«МО»

---

Дорогие наши читатели, коллеги, друзья!
Времена изменились, но «Музыкальное обозрение» неизменно в своей сути: качественная аналитика, рецензии, статьи, книжные обзоры, исчерпывающая картина культурной жизни в столицах и регионах.
Подписывайтесь на газету «Музыкальное обозрение»!
Подписка на газету – это ваша поддержка сайта, концертов и фестивалей, образовательных, просветительских, издательских проектов «Музыкального обозрения».
Также вы можете поддержать наше издание финансово.

«Музыкальное обозрение» в социальных сетях

ВКонтакте    Телеграм

«МО»

6 ноября в Камерном зале Московской филармонии состоится концерт абонемента № 137 Московской филармонии и газеты «Музыкальное обозрение» — «Персона-композитор. Представление и интервью — Андрей Устинов». Гость вечера — композитор Владимир Раннев с программой «Error. Try Again».

В программе:

«Вот такая любовь» для женского голоса, камерного ансамбля и интерактивной электроники (2014) на текст из сборника «Рукописный девичий рассказ» (М.: ОГИ, 2002)

«Прохожей» для голоса и фортепиано на стихотворение Ш. Бодлера из цикла «Цветы зла» (2009)

«P  est   a.  iss  O  ex glo  ae» для флейты, бас-кларнета и фортепиано (2010)

«Error. Try again» для камерного ансамбля (2009)

«Ах» для фортепиано соло (2012)

“Enfin je suis libre” («Вот я на свободе») на текст письма Николая Оболенского жене Вере из освобожденного Бухенвальда 15 апреля 1945 года для голоса и камерного ансамбля

Московский ансамбль современной музыки
Иван Бушуев (флейта)
Олег Танцов (кларнет)
Глеб Хохлов (скрипка)
Илья Рубинштейн (виолончель)
Михаил Дубов (фортепиано)

Ольга Россини (вокал)

Владимир РАННЕВ:

«Влияние современной музыки несопоставимо с тем, какой резонанс имеют театральные постановки, кинопремьеры, некоторые выставки. Другое дело, что современная музыка зачастую производит шокирующее — причем с разными знаками — впечатление благодаря способности выбивать из примет повседневности, привычных вещей, коридоров само собой разумеющегося, выталкивать из зоны комфорта. И это впечатление может быть как с отрицательным знаком — музыка в стиле «живые позавидуют мертвым», так и с положительным — сродни хорошему сексу.

В профессиональном плане какой-то границы между классической и современной академической музыкой нет. Если мы вспомним, что Бетховен казался современникам странным, радикальным, жестким, то к нему применимы многие эпитеты, которые слышишь по отношению к современной музыке. Другое дело — ее сегодняшнее место в индустрии прекрасного. Здесь современная музыка ближе к институциям и публике, ориентированным на познавание и анализ современности, а не к собственно музыкальным институциям — филармониям, оперным домам и так далее, которые эксплуатируют классическо-романтический репертуар. Художественные институции — галереи, музеи, всякие биеннале и триеннале — часто вписываются в музыкальные проекты, проповедуя в своей деятельности междисциплинарность. Как, например, уральская биеннале, Нижегородский и Калининградский ГЦСИ. Или драматические театры – «Электротеатр», Новая сцена Александринки, Театр наций, «Гоголь-центр». Музыкальные же институции более консервативны и очень удобно расположились на комфортных, позолоченных бархатных подушках классики». (интервью порталу «БИЗНЕС Online»)

Владимир Раннев родился в 1970 в Москве. В 2003 окончил Санкт-Петербургскую консерваторию по классу композиции профессора Б.И. Тищенко), в 2005 — аспирантуру СПбГК по теории музыки (научный руководитель доцент Н.Ю. Афонина).

В 2003–2005 стажировался в Высшей школе музыки Кельна (электронная музыка, профессор Ханс Ульрих Хумперт).

