения расстояния) разворачивается в условно архаические времена, когда люди, птицы и одушевленные деревья сосуществовали в одном удаленном от центра мира пространстве, куда до поры до времени не проникал даже свет. И вот откуда ни возьмись в этот мир тьмы лучом света занесло чудесной красоты деву! Темное пространство разделено на уровни и отсеки с помощью балок и колонн, которые не похожи на творения рук человеческих. Маршрут Снегурочки предписан кем-то свыше, она узнает людей через так называемые «касания». Сначала она попадает в некую верхнюю прихожую, где встречает отца Мороза. Затем на ее пути оказываются мифические птицы, которых хореограф наделила резкой пластикой, состоящей из движений-штрихов. Птицы подталкивают Снегурочку к Лелю, которого она по незнанию принимает за отца и не стесняясь танцует с ним откровенный дуэт на авансцене. Затем птицы уводят деву в следующее темное пространство, где у нее происходит мимолетное свидание с Мизгирем. После этого последнего «касания» Снегурочка должна вместе с птицами унестись ввысь. Вместо этого она внезапно кидается с горы вниз, а гора дважды выталкивает ее обратно. В финале Снегурочка поднимается с помощью невидимых каскадеров в небо (постановщик трюков в кино и театре Александр Уваров).

Хореограф трактует Снегурочку как «неуловимый полет эфемерного, вне времени и пространства»: «Каждый знает о Снегурочке, но мало кто знает подлинное ее происхождение… Она как бы есть, и ее в тоже время нет». Зрителю предлагают взглянуть на происходящее на сцене глазами самой Снегурочки и достаивать самостоятельно сюжет.

Из сильных мест этого спектакля — заинтересованность и отдача артистов Башоперы, для которых выбранная руководителями феста тема Снегурочки стала окном в мир новой пластики и новых абстрактных образов. Обе солистки, исполняющие роль раздвоившейся Снегурочки — Алиса Алексеева и Наиля Шаяхметова — смогли полностью отказаться от классических шаблонов, перевоплощаясь в существо непонятной природы, также обе продемонстрировали великолепные физические данные. Ряполова придумала своеобразную форму бытования в спектакле кордебалета, который находится в непрерывном движении: к птицам присоединились трое солистов-мужчин, танцующих оживленное дерево.

Художником по костюмам выступил дизайнер Геннадий Осташов, с ним Ряполова работала еще в свою бытность танцовщицы коллектива «Алтай». Чтобы придать персонажам балета нездешний вид, он снабдил все гладкие костюмы топорщащимися деталями наподобие крылышек. Сложную концепцию света предложил петербургский художник Александр Голубев (с 2019 художник по свету в «Ахе — инженерный театр»), легонько подсвечивая только уголки сцены, куда ступает Снегурочка, оставляя других действующих лиц в таинственной полутьме. Самым неудачным компонентом спектакля стала музыка, и, к сожалению, это уже становится тенденцией, когда хореографы современного танца обращаются не к академическим композиторам и музыкантам, чтобы вместе с ними создавать спектакль, но заказывают бесформенную эмбиэнтную музыку или тематический суггестивный саунд-дизайн.

С медиа-дизайнером Константином Чистяковым сотрудничают многие хореографы, и прежде всего Константин Кейхель, вместе они создают экспериментальные рейв-мероприятия, которые никак нельзя назвать спектаклем. И дело тут не в пафосе академической сцены, а в отсутствии у подобной партитуры каких-либо признаков формы, подходящей для танцевального спектакля.

Лель, мой Лель, мой лели лели, Лель

В премьерном составе Леля в обоих балетах танцевал Сергей Бикбулатов. Но если в «Сажени» танцовщику достался эротичный дуэт с неземной девой, то в «Триггере» Лель стал заложником конструктивистского режима, не предполагающим проявления свободомыслия в пластике. Именно таким режимным увидел Павел Рябов город берендеев, который Альона Пикалова и Алла Николаева «одели» в супрематический наряд. В спектакле прослеживаются узнаваемые образы, созданные художником Эль Лисицким. Сам Берендей оказался скрыт в колбообразной башне красного костюма, установленного на конструктивистском станке, на который можно подняться по лестницам. Между многочисленных лестниц и кубо- и шарообразных конструкций двигаются заданными маршрутами персонажи-фигурки, среди которых матрешечная Купава и буратиноподобный Мизгирь. В движение жителей города приводит та часть партитуры Ольги Шайдуллиной, которая построена на фактурных, ритмических и мелодико-гармонических паттернах. Выразительно поставлена кадриль, в которой принимают участии все пары.

