Иосиф Бродский
Памятник Пушкину

…И Пушкин падает в голубоватый колючий снег
Э. Багрицкий.

…И тишина.
И более ни слова.
И эхо.
Да еще усталость.
…Свои стихи
доканчивая кровью,
они на землю глухо опускались.
Потом глядели медленно
и нежно.
Им было дико, холодно
и странно.
Над ними наклонялись безнадежно
седые доктора и секунданты.
Над ними звезды, вздрагивая,
пели,
над ними останавливались
ветры…

Пустой бульвар.
И пение метели.
Пустой бульвар.
И памятник поэту.
Пустой бульвар.
И пение метели.
И голова
опущена устало.

…В такую ночь
ворочаться в постели
приятней,
чем стоять
на пьедесталах.

Иосиф Бродский
«Я вас любил. Любовь ещё (возможно…»

(из “20 сонетов к Марии Стюарт”)

Я вас любил. Любовь ещё (возможно,
что просто боль) сверлит мои мозги,
Всё разлетелось к чёрту, на куски.
Я застрелиться пробовал, но сложно
с оружием. И далее, виски:
в который вдарить? Портила не дрожь, но
задумчивость. Чёрт! всё не по-людски!
Я Вас любил так сильно, безнадежно,
как дай Вам бог другими – – – но не даст!
Он, будучи на многое горазд,
не сотворит – по Пармениду – дважды
сей жар в груди, ширококостный хруст,
чтоб пломбы в пасти плавились от жажды
коснуться – “бюст” зачеркиваю – уст!
1974

24 мая исполнилось 80 лет со дня рождения Иосифа Бродского. Можно сказать, что это был День Поэзии. По сетям, сайтам, радио и телевидению, СМИ рассыпались и зазвучали его стихи, ожили страницы биографии и его поэтический гордый лик, взывающее пение — интонирование собственных стихов, стремительная, слегка запинающаяся, всегда с грустью и болью, его речь. В России день Поэзии может быть, хоть раз в неделю — день Тютчева, Боратынского, Пушкина, Лермонтова, Заболоцкого, Тарковского, Ахматовой, Цветаевой, Пастернака, Мандельштама… «Втиснуть их всех в одну фразу, — как писал Бродский, — все равно, что зачитать список жертв воздушной катастрофы…».

Мне казалось, что мы были очень поэтической страной, поэтизированной, но Поэзия уходила, уходила и уходила на периферию, она оставалась  в основном с поэтами и собиралась в гетто на платформах типа Стихи.ру. (конечно, не только)

Дни поэзии Бродского открылись с объявления пандемии и самоизоляции. «Не выходи из комнаты» не цитировал только ленивый. Но день его юбилея затмил, пожалуй, и день Пушкина. Стихи Бродского занимают уже все больше пространства, больше душ и СМИ. Конечно, язык Пушкина — корень. Но почти вся крона сегодня занята Бродским. И нам под этим деревом хорошо. Как будто двигаясь во враждебном пространстве и ища место приюта, мы нашли его в поэзии и прозе Иосифа Бродского. «Он просто служил бесконечности большей, чем та, с которой мы обычно считаемся, и он ясно свидетельствует о ее наличии; более того, он сделал ее гостеприимной, — писал об У.Х. Одене Бродский. — Без преувеличения, каждый индивидуум должен знать по крайней мере одного поэта от корки до корки; если не как проводника по этому миру, то как критерий языка». Думаю, что не только.

Неужели поэзия возвращается к тем, кто больше не слышал ее в себе, в ком она, как писал Бродский, «затерялась, как запятая» или оживает в тех, в ком никогда не звучала?

«Если у поэта и есть какое-то обязательство перед обществом, так это писать хорошо. Находясь в меньшинстве, он не имеет другого выбора. Не исполняя этого долга, он погружается в забвение. Общество, с другой стороны, не имеет никаких обязательств перед поэтом. Большинство по определению, общество полагает, что у него есть другие занятия, помимо чтения стихов, общество опускается до такого уровня речи, при котором оно становится легкой добычей демагога или тирана. И это собственный общества эквивалент забвения, от которого, конечно, тиран может попытаться спасти своих подданных какой-нибудь захватывающей кровавой баней». (И. Бродский. Поклониться тени. 1983)

Поразительно то, что Бродского поднимают на щит и те, кто является ярым строителем пошлости и прошлого сегодня. Прошлого, которое отправило Бродского в лагерь, от которого он всеми силами пытался уйти, куда никогда не вернулся и которое так настойчиво презирал.

