Архивы Платформа - Музыкальное обозрение

45-е заседание по делу «Седьмой студии»: суд отказался допрашивать авторов новой экспертизы («Коммерсантъ»)

Дмитрий Лилеев — Sat, 06 Jun 2020 16:53:41 +0000

В Мещанском суде Москвы 5 июня прошло второе заседание без слушателей по делу «Седьмой студии» — в зал пускают только участников процесса в соответствии с мерами безопасности из-за COVID-19. На основе полученной аудиозаписи “Коммерсантъ” публикует хронику заседания, главным событием которого стал отказ судьи Олеси Менделеевой на просьбу защиты вызвать на допрос авторов новой экспертизы — Ольгу Королеву (Галахову) и Елену Баженову. Их работу главный обвиняемый по делу — режиссер Кирилл Серебренников — охарактеризовал как «апофеоз некомпетентности».

45-е заседание по делу «Седьмой студии». Главное

• Судья отказалась допросить экспертов Ольгу Королеву и Елену Баженову — именно они отвечали на главные вопросы новой экспертизы, какова культурная ценность «Платформы» (Королева) и сколько на нее было потрачено денег (Баженова). Отказ судьи от допроса не позволит, например, узнать, почему эксперт Баженова оценивала мероприятия на «Платформе» 2011–2014 годов по нормативам 2016 года.

• Суд отказался считать недопустимым доказательством по делу новую экспертизу. Об этом просила защита. Основание — «прямая или косвенная заинтересованность в исходе дела» экспертов Королевой и Баженовой. В своем решении судья указала, что даст оценку новой экспертизе при вынесении приговора.

• Защите отказали в допросе по видеосвязи Александра Авдеева, который во время «Платформы» работал министром культуры РФ, а сейчас служит послом РФ в Ватикане. Защита сообщила, что Авдеев мог бы пояснить суду, как и для чего устраивалась «Платформа». Судья согласилась допросить Авдеева только очно, но не по видеосвязи с Ватиканом.

Заседание началось с проверки явки. На слушания 5 июня пришли все участники, кроме второго адвоката Серебренникова — Елены Орешниковой. «У нас переживала защита, что судья без маски. Надела маску. Не переживайте, все нормально,— сказала судья Олеся Менделеева участникам, когда проверила явку.— Есть антисептик. В судебном заседании работают две бактерицидные лампы. Все у нас в масках и перчатках. Соблюдается социальная дистанция».

Судья кратко напомнила, что на прошлом заседании были оглашены выводы новой экспертизы и приобщены документы по арестам имущества.

Сразу после со стороны защиты были заявлены, во-первых, возражения на действия судьи, во-вторых, отвод экспертам, участвовавшим в последней экспертизе,— Елене Баженовой и Ольге Королевой (Галаховой).

Отводы и возражения последовали от адвокатов подсудимых Кирилла Серебренникова и Алексея Малобродского — Дмитрия Харитонова и Ксении Карпинской. Зачитывала заявления Карпинская.

«Назначение и проведение новой, уже третьей по счету, экспертизы… не оставляет никаких сомнений в том, что судья… Менделеева является лицом, заинтересованным в исходе дела,— начала зачитывать возражения на действия судьи Карпинская.— Заинтересованность… проявляется прежде всего в принимаемых решениях по существенным процессуальным вопросам».

По словам Карпинской, судья с первого заседания заявила о ежедневном режиме работы и требовала ввести в дело дополнительных адвокатов, чтобы не было переносов заседаний. «Это способствовало гонке процесса, невозможности защиты подготовиться к судебным заседаниям»,— зачитала Карпинская.

По ее мнению, судья «содействовала» стороне обвинения «как в допросах свидетелей, так и в принятии решений по ходатайствам».

Карпинская напомнила, что ряд свидетелей говорили о давлении со стороны следователей, а когда их в суде допрашивала Менделеева, «все ее вопросы сводились к подтверждению факта, что свидетель читал показания, подписывал их и не возражал, а потому давление следователей не имеет значения».

«Тем самым судья… показывает не только… заинтересованность в сохранении данных под давлением показаний… но и помогла государственному обвинению и следователям сохранить свое лицо».

Далее Карпинская перечислила, по ее мнению, нарушения, которые допустила судья при назначении новой экспертизы. По словам адвоката, инициатива о производстве экспертизы исходила от судьи, поскольку она сообщила гособвинению, что эксперт Видмантас Силюнас подписывал письмо в поддержку подсудимой Софьи Апфельбаум, а эксперт Марина Андрейкина высказывала позицию по делу в журнале «Театр». Карпинская напомнила, что такая же информация была у судьи Ирины Аккуратовой на первом процессе по делу и у гособвинения, но они «не заявляли о заинтересованности экспертов».

В возражениях на действия судьи адвокат Карпинская обратила внимание и на диски, которые для новой экспертизы были приобщены прокуратурой.

Эти диски были лишь формальным поводом для назначения новой экспертизы,— зачитала адвокат.— Сама судья Менделеева на запрос новых экспертов сообщила, что значимой для дела информации на одном из дисков нет».

Карпинская напомнила, что судья Менделеева после назначения повторной экспертизы «в ультимативной форме» потребовала предоставить списки кандидатов в эксперты, но затем судья заявила, что «по собственной инициативе вызвала кандидатов в эксперты» — Ольгу Королеву (Галахову) и Елену Баженову. При этом, напомнила Карпинская, Королева в суд не явилась, хотя судья от всех кандидатов со стороны участников требовала явки.

Карпинская также напомнила, что у Серебренникова «прямой конфликт» с руководителем МХАТ имени Горького Бояковым, а у Апфельбаум отношения с Королевой изменились «в связи с конфликтом». Баженова, по словам Карпинской, находится в «прямой зависимости от» потерпевшей стороны — Минкульта. Несмотря на это, судья решила привлечь Баженову и Королеву в качестве экспертов, зачитала Карпинская. Она отметила, что защита и обвинение выступали против привлечения Баженовой и Королевой, а сами они «статуса экспертов не имеют».

Описанные действия Менделеевой, говорится в итоговой части возражений, говорят о ее заинтересованности в исходе дела, зачитала Карпинская.

После слов Карпинской судья спросила мнения сторон. Адвокат Харитонов отметил, что это не отвод судье, а возражения на действия по назначению экспертизы. «Данные возражения суд оценивает как отвод»,— сказала судья. Остальные адвокаты и подсудимые поддержали возражения. Оба юриста Минкульта сказали: «На усмотрение суда». Прокурор Михаил Резниченко заявил, что «это никакие не возражения»: «Там черным по белому, в заявленном ходатайстве речь идет об отводе, приведены мотивы. Эти мотивы сторона обвинения считает неубедительными». Его поддержал второй прокурор Олег Лавров.

Далее адвокат Карпинская подчеркнула, что она заявляла именно возражения, а теперь заявляет уже отвод — двум экспертам, участвовавшим в новой экспертизе: Баженовой и Королевой.

Карпинская напомнила, что Королева не явилась в суд, когда отбирались кандидаты в эксперты, а Апфельбаум и Серебренников предупреждали суд о наличии конфликтов.

Это, по мнению Карпинской, лишало экспертов возможности сделать «беспристрастные выводы». Дополнительным доводом Карпинская привела то обстоятельство, что в январе 2020 года министром культуры была назначена Ольга Любимова, отец которой — Борис Любимов, а у него на кафедре в ГИТИСе работает Королева.

Заявляя отвод второму эксперту, адвокат Карпинская отметила, что в экспертизе приводятся такие сведения о Баженовой: образование — инженер-электрик (1984 год выпуска), экономист (2004 год). «Баженова не имеет высшего образования и профподготовки в области оценочной деятельности»,— зачитала Карпинская. Кроме того, адвокат отметила, что непосредственный руководитель Баженовой в МХАТ имени Горького Бояков говорил: «250 миллионов на проект “Платформа” не просто много. Это нечеловечески много». «То есть высказывал позицию по делу, к производству по которому привлечена его подчиненная Баженова»,— закончила зачитывать отвод эксперту Карпинская.

После судья выслушала мнения сторон — защита поддержала, прокуроры выступили против — и удалилась в совещательную комнату, объявив перерыв.

Вернувшись из совещательной комнаты, судья Менделеева зачитала свои решения. По возражениям Карпинской судья заявила, что расценивает их как требование об отводе. «Рассмотрев заявление об отводе судье, суд не усматривает оснований для его удовлетворения»,— зачитала Менделеева. По мнению судьи, заявления Карпинской «являются надуманными». По отводу экспертам судья зачитала: «Суд не усматривает оснований для его удовлетворения… Оснований полагать, что эксперты лично, прямо или косвенно заинтересованы в исходе рассмотрения дела, не имеется».

Как только участники вернулись на свои места после оглашения решений судьи, адвокат Карпинская вновь выступила с ходатайством. Она попросила вызвать в суд бывшего министра культуры Александра Авдеева. Карпинская напомнила, что она просила судью приобщить к делу документ — опрос Авдеева, который провела Карпинская в Ватикане. Менделеева этот материал приобщила, но исследовать отказалась, заявив о необходимости личного опроса бывшего министра. Теперь Карпинская указывает, что «в связи с возникшей у прокуратуры необходимостью допросить Авдеева в качестве свидетеля и совпадением в этом вопросе интересов обвинения и защиты» нужно организовать допрос бывшего министра по видеосвязи, поэтому она просит об этом суд.

Остальные защитники и все подсудимые поддержали ходатайство Карпинской. Юристы Минкульта оставили разрешение вопроса на усмотрение суда. «Что касается возможности организовать видеосвязь с Италией, то уголовным законом не предусмотрена возможность организовать международную видеосвязь»,— сказал прокурор Резниченко.

Суд в итоге отказал в допросе Авдеева. По словам Менделеевой, оснований для допроса бывшего министра по видеосвязи «суд не усматривает».

После адвокат Карпинская заявила ходатайство — вызвать в суд для допроса экспертов Виноградову, Бондаря, Королеву и Баженову. «Это эксперты, которые проводили последнюю экспертизу»,— сказала адвокат. Защитник Ирина Поверинова, представляющая интересы подсудимой Софьи Апфельбаум, дополнила ходатайство просьбой вызвать в суд еще и эксперта Марину Андрейкину, она участвовала во второй экспертизе. «В то время когда позволительно людям будет прийти в суд, после 14-го (июня.— “Ъ”)»,— добавила Поверинова, имея в виду режим самоизоляции. Видмантаса Силюнаса она предложила все же не вызывать — в силу его возраста.

Остальные защитники и подсудимые поддержали ходатайство Карпинской.

Потерпевшая сторона не возражала против вызова экспертов.

Но против вызова экспертов в суд выступила прокуратура. «Считаю ходатайство стороны защиты немотивированным»,— сказал прокурор Резниченко. Он заявил, что суд может вызвать экспертов, если есть какие-то противоречия в исследовании, но на них защита не указала.

Суд в итоге отказал в ходатайстве. «Суд на месте постановил отказать в удовлетворении заявленного ходатайства, поскольку на данной стадии суд не усматривает необходимости в вызове экспертов. Сторона защиты не мотивировала свою позицию»,— заявила судья Менделеева.

Следом адвокат Карпинская заявила ходатайство о признании третьей экспертизы недопустимым доказательством. Карпинская вновь отметила, что Баженова и Королева заинтересованы в исходе дела, прямо или косвенно зависят от сторон, участвующих в процессе, а это, отметила адвокат, было препятствием для назначения их экспертами.