Стипендиат Gartow-Stiftung (Германия, 2002) и получатель гранта «Музы Петербурга» (Россия, 2003), лауреат конкурса Teatro minima Цюрихской государственной оперы (2004), Salvatore Martirano Award Университета штата Иллинойс (США, 2009), Gianni Bergamo Classic Music Award (Швейцария, 2010). Гран-при премии Сергея Курехина (опера «Два акта», 2013). Номинант премии «Золотая Маска» (Эпизод V оперного сериала Бориса Юхананова «Сверлийцы», 2016). Лауреат российской оперной премии Casta Diva за спектакль «Проза» (2017). Опера «Синяя Борода. Материалы дела» вошла в шорт-лист Премии Сергея Курехина в 2010.

В 2007 был приглашен Даремским университетом (Великобритания) в качестве composer-in-residence.

Музыка В. Раннева звучала в России, Австрии, Великобритании, Германии, США, Финляндии, Швейцарии, Японии; среди исполнителей — Оркестр театра оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории, Государственный академический симфонический оркестр Санкт-Петербурга, eNsemble фонда Pro Arte, ансамбли Pincode, Questa musica и N’Caged, Московский ансамбль современной музыки, ансамбль солистов МГК Студия новой музыки, One Orchestra, хор Смольного собора (Россия), ансамбли Nostri Temporis (Украина), Orkest De Volharding, Amstel Quartet (Нидерланды), Kontratrio, Ums’n Jip,  Ensemble Phoenix Basel, Proton Bern (Швейцария), ансамбои Mosaik, Clair Obscure,

Integrales, Les Eclats du Son, Lux: NM, хор Singakademie Oberhausen, хор Cantus Domus (Германия), ансамбль NAMES (Австрия) и другие.

Сочинения В. Раннева публикуются издательством Verlag Neue Musik Berlin.

Член группы композиторов «СоМа» («Сопротивление материала»).

Автор научных статей по теории музыки, опубликованных в России (сборники «Научные труды молодых музыковедов Санкт-Петербургской консерватории», журналы «Музыкальная академия», Opera musicologica) и Германии (журналы Das Orchester, Positionen), более 400 музыкально-критических публикаций в российских изданиях.

Старший преподаватель кафедры междисциплинарных исследований и практик в области искусств на факультете свободных искусств и наук Санкт-Петербургского государственного университета.

Следующий вечер абонемента «Персона-композитор. Представление и интервью — Андрей Устинов» состоится 4 декабря 2018. Гость вечера – композитор Дмитрий Курляндский.

Современный зритель уже привык к тому, что режиссеры, обращаясь к операм, переносят их действие в иное время и придумывают собственный сюжет, идущий параллельно с существующим либретто. Современный композитор Владимир Раннев, выступивший и в качестве режиссера, положил этот принцип в изначальную основу своей оперы. Он сам задумал и сделал так, что артисты поют Чехова, а играют в это же время Мамлеева. Именно это и придает произведению цельность.

А ведь хватило бы и прекрасной музыки. Если есть композиторы, не умеющие халтурить, то это Раннев. В одночастной композиции длиной 80 минут он положил на музыку прозаический текст объемом в 20 000 знаков, выбранных из рассказа Чехова «Степь». Впечатлительный Егорушка едет из деревни в город и любуется природой – больше ничего не происходит. «Прозу» поет ансамбль а капелла: только живой вокальный звук, никаких инструментов и фонограмм. Ансамбль N’Caged и актрисы электротеатра – всего 11 певцов под началом хормейстера Арины Зверевой – добились грандиозного результата: сложная, но гармонически ясно написанная музыка Раннева звучит естественно, экспрессивно, интонационно точно, причем это всегда пение и только пение, даже если в финале разражается гроза.

