Выдающийся музыкант, мыслитель, ярчайший представитель музыкального авангарда скончался на 81-м году жизни.

Александр Кнайфель родился 28 ноября 1943 года в Ташкенте в семье музыкантов, преподавателей эвакуированной Ленинградской консерватории. Закончив консерваторскую школу-десятилетку в 1961 году по классу виолончели у Эммануила Фишмана и выдержав труднейший конкурс, поступил в Московскую консерваторию, где следующие два года учился у Мстислава Ростроповича. Но после второго курса, «переиграв» руки, сообщил профессору, что хочет оставить виолончель и заняться композицией. Ростропович был огорчен, но добрые отношения музыканты сохранили на всю жизнь.

Кнайфель вернулся в Ленинград и поступил в консерваторию в класс композитора Бориса Арапова. Призвание подтвердилось быстро: 22-летний студент становится автором оперы «Кентервильское привидение», вскоре с успехом поставленной на сцене Оперной студии Ленинградской консерватории. С начала 1970-х композитор много работает для кинематографа. Он автор музыки к более чем 40 художественным и документальным фильмам (в десяти из них он сотрудничал с выдающимся режиссером Семеном Арановичем).

Мстислав Ростропович стал вдохновителем мировой премьеры «Восьмой главы» (1993), «Пятидесятого псалма» (1995) и «Блаженств» (1996). В содружестве с великим хореографом Леонидом Якобсоном композитор создал хореографический стриптиз «Разоружение» по мотивам карикатур Бидструпа (1966) и балетную сцену «Кающаяся Магдалина» по произведениям Тициана и Родена (1967), воплощенную на сцене вместе с «Монодией» для женского голоса (1968) балериной Калерией Федичевой. По сценарию другого выдающегося балетмейстера, Георгия Алексидзе, создана крупная балетная партитура «Медея» («Колхидская волшебница»). Для Татьяны Мелентьевой, были написаны 15 историй для певицы и пианиста «Глупая лошадь» (1981), трио для певицы и виолончелиста «Сквозь радугу невольных слез» (1987–1988), Песнь Пресвятой Богородицы «Свете Тихий» (1991), «Бабочка», в строфах Иосифа Бродского (1993), «Облеченная в солнце» (1995) и пушкинское «Блаженство» (1997). В 2001 году в королевском театре Carre (Амстердам) Пьером Оди была поставлена опера «Алиса в стране чудес» для «театра играющих, поющих и танцующих», созданная Александром Кнайфелем по заказу Нидерландской оперы.

Премьеры произведений Кнайфеля звучали на крупнейших музыкальных фестивалях в Париже, Лондоне, Амстердаме, Нью-Йорке, Цюрихе, Зальцбурге, Берлине, Кельне, Маастрихте, Ферраре. В 1992 году во Франкфурте-на-Майне состоялся первый монографический фестиваль композитора.

Александру Кнайфелю даровано почетное звание Заслуженного деятеля искусств РФ, ему присуждена премия Правительства Санкт-Петербурга в области литературы, искусства и архитектуры за 2012 год в номинации «композиторское искусство» за музыку к спектаклям БДТ им. Г. А. Товстоногова «Маскарад», «Старик и море», «Дядюшкин сон».

Друзья композитора не знали, что он последние годы боролся с жестокой болезнью. Лечение в Германии помогало сохранять силы, по-прежнему жить Музыкой, создавать новые произведения, совершенствовать написанные ранее. Но, увы, медицина не всесильна, смерть настигла Александра Кнайфеля 27 июня 2024 года в Берлине.

Красота — момент горения

Современную музыку захлестнула «новая простота». Это прокофьевское словцо по-разному оживает в творчестве Александра Кнайфеля и Валентина Сильвестрова, Арво Пярта и Гии Канчели. Вот слова Кнайфеля: «Каждый за свою жизнь проходит во многом сходную историю… Вначале порыв, усложненность. Вы входите в мир, открываете его. Потом становитесь богаче, богаче и может быть в какой-то момент как бы отказываетесь от всего».

Путеводными для композитора стали известные строки Бориса Пастернака: «Тишина, ты лучшее из всего, что слышал…». Не из «шума времени» (Осип Мандельштам), не из «гула жизни» (Владимир Набоков) рождается его музыка, а из тишины; в тишине же она и истаивает, растворяется. «Мне вообще не нравится слово “пауза”, – говорит Кнайфель, – музыкой может быть не звучащее, а звучащее, то есть как бы музыка – “паузой”».

Творчество Кнайфеля, «петербуржца по национальности», более известно и высоко ценимо на Западе, нежели у себя на родине. Ведь не случайно, фестиваль музыки Кнайфеля прошел в 1992 году во Франкфурте-на-Майне. Не случайно тогда же ему была присуждена почетная композиторская стипендия, позволившая композитору в канун пятидесятилетия год работать в Германии. Впрочем, будем справедливы, музыку Кнайфеля сегодня знают и зрители кино: игрового («Торпедоносцы»), документального («Личное дело Анны Ахматовой», «Я служил в охране Сталина»), и многомиллионная аудитория, смотревшая телесериалы «Рафферти», «Противостояние», «Большая игра». Произведения Кнайфеля сегодня звучат и в наших концертных залах.

«Красота — это момент горения, и только если сожжешь себя, в освобожденной энергии возникает красота», — так Александр Кнайфель определил свой творческий девиз. «Самосожжение» Кнайфеля, конечно, метафорическое, образное. Он далек и от скрябинско-«прометеевских» амбиций, и от прокофьевского огнепоклонничества. Разумеется, Кнайфель укоренен в русской традиции (этической, прежде всего), и здесь имя Шостаковича, чтимого композитором в ряду учителей, приходит на ум первым. Стравинскому композитор наследует и в жанровой палитре, пестрящей самыми неожиданными обозначениями, и в исполнительских составах, столь же нетрадиционных.