«Эксперт Королева постоянно сравнивает “Платформу” с фестивалем, несмотря на то что ей должно быть известно, что фестиваль — это показ достижений театрального искусства, а “Платформа” была действующей площадкой, на которой в течение трех лет создавались новые произведения, а не показывались созданные ранее»,— зачитала ходатайство Карпинская.

«На основании каких материалов она пришла к выводу, что “Платформа” в значительной степени начала дублировать фестиваль “Территория” и фестиваль “NET”, тоже непонятно»,— заявила Карпинская.

Карпинская отметила, что Королева учитывала только тех работников «Платформы», которые были трудоустроены на работу в «Седьмую студию», но не учитывала тех, кто был приглашен на конкретные проекты.

«Ссылки на источники в заключении эксперта Королевой вообще отсутствуют», это обстоятельство, сказала адвокат, ставит под сомнение всю часть экспертизы под авторством Королевой.

После Карпинская перешла в ходатайстве к эксперту Баженовой. «Факт вызова Баженовой по инициативе суда в качестве эксперта в области оценки и искусствознания тоже вызывает недоумение, так как нет нигде сведений, что она когда-либо выступала экспертом, кроме того, как она работала бухгалтером, что не позволяет установить ее компетентность как эксперта в области оценочной деятельности. Это свидетельствует о том, что она знакома с кем-то из участников процесса, потому что, если суд назначает экспертизу в экспертном учреждении, понятно, каким образом он нашел это учреждение, но каким образом из 128 млн человек была выбрана Баженова, откуда взялись ее контакты, причем что ни разу в жизни никакую экспертизу она не проводила, защите непонятно»,— сказала Карпинская.

Далее Карпинская перешла к «существенным недостаткам» той части экспертизы, которую писала Баженова: «Все ее заключение основано на приказе Минкульта об утверждении значения базовых нормативов затрат на оказание государственных услуг в сфере культуры, кинематографии, архивного дела, туризма и отраслевых корректирующих коэффициентов от 31 декабря 2015 года, который вступил в силу только 16 апреля 2016 года, спустя один год и четыре месяца после завершения проекта Платформа, и утратил свою силу 3 июня 2017 года. Кроме того, эксперт использует приказ, выпущенный для государственных муниципальных учреждений культуры, видимо не понимая разницу между муниципальными учреждениями культуры и АНО “Седьмая студия”. Но самым вопиющим фактом заключения Баженовой является количество мероприятий. Все ее подсчеты исходят из количества 267, хотя в реальности было проведено 340 мероприятий, что является вопиющей ошибкой, сделавшей выводы эксперта несостоятельными. Перечень мероприятий за 2011 год вообще отсутствует в тексте экспертизы, что свидетельствует о том, что материалы дела изучены экспертом не в полном объеме, о чем свидетельствует запись в самой судебной экспертизе, где указано, что она ознакомилась только с 256 томами вместо 295»,— зачитала Карпинская.

При этом адвокат отметила, что эксперт Баженова учитывала только то, что мероприятия на «Платформе» были показаны, но нигде не учитывает того, что они ставились для «Платформы» «Седьмой студией». «Не учитывает спектакли “Отморозки”, “Метаморфозы”, “Долина боли”, “История солдата” — просто не учтены в ее заключении»,— сказала Карпинская. «Просим признать заключение недопустимым доказательством»,— подытожила Карпинская.

Адвокат Поверинова хотела дополнить ходатайство Карпинской собственным. Она сказала, что ее ходатайство на 49 листах, читать его долго, поэтому просила перенести заседание, а начать его с ее ходатайства. Судья настояла, чтобы Поверинова коротко заявила свое ходатайство. «Вам нужен перерыв? Объявляется перерыв на 10 минут»,— сказала судья Менделеева и вышла из зала. После перерыва она обратилась к Повериновой: «Отдохнули? Слушаю вас». «На сегодня у меня ходатайств нет»,— сказала защитник. «В данном случае суд расценивает как преднамеренное затягивание рассмотрения уголовного дела, злоупотребление своим правом»,— заявила Менделеева.

Далее продолжилось обсуждение ходатайства адвоката Карпинской о признании третьей экспертизы недопустимым доказательством.

Это апофеоз некомпетентности. Это не экспертиза, а позор!» — поддержал ходатайство Малобродский.

«Мы несколько месяцев ждали этой экспертизы,— начал выступление по ходатайству Серебренников.— И получили в результате несколько страничек от Галаховой с сумасшедшими каким-то выводами, не выводами — соображениями. Экспертизу вторую — с неподсчитанным большим количеством мероприятий. Понимаете, если все-таки читать не последнюю страницу выводов — а они, наверное, так и рассчитывали,— а прочитать все и вдуматься, то это, конечно, апофеоз некомпетентности. А еще тенденциозность в случае Галаховой, потому что действительно нельзя сравнивать “Платформу”, которая работала по принципу театра, с фестивалем “Территория” и любым другим, который привозит спектакли и просто их показывает, не производя. Нельзя сравнивать это с концертами Валерия Абисаловича Гергиева и прочее. Мы несколько месяцев ждали, чтобы получить эти четыре странички. Это издевательство и выглядит как подлог. Введение суда в заблуждение. Я надеюсь, что это профнепригодность, а не подлог. Прошу удовлетворить ходатайство».

«Поддерживаю ходатайство. Мы должны вызвать экспертов и задать им вопросы, потому что совершенно непонятно, на чем они основывались»,— сказала Апфельбаум.

Юристы Минкульта возражали против ходатайства. «Мы, естественно, возражаем против удовлетворения данного ходатайства, потому что в принципе очень голословно, что Королева находится в зависимости именно от министра культуры, от потерпевшего по делу. Она (Баженова.— “Ъ”) никоим образом не находится в зависимости (от министра.— “Ъ”). Это первое. Во-вторых, эксперты все были предупреждены об уголовной ответственности. И никаких правовых оснований для признания данной экспертизы недопустимым доказательством мы не усматриваем»,— заявила представитель министерства Людмила Смирнова.

Прокуроры взяли паузу для изучения ходатайства Карпинской. В это время выступил адвокат Серебренникова Дмитрий Харитонов: «Когда мы готовили это ходатайство, мы использовали в большинстве случаев аргумент, который использовало гособвинение, заявляя о недопустимости экспертизы, которая была проведена в соответствии с постановлением судьи Аккуратовой. Мы повторили ровно те же самые обстоятельства»,— сказал Харитонов.

После адвокат вступил в перепалку с прокурором Резниченко, которую прервала судья Менделеева вопросом: «Защитник Харитонов, а почему у вас перчатки разного цвета?» «Так получилось»,— ответил адвокат. «Я думала, Кирилл Семенович подсказал, такой перформанс»,— улыбаясь, сказала судья.

В итоге прокуратура выступила против ходатайства. По приказу Минкульта о нормативах, по которому работала Баженова, прокурор Резниченко сказал: «Насколько я помню, в заключении экспертизы обосновано применение норматива в части той, что он наиболее близок и наиболее лоялен подсудимым».

Судья уточнила, есть ли еще ходатайства. В ответ на это Карпинская процитировала ходатайство прокуратуры, на основании которого была поставлена под сомнение вторая экспертиза. Она это сделала, чтобы подтвердить слова Харитонова о том, что они сейчас использовали те же аргументы, что и гособвинение тогда.

— Для чего я просила допросить Авдеева? Авдеев — это министр культуры, который присутствовал при подписании данного соглашения с «Платформой», который знает, для чего был этот проект,— добавила Карпинская.

— Ну обеспечьте его явку,— сказала судья.

— Мы не можем обеспечить его явку, потому что границы закрыты,— ответила Карпинская.

После судья удалилась в совещательную комнату для разрешения ходатайства по исключению экспертизы.

За минуту до этого прокурор Резниченко называл это ходатайство «провокацией», поскольку защита просто переиначила их ходатайство по второй экспертизе.

Примерно через 15 минут судья зачитала решение: «Суд не находит оснований для удовлетворения ходатайства защитника Карпинской на данной стадии судебного разбирательства, считая его преждевременным. Заключение экспертизы получит оценку при вынесении судом решения по делу с учетом мнения сторон».

На этом заседание было закончено. Следующее — 8 июня в 11:30. Судья завершила заседание фразой: «Подсудимому Итину быть готовым к допросу».

Источник публикации Коммерсантъ, 05.06.2020

Запись 45-е заседание по делу «Седьмой студии»: суд отказался допрашивать авторов новой экспертизы («Коммерсантъ») впервые появилась Музыкальное обозрение.

Представитель Минкульта подтвердила иск на 133 млн рублей, но не смогла сказать, в чем именно был ущерб

Дмитрий Лилеев — Tue, 26 Nov 2019 10:47:08 +0000

В Мещанском суде Москвы 25 ноября прошло 16-е заседание по делу «Седьмой студии», главный обвиняемый по которому — режиссер Кирилл Серебренников. По версии обвинения, подсудимые похитили 133 из 216 млн руб., выделенных Минкультом на проект «Платформа». Сегодня в суде допросили Людмилу Смирнову, представителя ведомства — потерпевшую сторону по делу. Смирнова в полном объеме подтвердила иск министерства в 133 млн руб. к подсудимым, но не смогла пояснить, в чем именно был ущерб по делу. После прокуратура представила часть восстановленных документов из компьютеров бухгалтеров Татьяны Жириковой и Ларисы Войкиной и заявила об окончании исследования доказательств по делу.

Стенограмма заседания приводится по публикации на сайте “Коммерсантъ” от 25.11.2019.

16-е заседание по делу «Седьмой студии». Главное

Гособвинение завершило представление доказательств вины по делу, но сохранило право их дополнить. Таким образом, за 16 фактических заседаний прокуратура изучила 269 томов уголовного дела (еще три тома — обвинительное заключение), допросила 16 свидетелей (бухгалтеров, обнальщиков, сотрудников Минкульта, некоторых работников «Платформы»). Сегодня прокуратура представила суду сведения из компьютера Ларисы Войкиной, которые удалось частично восстановить после их удаления — это так называемая черная бухгалтерия: табличка в Excel, которую вела Войкина, учитывая расходы по наличным деньгам.
На процессе выступила потерпевшая сторона — Министерство культуры. Ведомство в суде представляла юрист Людмила Смирнова. От лица министерства Смирнова подтвердила заявленный гражданский иск к подсудимым на 133 млн руб. При этом отметила, что данная сумма ущерба была определена только на стадии расследования по делу, до этого у министерства никаких вопросов к проведению «Платформы» и к «Седьмой студии» не было. Адвокат Дмитрий Харитонов спросил у Смирновой, что должно было сделать министерство, если бы обнаружило нецелевое расходование средств «Седьмой студией». Он ответила, что ведомство должно было бы разорвать соглашения и потребовать от исполнителя возместить выделенные средства. Про обращение в правоохранительные органы она ничего не сказала.

12:13. Сегодня заседание назначено на 12:00. К этому времени к залу 409, где проходят слушания, подошла брюнетка в светлой кофте и темных брюках — это Евгения Павлюченко. Она работала в театральном отделе департамента господдержки искусства и народного творчества Минкультуры во время начала работы «Платформы» — в 2011-2012 годах. Ее непосредственным руководителем в то время была Софья Апфельбаум.

