В конце декабря в Санкт-Петербургской консерватории имени Римского-Корсакова состоятся выборы ректора. Основной претендент на этот пост – виолончелист Алексей Васильев, в настоящее время исполняющий обязанности главы вуза. Накануне выборов “РГ” узнала о его планах и проблемах, которые предстоит решать новому руководителю.

Вы пришли к руководству консерваторией в непростое время…

Алексей Васильев: Да, меня при встрече коллеги радовали: “Вы у нас за последнее время уже седьмой!” Я хоть и с юмором это воспринимал, но на самом деле отдавал себе отчет в том, что не у всех получилось. То есть каждое такое обращение лишний раз напоминало, что ответственность очень большая, объемы работы тоже. Любому руководителю такое полезно осознавать.

Итак, в следующем году консерватории исполнится 155 лет. Здание – в состоянии реконструкции. Скандал разгорелся в прошлом году с аккредитацией – из-за ее отсутствия выпускники не смогли получить дипломы… Не страшно вам окунуться во все эти проблемы? И как вы с этими страхами справляетесь?

Алексей Васильев: Знаете, сейчас уже не страшно: прошло более года, и за это время я успел на местности сориентироваться. Что касается аккредитации – ее любой вуз обязан проходить, тут ничего страшного нет.

Почему же это не было сделано до вас?

Алексей Васильев: Были не соблюдены требования, которые предписывал исполнять “Закон об образовании”. Мне кажется, консерватория, отдавая себе отчет в том, что она первая российская, по-настоящему неповторимая, немного не рассчитала свои силы. Было такое заблуждение, что раз уж мы такие замечательные, нам все простят, но в современном юридическим пространстве такого не бывает. Никому ничего не прощается, вне зависимости от статуса. И это – нормально. Величие величием, а повседневную работу забывать нельзя.

Как же вы вышли из скандальной ситуации с дипломами?

Алексей Васильев: Некоторым выпускникам было предложено перейти на индивидуальные планы обучения по другим образовательным программам, чтобы получить диплом после прохождения аккредитации. Некоторым бакалаврам, которые отучились у нас, например, по специальности “искусство балетмейстера”, по договоренности с Академией имени Вагановой было предложено пройти итоговую аттестацию там, чем они и воспользовались. Но у нас есть и уникальные программы: например, древнерусское певческое искусство. Такому больше нигде не учат. Этим выпускникам пришлось подождать, пока мы пройдем аккредитацию. Дипломы им будем вручать на днях.

Вуз живет сегодня в ситуации затянувшегося ремонта. Как скоро он кончится?

Алексей Васильев: Реконструкция исторического здания на Театральной, 3 начата весной 2014 года. Нам передали 52 процента помещений на улице Глинки, 2. Отдельное спасибо министерству культуры за эти вновь полученные помещения. Но и на улице Глинки у нас ремонт! Пока мы расположились тут на 8600 квадратных метрах довольно компактно. Сумели организовать образовательный процесс, правда, с большим-большим трудом.

То, где мы сейчас находимся, у нас в вузе зовется “первая очередь”. Есть еще вторая очередь, это еще порядка 6000 квадратных метров. По контракту ремонтные работы на второй очереди должны быть закончены в апреле 2017 года. Не так давно мы проверяли там акустическое состояние, звукоизоляцию… Если все, что происходит в соседнем помещении, станет слышно через перегородку, учебный процесс будет невозможен.

Строители стараются вникнуть в наши особенности, учесть их. После окончания этого ремонта нам, конечно, станет легче дышать: мы сможем, например, библиотечные фонды вернуть на место со складов ответственного хранения. Две трети нашей библиотеки сейчас находятся  там, а она у нас немаленькая – около 600 тысяч экземпляров. Да и с учебными классами станет посвободнее…

Но всех больше интересует, безусловно, реконструкция исторического здания. Это – 29 тысяч квадратных метров. По документам Северо-западной дирекции по строительству, реконструкции и реставрации официальное окончание работ – декабрь 2018 года. Но я не стал бы давать здесь слишком оптимистические прогнозы. Общая сумма работ на сегодня исчисляется 4,5 миллиарда рублей. Понятно, что все деньги одним траншем никто не выделяет. Но как будет соблюдаться график финансирования в наших непростых условиях – покажет время.

