Министр культуры Российской Федерации Владимир Мединский посетил праздничный концерт, приуроченный к юбилею ректора Московской консерватории Александра Соколова. В августе ему исполнилось 70 лет. Вечер прошел в Рахманиновском зале консерватории.

«Самый лучший подарок на день рождения, это, как известно, подарок, сделанный своими руками и сейчас мы с вами станем свидетелями концерта, который подготовили выпускники, студенты, преподаватели. То есть, фактически, своими руками создали вам подарок и я уверен, что вам, как педагогу, как администратору, – это самое приятное», –  сказал, открывая вечер Владимир Мединский.

«Я со своей стороны желаю вам энергии, вдохновения, всего того, что позволит вам и дальше служить Московской консерватории и вообще служить в широком смысле нашей культуре. Нам всем приятно, что в консерватории жизнь бьет ключом, что-то строится, реконструируется, покупаются новые музыкальные инструменты, консерватория активно участвует в различных конкурсах, побеждает», – подчеркнул Министр, добавив, что  атмосфера движения в консерватории – во многом заслуга всего коллектива и лично ее ректора. «Спасибо за ваш вклад в традиции, вклад в будущее нашей культуры», –  заключил глава федерального ведомства.

«Концерт в подарок» – именно такое название получил праздничный вечер. Это уже второй по счету концерт, который приготовили для юбиляра коллективы Московской консерватории: ансамбль «Студия новой музыки» под руководством Владимира Тарнопольского и Камерный хор Московской консерватории под управлением Александра Соловьева, а также выпускники, студенты и учащиеся учебного заведения. Творческую компанию им составили Камерный оркестр Московской консерватории и дирижер Феликс Коробов, а также воспитанники консерватории разных лет.

Открыли вечер фрагменты из опер Моцарта, Пуччини, оперетт Франца Легара в исполнении Камерного оркестра Московской консерватории под руководством и солистов Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко Наталии Петрожицкой, Марии Макеевой и Дмитрия Зуева. Поздравить Александра Сергеевича также пришли Юрий Башмет и его дочь Ксения, которые исполнили «Экспромт» Шостаковича в тональности ля-минор, а также многие другие музыканты и исполнители. Например, бывший ученик вуза, композитор Кузьма Бодров подарил юбиляру произведение «Торжественный кант», которое посвятил Александру Соколову. Сегодня его впервые исполнил камерный хор консерватории.

Александр Соколов родился 8 августа в Ленинграде. На протяжении многих лет возглавляющий один из лучших музыкальных вузов мира и имеющий ценный опыт работы на высоком государственном посту Министра культуры (2005–2008 гг.); ученый-музыковед с мировым именем, автор нескольких монографий и ряда научных статей о современной музыкальной культуре. Он также  бессменный заведующий кафедрой теории музыки Московской консерватории (с 1996 года). По его инициативе в консерватории были введены новые программы обучения для аспирантов оркестрового и дирижерско-хорового факультетов, специально ориентированные на проблематику современной музыки.

Одной из важнейших заслуг Соколова является сохранение и восстановление исторических зданий консерватории – прежде всего реконструкция Большого зала, признанная в 2014 году лучшим реализованным проектом в области инвестиций и строительства.

Источник публикации Министерство культуры РФ, 09.10.2019

Юрию Григорьеву — 80!

Юрий Григорьев (род. 5 августа 1939 года) — знаменитый баритон, солист Большого театра СССР эпохи его «Серебряного века» (1968-1990), художественный руководитель оперы Большого театра России (1999-2001).

На сцене ГАБТа исполнял партии Князя Игоря (в этой роли он дебютировал на главной оперной сцене страны), Риголетто, Мазепы, Фигаро («Свадьба Фигаро»), Графа Ди Луна («Трубадур»), Амонасро («Аида»), Эскамильо и Моралеса («Кармен»), Альбериха («Золото Рейна»), Томского («Пиковая дама»), Шакловитого и Кузьки («Хованщина»), Грязного («Царская невеста»), Эбн-Хакиа («Иоланта»), Денисова («Война и мир»), Исправника («Катерина Измайлова») — всего более 20 партий. Работал с дирижерами Геннадием Рождественским, Юрием Симоновым, Александром Лазаревым.