Однако Раннев написал не просто музыку, он придумал театральный гезамткунстверк – хотя и совсем не такой, о каком мечтал Вагнер. Поющие Чехова артисты одновременно изображают персонажей рассказа Юрия Мамлеева «Жених» – советскую семью, усыновившую убийцу собственной дочери. Вместе с артистами театр создает видео – 80-минутный мультик-комикс, сделанный художником-иллюзионистом Мариной Алексеевой. Это тоже грандиозная ручная работа: весь текст рассказа изложен нарисованными титрами и сопровожден несусветным количеством движущихся картинок, в которых предстает убогий мир квартир, загсов, жэков, тюрем, столовок и траурных залов, что напоминает одновременно Илью Кабакова и Анну Фиброк, тогда как задник из постельного белья – секонд-хэнд Кристиана Болтански. Другое дело, что в пору молодости Кабакова был бы невозможен такой технологической стройности и красоты спектакль. Если разобраться, визуально он спрограммирован не так уж сложно, но всего два наклонных зеркала-экрана, два видеопроектора и точный свет Сергея Васильева создают трехплановое пространство волшебной глубины, игрой фактур не уступающее богатству музыки.

Истории, чеховская и мамлеевская, идут параллельно, соотносясь друг с другом только в сознании зрителя. В какой-то момент они так срастаются, что уже не понимаешь, кто тут чистый душой Егорушка, кто подлый тунеядец Ваня, а кто ты сам. И не замечаешь, как исторические эпохи начинают совпадать общим контуром обреченности. Сюжет оперы не назовешь веселым, вот только результат вызывает не уныние, а восторг: красота формы побеждает доводы содержания.

Источник публикации Ведомости, 23.11.2017, Петр Поспелов

Премьера оперы Владимира Раннева «Проза» прошла в Электротеатре Станиславский. Не столь радикальное по музыкальному языку, сколь по композиции и самой идее, сочинение это производит оглушительное впечатление. Сам композитор выступил в роли режиссера, его соавтором стала художник Марина Алексеева.

Название «Проза» тут следует понимать буквально – в качестве литературной основы оперы Раннев выбрал два текста: повесть Чехова «Степь» и рассказ Юрия Мамлеева «Жених». Самым необычным образом они взаимодействуют, контрапунктируют: фрагменты «Степи» положены на музыку, «Жених» идет параллельно в виде титров (точнее, своеобразного комикса) на видеопроекции. Математически ли, эмпирически – но драматургически два этих текста невероятно созвучны. Вся музыкальная конструкция «Степи» – со всеми кульминациями и спадами, лирическими страницами и сценами бури – идеально ложится на образную канву «Жениха». Собственно, и два этих произведения, хоть и написанные с разницей в 100 лет, к тому же на, казалось, разные темы, вдруг сближаются. Духовное взросление маленького Егорушки, которого забрали из отчего дома и везут на учебу в гимназию – и духовный взлет (или падение?) целой семьи.

Роскошные описания русской природы у Раннева превращаются в музыкальную картину, так как сами слова практически теряются, становятся звуками, красками – но иногда вдруг вынырнет клич Егорушки к маме, то слышно, как ангелы пролетят, то финальная колыбельная оборвется на полуслове. Заснул Егорушка. Вторая часть либретто – потрясает, особенно тех, кто рассказ Мамлеева не читал и не был готов к его жуткому содержанию. Речь в нем – о женщине, которую горе после гибели маленькой дочери захлестнуло настолько, что она уверила себя в связи девочки с горе-водителем, который случайно задавил ребенка. Это крайнее проявление стокгольмского синдрома привело к тому, что Ваня Гадов (фамилия говорящая) был взят на попечение семьи, безжалостно и очень цинично превратив ее членов в своих слуг. Те же, безумные (или святые?), потеряли сначала разум, а потом достоинство. Рациональное (сами виноваты) борется с состраданием: невыносимо, невыносимо жаль героев, а ситуация, хоть и абсурдная, и намеренно описанная автором с некоторой долей иронии, почему-то начинает восприниматься как абсолютно реальная. Оттого, кажется, зрители оцепенели – аплодисменты начались, только когда полностью опустился занавес, и не сказать, что они были продолжительными. Хотя и авторы – и, кстати сказать, исполнители их заслужили.

