Одно из главных произведений русского классика возвращается в репертуар Башкирского театра оперы и балета спустя двадцать лет. Это будет уже восьмое обращение театра к партитуре «Евгения Онегина».

Впервые на уфимской сцене эта опера была поставлена в 1939, на следующий год после официального открытия Башкирского театра оперы и балета. Затем последовали две постановки в период Великой Отечественной войны – в 1941 и 1943, когда в Уфу был эвакуирован Киевский государственный театр оперы и балета. Спустя десять лет, в 1953, Башопера пригласила в качестве режиссера-постановщика «Евгения Онегина» оперного певца, лирического тенора Сергея Лемешева. В последующие годы театр раз в 20 лет обращался к «Онегину»: в 1960, 1980 и 1999 – в последней версии дирижером и режиссером-постановщиком был Фуат Мансуров.

Музыкальным руководителем и дирижером-постановщиком нового спектакля станет полковник Азат Шахмухаметов – начальник Образцово-показательного оркестра войск национальной гвардии Российской Федерации, заслуженный артист Республики Башкортостан.

«Мне поступило заманчивое, интересное предложение от директора Оперного театра, – рассказывает дирижер. – Очень приятно, что про меня вспомнили. Я в Уфе в оперном театре некоторое время стажировался и успел немного поработать при главном дирижере Алексее Людмилине. Я в аспирантуре занимался по дирижированию у него и у него получил первый опыт театральной работы. Башкирский театр оперы и балета для меня близкий и родной, еще будучи школьником я посещал спектакли, поскольку мой педагог Медведев был концертмейстером оркестра и своих учеников всегда водил в этот театр. Для меня театр как родное место, поэтому я с большим удовольствием принял это предложение».

Ранее Шахмухаметов три года работал в Каирском театре оперы и балета в качестве ассистента главного дирижера и дирижировал небольшими спектаклями. Спектакль Башоперы станет для него дебютом в статусе приглашенного дирижера.

Режиссер-постановщик – 27-летняя Ляйсан Сафаргулова, обладатель I премии и Главного приза медиа-жюри IV Международного конкурса оперных режиссеров «Нано-опера» (2019). В 2018 ставила в Уфе на сцене ГКЗ «Башкортостан» монооперу Франсиса Пуленка «Человеческий голос». В 2022 стала победителем конкурса молодых режиссеров и театральных художников для участия в премьерной постановке «Богемы» Джакомо Пуччини на сцене «Геликон-оперы» (премьера запланирована на 28 сентября).

«Не всегда визуально современные решения являются современными по сути, – отмечает Ляйсан Сафаргулова. – Мы можем увидеть Онегина в джинсах, а Татьяну, пишущую письмом на ноутбуке, но в их взаимоотношениях не будет ничего нового. Мне кажется, это мало интересно современному зрителю, который уже наелся такого рода трактовками. Мы с художником-постановщиком Иваном Складчиковым решили, что визуально это будет классический спектакль, но внутри, конечно, есть какие-то моменты, которые кому-то, возможно, покажутся не совсем привычными. Надеюсь, что концептуально это будет современная постановка, потому что все проблемы и чувства, которые затронуты в опере, актуальны и сейчас».

Главные партии в спектакле репетируют Ян Лейше и Салават Киекбаев (Онегин), Олеся Мезенцева, Олеся Хуснутдинова и Галина Чеплакова (Татьяна), Любовь Буторина, Катерина Лейше и Екатерина Куликова (Ольга), Ильгам Валиев, Артем Голубев и Владимир Орфеев (Ленский).

Драматический режиссер Владиславс Наставшевс дебютировал в оперном театре в 2020 году, причем сразу в Большом, да в небольшом: поставил на Камерной сцене имени Бориса Покровского оперу Жоржа Бизе «Искатели жемчуга». Эксперты «Золотой маски» включили постановку в число соискателей звания лучшего оперного спектакля сезона и выдвинули в семи частных номинациях, две из которых – работа самого Наставшевса как режиссера и как художника-постановщика (но лауреатом он не стал). Сотрудничество продолжилось: в 2021 Наставшевс поставил там же вечер одноактных опер – «Маддалена» Сергея Прокофьева и «Испанский час» Мориса Равеля вышли кондово-мизогинными, без блеска, и были так туго набиты мимансом, словно режиссер боится пустых пространств и самодостаточных героев.