Артист блестяще спел партию Почтмейстера в мировой премьере оперы «Мертвые души» (дирижер Юрий Темирканов, режиссер Борис Покровский).

Ю.А. Григорьев — народный артист РСФСР, доктор искусствоведения. С 1979 года преподает в Московской консерватории, с 1996 г. профессор. Среди его учеников — лауреаты международных конкурсов, солисты Большого театра России (И. Морозов, Е. Морозова, Н. Казанский, Н. Семенов), Большого театра Белоруссии (А. Дубровец, И. Ланюк), Новой оперы (О. Мирошникова), Михайловского театра (Д. Каневский), Московской филармонии (Д. Трапезников), европейских театров.

Певец участвует в работе жюри крупнейших вокальных конкурсов, в т.ч. Конкурса им. П.И. Чайковского, Всероссийского музыкального конкурса, конкурсов им. Глинки, им. Лемешева, «Янтарный соловей» (Калининград), им. Н. Сабитова (Уфа), им.  Шаляпина (Казань), им. Алчевского, Лысенко, Крушельницкой в Украине, Королевы Сони в Нидерландах, им. Виотти в Италии, UNISA в ЮАР, Конкурса оперных певцов в Брюсселе и других.

Евгению Левашеву — 75!

9 августа отметил юбилей профессор, доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник Государственного института искусствознания, заведующий сектором академических музыкальных изданий ГИИ Евгений Михайлович Левашев — один из крупных специалистов по изучению русской музыкальной культуры XVIII-XIX веков.

Многочисленные труды Е.М. Левашева посвящены творчеству Глинки, Даргомыжского, композиторов «Могучей кучки».

По научным реставрациям и реконструкциям Е.М. Левашева осуществлены театральные постановки: «Рождественская драма» Димитрия, митрополита Ростовского в Московском камерном театре п/р Б.А. Покровского (под названием «Ростовское действо»), оперы Пашкевича «Скупой» (там же) и «Санкт–Петербургский гостиный двор» (Камерный оперный театр, Киев), оперы Глинки «Жизнь за царя» и «Руслан и Людмила» в Большом театре (в т.ч. постановка «Руслана и Людмилы», открывавшая в ноябре 2011 года Историческую сцену ГАБТа после реконструкции), различные версии и реконструкции оперы Бородина «Князь Игорь» (в театрах Москвы, Вильнюса, Милана, Берлина), первая авторская редакция оперы «Борис Годунов» Мусоргского (в ГАБТе и в итальянской Вероне).

В последние годы ученый ведет интенсивную работу над Полным академическим собранием сочинений М.П. Мусоргского, являясь главным научным редактором этого издания.

Владимиру Рубину — 95!

5 августа отметил юбилей известный композитор, патриарх советской и российской музыкальной культуры. Коренной москвич, выпускник Московской консерватории (учился по композиции у Николая Пейко, по фортепиано у Александра Гольденвейзера, также среди его педагогов были профессора Павел Ламм, Александр Гедике, Мария Неменова-Лунц), Владимир Рубин на протяжении творческого пути обращался чаще всего к крупным сценическим и циклическим жанрам. Он автор 6 опер, наиболее известные из которых — «Три толстяка», поставленная в 1968 году в своем театре Н.И. Сац, и «Июльское воскресенье. Севастополь. Год 1942», за которую композитор удостоен Госпремии РСФСР им. Глинки; 9 ораторий и двух кантат; нескольких вокальных циклов (на стихи Пушкина, Лермонтова, Бунина, Пастернака…).

В. Рубин много работал на радио, в кино. Он — автор музыки к культовым фильмам «Алёшкина любовь», «Мертвые души» с участием великих мастеров МХАТа, «Ко мне, Мухтар!», ряду других.

Владимир Федосеев так писал о его музыке:

«Владимир Рубин безусловно занимает место в ряду крупнейших фигур музыкальной культуры последнего полувека, композитора с глубоким, сложным внутренним миром, питаемый высокими русскими традициями. Его сочинения являются одним из немногих «точек опоры» истинного в музыке», — писал о своем друге дирижер Владимир Федосеев, исполнитель многих сочинений Рубина.