12:13. Участников и слушателей пригласили в зал. Все готово к началу заседания, явка полная. За процессом сегодня из зала будут наблюдать 15 человек.

12:28. В зал входит судья Олеся Менделеева. Проверяется явка.

Прокурор Резниченко говорит, что сегодня будет допрос потерпевшего. К кафедре выходит представитель Минкульта Людмила Смирнова. Она говорит, что работает советником отдела (судебной работы. — “Ъ”) Минкульта. Судья зачитывает права Смирновой.

Вопросы задает прокурор Резниченко.

— Что вам известно по служебной деятельности о проекте «Платформа»?

— Минкульт выработал механизм финансирования «Платформы» по госконтракту в 2011 году и через субсидии в 2012-2014 годах.

— Какой ущерб был нанесен?

— 133 миллиона.

— Заявлен иск. Поддерживаете в полном объеме?

— В полном объеме.

12:39. Прокурор продолжает задавать вопросы.

— Что можете пояснить по механизму заключения соглашения и предварительных торгов с «Седьмой студией»?

— Контроль за исполнением контрактов и соглашений осуществляется департаментом. Он же осуществляет приемку работ. Это говорится в положении о департаменте. Директор обязан обеспечивать целевое использование средств, обязан нести персональную ответственность. Контроль и проведение проверок — эти нормы закреплены в контрактах и соглашениях. (Департамент. — “Ъ”) вправе проверять в любое время. После завершения работ исполнитель предоставляет отчеты. Минкульт может проверять целевое использование субсидии и по контракту. Получатель обязуется обеспечить целевое использование. Первичные документы должны быть представлены.

— Заключение фиктивных договоров с целью обналичивания — это допустимо?

— Это не целевое использование.

— Спасибо. У меня нет вопросов,— говорит прокурор.

— Минкульт проверял, как расходуются деньги «Седьмой студии»? — спрашивает судья.

— Проверки должен был проводить профильный департамент.

— Департамент входит в министерство? — спрашивает судья.

— Да.

— В данном случае у департамента, который делал проверку, не возникло никаких вопросов. Вся проверка только департаментом? Все? Первичную не запрашивали?

— Нет,— говорит представитель Минкульта.

Далее вопрос задает Апфельбаум.

— Вы говорили, что никакой департамент не может проверять. Вы знакомы с приказом об осуществлении внутреннего аудита департаментом контроля и кадров? — спрашивает Апфельбаум. — Этот департамент проверял «Платформу». С этого все и началось.

Смирнова говорит, что проверку проводит профильный департамент.

— Вам что-нибудь известно о проверке Счетной палаты? — спрашивает Апфельбаум.

Судья ей говорит: Смирнова отвечает, что только профильный департамент должен проводить проверку. Апфельбаум улыбается.

В таком случае можно говорить, что все должен проверять профильный департамент»,— говорит она.

Далее вопросы задает Лысенко. Вы говорили, что ущерб — 133 млн. А у вас в министерстве был внутренний аудит? Он что-то обнаружил?

— Мне точно неизвестно.

У Лысенко больше нет вопросов.

12:42. Далее спрашивает адвокат Поверинова.

— За время «Платформы» в министерстве была проверка Счетной палаты? Конкретно «Платформы»?

— Проверки проводились. Результаты мне неизвестны.

— Если бы были вопросы? — спрашивает судья.

— Нам бы прислали предписания.

— По «Платформе» были предписания?

Смирнова говорит, что не помнит, что не было.

— Какая роль в выполнении всех задач по «Платформе» принадлежала департаменту экономики и финансов? — спрашивает Поверинова.

— Департамент экономики и финансов обеспечивал бюджет.

— А как? Если это было постановление правительства. А этот департамент готовил какие-либо документы?

— В рамках своей компетенции.

— То есть в рамках финансов?

— Да, в рамках финансов.

— А эта роль была активная? Кто вел переписку?

— Мне неизвестно.

— Вы готовились к допросу?

— Да.

— Кто вел переписку с Минюстом, Минфином?

— Департамент господдержки.

— За подписью кого выходили письма из Минкульта?

Смирнова вдруг хватается за голову. Садится на место.

— Вы не огорчайтесь, нам просто надо все выяснить,— говорит ей Поверинова. Судья объявляет перерыв на 10 минут.

С полной стенограммой заседания можно ознакомиться на сайте Коммерсанть

Запись Представитель Минкульта подтвердила иск на 133 млн рублей, но не смогла сказать, в чем именно был ущерб впервые появилась Музыкальное обозрение.

Дело «Седьмой студии»: снова, в новом составе суда

Дмитрий Лилеев — Sun, 03 Nov 2019 10:24:14 +0000

1 ноября в Мещанском районном суде Москвы вновь началось рассмотрение дела «Седьмой студии»: режиссера Кирилла Серебренникова, продюсеров Софьи Апфельбаум, Алексея Малобродского, Юрия Итина. И прекрасного-злосчастного проекта «Платформа» (2011-2014), масштабной программы поддержки современного искусства в России.

Напомним: в апреле 2019 г. дело о якобы похищенных при реализации проекта 133 млн руб (примерно две трети стоимости проекта «Платформа») было отправлено на новую экспертизу. В августе 2019 г. эксперты (на сей раз не анонимные «некты», а директор МХТ им.А.П.Чехова Марина Андрейкина и известный театровед, профессор Видмунтас Силюнас) вынесли заключение: проект был реализован за 216 млн.руб. при примерной рыночной стоимости 260 млн., так что Серебренников и его продюсеры сэкономили ощутимые суммы.

В сентябре 2019 г. судья Мещанского суда Ирина Аккуратова вынесла решение: вернуть в прокуратуру дело «Седьмой студии». Свыше 150 томов доказательств вины не содержат. Кириллу Серебренникову, Алексею Малобродскому, Софье Апфельбаум, Юрию Итину была отменена подписка о невыезде. (Напомним: три участника процесса провели свыше года под домашним арестом. Алексей Малобродский долгие месяцы находился в СИЗО).

Тем не менее: решение вернуть дело в прокуратуру отменено Мосгорсудом.

1 ноября 2019 г. Мещанский суд вновь начал рассматривать дело – в новом составе.

В самом начале процесса судья Олеся Менделеева отказала прокуратуре в просьбе – восстановить подсудимым подписку о невыезде. Кирилл Серебренников (который сказал в суде, что участники процесса «заинтересованы находиться в России», доказывая свою невиновность) и его коллеги сохранили решением Мещанского суда свободу передвижения.

Далее судья Менделеева сообщила: «Работать будем каждый день, с 10 до 18 часов». Мучительно медленное рассмотрение дела на предсудебной стадии, провалы в недели и месяцы, пятнадцатиминутные заседания, на которых выяснялось, что заседание переносится, — судя по этому тезису, остались в прошлом. Еще новация: на этой стадии не только фигуранты дела и их адвокаты, но и представители прокуратуры, и судья говорят внятно. С явным намерением действительно дать понять залу и прессе, что происходит в суде.

А 333 зал Мещанского суда на Каланчевской был полон. При всей печали и нелепости — с мая 2017 года, с первых обысков «Гоголь-центра» и первых актерских митингов перед театром, — «Дело Седьмой студии» дает четкий, спокойный, последовательный пример профессиональной солидарности людей культуры в России. И это спокойное внимание к делу продолжается.

…Еще одно доказательство этой солидарности (уж к слову, хоть не в этом бы контексте писать): недели две назад Софья Апфельбаум как директор театра и один из самых уважаемых и деятельных сотрудников минкультуры РФ (времен А.А.Авдеева и проекта «Платформа) стала лауреатом Премии Станиславского.

Обвинительное заключение зачитывали почти час. Оно все то же:

тщательно перечислены дни и суммы «обналички» средств, выделенных на «Платформу». Далее сделан вывод: суммы присвоены и распределены по своему усмотрению. Доказательств сему факту – никаких.

А результаты недавней экспертизы свидетельствуют о прямо противоположном: обналиченные деньги истрачены на спектакли, концерты, глубокое переоборудование зала «Цех белого» на «Винзаводе» под проект «Платформа» и т.д. (Содержательным результатам проекта и истинному применению «обналиченных денег» был целиком посвящен № 32 журнала «Театр»: свыше ста мероприятий – и сотни страниц отзывов о них).

Что касается «обналички»… Самыми яркими – и самыми судебными – в этом процессе были несколько заседаний весной 2019 г. На излете второго года рассмотрения в суд наконец-то были вызваны давние сотрудники главного бухгалтера «Платформы» Нины Масляевой, чьи невесомые фирмы обналичкой и занимались, возвращая деньги «Платформе». За вычетом ощутимого процента… но по самой специфике театральной работы не обналичивать средства, особенно в экономических условиях начала 2010-х гг. было невозможно.

Итак: то же обвинительное заключение зачитано вновь. Списки дат обналичивания – фирм – номеров платежек длинны, как строфы «Илиады» (я издалека, со зрительского места, видела эти аккуратные листы). Обвинения в нецелевом расходовании денег не подкреплены ничем.

На это представителям прокуратуры немедленно указали адвокаты подсудимых.

Ни Кирилл Серебренников, ни Софья Апфельбаум, ни Алексей Малобродский, ни Юрий Итин вину не признали. Отвечать на вопросы суда и давать показания согласились все четверо.

И началось долгое, спокойное рассмотрение дела «по существу». Бывший директор департамента государственной поддержки искусства и народного творчества Минкульта РФ, ныне директор театра РАМТ, лауреат Премии Станиславского Софья Апфельбаум внятно, как с кафедры ГИТИСа, где преподает много лет, рассказывала судье Олесе Менделеевой о том, как долго в правительстве РФ «ломали копья» по поводу «Платформы» (Минфин был против).

О том, что создание проекта было поручением президента, а отдельная строка в бюджете РФ для «Платформы» подкреплена подписью премьер-министра Путина. А «преступным сговором» присутствующих здесь лиц «Платформа» отнюдь не была.
О том, как долго ждали финансирования, как первые полгода проект жил (и реконструировал зал на «Винзаводе») – на занятые деньги, под честное слово, в ожидании денег из госбюджета.
О том, как плохо подходит к театру как институции современная система тендеров на все сущее. («Первое, о чем свидетельствует «Дело «Седьмой студии», — несовершенство культурного законодательства», — сказал Александр Калягин год назад, на встрече в СТД РФ).
…Наконец, Софья Михайловна говорила о том, что правом финансового контроля «Платформы» она сама – по должности в министерстве – никак не располагала. Этим занимался другой департамент Минкульта. (Суд попросил пояснений о внутреннем устройстве министерства культуры и распределении функций в нем – и получил их).
О том, что расходы «Платформы» дважды проверяла Счетная палата – и признала разумными.

…Так что: процесс пошел. Участники его ссылаются то на 52-й, то на 150-й том следственного дела: похоже, в деле собрано все, кроме доказательств «растрат». Теперь Мещанский суд будет в этом многотомье разбираться. Каждый день. С 10 до 18 часов.

Источник публикации Новая газета, 01.11.2019, Елена Дьякова

Запись Дело «Седьмой студии»: снова, в новом составе суда впервые появилась Музыкальное обозрение.

Слушание дела экс-главбуха «Седьмой студии» Масляевой начнется 11 апреля

Дмитрий Лилеев — Wed, 03 Apr 2019 12:57:18 +0000

Мещанский суд Москвы 11 апреля приступит к рассмотрению по существу уголовного дела Нины Масляевой – бывшего главного бухгалтера автономной некоммерческой организации (АНО) “Седьмая студия” режиссера Кирилла Серебренникова.