Марина Алексеева создала многомерное пространство: задник был завешан одеялами и подушками (в финале они падали и обнаруживали божка-Ваню в тронном зале, украшенном похоронными венками). Периодически словно из дымки «проступают» члены семьи Конратовых на сцене (художник по свету – Сергей Васильев). На авансцене находился прозрачный экран, где шел рисованный рассказ «Жених», наконец, то и дело возникали словно повисшие в воздухе девушки-певицы (видимо, они лежали на полу и отражались в специальном прозрачном зеркале).

Любопытно, как отнесется композитор к идее записать оперу или исполнить ее в концертной программе? Получается, важнейшая смысловая часть опуса просто пропадет (хотя собственно музыкальная – не потеряет, партитура кажется довольно цельной сама по себе), в этом смысле «Проза» – радикальный «правнук» вагнеровского Gesamtkunstwerk.

Опера Раннева – хоровая, ее исполняют квартет солистов и хоровой ансамбль. По словам композитора, он не сразу пришел к такому составу, экспериментировал с инструментами, но в итоге остановился на варианте а капелла. Удивительно, но уже второй год подряд появляются новые партитуры, ориентированные (и даже инспирированные) конкретными коллективами. Для пермского хора MusicAeterna, его возможностей, в расчете на его чуткость к музыкальной ткани, идеальному пиано и пианиссимо, его выразительности Алексей Сюмак написал оперу Cantos – хор там главный герой, хотя партитура написана также для солирующей скрипки и камерного оркестра. Сейчас Владимир Раннев использует потрясающую виртуозность музыкантов, которые сосредоточены на исполнении самой современной музыки, владеют всевозможными авангардными приемами. Ансамбль N’Caget и хор Электротеатра Станиславский под управлением Арины Зверевой почти полтора часа работает на износ: в партитуре Раннева и речитатив, скороговорка, и аккордовые кластеры, и продолжительные унисоны, и мелодические линии с причудливым, скачкообразным рисунком, подчас – в стремительном темпе. Солисты при этом поют наизусть, и вот это уже сродни героизму. Говорят, разучивали партитуру год – но оно того стоит.

Источник публикации Независимая газета, 22.11.2017, Марина Гайкович

В Электротеатре «Станиславский» начинается серия премьерных показов «Прозы» — новой оперы по текстам Юрия Мамлеева и Антона Чехова, написанной и поставленной Владимиром Ранневым. Накануне премьеры с композитором встретился Дмитрий Ренанский.

— «Проза» — ваша четвертая опера. До нее были «Синяя борода» в петербургском институте «Про Арте», «Два акта» в Государственном Эрмитаже и финальная часть оперного сериала «Сверлийцы» в «Электротеатре». Чем вас так привлекает этот жанр?

— Не могу сказать, что мне интересна опера сама по себе. Импульсом обращения к какому-либо жанру является определенная идея, диктующая тот или иной способ рефлексии. Эта идея может быть сугубо музыкальной, а может быть связана с опытом, который провоцирует выход за пределы нотного текста, как это произошло в случае «Прозы». Точка отсчета здесь — текст Мамлеева и его интерпретация.

— Отечественная сцена долгое время игнорировала творчество Мамлеева. Но в прошлом году в Воронежском камерном театре спектакль по его рассказам поставила Евгения Сафонова, а теперь выходит ваша «Проза» — с чем, как вы считаете, связан интерес к наследию писателя?

— С прозой Мамлеева я познакомился году в 1990-м, после армии. Хорошо помню, как меня поразил сборник его рассказов, купленный в легендарном книжном магазине «19 октября». Они производили феноменальное впечатление: мамлеевcкий язык обладает невероятной силой проникновения и сам по себе — независимо от того, о чем он,— действует совершенно магнетически. Мысль об опере родилась много позже, в 2013 году,— я случайно перечитал этот сборник и неожиданно почувствовал, что с годами проза Мамлеева стала куда более актуальной и злободневной. В 1990-х казалось, что прорисованная писателем реальность обречена или по крайней мере преодолевается. И проза Мамлеева способствует ее преодолению. А сегодня кажется, что мы движемся в прямо противоположном направлении — обратно к Мамлееву.