«Я часто беседую с Владимиром Ильичом и в эти часы совершенно счастлив. Мудрый человек. Доброта повелевает им изначально и неизбывно. Музыка его внушает любовь и рождает ответную любовь», — это слова музыкального критика Андрея Золотова.

Владимир Рубин — заслуженный деятель искусств РСФСР, народный артист России, кавалер Ордена Почета.

И в преклонном возрасте композитор продолжает сочинять. В числе сочинений последнего десятилетия — оратория «Будь милостив» на слова Н. Гоголя, Е. Баратынского, А. Блока, В. Ходасевича, А. Платонова, Н. Заболоцкого, русских солдатских песен, а также на слова из литургической поэзии; маленькая кантата «Скорбные песни» для сопрано и фортепиано на стихи Ф. Тютчева, А. Ахматовой, А. Тарковского, Е. Рубиной, М. Петровых.

Александру Соколову — 70!

Ректор Московской консерватории, профессор Александр Сергеевич Соколов отпраздновал юбилей.

Из своих 70 лет он более полувека связан с Московской консерваторией: как студент-музыковед, аспирант, преподаватель, профессор, заведующий кафедрой теории музыки, секретарь партбюро, проректор по учебной работе, председатель Ученого Совета, в 2000–2001 гг. — и.о. ректора, в 2001–2004 гг. и с 2009 г. — ректор. За годы его ректорства в МГК проведена значительная реконструкция, отремонтированы учебные корпуса, Большой и Малый залы.

Сегодня Московская консерватория — фактически «империя» А.С. Соколова, фактически его вотчина, в которой он — полновластный хозяин. А это — и старое историческое здание, включающее Большой зал, главный корпус с Малым залом, второй корпус с Залом имени Н.Я. Мясковского, Рахманиновский корпус с еще одним великолепным концертным залом (Рахманиновским), 4-й корпус в Среднем Кисловском переулке —переданный консерватории объект культурного наследия. К 2021 году планируется завершить работы по реконструкции 1-го учебного корпуса консерватории, Рахманиновского зала, а также оборудованию Многофункционального студенческого комплекса, включающего общежитие на 900 человек, 69 репетиториев, спортивный блок (бассейн и спортзал), Малый и Большой залы, медицинский блок, столовую, авто- и велостоянки. На все эти работы Правительство РФ выделило 3,2 млрд рублей.

Кульминацией карьеры А.С. Соколова стала работа в должности министра культуры РФ (2004–2008 гг.).

Список должностей и почетных званий А.С. Соколова необычайно велик и помимо консерваторских.
Александр Сергеевич — член Союза композиторов России;
Музфонда России;
Совет ректоров РФ;
Совета ректоров Москвы и Московской области;
Совета и бюро РГНФ;
Совета по науке МК РФ;
Совета по музыкальному образованию МК РФ;
Патриаршего Совета по культуре;
Экспертного Совета МК РФ.

Является председателем:

Совета ректоров консерваторий РФ (с 2008 года);
Совета ректоров консерваторий государств — участников СНГ (с 2010 года);
Общества теории музыки РФ (с 2011 года);
Правления Московского музыкального общества (с 2013 года);
Международного союза музыкальных деятелей (с 2015 года).

В марте 2016 года А. Соколов избран президентом Совета Всероссийской организации интеллектуальной собственности (ВОИС).

Член коллегии Минкультуры РФ (с 2016 года).
Доктор искусствоведения.
Заслуженный деятель искусств РФ.
Заслуженный деятель культуры Республики Бурятия.
Лауреат Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства (2004, за музыкально-просветительскую программу «Академия музыки — новое передвижничество»).
Лауреат международной общественной премии «Почетный меценат и Благотворитель Мира — 2005».
Лауреат международной общественной премии Андрея Первозванного «За веру и верность».
Лауреат конкурса «Персона года» за выдающийся вклад в развитие музыкального образования в России.