“Рассмотрение дела по существу назначено на 11 апреля в 10:00”, – сообщили “Интерфаксу” в пресс-службе суда в понедельник.

Масляевой предъявлено обвинение в особо крупном мошенничестве (ч. 4 ст. 159 УК РФ). Экс-главбух “Седьмой студии” может попросить суд о рассмотрении ее дела в особом порядке – без исследования доказательств, поскольку она полностью признала вину и заключила досудебное соглашение о сотрудничестве со следствием.

Фигурантам “дела “Седьмой студии” вменяется хищение 133 млн бюджетных рублей, выделенных в 2011-2014 годах основанной Серебренниковым АНО на реализацию проекта по популяризации и развитию современного искусства “Платформа” (ч. 4 ст. 159 УК РФ).

Расследование основного дела в 2018 году было завершено – с октября оно находится на рассмотрении Мещанского суда. На скамье подсудимых четыре человека: Серебренников, бывший генпродюсер “Седьмой студии” и экс-директор “Гоголь-центра” Алексей Малобродский, экс-руководитель департамента государственной поддержки искусства и народного творчества Минкультуры России, директор Российского академического молодежного театра (РАМТ) Софья Апфельбаум, а также бывший генеральный директор АНО и экс-директор ярославского театра имени Волкова Юрий Итин.

Подсудимые категорически отрицают свою вину. Согласно позиции защиты, все денежные средства, выделенные “Седьмой студии” из бюджета, в том числе обналиченные, тратились на нужды “Платформы”, а ущерб по делу был ошибочно установлен следствием только исходя из суммы обналиченного в период работы АНО госфинансирования.

Дело Масляевой в начале 2018 года было выделено в отдельное производство, поскольку она единственная в ходе расследования признала вину, заключила сделку с правосудием и дала показания на бывших коллег.

Материалы в отношении Екатерины Вороновой, в разное время занимавшей должности продюсера и генпродюсера “Седьмой студии”, также выделены в отдельное производство, так как она уехала из России. Обвинение ей предъявлено заочно, она объявлена в международный розыск.

Источник публикации Интерфакс, 01.04.2019

Запись Слушание дела экс-главбуха «Седьмой студии» Масляевой начнется 11 апреля впервые появилась Музыкальное обозрение.

Суд повторно допросил Кирилла Серебренникова

Дмитрий Лилеев — Thu, 21 Mar 2019 14:41:53 +0000

Судья Мещанского суда Москвы Ирина Поверинова задала дополнительные вопросы театральному режиссеру Кириллу Серебренникову и другим подсудимым на заседании 21 марта по делу «Седьмой студии», сообщает корреспондент “Ъ”.

Помимо Кирилла Серебренникова на сегодняшнем заседании вновь были допрошены экс-генпродюсер «Седьмой студии» Алексей Малобродский и бывшая чиновница Минкультуры Софья Апфельбаум. Еще один подсудимый — директор «Седьмой студии» Юрий Итин — никакие комментарии делать не стал.

Судья интересовалась у Кирилла Серебренникова, какие мероприятия проводились на «Платформе» в 2011 году, сколько их было. Также Ирина Аккуратова просила назвать суммы, потраченные на постановку мероприятий.

Кирилл Серебренников сказал, что в 2011 году, согласно техническому заданию, на «Платформе» должно было пройти 38 мероприятий, но в действительно прошло 52. Про потраченные деньги рассказывал Алексей Малобродский, поскольку Кирилл Серебренников не смог ответить на вопросы по финансовой части проекта.

По словам Алексея Малобродского, в 2011 году все мероприятия «Платформы» ставились только на деньги автономной некоммерческой организации «Седьмая студия», открытой специально для реализации проекта. Только на двух мероприятиях — «История солдата» и «ОС» — были деньги партнеров, с которыми они ставились, пояснил Алексей Малобродский.

Софья Апфельбаум, как и Кирилл Серебренников, рассказывала про то, когда и какие мероприятия проводились. Она также отметила, что фактически на «Платформе» в 2011 году было представлено мероприятий больше, чем было прописано в техническом задании Минкульта.

Как рассказала “Ъ” после заседания адвокат Ирина Поверинова, выступающая в защиту Софьи Апфельбаум, новый допрос стал для подсудимых неожиданным. По ее словам, суд тщательно готовится к новой экспертизе. Суд предложил провести новую экспертизу по делу 5 февраля. Как ранее говорила госпожа Поверинова, экспертиза, возможно, будет назначена после допроса всех свидетелей.

Дело «Седьмой студии» слушается в Мещанском суде Москвы с конца октября 2018 года. Кирилла Серебренникова, Алексея Малобродского, Юрия Итина и Софью Апфельбаум обвиняют в хищении 133 млн из 216 млн руб., выделенных государством на проект «Платформа». Свою вину подсудимые не признают.

Источник публикации Коммерсантъ, 21.03.2019

Запись Суд повторно допросил Кирилла Серебренникова впервые появилась Музыкальное обозрение.

Кирилл Серебренников дал показания в Мещанском суде

Дмитрий Лилеев — Tue, 13 Nov 2018 11:02:51 +0000

Кирилл Серебренников дал показания в Мещанском суде — о том, как делались уникальные мероприятия «Платформы», как он не создавал организованную преступную группу, и как бухгалтер Масляева украла пять миллионов.

Третье заседание по «театральному делу» в Мещанском суде, состоявшееся 9 ноября, началось, как и предполагалось, с обсуждения отвода адвоката Лебедева, представляющего интересы Министерства культуры. На его исключении из процесса настаивала одна из подсудимых — Софья Апфельбаум. Она заявила суду, что на предварительном следствии этот адвокат участвовал в допросах всех сотрудников министерства культуры, которые давали показания против нее. По ее мнению, с которым согласились другие подсудимые и их защитники, адвокат Лебедев заведомо ангажирован и не будет беспристрастен на процессе. Впрочем, ходатайство о его отводе не было прихотью подсудимых и их адвокатов. Отвод основывался на законе.

Улыбка судьи Аккуратовой

Согласно 72 статье УПК, тот факт, что адвокат Лебедев ранее представлял интересы свидетелей на предварительном следствии, а теперь в суде будет представлять интересы потерпевшей стороны, является обстоятельством, которое исключает его участие в процессе.

Судья выслушала мнение стороны защиты и, подобрав полы своей мантии, побежала в совещательную комнату. На полпути, вспомнив, что забыла спросить мнение прокурора и потерпевших, судья также стремительно вернулась на cвое место. И тогда мы впервые увидели, как она улыбается.

Мнение прокурора Игнатовой было предсказуемым: она заявила, что не видит оснований для отвода адвоката. Сам адвокат и Никита Слипченко, представитель Минкульта, а ранее бывший артист, исполнявший роли третьего плана в кино, также были против. Судья удалилась в совещательную комнату и довольно быстро вышла с отказом в отводе. Она не увидела противоречий между интересами свидетелей, с которыми у адвоката Лебедева было заключено соглашение, и Никиты Слипченко, которого адвокат Лебедев «защищает» в этом процессе. Придется признать, что судья неправа по закону, но права по сути. Сотрудники Минкульта, допрошенные на следствии с участием Лебедева, представляли интересы Минкульта и, судя по тому, что говорит Софья Апфельбаум, оговаривали ее также в интересах Минкульта.

Теперь адвокату Лебедеву будет удобно присматривать за этими свидетелями, когда их вызовут в суд. В его присутствии они скорее всего не осмелятся дать иные показания.

«Мое указание — сделать спектакль»

«Ваша честь, вы можете нам помочь? — умоляет судью адвокат Ирина Поверинова. — В зале горячий воздух, невозможно дышать, начинает болеть голова, горят щеки, температура поднимается. А мы можем включить кондиционер? К кому нам обратиться?»

«Ни к кому», — вместо судьи отвечает ей Кирилл Серебренников. Он выходит к трибунке, чтобы продолжить свои показания, начатые на предыдущем заседании.

«А если мы умрем? «, — жалостливо продолжает адвокат Поверинова.

«Такого быть не может. Терпели и будем терпеть. Давайте про «Платформу» поговорим, — предлагает Серебренников.

Он — снова весь в черном. На этот раз — в футболке с надписью на латыни «Deus conservat omnia» — «Бог хранит все». Это эпиграф к «Поэме без героя» Анны Ахматовой. Спектакль по этой поэме Серебренников поставил в «Гоголь-Центре» с участием Аллы Демидовой.

Адвокат Дмитрий Харитонов в белой рубашке.

Во время своего двухдневного допроса Кирилл Серебренников успел сказать много концептуально важных вещей.

Вопросы защитника иногда напрямую совпадают с формулировками тех обвинений, которые на первом заседании зачитывал прокурор Лавров.

Серебренников говорит, что не обсуждал с Софьей Апфельбаум вопросы госконтракта. «Для меня это темный лес», — признается он.

Таким же «темным лесом» для него являются все вопросы, касающиеся деталей финансирования проекта «Платформа», составления финансовых отчетов по исполнению госконтракта. «Давали ли вы указания насчет внесения в отчеты недостоверных сведений?» — спрашивает Серебренникова Харитонов. Режиссер говорит, что не давал. Харитонов еще несколько раз спросит своего подзащитного, давал ли он указания сотрудникам «Седьмой студии» использовать наличные средства, заключать договора с конторами по обналичиванию денег, контролировал ли он эти самые конторы, через которые бухгалтер Масляева обналичивала бюджетные средства. И каждый раз Серебренников терпеливо, спокойно и уверенно отвечает: «У меня нет нужды давать указания об использовании наличных денежных средств. Мое указание — сделать спектакль. Я говорил продюсерам: нам нужно сделать декорации, купить реквизит, выдать гонорары. Вот мои указания». Адвокат Харитонов настойчив, он вновь и вновь спрашивает о наличных деньгах, спрашивает, как выдавалась зарплата, как покупался реквизит.

«Мы получали зарплату наличными, — вспоминает Серебренников. — Или, например, возмещали себе то, что потратили на покупки для «Седьмой студии». Например, за японские кимоно, которые я купил и в которых до сих пор играют в спектакле «Сон в летнюю ночь», мне вернули деньги.

Режиссер подтверждает, что всем артистам, как постоянным сотрудникам проекта, так и приглашенным, выплачивались зарплаты и гонорары. «Я не контролировал получение денежных средств. Я был в курсе, что деньги пришли. Прибегали люди и говорили: деньги пришли, не остановимся, вперед. Из Минкульта деньги запаздывали. Мы все время находились в режиме ожидания: произойдет мероприятие, не произойдет. Я знал, когда деньги кончились. Я знал, когда деньги пришли. Откуда они пришли, сами они пришли или их принесли, я не знаю. Сам механизм того, как эти деньги поступали на „Платформу“, мне неизвестен. Я знал об их наличии или об их отсутствии. С этим была связана моя работа. Если денег нет, нет возможности работать».

Отдельный корпус вопросов касается деталей обустройства проекта «Платформа» на «Винзаводе». Серебренников подробно рассказывает, как буквально с нуля начинал проект: «Не было никакой техники, ни приборов, ни стульев, не было возможности менять пространство, не было правильной акустики, музыкальных инструментов, гримерок — ничего. Все это требовалось оборудовать за достаточно короткое время. Проект происходил в ежедневном режиме. Вышло мероприятие, а на следующее утро шел демонтаж под следующее мероприятие, которое репетировалось».