«Зло охоче до порочности, — писал в свой «Актовой речи» в 1984 году Иосиф Бродский. — Его привлекают большие числа, крепкий фундамент, вымуштрованные армии, сбалансированные отчеты. Склонность к таким вещам выдает, видимо, врожденную неуверенность, но понимание этого опять-таки слабое утешение, когда Зло торжествует».

6 июня – День Пушкина. Поэту исполнится 221 год. Тоже День Поэзии. Вот уж чью биографию, пожалуй, знали многие, но — люди среднего и старшего поколений. И это не уберегло от происходящего сейчас в обществе.

И 18 июня — день Поэзии. 140 лет назад, в 1880 году в этот день в Москве был установлен памятник Александру Сергеевичу Пушкину работы скульптора Александра Михайловича Опекушина. Памятник замечательный. И куда бы его ни передвигали и ни переставляли, рядом с ним будет больше правды. А вот Бродскому с памятниками не повезло. Вряд ли к ним не зарастет…

Но памятникам памятниково,  а поэтам… и 6, и 18 июня в эти дни поэзии мы будем вспоминать стихи Ахматовой, Цветаевой, Пастернака… и Бродского, и Пушкина.

Александр Пушкин
Вольность (ода)

Беги, сокройся от очей,
Цитеры слабая царица!
Где ты, где ты, гроза царей,
Свободы гордая певица?
Приди, сорви с меня венок,
Разбей изнеженную лиру…
Хочу воспеть Свободу миру,
На тронах поразить порок.

Открой мне благородный след
Того возвышенного Галла
Кому сама средь славных бед
Ты гимны смелые внушала.
Питомцы ветреной Судьбы,
Тираны мира! трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!

Увы! куда ни брошу взор —
Везде бичи, везде железы,
Законов гибельный позор,
Неволи немощные слезы;
Везде неправедная Власть
В сгущенной мгле предрассуждений
Воссела — Рабства грозный Гений
И Славы роковая страсть.

Лишь там над царскою главой
Народов не легло страданье,
Где крепко с Вольностью святой
Законов мощных сочетанье;
Где всем простерт их твердый щит,
Где сжатый верными руками
Граждан над равными главами
Их меч без выбора скользит

И преступленье свысока
Сражает праведным размахом;
Где не подкупна их рука
Ни алчной скупостью, ни страхом.
Владыки! вам венец и трон
Дает Закон — а не природа;
Стоите выше вы народа,
Но вечный выше вас Закон.

И горе, горе племенам,
Где дремлет он неосторожно,
Где иль народу, иль царям
Законом властвовать возможно!
Тебя в свидетели зову,
О мученик ошибок славных,
За предков в шуме бурь недавных
Сложивший царскую главу.

Восходит к смерти Людовик
В виду безмолвного потомства,
Главой развенчанной приник
К кровавой плахе Вероломства.
Молчит Закон — народ молчит,
Падет преступная секира…
И се — злодейская порфира
На галлах скованных лежит.

Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостью вижу.
Читают на твоем челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрек ты богу на земле.

Когда на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает
И беззаботную главу
Спокойный сон отягощает,
Глядит задумчивый певец
На грозно спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана,
Забвенью брошенный дворец —

И слышит Клии страшный глас
За сими страшными стенами,
Калигулы последний час
Он видит живо пред очами,
Он видит — в лентах и звездах,
Вином и злобой упоенны,
Идут убийцы потаенны,
На лицах дерзость, в сердце страх.

Молчит неверный часовой,
Опущен молча мост подъемный,
Врата отверсты в тьме ночной
Рукой предательства наемной…
О стыд! о ужас наших дней!
Как звери, вторглись янычары!..
Падут бесславные удары…
Погиб увенчанный злодей.

И днесь учитесь, о цари:
Ни наказанья, ни награды,
Ни кров темниц, ни алтари
Не верные для вас ограды.
Склонитесь первые главой
Под сень надежную Закона,
И станут вечной стражей трона
Народов вольность и покой.

1817