Александр Сергеевич Соколов — кавалер Ордена преподобного Сергия Радонежского II степени;
ордена Среднего креста со звездой Венгерской республики;
ордена «За возрождение России. XXI век»;
ордена Святителя Иннокентия II степени;
ордена «За заслуги перед Хакасией»;
Ордена Почета;
ордена «Stella D’Italia»;

Ордена восходящего солнца, Золотая и серебряная звезда (за вклад в развитие музыкальной культуры Японии, культурных обменов и взаимопонимания между Японией и Россией).

Удостоен Почетных грамот Президента РФ (2009) и Председателя Правительства РФ (2006), Почетного знака «Ректор года».
А. Соколов является действительным членом российских и международных академий, почетным доктором и профессором многих университетов и академий России (Российская академия художеств, Российская Академия Искусств, Восточно-Сибирская государственная академия культуры и искусств в Улан-Удэ, Университет Улан-Удэ), Европы (Великобритания, Украина), Азии (Япония, Корея, Казахстан, Кыргызстан).

В 2019 году А.С. Соколов достиг возраста, предельного для руководителей его ранга. Накануне юбилея начали дефилировать слухи, что по достижении 70 лет он оставит свой пост. Причем эти слухи распространяли люди, приближенные к персоне действующего ректора. Звучали и фамилии возможных преемников. Но слухи так и остались слухами. В одном из юбилейных интервью Соколов сказал, что продолжит работать в должности ректора, и можно с уверенностью предположить, что он будет руководить вузом еще не один год. А подобные «вбросы» информации о возможном уходе, как правило, призваны выяснить, кто же претендует на «освобождающуюся» должность.

«Температура взаимоотношений» А.С. Соколова и нашей газеты в разные периоды была разной. Пожалуй, самый благоприятный период — 2000-е годы. Соколов дружил с одним из основателей газеты Петром Меркурьевым и написал трогательные (пусть и краткие) воспоминания о нем. В 2004-м, когда Соколов был министром культуры, при его поддержке состоялась трансляция по каналу «Культура» юбилейного концерта к 15-летию «МО» из Зала имени Чайковского, на котором прозвучала мировая премьера коллективного сочинения «Десять взглядов на десять заповедей». Дважды за последние 10 лет (в 2009 и 2015) ректор давал эксклюзивные интервью главному редактору «МО» Андрею Устинову (при том что он крайне редко дает интервью. Разве что в дни своих юбилеев).

Имя А.С. Соколова довольно часто упоминалось в связи с рядом конфликтных ситуаций. Так, в бытность министром культуры Соколов резко высказался о работе министерства при его предшественнике Михаиле Швыдком. Конфликт чуть было не дошел до суда, но министр и Швыдкой, занимавший в ту пору пост председателя Федерального агентства по культуре и кинематографии в конце концов пошли на мировую.

В 2015 году Соколов, будучи членом ВОИС, не был допущен на совместную конференцию РАО, РСП и ВОИС (организаций, управляющих авторскими и смежными правами на коллективной основе) в «Президент-отеле», на которой было объявлено об их объединении. Но Александр Сергеевич не из тех людей, которые проигрывают. Вскоре глава РАО Федотов оказался за решеткой, а Соколов вошел в структуры переродившегося Союза композиторов, который управляет и авторскими правами. Он — член Совета СКР и член авторского совета РАО Так что Александр Сергеевич и тут переиграл своих оппонентов.

Новый союз правообладателей столкнулся с рейдерской атакой

Соколов просит Минюст проверить законность конференции, где объединились РАО, ВОИС и РСП

Ректор Московской консерватории Александр Соколов отмечает юбилей

Евгению Трембовельскому – 80!

8 августа исполнилось 80 лет воронежскому музыковеду Евгению Борисовичу Трембовельскому.

Видный ученый, педагог, просветитель, музыкант-просветитель, общественный деятель, Трембовельский — автор шести монографий и более 200 статей. В сфере его научных интересов — стиль Мусоргского, казахская музыка, творчество композиторов Воронежа, краеведение, взаимодействие культур Востока и Запада, академической музыки и фольклора, различные вопросы музыкальной теории, эстетики и образования.