Рождаются такие далекие друг от друга произведения, как «Монодия» для женского голоса на латинский текст шотландского поэта XVI века Джорджа Бьюкенена и «150 000 000», дифирамб для смешанного хора, шести флейт-пикколо, шести труб, шести тромбонов, двенадцати контрабасов и трех групп литавр на стихи Владимира Маяковского или «Письмо Ленина членам ЦК»…. От античной трагедии рока и мщения в балете «Медея» до «Языческого рока» для хора басов, ударных и рок-группы, как говорится, «дистанция огромного размера». «“Облеченная в солнце”, – вспоминал композитор, – возникла в стремлении охватить женские образы из Библии, фольклора, классики — как сбывшееся пророчество о Новом Свете, Новом Граде, Новой Марии, как музыкальное приношение Татьяне Мелентьевой, в чьем пении всегда несравненный свет». В этом же ряду Litania для оркестра; «Лестница Иакова». Glossolalia тринадцати; «Молитва Ефрема Сирина».

Автобиография в звуках

Говорящие названия… «Вера». Вариации и Строфа посвящения для оркестра струнных инструментов (посвящена памяти великой русской актрисы Веры Комиссаржевской, но в имени адресата скрыт глубинный смысл произведения).

В вере Кнайфеля, по-детски чистой и искренней, было что-то от первых христиан, тех евангельских, гонимых Римом. Непроизнесенные слова (исследователи называют это «скрытым словом»)…

Полуторачасовой «Agnus Dei» («Агнец Божий») написан «на тексты» латинской католической молитвы, фрагментов из блокадного дневника ленинградской девочки Тани Савичевой и из Евангелия от Иоанна. А ведь исполнители, напомню, четыре инструменталиста! Красноречива авторская ремарка к «Возношению» для хора струнных инструментов: «Словесный текст не звучит, но исполнители должны играть таким образом, как если бы он звучал на самом деле».

Молчащие исполнители… Пианист, «играющий» на правом деревянном крае клавиатуры рояля беззвучными, но заметными движениями руки… Дирижер, жестикулирующий перед молчащим оркестром… Музыканты, беззвучно скользящие смычками по струнам.

Ремарка из другого сочинения Кнайфеля: «Все паузы рассматриваются как звучащая тишина». Вдумчивый исследователь (С.И. Савенко) отмечает: «Другой скрытый слой музыки Кнайфеля связан с универсальным для композитора законом числовых пропорций. Магии числа, как известно, подвержены многие композиторы ХХ столетия». Что ж, это не удивительно, если вспомнить об античном квадривиуме, включавшем арифметику, геометрию, астрономию и… музыку, если вспомнить известный афоризм Готфрида Лейбница: «Музыка – это бессознательное упражнение души в арифметике».

«Восьмую главу» композитор посвятил Мстиславу Ростроповичу. Великий музыкант исполнил партию виолончели на мировой премьере «Восьмой главы» вместе с хористами Общества хорового искусства американской столицы в Вашингтонском национальном соборе 7 апреля 1995 года (дирижировал Норман Скрибнер). Композитор возмечтал «услышать голос Ростроповича, его единственное в мире прикосновение, согретое и согревающее великой Любовью».

«Восьмая глава. Canticum canticorum (Песнь песней). Для Храма, хоров и виолончели». Для Храма — то есть для данного собора, для этой церкви и именно для этих прихожан-слушателей – их реакция, их дыхание создают атмосферу коллективной молитвы.

«“Алиса” — это моя автобиография в звуках», — сказал Александр Кнайфель по окончании репетиции «Алисы в стране чудес» в Амстердаме, – дети — моя самая важная публика!» Именно детская «сумасшедшинка» в музыке Кнайфеля всегда противостоит рутинным ожиданиям консервативной критики и публики. Проницательный рецензент после премьеры вспоминал: «Я сказал Кнайфелю: твоя музыка создана для детей, взрослые слишком глупы, чтобы понять ее»

И уже не удивляешься, читая в другой рецензии: «Партитура Кнайфеля — чудо

… После полутора часов может „поехать крыша“, но восхищает это мастерское сочетание бряканья и звяканья, звуков челесты и фортепиано, электронных эффектов, пения по слогам, вскрикиваний, пиццикато, шмяканья: бах! шлеп! плюх!, ритмического топанья…»

Четверть века мы дожидались, чтобы услышать «Жанну», пассион для тринадцати групп инструментов, своеобразные чисто инструментальные «Страсти Жанны д’Арк». Автор не устает подчеркивать, что это рубежное для него сочинение: «В „Жанне“ каждый звук словно бы оплачен моей кровью… Тогда в 35 лет думал, что пишу последнюю вещь, оказалось — первую! Первую в ряду произведений нового стиля. После этого сочинения я стал совершенно другим человеком, все клеточки обновились». Это аскетическая музыка. Это истовая музыка! Быть в одно и то же время истовой и аскетической может только молитва.

***

Отпевание усопшего прошло в православном храме Святых равноапостольных Константина и Елены при берлинском русском кладбище (том самом, где первоначально был погребен М. И. Глинка). Урна с прахом Александра Кнайфеля захоронена на мемориальном кладбище в Комарово близ Санкт-Петербурга рядом с могилой матери композитора.