Или, судя по «Онегину», просто не верит в самодостаточность?

И обновили наконец на вате шлафор и чепец

«Онегин» Наставшевса пришел на смену спектаклю Георгия Исаакяна 2010 года после того, как костюмы исаакяновской постановки погибли во время аварии на водопроводе театра зимой 2021. Этот спектакль стал дебютом Наставшевса на условно «большой» оперной сцене (ибо в абсолютных значениях сцена Пермской оперы очень невелика). В партнерстве с художником по свету Константином Бинкиным и видеохудожником Михаилом Ивановым Наставшевс ободрал сцену от одежды и взял в работу все закулисное пространство. Даже радиаторы отопления на дальней стене стали частью спектакля.

Без кулис и задника (в их роли, если нужно, мастерски выступает свет) спектакль словно пытается поговорить со зрителем без хотя бы части привычных театральных конвенций. Но не заигрывает, ни в коем случае, и не ломает четвертую стену: наоборот, он продуман и выстроен от начала до конца именно по законам театрального мышления. Онегин – который не уходит со сцены – заперт в неприглядной нереальности своих воспоминаний и безнадежно пытается переиграть прошлое. Перенос действия в память или воображение героя – прием не новый, оперного «Онегина» так ставили не раз, но отчего бы не использовать работающее средство, если благодаря ему ярким прожектором высвечено экзистенциальное одиночество «лишнего человека». Убранный за сцену хор, исполняющий купированный материал – тоже не диво и тоже не запатентовано никаким Черняковым.

И лучше выдумать не мог?

Пространство для обитания персонажей – наклонный островок с покосившимся, подпертым книгами диваном, разбитым пианино и любимыми Наставшевсом стульями; сверху – висит под кусок потолка с облупившейся штукатуркой и люстрой, остатком былой роскоши; к финалу люстра облетит и превратится в гномон с застывшей тенью.

В этой визуальной скупости живой, скульптурной, становится работа света – точная, лиричная и безжалостная, как поэзия. В содружестве с видеопроекциями свет работает по площадям, недоступным людям на сцене, уступая по гегемонии в пространстве только музыке (музыкальный руководитель и дирижер – Михаил Татарников); он то заставляет те самые радиаторы притворяться книжными шкафами, а то задает загадки: что там за странная монограмма в дальнем углу арьера, часть она спектакля или принадлежит реальной стене театра?

Так вот, Онегин (Константин Сучков в спектакле 3 апреля) в фокусе и не может уйти, не может скрыться ни в плюшево-обломовский комфорт дивана, ни в книги, ни в алкоголь. Призраки идут к нему чередой: не реальные Татьяна-Ольга-Ларина-Филиппьевна (Анжелика Минасова, Наталья Ляскова, Наталья Князева, Татьяна Каминская), а простоволосые, одетые в рубашки – саваны? – виллисы, которые позже подернутся корсетами и кринолинами, но так и не превратятся в бытовых женщин. Лишь Татьяна в последних двух картинах предстанет в полном туалете – словно во всеоружии своего теперь уже субъектного, суверенного статуса, и об эту ее самодостаточность разобьется обреченная терпеть поражение несамодостаточность Онегина.

Герои-мужчины по логике костюма субъектны всю дорогу – но нужны не как субъекты, а как символы. Все персонажи-басы – Ротный, Зарецкий, Гремин – слились в одну фигуру (Гарри Агаджанян), и она же – фигура композитора. Ленскому (Борис Рудак) все время на сцене сопутствуют сухие ветки, которыми машут – порой весьма комично – разные персонажи, но мертвый Ленский присваивает эти ветки навсегда: он лежит на пианино, а они прорастают сквозь него.