«Седьмая студия» арендовала или покупала все необходимое для спектаклей. Серебренников подчеркивает: он не вникал в финансовые детали, он доверял в этих вопросах своим продюсерам, генпродюсеру и генеральному директору.

«Зачем купили рояль?»

В качестве примера режиссер рассказывает историю рояля Yamaha.

«Не знаю, на какие деньги он был куплен. Помню, что подошел Малобродский, сказал: „Музыканты жалуются, и у нас есть вещь первой необходимости — рояль, он нужен для всех мероприятий, где будет музыка, мы без него не можем. Нам его, видимо, надо не арендовывать каждый раз, а лучше купить, и есть договоренность с фирмой, которая даст его в рассрочку. Найдете ли вы место, где он будет стоять?“ Я был к этому не готов, но мы нашли место, и дальше жизнь проекта происходила с учетом расстановки этого рояля, мы его все время куда-то перемещали и вызывали настройщика, потому что он расстраивался. Большой рояль Yamaha, очень хорошего качества, на нем соглашались играть хорошие музыканты. Если бы у нас его не было, мы бы Теодора Курентзиса с оркестром не заполучили никогда».

Во время следствия покупку этого рояля фигурантам дела вменяли как одно из доказательств их преступной деятельности.

В письме из СИЗО Алексей Малобродский подробно написал, как это было. Вот разговор со следователем Федутиновым:

— Так. А рояль вам зачем?

— Главным образом, чтобы музыку исполнять.

— А купили зачем?

— Вот как раз за этим. Исполнять. Музыку. Это одно из направлений работы «Седьмой студии». По Уставу. Вот и купили.

— За пять миллионов?

— За пять.

— Права не имели.

— Ну почему же? Гражданский кодекс не против, допускает.

— Пять миллионов?

— Да. Пять.

— А на самом деле?

—То есть???

— Сколько этА рояль стоит на самом деле?

— Этот. На самом деле дороже. Мы договорились с поставщиком о хорошей скидке и рассрочке.

— Да?

— Да.

— Зачем рояль за пять миллионов?

— Это хороший рояль.

— Зачем?

— Мы заказывали сочинение музыки талантливым композиторам. И исполнители были выдающиеся. Очень требовательные к звуку. В конце концов, качество звучания — это и уважение к публике. Поэтому был необходим хороший и, следовательно, относительно дорогой рояль. Специалисты вам скажут, что для хорошего инструмента это небольшая цена.

— Надо было в аренду брать!

— ???

— В аренду сколько стоит?

— Такого класса инструмент, я думаю, тысяч 50 в день. 2 дня публичных показов плюс 1 репетиционный день… Стоимость перевозки, такелажа, настройки будем игнорировать в целях научной абстракции. В общем, сильно занижая, 100 тысяч рублей.

— Вот! Сравните!

— Что с чем сравнить?

— Аренду и покупку. 100 тысяч и 5 миллионов.

— Хорошо. Давайте. За 3 года и 3 месяца планировалось примерно 130 мероприятий с использованием рояля. 130×100 тыс. рублей — это 13 миллионов в качестве платы за аренду чужого инструмента. С другой стороны — 5 миллионов за рояль в собственности. И срок его службы гораздо больше 3-х лет и 3-х месяцев. Согласитесь, это рачительное отношение к деньгам.

— Государственные деньги нужно расходовать не рачительно, а правильно. Правильно брать в аренду.

— Но за рояль предполагалось платить не государственными, а собственными средствами организации.

— Вы меня опять запутываете. Не имели права! Понятно?

— Нет”.

«Кимоно, ковры, контрабас»

Для меня самым интересным в допросе Серебренникова стал его подробный рассказ о том, как шла работа над конкретными спектаклями. Не знаю, интересно ли это было слушать судье и прокурору. Но из этого рассказа в очередной раз вырисовывался чрезвычайно мощный проект, реализованный на государственные деньги. Проект, который и вправду состоялся как очень значительный для культурного пространства России. Кроме того, стало понятно, что «Платформе» не могло хватать выделяемых государством денег на все художественные «капризы» и «фантазии» Серебренникова. Неудивительно, что приходилось привлекать и кредиты, и личные средства.

По просьбе адвоката Харитонова Серебренников подробно рассказал, как создавался спектакль «Сон в летнюю ночь», который до сих пор идет в «Гоголь-Центре».

««Сон в летнюю ночь». Ко мне приходит исполнительный продюсер Воронова. Говорит: «Кирилл Семенович, что это за спектакль? — говорит режиссер. — В тот момент, когда она приходит, вся информация есть в моей голове и в каких-то набросках, которые мы предоставляли в виде творческой заявки — вольная интерпретация Шекспира с учетом современной драматургии, современного танца, медиа и современной музыки. Мультижанровый проект. Дальше требуется детализация. Я говорю: «Хочу, чтобы это был перфоманс, когда зритель перемещается из одного пространства в другое, ходя от каждой новеллы к другой, променад-проект. Она говорит: «А что это будут за объекты»? Я говорю: «Есть такая Катя Бочавар, и она делает такие объекты из авторских конструкций, они достаточно эффектны. Вы можете с ней связаться? А еще у нас будет электронная музыка, нам нужна сложная развеска микрофонов, нам нужно много наушников, нужно поговорить со звукачами, чтобы они могли нам это сделать. Нам нужен драматург, потому что это будет вольная интерпретация Шекспира. Давайте это будет Валерий Печейкин, модный, популярный драматург, с которым мы этот проект будем делать. А еще это сложная проблема со светом и видео. Потому что в этом эпизоде будет использоваться живая камера, которая передает изображение из другого помещения, и зритель должен это видеть.

А еще тут будет большой круг, устланный коврами, и на этом круге будет современный танец, Аня Абалихина должна поставить с ребятами этот танец”.

Дальше, получая от меня всю информацию, продюсер обращается к Кате Бочавар по поводу объектов. Потом костюмы. Я говорю: «Что-то мы, наверное, найдем, мы пригласили молодых ребят, они что-то купят, что-то сошьют. Тут нужны японские кимоно, я их видел в Амстердаме, я их куплю, вы ведь потом деньги отдадите?». Она: «Ну, когда-нибудь отдадим». Или реквизит, надо куда-то пойти, купить старый контрабас, где-то он продается, у кого-то дома лежит, можно попросить, уговорить его продать. И из этого огромного количества нюансов она от меня всю эту информацию получает. Дальше она начинает встречаться с художниками по костюмам, которые ей пишут подробный список всего, чего нужно для каждого артиста. У артистов несколько переодеваний. И одни артисты могут быть одеты из магазина Zara, а другим нужно что-то сшить, а третье — я хочу, чтобы были винтажные шляпы, они на рынке продаются, вот у этой женщины, давайте купим и старые перчатки 1940-х годов. Или ковры, они продаются на Измайловском рынке — там есть человек, он обещал подобрать нам цветовую гамму. И свет Лена Перельман придумала. А нельзя ничего вешать. Надо повесить фермы к потолку, на которых будет крепиться свет. Их надо где-то взять. Надо обратиться либо в компанию, которая эти фермы арендует, либо их купить, потому что нам они потребуются всегда. Потом надо решить, как зонировать пространство между эпизодами гуляния. Надо построить большие стены — они нам нужны будут потом для зонирования пространства проекта «Платформа» в других мероприятиях. Пять метров в высоту, 12 метров в длину — такие стены-трансформеры на колесиках.

Потом, получая всю эту информацию, она (Воронова) понимает, сколько это все будет стоить, потому что я не знаю, я даю только какие-то идеи. Она все это считает и говорит: «Кирилл Семенович, мы вообще ни в какие сметы не влезаем — тут мы посчитали вот столько, заранее мы не могли знать, что у вас фантазия такая будет. А во-вторых, просто это очень много. Я говорю: „Давайте сократим вот эти стены, они будут участвовать в нескольких проектах, их стоимость можно взять из других проектов“. Дальше идет работа внутри этой сметы по сокращению сметы — для того, чтобы втиснуть их в наши возможности».

Усмотрение Кирилла Серебренникова

Адвокат Харитонов называет разные спектакли и мероприятия «Платформы» и каждый раз спрашивает, сколько раз этот спектакль шел в рамках проекта, сколько времени он репетировался, выплачивались ли гонорары артистам, режиссерам, музыкантам.

И когда слушаешь ответы Серебренникова, понимаешь, насколько его рассказ более убедителен, чем обвинительное заключение с десятки раз повторяемой мантрой «получили деньги, обналичили и распорядились по своему усмотрению». Да, «по своему усмотрению» это как раз: купили оборудование, реквизит, костюмы, поставили спектакли, оплатили билеты и гостиницы приглашенным артистам и режиссерам, заплатили гонорары участникам мероприятий.

«Я задач по использованию наличных денег не ставил, — повторяет Серебренников уже свою „мантру“. — Мне было все равно, какие деньги использовались, лишь бы они использовались, и все мероприятия, которые мы делали, вышли в срок. Я ставил задачу, чтобы новый инновационный проект был абсолютно прозрачным, чистым, чтобы он делался очень честно».

«У меня к Масляевой большие претензии»

Адвоката Харитонова интересуют отношения режиссера Серебренникова с бухгалтером Масляевой. Ведь все обвинения в «театральном деле» против всех его фигурантов построены именно на показаниях Масляевой и ее помощниц.

Судя по обвинительному заключению, никаких доказательств того, что Серебренников и другие знали, как Масляева обходилась с бюджетными деньгами, у следствия нет. А это значит, что в этом деле — «слово против слова».

«Вы говорили, что в „Седьмой студии“ был проведен аудит. Когда, в связи с чем и кто его проводил?» — спрашивает Харитонов.

Серебренников рассказывает, что произошло в конце существования проекта «Платформа». К нему пришла Екатерина Воронова (находится в розыске — «МБХ медиа»), к тому времени она уже стала генеральным продюсером, сменив на этой должности Алексея Малобродского.

«В 2014 году было понятно, что субсидия заканчивается. И деньги не придут. Катя сказала, что денег не хватает, что мы не можем это себе позволить. Я удивился: «Как так? С какой стати? Раньше мы позволяли. Что случилось?» И предложил провести аудит, потому что мы должны понять, как устроена работа неведомого для меня бухгалтерского мира. Катя нашла аудитора, та изучила все документы, попросила нас собраться, потому что у нее было тревожное ощущение, что чего-то там не хватает. И есть проблемы. К этому моменту Масляева перестала подавать признаки жизни, не отвечала ни на какие звонки и вообще исчезла с радаров, — вспоминает Серебренников. — Катя искала ее, я просил и Юрия Итина ее найти, потому что собрание должно было быть в ее присутствии, она ответственна за бухгалтерию «Седьмой студии» за эти годы. Ее нашли. Это было сделано с большим трудом, просто в экстремальных обстоятельствах, мы собрались, и женщина-аудитор рассказывала, что она увидела: она не нашла этого, не нашла того, каких-то документов не хватало для отчетности. Была Масляева и эта дама, с которой она всегда ходила. Катя, посчитав бюджеты, сказала, что нам не хватает нескольких миллионов для реализации задуманного. У меня было ощущение, что их Масляева как-то себе присвоила. Я не могу никого никогда обвинять голословно, это не является частью моего отношения к миру. Я попросил Итина: давайте разбираться с этой дамой, где деньги? Масляева вела себя агрессивно, не хотела ни с кем разговаривать, на претензии аудитора огрызалась и говорила, что ничего не знает. Но она должна была знать, потому что кроме нее знать это было некому.