Е.Б. Трембовельский родился и до 1977 года жил и работал в Казахстане, а в 1977-м был приглашен преподавать в Воронежский институт искусств. Профессор ВГИИ, заведующий кафедрой теории и истории музыки. С 1993 по 2012 – председатель, с 2012 – Почетный председатель Воронежской композиторской организации, был секретарем Союза композиторов России.

В октябре 2008 года Е.Б. Трембовельский был участником научно-практической конференции в Вологде «“Музыкальное обозрение” — образ музыкального пространства России рубежа веков»: первой в истории конференции, посвященной периодическому печатному изданию, и выступил с докладом «О стиле и жанровом диапазоне “Музыкального обозрения”».

Евгений Борисович — человек неординарный в жизненных увлечениях, например, спортом: он занимался альпинизмом, а передвигаться и по городу, и по стране, и по зарубежным дорогам предпочитает на велосипеде.

Наиболее значимые аспекты жизненного кредо ученый определяет так: «Бояться догм. Идти непроторенными тропами вперед и вверх. Не пугаться высоты и не избегать сложных маршрутов. Не подойти к черте, когда «меня не надо, а я есть». Постоянно повышать планку профессиональной ответственности за каждое написанное или произнесенное слово. Не разучиться ездить на велосипеде».

Трембовельский — доктор искусствоведения (1994), заслуженный деятель искусств РФ (1996), Почетный деятель Союза композиторов России (2000); лауреат Воронежской областной премии им. М.Е. Пятницкого (2000), премии им. Д.Д. Шостаковича (2009). Награжден «Золотой пушкинской медалью: за вклад в развитие, сохранение и преумножение традиций отечественной культуры» (1999), «Орденом Дружбы» (2002), «Золотой медалью Союза московских композиторов: за содружество, за вклад в развитие и пропаганду современной музыки» (2009), знаком отличия «За заслуги перед Воронежской областью» (2012).

8 августа 70-летие отмечает профессор Александр Соколов — легендарная в отечественной культуре личность. Всю профессиональную жизнь он посвятил Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского, пройдя в ней все ступеньки — от студента до ректора. Его авторитет простирается далеко за пределы ведущего музыкального вуза: музыковед с мировым именем, автор множества научных публикаций, министр культуры и массовых коммуникаций РФ в 2004–2008 годах, активный деятель сферы культуры.

В интервью ТАСС Александр Сергеевич рассказал о приеме во вверенный ему вуз, пояснил, почему международные рейтинги могут обманывать, а Конкурсу Чайковского не нужны духовые инструменты, и поделился, что увлекает его помимо грандиозных планов консерватории.

— Буквально на днях завершился прием в Московскую консерваторию. Александр Сергеевич, какие впечатления от абитуриентов-2019?

— Хороший прием. Это бывает не всегда. Я не имею в виду, что где-то мы берем тех, кто не должен учиться в Московской консерватории. Но бывает недобор по определенным специальностям.

— В прошлую нашу беседу вы говорили, что не хватает валторнистов.

— Совершенно верно. Вот в этом году у нас таких дыр нет. Единственное, к нам не пришли арфы, но это уже совсем штучное производство. К тому же у нас был хороший прием в предыдущие годы, так что это восполнимо.

Что приятно, сейчас с Министерством культуры возник диалог, когда прислушиваются к аргументам, связанным со спецификой нашего образования. Допустим, заранее определено количество мест, которые мы должны заполнить по каждой специальности. Но вот нет валторн, зато есть перебор флейтистов, например. Нам пошли навстречу, и в рамках общей цифры — она не меняется, за ней стоят бюджетные деньги — мы можем взять кого-то больше, чем планировали.

— Чтобы закрыть тему с дефицитными специальностями. Включение духовых инструментов в Конкурс Чайковского повлияло на то, что в этот раз валторнистов было достаточно?

— Не думаю так. Слишком быстро. В целом привлечение внимания к этим специальностям в рамках Конкурса Чайковского — вопрос дискуссионный.

— Почему?