Музыка города Берендея конфликтует с импровизационной партитурой Снегурочки. Когда девушка появляется на сцене, спустившись с колосников на тросе как настоящий Тарзан, в игру вступает ансамбль импровизирующих музыкантов. Это голоса Снегурочки (соло сопрано — Ольга Латыпова) и Мизгиря (соло баса — Илья Морозов), водруженный на сцену вибрафон (Василий Каверин) и целая группа перкуссионных инструментов (Тагир Латыпов). По идее постановщика появившаяся таким образом на сцене Снегурочка становится триггером для всех, то есть поводом пересмотреть свою жизнь. Но к настоящим изменениям оказывается готов только Мизгирь, по либретто исполняющий роль жениха Купавы. Его увлекает смешная босоножка с дредами, он перестает слушаться царских указов, изданных в виде паттернов, и немедленно оказывается выброшенным из города. Снегурочка между тем снова улепетывает наверх и снова спускается наполовину, чтобы посмотреть на свои плоды своего хулиганства.

Роль главной героини, которая рискнула лазать по канату (со страхующими руками каскадеров), досталась Адели Филипповой. В театре ей часто приходится исполнять характерные танцы, а здесь она предстала отзывчивым адептом современной пластики, настоящим триггером для родной ей труппы Башоперы, которая продемонстрировала готовность совмещать академическую классику с новыми направлениями танца. Публика устроила стоячую овацию любимым артистам и оркестру под руководством маэстро Александра Алексеева.

Сотрудничая с фестивалем DanceInversion и его командой, театр получил интересный опыт и готовый спектакль, для которого Алена Пикалова предусмотрела два формата, чтобы Башопера смогла выехать с этими балетами в Москву и показать их на большой сцене. Предполагается, что в следующем сезоне все шесть вариаций на тему “Снегурочки” Островского будут исполнены вместе в контексте столичного варианта DanceInversion.

Со дня мировой премьеры в Мариинском театре в 1882 году «Снегурочка» неоднократно появлялась на этой сцене. В ее новой постановочной команде – только знакомые петербургским зрителям имена. Режиссером выступит Анна Матисон, для которой это уже третья оперная работа в Мариинском после «Золотого петушка» того же Римского-Корсакова и «Пеллеаса и Мелизанды» Дебюсси. Оформляет спектакль известный тандем художников: сценограф Александр Орлов и художник по костюмам Ирина Чередникова, выпустившие десяток постановок в Мариинском, а за хореографию отвечают Раду Поклитару и Илья Живой, чьи собственные балеты с успехом идут на сценах театра.

Говоря о «Снегурочке» Анна Матисон признается, что ее спектакль – вовсе не волшебная сказка, и предлагает иначе взглянуть на Берендеево царство и главную героиню. «”Снегурочка” только притворяется простым сюжетом, но как только начинаешь разбираться, приходится очень быстро отказаться от мысли, что перед нами детская сказка, – рассказывает режиссер. Поэтому, находясь в рамках сказочного пространства, мы будем говорить о вещах, заложенных во втором, третьем смысловом плане у Островского. Мы сосредоточились на теме противопоставления Снегурочки массе людей. Толпа, в которую они превратились, никак не хочет видеть проблему в себе, ведь гораздо проще найти внешнего врага. Даже если враг – это Снегурочка, явленная людям, как шанс на спасение».

Для музыкального руководителя и дирижера премьеры Валерия Гергиева новый спектакль – еще один повод вернуться к красочной партитуре одного из значительнейших для театра композиторов и представить зрителям молодых артистов труппы.

Партии готовят:
Снегурочка – Айгуль Хисматуллина, Анна Денисова, Ангелина Ахмедова, Антонина Весенина, Евгения Сотникова;
Купава – Мария Баянкина, Гелена Гаскарова, Жанна Домбровская, Евгения Муравьёва, Мария Соловьёва;
Лель – Артем Крутько;
Мизгирь – Гамид Абдулов, Алексей Марков, Владислав Куприянов, Ефим Завальный, Владимир Мороз, Ярослав Петряник, Владислав Сулимский;
Царь Берендей – Евгений Акимов, Александр Михайлов, Евгений Ахмедов;
Весна-красна – Анна Кикнадзе, Екатерина Крапивина, Ирина Шишкова, Наталья Евстафьева, Варвара Соловьёва;
Дед Мороз – Вадим Кравец, Андрей Серов, Илья Банник, Александр Морозов, Владимир Феляуэр.