Собрание закончилось, решили, что будем работать и что-то придумывать. После завершения программы «Платформа» ко мне приходили люди, просили деньги вернуть — и я потом возвращал им деньги из своих гонораров. Поэтому у меня к Масляевой большие претензии”.

«Никогда не присваивал»

В конце допроса адвокат Харитонов задает своему подзащитному три самых главных вопроса: «Кирилл Семенович, вы создавали организованную преступную группу?»

И получает предсказуемый ответ: «Я не создавал организованную преступную группу ни для чего, никогда, ни для каких хищений, я создавал театральный проект».

«Вы присваивали себе деньги, выделенные на проект „Платформа“»?

«Никогда в жизни не присваивал того, что мне не принадлежит. Я получал только гонорары за спектакли, они были не такие большие по сравнению с гонорарами в других театрах», — отвечает режиссер.

И третий: «Представляли ли вы в Минкульт заведомо ложные сведения?»

«Никогда я ложных сведений не предоставлял, не скрывал ничего, мы рассказывали всю правду, и все творческие отчеты содержат достоверные сведения».

«Никогда не присваивал»

«Вы присваивали себе деньги, выделенные на проект „Платформа“»?

И третий: «Представляли ли вы в Минкульт заведомо ложные сведения?»

«Итин зассал»

После допроса со стороны защиты интересно было послушать вопросы гособвинителя.

И оказалось, что вопросов к главному обвиняемому у прокурора Игнатовой не так уж и много.

Первый касался встречи режиссера Серебренникова с президентом Медведевым, тогда режиссер передал ему несколько листиков с идеей «Платформы».

«Указывали ли вы сроки действия этого проекта и его стоимость в тех бумагах, которые передали президенту?» — спросила прокурор.

Серебренников уже не очень помнил, что было в тех записках Медведеву. Он говорит, что кажется, там была изложена примерная стоимость дотаций, которые получает любой московский и не московский театр в течение года. А это порядка 70 миллионов рублей ежегодно. Столько нужно, чтобы осуществить проект, платить людям зарплату.

«Это такая «минималка», которую сейчас «Гоголь-Центр» получает, — поясняет Серебренников. — У нас самая маленькая дотация, она, кажется, меньше этой суммы.

«А почему три года?» — интересуется прокурор.

«Красивая цифра, — отвечает Серебренников. — На самом деле, за год не успеть, за два не успеют разобраться, а три года — нормальный срок. Любой спектакль, любой проект — это жизнь, это кровь, это ежедневные дела. Я подумал, ну, хотя бы три года собственной жизни мы на это потратим».

Прокурор Игнатова спрашивает, почему дальше «Платформа» не продолжилась. Серебренников объясняет, что деньги должны были выделяться из бюджета и дальше, но «пришел новый министр культуры, который сказал: «Ваши все эксперименты нам не нужны, и современное искусство нам не нужно. Все ваши эксперименты за свой счет».

«И свернул все проекты, связанные с современным искусством, —продолжает режиссер. — Поэтому все деньги, которые в бюджете есть на „Платформу“ он (министр Мединский) потом забрал себе куда-то. Куда они там пошли, вы разберитесь, кстати».

Прокурор Игнатова пока с министром Мединским разбираться не хочет, ее интересует, кто конкретно из министерства культуры предложил Серебренникову учредить «Седьмую студию» именно в форме виде АНО (Автономной некоммерческой организации). Серебренников не помнит.

Прокурор роется в бумагах и наконец находит в шпаргалке номера томов из уголовного дела, которые она просит судью огласить. Это выдержки из электронной переписки режиссера Серебренникова с его помощницей Анной Шалашовой.

Судья читает себе под нос, не все удается разобрать, слышны слова «конверты», «евро», «Апфельбаум», «троллит», «зассал».

Адвокат Харитонов просит показать ему том уголовного дела, который читала судья. «У нас должны быть одинаковые материалы дела, — удивляется адвокат. — В тех листах, которые мы фотографировали, таких записей не было». Ни судья, ни прокурор никак не комментируют сомнения адвоката. Прокурор дает Серебренникову том дела с той самой перепиской, и режиссер комментирует каждую запись, ранее озвученную судьей.

Первая запись: «Когда меня в 2012 году назначили руководителем «Гоголь-Центра», я стал создавать новый театр. Софья Михайловна была очень озабочена и даже негодовала, что я брошу «Платформу». Вызвала меня и говорила: «Кирилл, Кирилл, как так?» Я говорил: «Я буду совмещать, просто мне театр интересен, есть люди, которые занимаются «Платформой» и я обязательно буду. Там все налажено». Софья Михайловна давала какие-то комментарии в прессе и недовольно комментировала мое назначение в «Гоголь-центр». Она спрашивала меня, что я буду делать со старой труппой, я хотел всех уволить, но оказалось, что по трудовому кодексу это невозможно.

Вторая запись: (Шалашова) спрашивает, «может ли она заниматься Фондом ГЦ». Речь идет об Анастасии Голуб (директор «Гоголь-Центра» после ухода Алексея Малобродского — «МБХ медиа»), и это уже относится ко времени после «Платформы». Речь идет о том, что мы хотим организовать фонд, как делают многие театры для создания спектаклей. То есть есть фонд поддержки «Табакерки», у МХТ есть. Я увидел такое менеджерское решение у Олега Павловича Табакова. Создается фонд, и по каким-то документам легче выпускать спектакли через фонд, чем через департамент культуры. Вся деятельность людей театра состоит из двух вещей: поиск денег, создание гигантского количества бумажек, которые надо сдавать в разные надзорные ведомства. Это кошмар и ад, театральные деятели на всех совещаниях говорят, что законодательство о театре несовершенно, с ним очень трудно работать”.

«Этот разговор состоялся уже после «Платформы»? —уточняет прокурор.

«Да», — подтверждает Серебренников.

Третья запись: Прокурор: «А вот эта фраза: «Сейчас взорвется мозг. Разложила по конвертам».

Серебренников терпеливо объясняет: «Речь идет о том, что мы делали новогодний спонсорский корпоратив для фирмы «Новотек», и надо было расплатиться с артистами, которые в нем принимали участие. И вот Аня раскладывала эти гонорары по конвертам. Там был банкет и прочее. Это мы все делали как спонсорское мероприятие, это не имеет отношение к «Платформе», это «Гоголь-Центр» в декабре 2016 года.

Четвертая запись: «Надо в евро положить» — это про спектакль «Озеро». Это тоже относится к «Гоголь-Центру», это уже после того, как «Платформа» закрылась. Мы обсуждаем, как выпустить спектакль «Озеро» и оставшиеся деньги от спонсорских мероприятий, чтобы инфляция их не сожгла, положить на мой счет в евро. Мы выпускали спектакль через фонд «Гоголь-Центра». Дорогую пленку покупали в Германии, надо было за евро делать”.

Пятая запись: «Делаю договор с М.» Речь идет о Майзингире, это касается 2015 года, производство спектакля «Кому на Руси жить хорошо», который мы планировали делать с Ярославским театром, ко-продукцию. Это по разным причинам не состоялось. Директора не смогли договориться, условия ко-продукции в российском законодательстве не прописаны.

Шестая запись: «Мы троллим Стасика»?

Серебренников: «Кто такой Стасик? Я не знаю. Но вот я пишу в ответ: „Ржака“. Мы троллим какого-то Стасика, но я Стасика не знаю. Но это Анна пишет, что они троллят Стасика в ФБ. Там веселая переписка, и мы много шутим. И эта переписка была в ежедневном режиме. Это шутка».

Седьмая запись: «Я говорю: не надо больше звать».

Серебренников поясняет: «Я был раздосадован, что Юрий Константинович не в состоянии найти Масляеву и вытрясти с нее деньги, которые, как я полагаю, она забрала себе. Артиста Майзингера нам не пустили играть из Ярославля, артист Майзингер не дал нам премию на какой-то церемонии, я на него обиделся, мне показалось, что он сливается с проекта Гоголь-Центра.

Восьмая запись: «Реально ссыт, не хочет связываться с «Гоголь-Центром».

Мне казалось, что у Юрия Константиновича в Ярославском театре была эстетика такого государственного державного театра, — комментирует Серебренников, — а «Гоголь-Центр» был овеян скандальной славой «Отморозков» (спектакль по пьесе Прилепина — «МБХ медиа»), и у нас очень размытые эстетики, а Юрий Константинович строил большое державное предприятие и очень сильно дружил с министерством культуры и поэтому ему может быть, как мне казалось, не очень хотелось связываться с нами, потому что у нас была репутация «плохих парней».

Последняя запись: «Позорно просить их, унижаться. Пусть горят в аду!»

«Речь идет о том, что «Платформа» была в плане еще на несколько лет. И вот мы задали вопрос: «А будет «Платформа» дальше продолжаться?» -говорит Серебренников.- А нам в министерстве сказали: «Нет, деньги, выделенные из бюджета, идут на другие проекты, больше этих трех лет «Платформа» продолжаться не будет». Это 2014 год. Все. Финал. И был откат в плане поддержки современного искусства. Я узнал это от Апфельбаум. И мы это комментировали.

Вот я и пишу: «Позорно просить их, унижаться. Пусть горят в аду!»

Какое отношение вся эта переписка имеет к «театральному делу»?

No comment.

Судья объявляет заседание закрытым.

Источник публикации МБХ Медиа, 12.11.2018, Зоя Светова

Запись Кирилл Серебренников дал показания в Мещанском суде впервые появилась Музыкальное обозрение.

Кирилл Серебренников отметил день рождения в столовой Мосгорсуда

Дмитрий Лилеев — Fri, 07 Sep 2018 14:54:18 +0000

В скромной обстановке столовой Мосгорсуда в пятницу, 7 сентября, отпраздновал свой 49-й день рождения режиссер Кирилл Серебренников. По иронии судьбы именно в самый главный день в году обвиняемому в хищении бюджетных денег должны были продлить домашний арест. Несмотря на то, что заседание не состоялось, друзья и коллеги устроили гуру скромный праздник прямо в храме Фемиды.

Заседание о продлении домашнего ареста должны были начать ровно в 10.30. Несмотря на то, что все собрались, главного виновника торжества не было. Как выяснилось позже, автомобиль службы судебных поставов, на которой в сопровождении в суд приезжает режиссер, застрял в «пробке», опоздав почти на час. Наконец в коридоре суда появился режиссер: в праздничных светлых брюках, в молодежной футболке с ироничным принтом, «лук» завершал брелок в виде плюшевой коровы, который Серебренников для удобства повесил на шею. Кстати, это было не последнее «чудачество» режиссера — на его руке красовались металлические часы без циферблата. Говорят, что в этом устройстве обычные стрелки заменяют светодиоды, расположенные по краям кольца.

— Прошу прощения! Прошу прощения! — извиняясь и чмокая на ходу своих знакомых, Кирилл пулей пронесся по коридору и скрылся в зале судебных заседаний.

На стол фигурант дела выложил на книгу «Ораторское искусство».

Впрочем, само заседание не состоялось — один адвокат Серебренникова заболел, другой уехал в командировку.

— Назначить заседание на 11 сентября на 11.00.

— Уважаемый суд, но у меня апелляция 11 сентября, — пытался объясниться режиссер.

