В сказку попал

В 1873 Малый театр был закрыт на капитальный ремонт, и его труппа переехала в здание Большого. Поскольку два театра административно были единым целым, дирекция дала поручение штатному автору Малого театра – Александру Островскому – создать сценарий спектакля-феерии, чтобы занять все труппы: драматическую, оперную и балетную.

Сюжет Островский позаимствовал из народной сказки «Девочка-Снегурочка», опубликованной во втором томе «Поэтических воззрений славян на природу» (1867) А. Н. Афанасьева. Время появления «Снегурочки» – расцвет русской фольклористики: издаются сборники Афанасьева, труды историков Федора Буслаева и Сергея Соловьева.

Музыка к пьесе по просьбе Островского была заказана молодому П. И. Чайковскому, к тому времени – автору опер «Воевода» (1869), «Ундина» (1870), Симфоний № 1 «Зимние грезы» (1868) и № 2 «Малороссийская» (1873), увертюры-фантазии Ромео и Джульетта (1870). Драматург и композитор работали над пьесой в тесном творческом контакте. Островский закончил «Снегурочку» 31 марта – в день своего пятидесятилетия. Текст пьесы был напечатан в журнале «Вестник Европы», № 9 (1873 год).

Новая пьеса резко выбивалась из творчества Островского, которого знали как «бытописателя душ», реалиста и сатирика. Автора упрекали в отступлении от социально-обличительной проблематики и в недостаточной сценичности пьесы. Показательно высказывание критика  В.П. Буренина о драматурге и его новой пьесе: «…из-под его реального пера, нарисовавшего столько жизненных образов темного царства, начали выходить призрачно-бессмысленные образы Снегурочек, Лелей, Мизгирей и тому подобных лиц, населяющих светлое царство берендеев – народа столько же глупого, сколько фантастического. <…> Сравните “Снегурочку” с “Своими людьми” или с “Грозой”: какое безмерное расстояние между этими произведениями! <…> Г. Островский… всегда был только художник-сатирик. Он в своих комедиях являлся постоянно изобразителем темных сторон русской действительности. <…> Одно, что можно похвалить в “Снегурочке”, – это язык, приближающийся к народному складу. Да и тут, кажется, местами чувствуется фальшь и пересол…».

Фиаско феерии

Первое сценическое воплощение «Снегурочки» состоялось в Большом театре 11 (23) мая 1873. Островский, внимательно следивший за подготовкой спектакля-феерии, присутствовавший на репетициях, проводивший читки с актерами, не дождался премьеры спектакля и после генеральной репетиции уехал в Щелыково. Некоторые исследователи полагают, что уже на репетициях Островскому стало ясно, что спектакль не складывается.

По воспоминаниям сотрудника московских императорских театров К.Ф. Вальца (он в разное время был машинистом сцены и установщиком

декораций), о музыке Чайковского к спектаклю «А. Н. Островский неоднократно выражал мнение, что музыка эта, несмотря на свою прелесть, не подходит и не выражает сущности сказки». Исследователи объясняют эту «нестыковку» тем, что, несмотря на достоинства музыкального сопровождения «Снегурочки», оно оставалось именно сопровождением, иллюстрацией: «В результате в спектакле… оказались два хозяина, два равнозначные начала – драма и музыка, и, по свидетельству современника, жанр “полудрамы-полуоперы” был труден для восприятия зрителей» (Шах-Азизова Т. К. Реальность и фантазия («Снегурочка» А. Н. Островского и ее судьба в русском искусстве последней трети XIX и начале ХХ в.)).

Присутствовавшие на премьерных спектаклях «Снегурочки» знакомые Островского (драматург В.И. Родиславский и актер М.П. Садовский) сообщали автору об отдельных удачных номерах и отсутствии цельности, ансамбля, о растянутости действия: спектакль продолжался более пяти часов. Это стало одной из причин негативной оценки спектакля в печати.

Критики увидели в спектакле неудачную попытку приближения к вагнеровскому идеалу драматического произведения, совмещающего «и речи, и пение, и пляски». В эпоху дорежиссерского театра постановка, рассчитанная на воплощение средствами синтетического театра и театра единой воли, была практически обречена на неуспех.

В драме, опере, балете

Весной 1880 Римский-Корсаков побывал в Москве у Островского и получил у него разрешение воспользоваться его пьесой для сочинения оперы. Композитор сам написал к ней либретто, местами сокращая и изменяя текст с согласия автора. В результате пьеса была перестроена в согласии с законами музыкальной драматургии, и появилась опера-драма с непрерывным развитием действия, основанном на системе лейтмотивов. Премьера оперы состоялась 29 января 1882 в Мариинском театре. Московская премьера прошла на сцене частной оперы С. И. Мамонтова 8 октября 1885. На сцене Большого театра опера была поставлена 26 января 1893. Опера Римского-Корсакова стала самой знаменитой версией «Снегурочки» – по ней мы вспоминаем сюжет, наизусть знаем арии.