Его пример – другим наука, но Боже мой…

Элегантность постановочных решений и еще большая элегантность музыкальная – лишь одна сторона медали. На обороте – невыносимо медленный, вгоняющий в «русскую хандру» темп происходящего на сцене и его удручающая герметичность. Его можно описывать и оценивать, но чтобы подключиться к нему эмоционально, нужно суметь солидаризироваться с очень специфичным опытом на котором он, как вещь предельно онегиноцентричная, сконцентрирован целиком: это опыт привилегированного мужчины, не способного выйти за пределы своего эго и переключиться на что-то, кроме себя, но не способного же стать для себя достаточным; не способного перестать объективировать людей, пока объект не врежет ему по лицо (фигурально). Опера же, хотя бы просто по своему строению, татьяноцентрична – а Татьяна не только предлагает соприкосновение с гораздо более универсальным опытом (кто из нас не жалел себя в  простых и неизбежных ситуациях первой влюбленности, признания и отказа?), но и имманентно несет в себе идею, что персональная катастрофа не является концом света, что всегда есть за что удержаться (до встречи с Онегиным у нее есть благотворительность, после – любовь мужа и особенно его уважение: актив уникальный в нашей культуре во все времена).

Но, должно быть, эта идея перестала работать.

Я скрывать не стану

Предыдущая оперная премьера Перми – «Фауст» в постановке Василия Бархатова, вышедший в декабре 2021 и при всей своей навороченности оставляющий впечатление игры в Дмитрия Чернякова, только Чернякова для бедных. Следующая премьера – «Норма» Винченцо Беллини, столп малоосвоенного в нашей стране романтического бельканто; режиссером-постановщиком станет петербургский хореограф Максим Петров, за предыдущие два сезона трижды номинированный на «Золотую маску», а в 2021 и получивший ее за одноактный спектакль «Русские тупики II» в Мариинском; человек с нерядовой оперной насмотренностью, а главное – с оперным ви́дением. Между не оправдавшимся обещанием и обещанием, внушающим надежду, – не требующая сегодня оправданий безнадежность «Онегина» Наставшевса: настоящий, высшей пробы русский тупик.

Владиславс Наставшевс окончил мастерскую Льва Додина в Санкт-Петербургской академии театрального искусства. Режиссерское образование получил в лондонском Колледже искусства и дизайна им. Святого Мартина. Свои первые работы на драматической сцене поставил в Лондоне и Риге. Российской публике Наставшевса открыл «Гоголь-центр».

Первая оперная постановка Наставшевса – опера Жоржа Бизе «Искатели жемчуга» в Большом театре – в 2020 была удостоена Премии газеты «Музыкальное обозрение» (номинация «Спектакль – опера»). Спектакль был выдвинут на «Золотую маску» в восьми номинациях. В сентябре 2021 Наставшевс выступил на фестивале «Территория» с концертной программой.  В октябре 2021 на Камерной сцене им. Б. А. Покровского режиссер представил премьеры одноактных опер «Маддалена» Сергея Прокофьева и «Испанский час» Мориса Равеля.

Михаил Татарников в 2006 дебютировал в Мариинском театре с балетом «Метафизика» на музыку Второй симфонии Прокофьева, через год выступил как оперный дирижер («Любовь к трем апельсинам» Прокофьева). Ассистировал Валерию Гергиеву в постановке тетралогии Вагнера «Кольцо нибелунга» в Метрополитен-опере (2007). В 2012-2018 – музыкальный руководитель и главный дирижер Михайловского театра.

В 2017 состоялся дирижерский дебют Михаила Татарникова в парижской Opera Bastille, где Дмитрий Черняков поставил «Снегурочку» Римского-Корсакова.

В 2020 Михаил Татарников стал единственным российским дирижером, выступившим на юбилейном Зальцбургском фестивале. Летом 2021 был музыкальным руководителем премьеры «Псковитянки» Римского-Корсакова в Лондоне (режиссер-постановщик – Дэвид Паунтни, фестиваль Grange Park Opera).