На концерте-открытии фестиваля – 12 ноября 2022 в Малом зале консерватории – прозвучат, в частности, скрипичные сонаты Эдварда Грига и Сезара Франка. В концерте участвуют Юрий Башмет (альт) и Камерный ансамбль «Солисты Москвы», Святослав Мороз (скрипка), Данила Владыко (виолончель), пианисты Ксения Башмет и Филипп Руденко.

Следующий концерт, 19 ноября, посвящен камерно-ансамблевой музыке XIX-XX веков: от Шуберта и Дюбуа до Малера, Мартину и Бриттена. Вместе со Святославом Морозом на сцене МЗК выступит Ансамбль солистов «Концертино»: Иван Паисов (гобой), Ярослав Красников (скрипка), Ольга Жмаева (альт), Виктор Козодов (виолончель), Владимир Родионов (фортепиано).

На закрытии фестиваля, 26 ноября в Малом зале МГК, Ольга Дьячковская (меццо-сопрано) исполнит Пять романсов Николая Мясковского на стихи Зинаиды Гиппиус. Также в программе – рядом с трио Рахманинова и Аренского – Трио № 2 Дмитрия Шостаковича «Памяти И. И. Соллертинского» (op. 67, 1944). Исполнители: Святослав Мороз (скрипка), Кирилл Родин (виолончель), Олег Худяков (фортепиано).

Очень трудно примириться с мыслью, что Олега Кагана никогда уже не увидеть – он умер таким молодым не только по возрасту (44), но и по духу. Бывают люди, которые заболевают, и отношения с ними превращаются в ритуал, где высокая гуманистическая неправда становится обязательной. Но бывают – очень редко – люди с таким пронзительным излучением правды, что спасительная ложь по отношению к ним становится невозможной. Их глаза не могут лгать и не могут допустить чужой лжи – даже милосердной. Они ежесекундно преодолевают не только свою боль, но и чужую скованность тягостной виной в том, что еще не болен. До последнего дня они живут, превозмогая свою трагедию и смягчая этим боль других, пока остающихся живыми. Если взглянуть на последний снимок Олега, то поражаешься его улыбке, лишенной и тени обвинения по отношению к другим.

Это был огромный музыкант, тончайший умом и сердцем. Он всегда говорил все, что думал, – в том числе и неприятности. Но голос его был так неназидателен, что вам и в голову не приходило обижаться (а ведь почти во всех остальных случаях обида была бы неизбежной), – словно это сказал не кто-то, а вы сами самому себе.

Сейчас, когда его физически уже нет, еще более несомненен факт его продолжающегося духовного существования. Слышишь и видишь его по-прежнему, незримого и беззвучного, и встает вопрос, где же правда – перед нами или внутри нас? Очевидно, та правда, которая перед нами, недолговечна, а та, которая внутри, гораздо продолжительней.

Ровно 24 года тому назад я узнал о нем: мой друг Марк Лубоцкий, приехав из Финляндии после первого исполнения моего 2-го Скрипичного концерта, рассказывал об Олеге Кагане и его успехе в Хельсинки. Не помню, когда мы познакомились, но помню в 1969 году совместную поездку в Казань, где Марк и Олег играли Сонату для 2-х скрипок Прокофьева (и опять была премьера у меня с Марком – Вторая скрипичная соната). Но вскоре Олег играл ее тоже, а в 1978 году в Москве у меня состоялись еще две премьеры – Соната для виолончели и фортепиано (посвященная Наталии Гутман) и 3-й концерт для скрипки с оркестром (посвященный Олегу). Закончил я оба сочинения почти одновременно, но у них были совершенно различные предыстории – Концерт писался очень долго, я никак не мог найти ему форму. Эскизами первоначального варианта были песни миннезингеров, лишь работая, я понял их вокальную несомненность и перевел их в партитуру «Миннезанг» для хора, а концерт начал сначала и довольно скоро закончил.

Мне пришло в голову нестандартное расположение этого состава – духовые максимально разбросаны далеко друг от друга, а играющие лишь в III-й части четыре струнных запрятаны за ними. Придя на первую репетицию с О. Каганом и Ю. Николаевским, я с удивлением увидел пофланговое противостояние солиста слева и тесно сомкнутого оркестра справа – эта турнирная группировка была совершенно противоположна предполагаемому мною размещению. Лишь постепенно музыканты привыкли к задуманному расположению, которое наряду с ансамблевыми проблемами из-за непривычных соседей принесло и неоценимые достоинства, превращая камерный оркестр иллюзорно в большой без увеличения количества участников. От этого все выиграли, особенно струнные – это был не струнный квартет, а струнный оркестр, представленный широко расположенными солистами, выражавшими идею струнного оркестра не только символически (в таком составе это сочинение исполнялось у нас и за рубежом – недавно опять состоялось несколько исполнений с М. Лубоцким памяти О. Кагана). Но возвращаясь к первому исполнению: участие Олега в этой программе имело для меня особое значение – оно обусловило и высочайший уровень исполнения, и тактичное преодоление подводных Сцилл и Харибд, порожденных моей нелепой, но оправдавшейся в концертах идеей.

В 1982 году я написал Concerto grosso № 2 для Олега и Наташи – с большим оркестром. Прозвучало оно на Западноберлинском фестивале под управлением Дж. Синополи, затем были исполнения в Праге и запись на пластинку с Г. Рождественским. Здесь подтвердилось уже более раннее предположение, что в отличие от благополучно тускнеющей судьбы многих лауреатов, концертная судьба Олега Кагана неуклонно возрастала. Это особенно важно, если учесть, что судьба подвергала его ежедневному экзамену сравнением с такой артисткой, как Наталия Гутман – этот экзамен он выдержал с честью. Ни его поведение, ни – что еще более важно – его исполнение не обнаруживали, казалось бы, неизбежных в таких условиях комплексов. И он одержал победу над самим собой (самым большим врагом человека) – он не покосился, не померк, но, наоборот, продолжал самостоятельно развиваться, невзирая на пересуды и сравнения. Мы можем с полным основанием говорить о равноправии больших музыкантов, взаимодополнявших друг друга – Олега Кагана и Наталии Гутман. И тем трагичнее судьба этого дуэта…

Сейчас, когда О. Кагана уже нет, мы только начинаем осознавать нравственную силу этого большого музыканта. Зло словно угасало в нем – до него оно существовало, но соприкоснувшись с ним, переставало существовать, не шло дальше. Поэтому казалось, что его и не было – словно Олег был счастливый человек, не знавший зла. Конечно, он тоже знал его – но никогда не склонялся перед ним, он губил его в самом себе, оно никуда не шло дальше, и поэтому казалось, что он его и не знал – счастливый человек в отличие от всех нас…

Как важно это «надмузыкальное» управление собой для судьбы музыканта, даже большого: оно словно свидетельствует о нравственной функции музыки в этом мире. И здесь же ключ к преодолевающей краткость физической жизни бесконечности духовной жизни. Как хорошо было бы понимать это вовремя, как понимал это Олег Каган…

21 ноября 2021 Олегу Кагану, «огромному музыканту, тончайшему умом и сердцем» (как писал о нем А. Шнитке), исполнилось бы 75 лет. Именно ему Альфред Шнитке посвятил Третий скрипичный концерт (1978). Для него и для Наталии Гутман он писал Второй Concerto Grosso (1981-1982).

Олегу Кагану и Наталии Гутман посвятила свою Сонату для скрипки и виолончели «Радуйся!» (1981) София Губайдулина, 90-летие которой отмечает сейчас весь мир.