В преддверии премьеры Мариинский театр предлагает зрителям проверить, насколько хорошо они знают весеннюю сказку Римского-Корсакова, пройдя новый тест об опере.

От тителевской «Снегурочки» кто-то ждал сказку: о Морозе, Снегурочке, Весне, Леле, Купаве, Берендее — то ли новогоднюю, то ли весеннюю. Кто-то ждал продолжения традиций, заваленных штампами. Кто-то искал сравнения со «Снегурочкой» Чернякова, поставленной в Париже за месяц до премьеры в Большом (не самой удачной работой режиссера).

Но вряд ли Титель думал об этом.

Титель — режиссер, который ставит вопросы и ищет пути их решения, ответы, разгадки в мире русской оперы. Об этом его постановки последних лет: «Война и мир», «Борис Годунов», «Пиковая дама», «Хованщина», «Чародейка», «Любовь к трем апельсинам», «Влюбленный дьявол».

Но Титель всегда — нравится это или нет — ставит спектакли в диалоге с сегодняшним днем. Днем трудным, в котором есть и трудные проблемы, и трудные решения: жизнь молодых и старых, конфликт поколений и попытки обретения гармонии, политика и поиски вечного, самоотречение и подлость, правда и воинствующая ложь, справедливость и несправедливость, хрупкость добра и неизбежность зла. Есть толпа и личность, любовь и нелюбовь, художник и власть.

Кажется, что именно в этих категориях мыслит режиссер, и с этими размышлениями подходит к любой опере.

У Тителя время всегда сжато — все происходит здесь и сейчас, время творится сию минуту.

У Тителя всегда есть ирония. Блеснет из-под очков лукавый взгляд, ироничная улыбка засветится на краешках губ… и всегда остается надежда. Даже при самых трагических исходах. А «Снегурочка» — трагедия. Гибнет Любовь, гибнут влюбленные, гибнут Другие — Снегурочка и Мизгирь, те, кто не вписывается в правила, заведенные Богами и охраняемые Берендеем, Гибнут две Личности: не нужны они берендееву укладу.

Их гибель, исчезновение утонут в ликовании и последующим за ним размеренным бытием по заведенному веками порядку.

Мизгирь
«Как вешний снег, растаяла она.
Обманут я богами!
Это шутка жестокая судьбы.
Но если боги обманщики,
не стоит жить на свете»

(убегает на Ярилину гору и бросается в озеро)

Царь
«Снегурочки печальная кончина
И страшная погибель Мизгиря
Тревожить нас не могут. Дочь Мороза,
холодная Снегурочка погибла.
Пятнадцать лет на нас сердилось Солнце.
Теперь, с ее чудесною кончиной,
вмешательство Мороза прекратилось.
Веселый Лель, запой Яриле песню
хвалебную, а мы к тебе пристанем».

И придворный поэт Лель в образе, слегка напоминающем поэта Есенина, сцепив зубы, сглатывая комок (и мы это видим), запевает финальный хор на 11/4.

«Свет и сила,
Бог Ярило,
Красное солнце наше,
Нет тебя в мире краше».

Снег идет на сцене весь спектакль. Не прекращаясь.

Снег завалил землю, линии электропередач, по которым уже давно не идет ток, чертово колесо по самые верхние кабинки.

Из окружающей тьмы на сцену выходят люди, берендеи и исчезают во тьме. А снег все идет и идет.

По Островскому 16 или 17 лет назад случилась шалость между Морозом и Весной.

Весна
«Хоть стыдно мне, а надо признаваться
пред птицами: сама я виновата,
что холодно и мне, Весне, и вам.
Шестнадцать лет тому, как я для шутки
и теша свой непостоянный нрав,
изменчивый и прихотливый, стала
заигрывать с Морозом, старым дедом,
проказником седым; и с той поры
в неволе я у старого. Оставить
седого бы, да вот беда:
у нас со старым дочка есть —
Снегурочка. В глухом лесу,
в трущобах непроходных,
в нетающих лединах возращает
старик свое дитя. Любя Снегурку,
жалеючи ее в несчастной доле,
со старым я поссориться боюсь;
а он и рад тому: знобит, морозит
меня, Весну, и берендеев. Солнце
ревнивое на нас сердито смотрит
и хмурится на всех, и вот причина
жестоких зим и холодов весенних».