— Эта номинация не вписывается в установившиеся традиции конкурса, что очевидно. Изначально Конкурс Чайковского был для пианистов и скрипачей, потом пришли виолончелисты, вокалисты. Для всех них был один очень важный критерий: на каждом туре должна исполняться музыка Чайковского, написанная для этого инструмента. Петр Ильич не написал ни одного сочинения для духового инструмента. И когда на третьем туре духовики играли в переложении арию Ленского, это был комедийный вариант. Совершенно ясно, что это не Конкурс Чайковского.

Уже были такие “прививки”, которые потом убрали. Например, пытались ввести номинацию “аутентичное исполнение”. Попробовали — и ушло. Один раз в Конкурс Чайковского ввели конкурс скрипичных мастеров.

Думаю, что это временное отклонение от курса, которое интересно как эксперимент, но, видимо, таковым и должно остаться.

Я не говорю, что не должно быть конкурса для духовиков. В Московской консерватории более десяти лет существует такой международный конкурс, зарегистрированный в Швейцарии.

— Возвращаясь к приему. Второй год есть возможность получить бесплатно второе высшее по специальностям режиссура, композиция, дирижирование и драматургия.

— Да, у нас особая ситуация с дирижерами-симфонистами и композиторами. Как правило, это второе высшее образование, потому что на эти специальности идут уже зрелые люди. И конечно, надо позаботиться, чтобы у них была такая финансовая возможность.

На прошлой неделе было совещание с участием ректоров разных вузов и председателя Ассоциации творческих вузов — он же ректор ВГИКа — Владимира Сергеевича Малышева, где мы удовлетворили подобные заявки.

— Сколько их было в Московской консерватории?

— Три, это же штучное производство. Например, на композицию всего у нас поступило восемь человек, и только двое из них нуждались в этой опции. Именно потому, что это штучное производство, и был найден механизм финансирования через президентские гранты, а не через изменения в законе. Закон остался неизменным: второе высшее образование — платное.

В целом статистика по приему у нас приятная: было подано 551 заявление, принято 280 человек. И это надо обязательно прокомментировать, потому что, когда это слышат, говорят: как же так — в МГИМО восемь человек на место, а у вас всего двое? Это легко объяснить. В МГИМО приходит много не только сведущих, но и легкомысленных людей, и, естественно, они отсеиваются. А к нам идут те, у кого за плечами уже 11 лет серьезного труда, и они понимают, куда идут. Например, мы приняли 77 пианистов, и там та самая пропорция — два человека на место. Причем из тех, кто остался за бортом, многие были бы вполне достойны обучения. Они сейчас подают в другие места и не останутся не у дел.

На недавнем совещании в Министерстве культуры я напомнил, что в советское время была практика, которую имеет смысл воскресить. Тогда Московский государственный университет и Московская государственная консерватория начинали приемные экзамены на неделю раньше остальных вузов. Таким образом, мы проводили некий кастинг, за ним следили деканы из периферийных вузов и подхватывали на лету тех, кто не проходил у нас. Таким образом, у них была возможность получить достойных абитуриентов.

— Справедливо ли это по отношению к региональным учебным заведениям?

— Это не значит, что одни абитуриенты плохие, а другие — хорошие. Экзамены таковы, что при прочих условиях они вполне были бы достойны обучения.

А пока мы идем ноздря в ноздрю, возникла эта практика подачи заявлений одновременно в разные места. Во-первых, это усложняет процедуру проведения экзаменов. А во-вторых, смещает фокус. Допустим, человек поступает к нам и в какой-то еще вуз. Проходит и у нас, и там. Там на него уже рассчитывают, а он несет документы к нам. Это некрасиво и нехорошо.

— По данным Счетной палаты, с 2015 года число бюджетных мест в музыкальных учебных заведениях сокращается. Для Московской консерватории это верно?

— У нас не сокращаются бюджетные места. Но дело в том, что этих бюджетных мест изначально не хватало. Есть остродефицитные кадры. Например, у нас принимается 12 музыковедов. А востребованность этой специальности все выше, потому что некому учить в среднем звене. От этого падает уровень подготовки исполнителей по сольфеджио, гармонии. И вообще мы кормим кадрами весь земной шар, ведь наши выпускники нередко оказываются за рубежом.