— Ничего страшного,— настоял судья.

— Шо это було? — пожимая плечами, вопрошал растерянный, но явно на позитиве режиссер, выходя из зала суда.

Несмотря на то, что делать в суде было нечего, домой Серебренников сразу не поехал. С небольшой группой поддержки он направился в столовую Мосгорсуда, где, кстати, в пятницу предлагались пирожки с капустой, с рисом и яйцом, московские плюшки, ватрушки.

Правда, ни на что из перечисленного немного поправившийся режиссер не покусился. Уединившись в углу столовой, Серебренников и его свита минут 15 заседали за пустым столом, а потом разошлись. Выходил Серебренников из здания суда один, не считая пристава, с которым он успел подружиться. Весело размахивая бумажным пакетом из ЦУМа, деятель культуры чуть было не пронесся мимо.

— Как настроение, Кирилл? — спросил журналист «МК-ТВ» режиссера.

Тот в ответ сначала показал большой палец, мол, отлично, а потом добавил, что все замечательно, используя матерный синоним.

За углом режиссера в праздничных колпаках ждали его друзья и знакомые:

— С днем рождения! С днем рождения! — скандировала толпа.

Кирилл тем не менее не стал размениваться на взаимные нежности и так же пулей сел в отечественный автомобиль и уже через пару минут исчез за воротами суда.

Источник публикации МК, 07.09.2018, Дарья Федотова

Запись Кирилл Серебренников отметил день рождения в столовой Мосгорсуда впервые появилась Музыкальное обозрение.

Письмо 500 деятелей искусства Владимиру Путину с просьбой защитить права обвиняемых по делу «Седьмой студии»

Дмитрий Лилеев — Mon, 25 Dec 2017 10:20:25 +0000

Около 500 деятелей искусства из 60 городов России обратились к президенту Владимиру Путину с просьбой защитить конституционные права их коллег, обвиняемых по делу «Седьмой студии».

Среди подписавших письмо — режиссеры Дмитрий Брусникин, Максим Диденко, Дмитрий Волкострелов, актеры Ксения Раппопорт, Анатолий Белый, Никита Ефремов, актер и режиссер Вениамин Смехов, документалист Марина Разбежкина, художник Павел Каплевич, поэт Игорь Иртеньев, драматург Александр Гельман, директор театра док Елена Гремина, худрук «Электротеатра Станиславский» Борис Юхананов, главный режиссёр Воронежского Камерного театра Михаил Бычков, а так же ведущие театральные критики и журналисты, руководители региональных театров,педагоги театральных вузов, историки театра и культурологи.

Президенту Российской Федерации, главе государства, гаранту Конституции, прав и свобод человека и гражданина Путину Владимиру Владимировичу

Уважаемый Владимир Владимирович!

Мы — представители культурного сообщества страны — крайне встревожены ходом судебного разбирательства по так называемому делу «Седьмой студии». На наших глазах уважаемых людей: бывшего художественного руководителя «Седьмой студии» Кирилла Серебренникова, ее бывших продюсеров Алексея Малобродского и Екатерину Воронову, ее бывшего директора Юрия Итина и бывшего директора Департамента государственной поддержки искусства и народного творчества Министерства культуры РФ Софью Апфельбаум — пытаются обвинить в мошенничестве в особо крупных размерах, да еще и в создании для этой цели преступной группировки.

Мы допускаем, что Вас, Владимир Владимирович, информируют недостаточно полно или вводят в заблуждение относительно этого расследования, которое потрясает нас несправедливостью судопроизводства и показательной жестокостью представителей силовых структур, сотрудников Следственного комитета и прокуратуры. А кроме того, создает напряжение внутри сообщества, провоцирует панику и страх перед произволом представителей государственной системы, ограничивает людей культуры в инициативах и проектах.

Многие из нас регулярно посещают суды по делу «Седьмой студии», все без исключения следят за ходом дела, подробно освещаемым в прессе. И буквально каждое из заседаний суда — как районной инстанции, так и Мосгорсуда — демонстрирует грубейшие нарушения действующего законодательства и прав человека.

Поэтому мы считаем своим гражданским долгом поставить Вас в известность о вопиющих нарушениях со стороны правоохранительных органов. Дальше — лишь некоторые из обстоятельств, которые демонстрируют допущенные при рассмотрении и расследовании дела нарушения и заставляют сомневаться в правомерности, непредвзятости и справедливости действий следственных и судебных органов, участвующих в деле.

1) До сих пор (спустя семь месяцев после начала расследования!) сторона обвинения не предложила никаких иных свидетельств виновности фигурантов, кроме показаний бывшего бухгалтера «Седьмой студии» Нины Масляевой, тоже обвиняемой по делу. Ее показания меняются от заседания к заседанию и, по мнению адвокатов, являются в чистом виде оговором. Причем доказательство этому как раз есть: фигурант дела Алексей Малобродский 13 сентября 2017 года, находясь в одном автозаке с Масляевой, но в соседнем отсеке, слышал, как следователь уверял Масляеву, что после дачи показаний еще на двух фигурантов ее отпустят под домашний арест. Этот эпизод был зафиксирован видеокамерой. По этому факту Малобродский написал жалобу в Генеральную прокуратуру и Следственный комитет, оставшуюся без ответа. То есть в данный момент все фигуранты дела лишены свободы на основании одного лишь оговора Масляевой. В то время как в постановлении Европейского суда по правам человека указано, что люди, которые заключили досудебное соглашение со следствием — а Масляева его заключила, что отражено в материалах дела, — не могут давать свидетельские показания в отношении других лиц по тому же делу.

2) Продюсер Алексей Малобродский первый месяц провел под стражей вообще без возбуждения в отношении него уголовного дела! Это выяснилось только на судебном заседании, которое рассматривало вопрос о продлении данной меры. Сотрудники Следственного комитета забыли о такой необходимой формальности, видимо, уверенные, что даже нарушение Уголовно-процессуального кодекса РФ сойдет им с рук. Так и случилось. Заседание суда о продлении содержания под стражей было перенесено на следующий день, и следствие показало цирковой фокус — постановление о возбуждении уголовного дела, созданное в 10.30 утра в день заседания, на котором дело Масляевой и Итина слилось с не существовавшим до того делом Малобродского. От такой наглости и беззакония пришел в недоумение даже прокурор Малофеев, отказавшийся поддержать ходатайство следователя Лаврова о продлении Малобродскому содержания под стражей. Что не помешало сделать это судье Дударь.

Статья 108 п. 1.1. УК РФ указывает, что заключение под стражу в качестве меры пресечения не может быть применено в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных статьями 159-159.3. Однако Алексей Малобродский, человек с безукоризненной репутацией в театральном сообществе, а кроме того проработавший в проекте «Платформа» меньше всех по времени, менее года, остается под стражей уже почти полгода, и эта мера пресечения продлена ему до 19 января 2018 года.

3) Нам также не понятно, почему остальным фигурантам дела, занимающим руководящие посты в ведущих театрах страны, выбрана мера пресечения в виде домашнего ареста — вопреки Постановлению Пленума Верховного суда Российской Федерации № 41 от 19 декабря 2013 г., которое подчеркивает, что право на свободу является основополагающим правом человека и поэтому «меры пресечения, ограничивающие свободу, — заключение под стражу и домашний арест, — должны применяться только в том случае, когда применение более мягкой меры пресечения невозможно». Вы сами, Владимир Владимирович, два года назад выступили с посланием к Федеральному собранию РФ, в котором призвали в ходе расследования экономических преступлений избирать меры пресечения, не связанные с лишением свободы. В данный момент три ведущих театра страны — ярославский Театр драмы им. Федора Волкова, Российский академический молодежный театр и «Гоголь-центр» — работают без своих руководителей, что не может не отражаться негативно на работе этих учреждений и на российской культуре в целом.

4) Следствие демонстративно игнорирует требования адвокатов соблюдать закон. В частности, на апелляционных судах регулярно отклоняется требование о проверке документов перед рассмотрением апелляционных жалоб, что нарушает ст. 389.13 УПК РФ, указывающую, что решение о рассмотрении апелляционных жалоб без проверки документов может быть принято только с согласия сторон. А документы, к которым апеллируют адвокаты, не дают нам ни единого основания подозревать наших товарищей и коллег, уже лишенных свободы, в причастности к каким-либо хищениям, зато мы видим сотни афиш, критических статей, видеофрагментов, подтверждающих, что на проекте «Платформа» велась интенсивная деятельность, требующая миллионных вложений.

5) Следствие в своих действиях опускается не только до мести за отказ фигурантов оговаривать коллег, но и до откровенного вранья. На апелляционном суде 4 декабря 2017 года адвокат бывшего гендиректора «Седьмой студии» Юрия Итина Юрий Лысенко заявил, что следствие «сталкивает обвиняемых лбами». По его словам, его подзащитный никогда не оговаривал Кирилла Серебренникова и Алексея Малобродского и не подтверждал факта мошенничества с их стороны. В то время как Кириллу Серебренникову (что Серебренников тут же подтвердил лично) было сказано, что Итин дал такие показания против него.

6) В документации по делу присутствуют многочисленные нестыковки дат и времени. По заявлению адвоката Алексея Малобродского Ксении Карпинской, в документах указано, что одна из дочерей Масляевой давала показания 17 июля 2017 года с 10.00 до 12.45 в здании следственного изолятора следователю Середе — в то время как следователь Середа именно в это время находилась в Басманном суде. Таким же невероятным образом следователь Васильев в одно и то же время и в один и тот же день, 12 июля 2017 года в 19.00, допрашивал в разных локациях и вторую дочь Масляевой, и Алексея Малобродского. Второй адвокат Малобродского Юлия Лахова на заседании в Мосгорсуде 6 сентября 2017 года процитировала Постановление о продлении меры пресечения, в котором приводятся слова Масляевой о том, что в период с 01.02.2014 по 08.04.2014 года она, будучи главным бухгалтером «Седьмой студии» и выполняя указания генерального директора и генерального продюсера — соответственно, Итина и Малобродского, — обеспечила при помощи неустановленных лиц противозаконные переводы денежных средств. В то время, как Малобродский работал в «Седьмой студии» только до августа 2012 года! Подобные нестыковки приводятся адвокатами буквально на каждом судебном заседании. Согласитесь, такое расследование трудно назвать справедливым. А значит, мы имеем дело с нарушением еще одного права человека и гражданина РФ — права на справедливое судебное разбирательство, которое гарантируется Конституцией РФ.

7) Рассмотрение дела также игнорирует презумпцию невиновности, перекладывая на обвиняемых доказательство собственной невиновности и оказывая давление с целью признания совершения преступлений.

8) Наконец, есть аргумент, который не регламентирован никакими документами и законами, но который, по нашему глубокому убеждению, должен быть решающим в принятии любых решений в цивилизованном обществе. Этот аргумент — милосердие. Все семь месяцев, начиная со дня первых обысков, 23 мая 2017 года, когда ни в чем не повинные и не имеющие никакого отношения к делу актеры и другие сотрудники «Гоголь-центра» провели пять часов запертыми в зале и под прицелами автоматов, сотрудники спецслужб, следственных органов, суда и прокуратуры проявляют крайний цинизм и бесчеловечность. Алексея Малобродского, за которого каждый, кто с ним знаком, готов поручиться, как за самого себя, привозят знакомиться с документами в наручниках и пристегнутым к приставам. А на все доводы адвокатов об изменении ему меры пресечения отвечают лишь одно: здоровье Малобродского позволяет ему находиться под стражей. Всемирно известного режиссера Кирилла Серебренникова задерживают на съемках фильма в Петербурге и всю ночь везут в автобусе в Москву. На заседании Мосгорсуда 6 декабря 2017 года следователь Середина в ответ на утверждение, что арест имущества Кирилла Серебренникова является чрезмерным ограничением, поскольку на иждивении Серебренникова находятся 84-летний отец после тяжелой операции и 82-летняя мать, страдающая болезнью Альцгеймера, заявляет, что формально Серебренников не является опекуном своих родителей, — и судья Гайдар принимает сторону обвинения.