Боги согрешили.

Они совершили ошибку, исправить которую можно только жертвоприношением плода этой ошибки.

Грешат ли Боги? Грех — не из их лексикона слово. Они безгрешны.

Но вот с того момента жизнь пошла по пути энтропии. Началась нескончаемая зима.

(Премьера оперы в Большом театре состоялась в 2017, ровно за год и один день до открытия в России ЧМ по футболу).

Берендей у Тителя — провидец, хитрый, лукавый.

Сильна власть Берендея. Ставка Берендея — в заржавевшем вагоне поезда (известные персональные поезда — у Ким Ир Сена с Ким Чен Иром, Императорский у Николая II, где он подписал отречение от престола, «Пасхальный Сапсан» у Гергиева).

17 лет берендеи живут, не обращая внимания на то что холод проник в них, не замечая никаких катастрофических перемен вокруг.

Продолжают петь те же песни что и 20, и 30, и 50 лет назад: про весну, цветочки, птичек, славят царя. А снег все идет и идет. Вот это несоответствие стало для некоторых критиков поводом для иронии над режиссером. И ирония остановила мысль.

Однако вряд ли режиссер с таким опытом, с глубокими постановками мог натворить столько глупостей и открыть их зрителям.

Любой ценой Берендей должен сохранить власть (догадавшись как исправить ошибки Богов и предупреждая возможный бунт своего народа).

Берендей
В сердцах людей заметил я остуду,
Не вижу в них горячности любовной,
Исчезло в них служенье красоте,
И видятся совсем иные страсти.
Кажись бы, я сейчас… Эх, старость, старость!

Бермята
Великий царь, я горю пособить
Не вижу средств.

Царь
А средства быть должны,
Подумай-ка, Бермята!

Один Берендей правит всем и вся — несменяемый правитель, он волен женить, судить, казнить, миловать.

Царь
«Честной народ, достойна смертной казни
Вина его, но в нашем уложеньи
Кровавых нет законов, пусть же боги
Казнят его по мере преступленья;
А мы судом народным Мизгиря
На вечное изгнанье осуждаем…»

Народ
«Да здравствует премудрый,
Великий Берендей!
Владыка среброкудрый,
Отец земли своей!
Царь премудрый наш,
Славный Берендей!
Ты на счастье нам
Здравствуй, царь, во век!».

Снегурочка с Мизгирем — организованная ритуальная жертва для спасения власти.

Бермята
Царь премудрый,
Издай указ, чтоб жены были верны,
Мужья нежней на их красу глядели,
Ребята все чтоб были поголовно
В невест своих безумно влюблены
А девушки задумчивы и томны…
Ну, словом, как хотят, а только бы были
Любовники.

Царь
Весьма не хитрый способ;
А пользы-то дождемся?

Бермята
Никакой.

Царь
К чему ж тогда указы?

Бермята
Перед Солнцем
Очистка нам: приказано, мол, было,
Не слушают, так их вина, нельзя же
По сторожу ко всякому приставить.

Царь
Придумано неглупо, но некстати;
Мольбами лишь смягчают гнев богов
И жертвами. Бессонницей томимый,
Продумал я всю ночь до утра вплоть,
И вот на чем остановился.
в Ярилин день, в лесу заповедном,
велим собрать, что есть в моем народе,
девиц-невест и парней-женихов.

Бермята
Великий царь счастливых берендеев!..

Берендей
Соединим их всех союзом брачным;
на солнечном восходе пусть сольются
в единый клич привет ему навстречу
и брачная торжественная песнь.
Годной нет…

Бермята и Берендей
Угодней нет Яриле-Солнцу жертвы!

В финале на сцене разворачиваются в зал вместо солнца включаются стадионные прожекторы. Вспыхивает свет, изливается на зрителя, и в нем исчезает Снегурочка.

Берендеи, ликуя, приветствуют искусственное солнце

За этим исступленным ликованием не видно ни сострадания, ни трагедии, ни смерти, ни любви. Патриотический крик, ожидание новых побед, победных поражений, впереди — ликование страны на стадионах и у экранов от предстоящего в России домашнего чемпионата мира по футболу.