Однако даже в таких условиях вы умудряетесь не урезать реализуемые вами проекты. Например, с успехом нынче в 16-й раз прошел фестиваль “Международная неделя консерваторий”. Это только концерты, или обмен научным, методическим педагогическим опытом?

Алексей Васильев: Масштабы “Недели консерваторий” с каждым годом растут. Спасибо за поддержку проекта и министерству культуры, и нашему комитету по культуре – сложно все решалось нынче, но они нам очень помогли. И гости были такого высокого ранга… Давид Герингас, например, стал почетным профессором нашей консерватории. Для меня, как для виолончелиста, это особенно приятно: ведь он один из самых авторитетных виолончелистов мира. Василий Синайский продирижировал на открытии фестиваля. Мировая премьера оперы Сергея Слонимского “Король Лир”, поставленная силами студентов, прошла на сцене Эрмитажного театра. Мы гордимся, что такие люди как Сергей Слонимский работают у нас: музыка, которую он пишет, несомненно, будет иметь большую исполнительскую судьбу.

О чем вы мечтаете для консерватории?

Алексей Васильев: О магистратуре мечтаю совершенно определенно. Если вуз сегодня не реализует магистратуру – он вроде и вузом-то считаться не может. Еще консерватории просто необходим факультет, который готовил бы организаторов культурного процесса. Предмет “музыкальный менеджмент” у нас есть, но специалистов этого профиля мы не выпускаем. Далее, общаясь со звукорежиссерами в разных проектах, мы столкнулись с тем, что все они прекрасно обучены, как записывать, например, рок-группу, а вот с симфоническим оркестром – проблема. Специальной профессиональной подготовки у них нет. Мы могли бы готовить звукорежиссеров с классическим уклоном – это очень востребованная сегодня специальность.

Мечтаю о том, чтобы реформировать наш театр. Театр консерватории должен быть не репертуарным, а учебным, где на сцене живут студенты. Этот богатейший ресурс можно использовать не только для практики наших студентов, но и для иностранцев. Это, кстати, возможность привлечения каких-то средств для консерватории. Посмотрим на эту ситуацию с точки зрения зрительского рынка. Если напротив нас расположен Мариинский театр, нам ли тягаться с ним в посещаемости? А вот молодежь на сцене – это всегда интересно. От молодых всегда можно ожидать сюрпризов. В этом сегменте мы, думаю, могли бы быть востребованы.

А чем консерватория удивит нас в ближайшее время? Знаю, что вы недавно совершили уникальное открытие: возродили считавшуюся безвозвратно утерянной “Погребальную песню” Игоря Стравинского?

Алексей Васильев: Да, это удивительная находка! Но я подозреваю, что в нашей библиотеке можно найти еще и не такое… Инвентаризация в ней не проводилась уже очень давно: сами понимаете, перебрать 600 000 единиц хранения – работа небыстрая.

А обнаружить “Погребальную песню” Стравинского нам помог… переезд. Вообще это счастливый случай в сочетании с компетентностью наших сотрудников. Наталия Александровна Брагинская, проректор по научной работе, этим вопросом целенаправленно занималась много лет, и сотрудники библиотеки об этом знали. Когда, готовясь к переезду, там отодвинули какой-то шкаф, то в стенной нише обнаружили ноты, которые в начале ХХ века были приговорены к уничтожению, а среди них – Стравинский! Кто-то умный (или ленивый?) этого, спасибо, не сделал. И вот, 2 декабря состоялось беспрецедентное событие: в Концертном зале Мариинского театра в исполнении Симфонического оркестра театра, состоящего из выпускников и студентов нашей консерватории, под управлением маэстро Гергиева прозвучало это сочинение!

Вы сегодня совмещаете три, нет, даже четыре должности: глава вуза, дирижер оркестра музыкального училища, преподаватель по классу виолончели в консерватории, училище и специализированной музыкальной школе консерватории, отмечающей в этом году свое 80-летие, а еще Вы – бас-гитарист рок-группы “Меломаны”. Эти ипостаси мешают одна другой? Или помогают?