— Но в качестве основы для «Прозы», кроме рассказа «Жених», вам понадобилась еще и чеховская «Степь». Чехов и Мамлеев не самое очевидное сочетание, как так вышло?

— С самого начала работы мне казалось, что текст Мамлеева может проявить себя сильнее, если он будет окружен создающим напряжение контекстом. В определенный момент я вспомнил про повесть «Степь» c характерным для Чехова образом маленького человечка, которого отрывают от матери, от утробы деревенского дома,— он уезжает в город и постепенно отрывается от привычной среды обитания и жизни в ней. Чеховский Егорушка и мамлеевский Ваня для меня один персонаж — просто в «Прозе» мы наблюдаем за тем, что с ним сделала жизнь.

— Во второй раз после «Двух актов» вы выступаете режиссером собственной оперы. Работая над партитурой, думали ли вы о ее театральном воплощении?

— Нет. Мой режиссерский дебют в «Двух актах» был спровоцирован чисто техническими обстоятельствами. Заказывая «Прозу», «Электротеатр» поставил передо мной единственное условие: опера должна быть написана для вокального состава без участия инструменталистов. Сейчас я этому даже рад, так как работать довелось с выдающимся ансамблем N’Caged и хором «Электротеатра», оба под руководством одного из лучших российских хормейстеров Арины Зверевой, которая на репетициях буквально творит чудеса. Когда я работал над партитурой, структура спектакля сложилась сама собой, и она показалась мне достаточно убедительной, чтобы проверить ее на авторитетном мнении худрука «Электротеатра» Бориса Юхананова. На мое предложение выступить режиссером «Прозы» он поначалу отреагировал скептически, но после того, как мы с петербургской художницей Мариной Алексеевой показали ему макет будущего спектакля, мы получили карт-бланш.

— В последние годы композиторы все активнее работают на территории театра — чего стоит хотя бы опыт Хайнера Геббельса, ставшего не просто режиссером, но одним из главных теоретиков и практиков сегодняшней европейской сцены. А у вас есть театральные планы?

— У меня нет режиссерских амбиций. Точно так же, как мамлеевский текст выбрал за меня жанр оперы, так и музыкальные обстоятельства партитуры определили мою режиссерскую роль в этом спектакле — напряжение между текстами Чехова и Мамлеева воплощается в «Прозе», в том числе и сценически. Думая, как этот замысел мог бы быть осуществлен, я вспомнил о работах Марины Алексеевой. Ее техника заключается в синтезе реальных, отраженных, переотраженных объектов, которые начинают взаимодействовать друг с другом так, что превращаются в один объект, хотя между ними пролегает чудовищная пропасть. Этот метод показался мне очень продуктивным для того, чтобы воплотить идею трения двух текстов друг о друга: они, с одной стороны, вместе, с другой — находятся в разных галактиках.

— После каждой премьеры новой оперной партитуры в России следует затяжная дискуссия о том, действительно ли это произведение — опера или скорее экспериментальная форма музыкального театра. Видите ли вы смысл в самой постановке такого вопроса?

— Тут все просто. Оперная партитура должна отвечать двум критериям. Во-первых, опера — это прежде всего целостная музыкальная форма, в отличие от различных форм современного театра, в которых музыка подчинена логике сценического действия и режиссерских идей. Во-вторых, музыкальный материал должен быть представлен в опере вокальными средствами. Когда хотя бы один из этих критериев не соблюдается — это уже не опера.

Источник публикации Коммерсантъ, 20.11.2017, Дмитрий Ренанский

В Электротеатре «Станиславский» 20, 21, 22, 23 ноября состоятся премьерные спектакли оперы Владимира Раннева «Проза» на основе прозы Юрия Мамлеева и Антона Павловича Чехова. Художник – Марина Алексеева. Художник по свету – Сергей Васильев.