Спектакль Александра Тителя «Снегурочка» — о неотвратимости выбора пути. Куда мы идем — за природой, за свободой, за любовью, за творчеством, за властью — свободны ли мы в выборе пути? Или суждено исполнять ритуалы заведенного навечно круговращения в природе?

«Снегурочка» Тителя — это многослойный мета-текст, который нужно читать и читать, погружаться в смыслы, выплывать среди них в поисках ответов на вопросы и новых смыслов в разгадке старых. Искать обоснования или оправдания собственных поступков, слов, деяний, любви или нелюбви.

Берендеи выходят из тьмы на арену, на ристалище, где происходит жизнь. Они выходят из глубин бесконечной дали и темноты, они появляются как бы из небытия, неся бытие, и неожиданно они теряются во мгле, в темноте или в прошлом, или в дремучей непроглядной тьме, или в глубинах и далях истории.

На афише оперы изображена лужица в снегу в форме буквы «С».

А где Снегурочка?

Она утонула. Растаяла.

Параллель Бориса Юхананова

«Катаклизмы с театром, особенно с криминальным налетом, проявляют абсурдность нашей жизни в России. Каждый раз как будто кто-то запустил волшебный волчок, и лучи этого волчка при помощи провокационных событий, связанных с театром, начиная от новосибирского дела “Тангейзера” и завершая сейчас страшными нападками на ведущих персон нового московского театра, постепенно проводят луч по всей ситуации, проявляя страшный раскол, разрыв в сознании страны. Это результат всей жизни совка и постсоветского пространства, чудовищный холод, такая мерзлота, которая является следствием всей жизни нашего отечества на протяжении ста лет. Это столетняя мерзлота сознания, чудовищная невменяемая толщина холода и жесткости. Жесткость давит изо всех щелей. Когда ты говоришь о милосердии, сопереживании, презумпции невиновности, ты понимаешь, что холод, идущий от этой столетней мерзлоты, которой охвачено наше отечество, является одной из основных и тяжелейших наследных болезней всей страны. Как с ним бороться, неизвестно. Но все равно необходимо долбить теми инструментами, которые у общества есть, чтобы этот холод пробить, конечно».

Эхо Эжена Ионеско (1979)

«Для меня все невыносимее оставаться равнодушным. Я не могу больше вынести что исчезают цивилизации, что гибнут нации, что сокрушаются и распыляются общества, что целые вселенные пылают и рушатся. У меня всегда было апокалиптическое понимание, переживание истории. Может быть, это из-за моего христианского воспитания, но кажется, дело больше в современных событиях. Мы всегда переживаем апокалиптическую эпоху, в любой момент истории совершается апокалипсис, но временами все становится особенно явственным, особенно очевидным. У меня такое впечатление, что мир идет к катастрофе… Весь мир играет с апокалиптической опасностью. Людей и мучит и вместе соблазняет этот близящийся конец, который они похоже хотят ускорить. Разве они не заигрывают с ним?..

Можно считать, — говорил Ионеско в Сен-Гальской речи в 1979 году, — что в своем большинстве мир состоит из духовно, метафизически ампутированных, ущербных индивидов. Я громко повторяю, что все это вызванного засилием политики. Политика наверное и есть дьявол. Она зло. Она мощно служит упрочению зла”.

…Политика, сделавшись самоцелью, борьбой биологической витальности за лидерство ради лидерства, а также спорт, ставший наряду с политикой главным развлечением масс, — два занятия, доступные для духовно ампутированного человека, новый опиум народов, лишают искусство питательной среды и простора. “Мы живем, — говорил Ионеско 15 июня 1979, — в хаосе, которым никто не доволен, где распоясались и свирепствуют не доросшие до рациональности, самые низменные, самые корыстные, самые зловещие в своей слепоте силы…

…Государство стало чудовищной машиной, которая расплющивает личности. Государство это смерть. Гипертрофированное государство не отречется без принуждения, без нашего бунта, решительно доведенного до победного конца. Будучи агентом смерти, государственная власть не знает убыли, она погибнет лишь от силы, силой выброшенная в мусорный ящик. Она ведет к гомогенности, к энтропии, к смерти”. Под государством общество превращается в толпу. Сегодня массы во всем мире питаются эрзацами культуры, “как во время войны, когда пили эрзац кофе и подслащали его сахарином вместо сахара”».