К драматическому тексту «Снегурочки» русский театр обратился только в сезоне 1900/1901 силами самых известных театральных коллективов: в Москве в Новом театре (режиссер А.П. Ленский) и МХТ (постановка К. С. Станиславского с музыкой А. Т. Гречанинова) и в Петербурге – в Александринском театре.

Существует несколько балетных воплощений текста Островского. Одноактный балет «Снегурочка» на музыку А. К. Глазунова был поставлен Брониславой Нижинской в 1930 для труппы «Русский балет Веры Немчиновой», а в 1942 – в Метрополитен-опера. В 1961 балетмейстер Владимир Бурмейстер создал балет «Снегурочка» по заказу Лондонского фестивального балета, который в 1963 был перенесен на сцену Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. Партитура балета собрана из различных популярных произведений Чайковского: музыки к сказке Островского, а также Симфонии № 1 («Зимние грезы»), серенады для струнных, фортепианной сонаты и др.

Жертва Яриле

В пьесе Островский описывает мир древних славян и обряд встречи солнечного бога Ярилы, опираясь на труды этнографов и лингвистов (А.Н. Афанасьева, П.С. Ефименко, Н.И. Костомарова), а также собственные наблюдения за жизнью и бытом крестьянства в окрестностях Щелыкова. А.Н. Афанасьев отмечал: «С умалением светил славяне соединяли веру в предвестие несчастий и бедствий; наоборот, с возрастанием светил они связывали понятия счастья, добра, изобилия и урожая».

Еще один источник – роман П. И. Мельникова-Печерского «В лесах». В мартовском номере «Русского вестника» за 1872, в седьмой главе романа, Мельников-Печерский дал одну из первых в нашей литературе художественных обработок древнеславянского мифа о встрече бога солнца: «Ходит тогда Ярило ночною порой в белом объяринном балахоне, на головушке у него венок из алого мака, в руках спелые колосья всякой яри. Где ступит Яр-Хмель – там несеяный яровой хлеб вырастает, глянет Ярило на чистое поле – лазоревы цветочки на нем запестреют, глянет на темный лес – птички защебечут и песнями громко зальются, на воду глянет – белые рыбки весело в ней заиграют. Только ступит Ярило на землю – соловьи прилетят, помрет Ярило в Иванов день – соловьи смолкнут. <…> Тронет ЯрХмель алым цветком сонную девицу, заноет у ней ретивое, не спится молодой, не лежится, про милого, желанного гребтится… А Ярило стоит над ней да улыбается, сам красну девицу утешает: “Не горюй, красавица, не печалься, не мути своего ретивого сердечка – выходи вечерней зарей на мое на Ярилино поле: хороводы водить, плетень заплетать, с дружком миловаться, под ельничком, березничком сладко целоваться”. <…> Перелески чернеют, пушистыми волнами серебряный туман кроет Мать Сыру Землю <…> Дохнет Яр-Хмель своим жарким, разымчивым дыханьем – кровь у молодежи огнем горит, ключом кипит <…> Пары редеют, забегают в перелески. Слышится и страстный лепет, и звуки поцелуев. Гуляет Яр-Хмель…».

Царь Берендей в «Снегурочке» Островского ставит народное благополучие в зависимость от милостей Ярилы. Душевную остуду, распад единства и падение нравов в мире берендеев он объясняет гневом бога: «Солнце у западных славян, – отмечал А.Н. Афанасьев, – представлялось юношею сильным и красивым… Светлые божества хранили плодотворную силу в своем жилище – в стране вечного лета, которая лежит на восходе солнца… Чувство любви для язычника являлось делом богов света. Любовь в народной песне названа горючею: “горюча любовь на свете”. В другой песне поется: “Не огонь горит, не смола кипит, / А горит, кипит ретиво сердце по красной девице”».

Снегурочка приходит в мир берендеев абсолютно неприспособленной к жизни среди людей. В ней одновременно сосуществуют два противоположных начала: стремление любить, унаследованное от матери, и неспособность чувствовать, полученная от отца.

Мизгирь, как и Снегурочка, появляется извне (его имя – простонародное название южнорусского тарантула, ядовитого паука). Как и Снегурочка, Мизгирь чужд берендеевскому мышлению и выглядит странно в окружении прочих героев. Он богат, приезжает в страну Берендеев с конкретной задачей – жениться на Купале. Основной конфликт пьесы вращается вокруг любовного треугольника: Снегурочка – Лель – Мизгирь.

Жертвенная гибель Снегурочки под лучами солнца приближала языческое миросозерцание народа к принятию истин христианства. Для Островского это было важно и значимо. Смерть оказалась продолжением настоящего чувства и для Ларисы из «Бесприданницы», и для Катерины из «Грозы». Путь этих героинь – путь мученицы, пострадавшей из-за своей искренней любви к человеку, который этого не заслужил.

