12-й сезон существует наш Абонемент «Персона – композитор», который мы делаем вместе  «Музыкальное обозрение» и Московская филармония

Героями, гостями Персонами абонемента были замечательные композиторы – Юрий Каспаров Фарадж Караев,  Виктор Екимовский, Сергей Жуков, Сергей Невский, Андрей Эшпай, София Губайдулина… и никогда не был Александр Вустин.

Несколько раз я приглашал его, но как-то не складывалось. И вот, осенью прошлого года Александр вдруг согласился  и активно и увлеченно стал делать программу. Несколько раз ее уточняли. В январе этот концерт был уже заявлен.

По традиции Абонемента в концерте принимает участие автор и мы несколько раз беседуем с ним..

И вот, теперь, Александра Вустина нет и беседа с ним на сцене не состоится.

Мы вообще не знали, что будет с концертом?  И потому я благодарен московской филармонии, что она решилась сохранить этот концерт.

Я обратился к друзья и коллегам Вустина с предложением выступить, сказать или написать, или записать несколько слов памяти Саши. Мы так и построили наш вечер. Между произведениями будут звучать слова, посвященные Александру Вустину.

Не все коллеги смогли прийти сегодня, но слова свои прислали.

Невольно наши пути с Александром пересекались в жизни и не раз, невольно, оказалось немало общего. Мы оба, в разные годы, учились в Мерзляковском училище.  В музыкальном училище при московской консерватории,  Его учителем и ориентиром для него был Григорий Самуилович Фрид, Я тоже считаю, что одним из моих учителей. Хотя уроки композиции я брал у Поля Двойрина.

Московский молодежный музыкальный клуб Григория Фрида был центром духовной, музыкальной, и интеллектуальной жизни. Таким же центром для меня был Клуб юных искусствоведов Пушкинского музея изобразительных искусств, Центром духовного роста, местами, где расширялись горизонты души.

Местом работы, и для Вустина, и для меня, стало Издательство Советский композитор, газета первые шаги делала там, и только после последнего переворота в СК России мы вынуждены были покинуть его стены.

В 2002 году, заметив, что голос композиторов в обществе слабеет, голос музыкального интеллекта, а усиливаются голоса исполнителей  – до шума и крика,  мы тогда решили,  в фестивале Московская осень  определить лучшие сочинения.

И в нашем проекте «События и персоны» Итоги года, назвать лучшие сочинения и их авторов композиторов  Событиями и Персонами года. Эксперты отобрали 10 сочинений и все они были объявлены Композиторами года, среди них был и Александр Вустин. А когда пришло время задуматься нам о юбилее газеты, мы сочли необходимым, чтобы на  концерте прозвучало новое произведение.

Встал вопрос  – кому заказывать?. Кто он этот автор? Но ответ был предопределен и дан ранее – все 10.  Вустин сразу согласился и на предложенные условия.  А они были следующими.

Кроме названия – Концерт для оркестра Десять взглядов на Десять заповедей. Кроме того, что каждый должен был написать 2 минуты музыки. Что-то должно было стать объединяющим для всех участников. Все решили составить звукоряд из нот входящих в имена и фамилии авторов. Ну, к примеру  – Андрей Эшпай – А(ля) и Ес (ми бемоль) Александр Вустин ( а – ля) … и каждый писал свободную композицию на этот звукоряд.

Премьера сочинения состоялась осенью 2004 года в 20 городах России, а 19 октября была показана по каналу Культура – на всю страну. Это был беспрецедентный случай в истории музыкальной страны.

Из 10 авторов четверо уже ушли из жизни Андрей Эшпай, Сергей Павленко, Роман Леденев и вот Александр Вустин.

Скоро будет полгода, как с нами нет Александра Вустина, и примириться с его безвременным уходом так и не получается. Утешение приносит его музыка, она осталась с нами, и в ней живет облик Саши и его душа. Это не метафора и не пустые слова, которые положено говорить об ушедших.

Его жизнь перелилась в звучание, и когда его сочинения вновь достигают нашего слуха, возникает ощущение его присутствия, продолжения физического существования за пределами земной жизни. И дело не только в том, что эту музыку написал близкий человек, давний друг.

Наверное, дело в ней самой, пламенной, отлитой в афористические формы,  не знающей излишеств, зачастую открыто трагической. У Вустина не было проходных сочинений, и его наследие оставляет впечатление редкой цельности. Но у меня есть среди них свои любимцы. Их немало, и некоторые я назову.

Например, «Посвящение Бетховену», вариации на тему чудной красоты, которой не постеснялся бы и сам адресат опуса; или неподражаемая «Музыка для 10», стремительно раскручивающаяся как пружина. Среди них и пьесы, которые мне довелось исполнять со «Студией новой музыки» – «К Софии», написанная на юбилей Губайдулиной, или совсем сольный «Голос». Обе они на стихи Ольги Седаковой. На ее же слова была создана и одна из последних вершин Вустина, Триптих для баса, хора и оркестра.

К моим любимцам относится и давний опус из нынешней программы: секстет «Героическая колыбельная» 1991 года. Образ ночного «потока сознания» замечательно воплощен в пьесе, движение которой приносит хаотические обрывки Бетховена, Малера, Мусоргского, Шёнберга, собственной киномузыки Вустина. Да и в самом титуле секстета содержится цитата: так называется одно из сочинений Дебюсси.

Всё это воспроизведено близко к оригиналам и без особых искажений; но, как комментировал автор, «если заглянуть в ноты, то, уверен, будут ошибки».

Приведенные по памяти цитаты усугубляют впечатление сюрреалистических видений,  господствующее в этой музыке.

Светлана САВЕНКО

Я счастлива, что мне довелось не только жить в одно время, в одной стране, в одном городе с Александром Вустиным  (и этого уже немало!), но многие годы дружить с ним. И больше того: я счастлива тем, что есть сочинения, где наши имена стоят рядом. Я имею в виду его музыку с моими стихами. Музыку – как обычно у Вустина – космического размаха.

То, что он создал, уникально. О его музыкальном гении я не буду сейчас говорить. Его сочинения уникальны той благородной силой, той высокой серьезностью и – я бы сказала – предельной надеждой, которая в них исполняется, каких мы не ждем от наших современников.

Необходимо быть не только гением музыки, но тем человеком, каким был Александр Кузьмич, чтобы так писать.

Его внезапный уход – горе. Его обращение к нам остается живым и полным тех смыслов и чувств, которые нам еще предстоит воспринять.

Я прочту посвященные ему стихи, которые он любил. Они внушены одним из его сочинений – тем, с которого началось мое знакомство с ним. Саша угадал, с каким.