Алексей Васильев: Этот сумасшедший режим жизни, в который я попал, стимулирует. Знаете, я эффективнее работаю в таких условиях. Цейтнот заставляет четко расставлять приоритеты и мобилизоваться. Представить себе, что я только сижу в кабинете перед компьютером, отвечаю на письма, беседую с людьми – просто невозможно. А когда знаю, что до трех – я ректор, а после трех – дирижер, эта перезагрузка помогает выжить. Освежает. К слову, и там, и там много общего: дирижер тоже должен знать людей, уметь организовать их…

Что касается группы “Меломаны” – она сейчас устраивает один концерт в год, это такая дань юности. Группа была создана в 80-х, когда я с моими друзьями учился в десятилетке при консерватории. И мне приятно сознавать, что, несмотря на все географические и исторические пертурбации, “Меломаны” не распались.

А ученики вам нужны зачем?

Алексей Васильев: В консерватории все преподают – это наша основная деятельность.

Видите ли, обучение – процесс обоюдный, интерактивный: обучая, ты сам на какие-то свои вопросы находишь ответы. И когда сегодня на всех углах кричат, что профессия музыканта перестала быть престижной, что она не может быть доходной – я считаю себя ответственным за то, чтобы опровергнуть это мнение. Любая профессия не престижна и не доходна, если ты в ней недостаточно профессионален.

А как складываются карьеры ваших выпускников?

Алексей Васильев:Консерватория ежегодно выпускает около 200 человек. По результатам мониторинга трудоустройства, 75 процентов выпускников работают именно по той специальности, которую получили. Другая проблема заключается в том, что они начинают работать раньше, чем получили профессию.

Вот свежий пример: в один очень престижный коллектив был конкурс на позицию туба, куда взяли студента третьего курса училища, где экстернат вообще не предусмотрен. Кем сейчас этого парня считать – плохим студентом или успешным профессионалом? А прославленную певицу Анну Нетребко вообще после второго курса пришлось отчислить из консерватории за… неуспеваемость, когда началась ее карьера в Мариинке.

А своих детей вы музыке учите?

Алексей Васильев: А как же! Мой двенадцатилетний сын и мой шестилетний сын – ученики школы консерватории по классу виолончели…

Их мама тоже виолончелистка?

Алексей Васильев: Нет, пианистка, балетный концертмейстер в Мариинском театре. Выбирая для детей специальность, мы руководствовались трезвым расчетом: виолончелистов в оркестр требуется 12, а пианист только один.

Школе нынче исполняется 80 лет. Скажите, насколько она необходима консерватории? Такая ранняя – с шести лет – нацеленность на профессию помогает ли развитию способностей музыканта? Успешной карьере?

Алексей Васильев: Школа уже много лет питает фортепианный, оркестровый и многие другие факультеты консерватории.

Что касается возраста учащихся, то статистика показывает, что четкой корреляции “чем раньше, тем успешнее” – нет, но есть свои жесткие законы. Если сыновья в десятом классе скажут мне, что не хотят всю жизнь играть на виолончели, а решили стать инженерами или режиссерами, это не будет трагедией. Это – нормально, они смогут ими стать. Но если сейчас я не буду учить их играть на виолончели, а возрасте 16-17 лет они вдруг этого захотят, то помочь им я уже не смогу – время будет упущено.

Львиную долю абитуриентов консерватории составляют выпускники вашего училища или школы… А если завтра на пороге появится, грубо говоря, Фрося Бурлакова – ей место найдется?

Алексей Васильев: Половина наших студентов из провинции. Если Фрося Бурлакова приедет – возьмем если не первого раза, то со второго. “Фрося” должна для начала хотя бы нотную грамоту освоить! Обучим на подготовительном отделении и возьмем. Такие случаи бывают, хотя с ними непросто. Мне видится в этом еще одна проблема нашего общего образования: читать почему-то учат всех, а нотной грамоте – нет. Но это ведь несложно!

Думаю, это просто показатель уровня развития общества. Например, в Норвегии всех школьников учат играть на духовых инструментах: далеко не все они одинаково хорошо это делают, зато все умеют слушать музыку, все способны адекватно оценить труд тех, кто на сцене. Это же здорово!

Источник публикации Российская газета