Опера «Проза» создана на основе текстов Юрия Мамлеева и Антона Павловича Чехова – самых жестких и бескомпромисных, по мнению авторов оперы, писателей в полуторавековой традиции русского реализма. Они творили с разницей в целый век, но их опыт исследования человеческой природы и социальных отношений актуален и сегодня, точнее – именно сегодня.

Композитор Владимир Раннев трактует рассказ Юрия Мамлеева «Жених» и фрагменты повести Чехова «Степь» как этапы развития одного сюжета. Первый – образец «жестокой» прозы, второй – созерцательный и почти бессобытийный.

Написанный в 1980-м году, рассказ Мамлеева представляет собой гиперреалистическое и одновременно фантасмагорическое исследование одного «случая», произошедшего в простой городской семье и радикально поменявшего жизнь героев.

Герой чеховской «Степи», мальчик Егорушка, едет в город на воспитание к дальним родственникам, радуясь миру природы, но уже готовясь к открытию нового, непознанного и страшного мира – мира людей.

Перед нами – один человек, но увиденный в разное время своей жизни, как если бы Чехов и Мамлеев писали об одной, общей на всех, жизни, и общем мороке. Разные типы текстов и повествований создают напряжение между ними и диктуют принципиальную разность их подачи, что становится основой драматургии оперы Раннева и помогает развернуть перед зрителем высказывание о сложной природе взаимоотношений людей в современном обществе.

Дмитрий Ренанский: «Один из ведущих российских композиторов современности, Владимир Раннев не первый год работает на территории театра: в 2012 году он уже выступил постановщиком собственной оперы «Два акта» на либретто Дмитрия Александровича Пригова, да и в чисто инструментальных произведениях последовательно экспериментирует с театральным дискурсом. В своей четвертой по счету опере Раннев выступает одновременно и как либреттист, монтирующий тексты Мамлеева и Чехова, и как автор музыкальной партитуры для восьми голосов a capella, и как ее режиссер-постановщик. «Проза» уже заочно выглядит образцово-показательным произведением современного искусства, когда художник намеренно отказывается ограничивать сферу своей деятельности конкретной специализацией – но использует для выражения замысла максимально широкий спектр доступных ему художественных средств, распространяя свою авторскую волю на все элементы театрального целого».

Владимир Раннев (род. 1970, Москва) – композитор, преподаватель СПб Консерватории и СПб Университета, музыкальный обозреватель газеты «Коммерсантъ».

Окончил Санкт-Петербургскую консерваторию по классу композиции (проф. Б. И. Тищенко) и Высшую школу музыки г. Кельна (проф. Ханс Ульрих Хумперт). Стипендиат Gartow-Stiftung (Германия, 2002), лауреат конкурсов Salvatore Martirano Award университета штата Иллинойс (США, 2009), Gianni Bergamo Classic Music Award (Швейцария, 2010); опера “Два акта” получила Гран-при Премии Сергея Курехина (2013); опера “Сверлийцы” (Эпизод V) была номинирована на национальную театральную премию “Золотая маска” (2016).

Среди исполнителей музыки: Государственный академический симфонический оркестр Санкт-Петербурга, хор Смольного собора, eNsemble фонда Pro Arte, Московский ансамбль современной музыки, Студия Новой Музыки, ансамбли Questa musica и N’Caged (Россия), Nostri Temporis (Украина), Orkest De Volharding, Amstel Quartet (Нидерланды), Ensemble Phoenix Basel, Kontratrio, Ums’n Jip (Швейцария), Mosaik, Integrales, Clair-obscure, хор Singakademie Oberhausen, хор Cantus Domus (Германия), ансамбль NAMES (Австрия).

Член группы композиторов СоМа (“Сопротивление материала”); преподает в Санкт-Петербургском государственном университете.