Мы — представители российского культурного сообщества — обращаемся к Вам, Владимир Владимирович, как к гаранту прав и свобод человека и гражданина Российской Федерации, способному защитить наших коллег — фигурантов дела «Седьмой студии» — от произвола и прекратить дискредитацию правосудия в нашей стране.

Список подписавших (кликните, чтобы скачать в формате MSWord)

Письмо открыто для подписания.
Если вы принадлежите к российскому культурному сообществу и хотите поставить под письмом свою подпись, пишите по адресу: pismogarantu@gmail.com

Запись Письмо 500 деятелей искусства Владимиру Путину с просьбой защитить права обвиняемых по делу «Седьмой студии» впервые появилась Музыкальное обозрение.

Объявленная в розыск продюсер Воронова обвинила главбуха «Седьмой студии» в создании «черной кассы»

Дмитрий Лилеев — Wed, 29 Nov 2017 08:35:06 +0000

Театральный продюсер Екатерина Воронова, которая работала в 2011–2014 годах в «Седьмой студии» и занималась проектом «Платформа», впервые публично высказалась по делу о хищении бюджетных средств, в рамках которого ее объявили в международный розыск. Согласно ее рассказу, в создании «черной кассы» виновата экс-бухгалтер студии Нина Масляева, которая ранее пошла на сделку со следствием и дала признательные показания.

Открытое письмо Вороновой опубликовала «Медуза» (полныйи сокращенный вариант). Воронова отмечает, что методы «Платформы» по ведению дел не были безупречными, однако ни о каких хищениях речи быть не может. По ее словам, все ошибки были допущены Масляевой. В 2014 году провели независимый аудит «Седьмой студии», он выявил множество нарушений.

«Помимо неверных данных и ошибок в оформлении, в зарплатных ведомостях стояли подписи неизвестных мне людей, а также подписи сотрудников „Седьмой студии“ — в том числе и моя, однако ни я, ни другие сотрудники „Седьмой студии“ не могли вспомнить, чтобы они такое подписывали, и своих подписей не узнавали», — сообщила Воронова.

Источник публикации Новая газета, 21.09.2017

Запись Объявленная в розыск продюсер Воронова обвинила главбуха «Седьмой студии» в создании «черной кассы» впервые появилась Музыкальное обозрение.

Сергей Невский: «Следствие очень интересуется роялем»

Дмитрий Лилеев — Fri, 25 Aug 2017 12:00:45 +0000

Режиссера Кирилла Серебренникова задержали в Санкт-Петербурге, где он находился на съемках фильма про Виктора Цоя, погрузили в микроавтобус и девять часов везли в Москву. Об этом сам задержанный рассказал журналисту телеканала “Дождь”, члену Общественной наблюдательной комиссии Москвы Когершын Сагиевой.

Серебренников добавил, что силовики забрали его накануне около полуночи “практически со съемочной площадки”. Свое задержание режиссер считает показательным.

Руководителя проекта “Платформа” официально обвинили в мошенничестве в особо крупном размере. Из материалов судов о мере пресечения фигурантов дела, по которому проходит Кирилл Серебренников известно, что следствие обвиняет их в отмывании 1,5 миллиона рублей. В Москве Серебренникова поместили в ИВС-1 ГУВД Москвы, в среду, 23 августа Басманный суд изберет задержанному меру пресечения.

По “делу Платформы” проходит еще несколько человек: помещены в СИЗО бухгалтер Нина Масляева и бывший директор “Гоголь-центра” Алексей Малобродский, под домашним арестом находится генеральный директор “Платформы” Юрий Итин, следствие объявило в розыск продюсера спектакля “Сон в летнюю ночь” Екатерину Воронову.

Композитор Сергей Невский, работавший куратором “Платформы” в 2011-12 годах, уехал из России, не дожидаясь задержания. Он уверен, что следователи могут арестовать по этому делу и других людей, имевших отношение к проекту.

Настоящее Время расспросило Невского, что он думает о задержании режиссера и об этом уголовном деле.

— Сергей, сегодня с утра стало известно, что арестовали Кирилла Серебренникова по так называемому “делу Платформы”. Для тебя это было неожиданностью?

— Нет, не стало. Начиная с заседания в Мосгорсуде, если не ошибаюсь, где были озвучены показания бухгалтера Масляевой на Кирилла Серебренникова, стало понятно, что Следственный комитет хочет создать преступную группу, что ему нужен процесс с максимальным количеством участников.

— В связи с этим не опасаешься ли ты за свою судьбу, возможно, потому что они будут привлекать к делу какое-то большее количество участников, а ты тоже работал куратором на “Платформе” целый год?

— Любой человек, который имеет отношение к “Платформе”, опасается за свою судьбу. Формально, конечно, ни один куратор не имел отношения ни к каким финансовым потокам и не принимал никаких решений относительно финансовых потоков.

Но у Алексея Аркадьевича Малобродского тоже не было финансовой подписи, и Алексей Аркадьевич Малобродский провел в тюрьме без обвинения два месяца. Может быть все, что угодно, и в любом случае состояние довольно неприятное.

Я узнал о показаниях Масляевой, когда я был в своей квартире на прошлой неделе, и мне написали сразу несколько человек с просьбой как можно скорее уехать из страны. Я сейчас нахожусь в Берлине и с некоторой тревогой смотрю за тем, что происходит.

— Ты помнишь, сколько, по крайней мере, стоила твоя музыкальная часть примерно за все то время, пока ты работал на “Платформе”?

— Отдельные участники процесса вели отдельно переговоры с продюсерами, и это не входило в мою компетенцию. Я не знаю всех цифр, я знаю примерные гонорары композиторов, которые принимали участие, потому что я их согласовывал. Музыкальная часть не была самой дорогой, у нас еще был театр, был очень активный современный танец, который тогда вела Лена Тупысева, потом вела Анна Абалихина.

И понятно, что это очень-очень большие затраты, и “Платформа” делалась, с одной стороны, не на голом энтузиазме, потому что на голом энтузиазме нельзя сделать качественный проект, но “Платформа” была попыткой создать качественный фестивальный продукт отдельно, с нуля. При отсутствии регулярной поддержки это реально было довольно подвижническим начинанием.

— Было ощущение внутри процесса, внутри “Платформы”, что деньги есть, все спокойно, можно работать, можно работать и не высчитывать лишнюю копеечку, что денег достаточно, что их полно?

— Переписка с исполнительными продюсерами показывает, что бесконечное… Я помню, что с уважаемым Алексеем Аркадьевичем Малобродским, который был изумительным, идеальным продюсером, замечательным директором, мы, как говорится, переворачивали каждый цент, то есть считали каждую копейку.

Расходы, с которыми мы вели дело, они в России обычно вообще не встречались, потому что когда люди до этих расходов доходят, они обычно опускают руки и говорят: “Ну ладно, тогда ничего не будем делать”. Например, для открытия “Платформы” потребовался старый сэмплер 80-х годов для музыки Хельмута Эринга, на концерте, которым дирижировал Курентзис, исполнялась редчайшая музыка Яни Христу, которая была запланирована Курентзисом в 2005 году, но состоялась только при нас на “Платформе” в 2012-м.

На аренду нот Яни Христу ушло, по-моему, 500 евро, а на аренду нот Джона Кейджа тоже порядка 200 евро. То есть мы должны представлять, что просто для того, чтобы люди получили ноты, это еще не гонорар музыкантов, довольно большие деньги уходят. И причем эти деньги диктуются издательством, ничего не сделаешь, потому что ноты редчайшие.

Мы пытались создать какой-то уникальный культурный контент, который до “Платформы” не был возможен, ну и после “Платформы” тоже не был возможен. То есть единственная вещь, которая с нами могла соперничать, – это фестиваль “Территория” в начале своего пути, когда она активно поддерживалась администрацией президента и фестиваль “Опергруппа” тоже в начале своего пути.

Сейчас независимых культурных проектов такого уровня в России нет, все, которые существуют, они, как правило, явно или скрыто существуют на деньги частных спонсоров. Потому что государство у нас поддерживает другие вещи и, в принципе с нынешней культурной политикой само существование такого проекта не было возможным.

— Еще одна очень важная вещь, которая непонятна людям со стороны, которые говорят: “А, может быть, Серебренников что-то там и украл”, и более чем понятна театральным экспертам и инсайдерам – что сумма, о которой идет речь, сумма меньше 100 млн рублей, на нее театр существует год, и это нормально, там нечего красть, там еле-еле хватает на все гигантское количество проектов, которые, как мы помним, было выпущено на “Платформе” в описанный период. Сколько лично ты, будучи куратором музыкального направления в “Платформе”, выпустил проектов за тот сезон?

— 12 мероприятий было за 15 месяцев, и с октября 2011 года по декабрь 2012 года было 9 композиторских заказов, еще один композиторский заказ большой был в театральном разделе “Платформы”, это был заказ Алексея Сысоева на балет “История солдата”, который получил “Золотую маску”.

У меня было 9 концертов с очень важными зарубежными участниками, и понятно, если бы хотя бы один из этих участников остался без гонорара или были бы какие-то задержки, это был бы не просто репутационный удар, об этом бы все узнали. Точно так же, как если бы какое-то мероприятие отменилось.

Нужно сказать еще, что, в отличие от обычного репертуарного театра, у “Платформы” не было своего здания, мы снимали “Цех Белого” на “Винзаводе”. Понятно, что аренда самого здания, аренда стульев, на которых сидели зрители, в случае спектакля “Сон в летнюю ночь” – поворотного круга, который очень дорогой во всех театрах, аренда света, которая стоит очень много. Плюс к тому, что вы арендуете свет, естественно, он расходует электроэнергию, приходят самые банальные счета за электроэнергию, которые чуть не стали фатальными для “Платформы” в самом начале ее пути.

Я слышал, что следствие очень интересуется роялем. Понятно, что для качественных концертов, а у нас там были выдающиеся вещи сыграны, был сыгран фортепианный концерт Кейджа впервые за 22 года России, на концерте Теодора Курентзиса, который тоже не самый дешевый исполнитель, был использован рояль, потому что его арендовали, и Yamaha дала его в лизинг.

Я думаю, что люди, которые считают деньги в чужих карманах или считают чужие бюджеты, реально не представляют, что такое театральный процесс, потому что театральный процесс – это очень дорогое удовольствие, ни один театр в Европе не существует без государственных субсидий.

Мы, устроители “Платформы”, были очень благодарны и тогдашнему президенту Медведеву, и тогдашнему министру культуры Авдееву, которые очень активно поддержали это начинание.

Источник публикации Настоящее время, 22.08.2017, Ольга Шакина

Запись Сергей Невский: «Следствие очень интересуется роялем» впервые появилась Музыкальное обозрение.