Печальная кончина

Замах у новой постановки был колоссальный: памятная дата Островского, отсылка к исторической премьере двух великих институций по адресу Театральная площадь, 1. Но если в 1873 такая коллаборация была вызвана практической необходимостью, сейчас это скорее дань моде на совместные театральные проекты. И если в те времена форма произведения была творческим экспериментом – создана новая пьеса, написана музыка, придуманы танцы и спецэффекты – сейчас она выглядит анахронизмом: и не театр с музыкой, и не опера с драмой. Театры могли пойти по пути реконструкцию, восстановить костюмы и декорации, придать действу очарование старины – и зрители приходили бы на спектакль, как в оживший музей музыкального театра. Но этого не произошло.

Придя на Новую сцену Большого театра, мы оказались на утреннике Пролетарского района Серпуховской области ДК «Восход», где местная швейная мастерская сшила из ивановских ситцев костюмы по эскизам из журнала «Работница» для самодеятельного коллектива. Декорации, видимо, делал местный художник, который пишет на афишах «Вечером Спектакль Снегурочка. Приглашаются все желающие сельчане» и ставит через трафарет число и месяц.

Над сценой в новой «Снегурочке» висели стеклянные пробирки с пипеткой на конце, напоминая антураж химлаборатории санэпидемстанции, но никак не сосульки, не весну, не сказку. Иногда эти пробирки играли светом и красками, меняли положение в декорации, но смотреть на них все равно не хотелось. Такая же ошибка – полустеклянный пол, где все передвижения подсвечены, а балетные номера сопровождаются громким стуком ног.

Это поразительно антихудожественное решение, учитывая, что оформлением постановки занималась Мария Утробина – ведущий художник Малого театра, с 2006 преподает в Школе-студии МХАТ, с 2019 заведует кафедрой технологии художественного оформления спектакля Школы-студии МХАТ.

Что еще мы видим на сцене? Костюмы нелепых расцветок. Искусственные цветы на костюмах и по всей сцене, как на кладбище. Любительского уровня грим, как в детской театральной студии. Но при этом – напыщенная старомодная манера сценическая речь, в духе театра 70-летней давности, естественно, с использованием микрофонов. Драматические артисты пришли на оперную сцену, но остались на ней инородным телом.

Танцевальной частью занималась молодая хореограф Виктория Арчая, на которую возлагались серьезные надежды. Арчая поставила немало интересных работ в камерных форматах. В 2020-22 она руководила танцевальной труппой Воронежского Камерного театра, где поставила спектакли «Отель “Paradise» и «Сны междуречья» – последний вошел в программу Платоновского фестиваля искусств 2021 и в лонг-лист фестиваля «Золотая маска» (2022). В 2021 была участницей лаборатории современного танца «Тело в главной роли» в рамках международного фестиваля DanceInversion. В 2022 по приглашению режиссера Камы Гинкаса поставила пластический спектакль «Человеческий голос» с актрисами Московского театра юного зрителя… Однако в «Снегурочке» Арчая попала в такой контекст, где можно было поставить только номера для танцевальной группы ДК «Восход» – либо это влияние режиссера, либо потенциал хореографа попросту не достаточен для таких больших сцен.

«Сне-гу-ро-чка!»

В буклете режиссер спектакля Алексей Дубровский философствует о гармонии и дисгармонии в мире берендеев, о связи между поэзией и музыкой в тексте пьесы. Спектакль же – по уровню наивности – поставлен скорее как детская сказка. На афише стоит маркировка 12+. Многие зрители пришли в зал с детьми. Но при этом в спектакле все намеки ниже пояса смачно подчеркнуты, все понимают, чем пары берендеев должны по указу царя заниматься ночью в лесу. Для людей, воспринимающих «Снегурочку» через благородную и чистую эстетику мультфильма 1952 года или через глубочайшую драматургию Римского-Корсакова, все это выглядит вульгарно. Как и алкоголик Бобыль, и Ирина Муравьева с неприличными жестами в роли Бобылихи.

Единственный плюс, который можно найти в спектакле – основательная игра оркестра под управлением молодого дирижера Ивана Никифорчина. Ученик Валерия Полянского, художественный руководитель и главный дирижер «Академии русской музыки», объединяющей камерный оркестр и хор, с 2022 преподаватель Московской государственной консерватории – Никифорчин по-настоящему много работает, и уровень его профессионализма всегда слышен.

Что же касается «Снегурочек» в Большом театре, вспоминается спектакль Тителя 2017 года, который, к сожалению, сейчас в театре не идет, хотя, по некоторым сведениям, Владимир Урин планировал вернуть эту постановку в репертуар.

«Снегурочка» Тителя была многослойным мета-текстом, который нужно читать, погружаться в смыслы, выплывать среди них в поисках ответов на вопросы и новых смыслов в разгадке старых.

«В финале на сцене разворачиваются в зал вместо солнца включаются стадионные прожекторы. Вспыхивает свет, изливается на зрителя, и в нем исчезает Снегурочка.

Берендеи, ликуя, приветствуют искусственное солнце.

За этим исступленным ликованием не видно ни сострадания, ни трагедии, ни смерти, ни любви. Патриотический крик, ожидание новых побед» (рецензия МО № 5-6 (449) 2019).

Спектакль Тителя вспоминается и через 7 лет. А эту «Снегурочку» желательно забыть.