— А что с платным образованием?

— С платным образованием такая проблема: мы не можем объявить сумму меньшую, чем та, которую государство затрачивает на подготовку специалиста, а коэффициент индивидуальных занятий очень высок. Для иностранцев обучение у нас стоит $11 тыс. в год, для российских граждан — половина этой суммы в рублевом эквиваленте. Если сравнивать это с американскими университетами — это небольшие деньги. Но для России это очень большая сумма. Тем более что речь идет о проживании в Москве, где сама жизнь дороже других городов.

— Ведете статистику по трудоустройству выпускников? Все ли находят себя в профессии?

— У нас есть Ассоциация выпускников консерватории, которую возглавляет Владимир Ашкенази — музыкант мирового уровня. Конечно, стараемся отслеживать путь выпускников вне консерватории. В Москве и других крупных городах это несложно сделать, но иногда информация теряется. Допустим, когда композитор работает по контракту: написал он музыку к фильму, хорошо заработал — и ушел в кабинетную работу, выпал из нашей статистики. Биржа труда такие вещи тоже не отслеживает. То же самое — контракты за рубежом. В целом такая работа для нас важна, но полную картину мы вряд ли можем получить.

— Данные все той же Счетной палаты: в 2016 году Московская и Санкт-Петербургская консерватории вошли в список 50 лучших образовательных учреждений мира в сфере искусства по результатам международного рейтинга QS World University Rankings by Subject Reforming Arts. В 2018 году в этом рейтинге их не оказалось. Как можете прокомментировать?

— Тут надо говорить о способах подсчета такого рода рейтинговых показателей. Например, в 2014 году Московская консерватория была в рейтинге на втором месте в Европе после Королевского колледжа в Лондоне. На следующий год показатели были уже другими — и все по-другому. Надо в первую очередь выравнять систему учета разных критериев, потому что они часто неприменимы. К примеру, мы ведем образование так, как за рубежом никто не делает. У нас есть развернутый сегмент гуманитарных дисциплин, то есть широкая подготовка, которая за рубежом считается уже университетской. Консерватории же у них узконаправленные.

Если посмотреть подробнее эти рейтинги, то там в некоторых графах — нули. Они стоят там потому, что составители не получили информацию. А нас и не спрашивали. Тут вопрос посредника. И если это грамотно построить, то и Московская, и Санкт-Петербургская консерватории были бы наверху списков.

В этом году мы первыми среди консерваторий прошли международную аккредитацию. Приезжала комиссия из стран Евросоюза и провела тщательную проверку. Они не только изучали документацию, но и провели анкетирование преподавательского состава, студентов, аспирантов. И по совокупности мы получили самую высокую оценку — пять звезд.

— Что это дает консерватории в практическом смысле?

— Мы получили международное признание нашего диплома. Это и была главная задача. Допустим, поехал наш выпускник работать за границу и запрашивает у нас список всех предметов, которые он тут прошел. Почему? Потому что самого диплома как документа было недостаточно, чтобы признать основой для контракта. Это бюрократические препоны, потому что сам уровень образования, полученного в Москве, во всем мире не вызывает вопросов. Теперь и таких проблем не возникнет.

— Если позволите, немного о личном, ведь мы беседуем накануне вашего юбилея. Практически всю жизнь вы посвятили Московской консерватории, лишь на четыре года покинув ее ради кресла министра культуры и массовых коммуникаций.

— И на один год ради армии после аспирантуры. Министерство не было отсутствием, потому что я продолжал читать тут лекции, продолжал заведовать кафедрой теории музыки и даже умудрился быть председателем Диссертационного совета. Но я не видел никакой дальнейшей работы, кроме как здесь, у меня не было амбиций на политическую, государственную работу. Здесь же за это время удалось многое укрепить: была принята правительственная программа финансирования консерватории. Мы не только привели в порядок все концертные залы и учебные корпуса, но и заложили уникальный студенческий комплекс с высотными жилыми зданиями для студентов, двумя концертными залами, 70 репетиториями, бассейном и паркингом. Конечно, тогда помог и приближающийся 150-летний юбилей консерватории. Еще Луначарский когда-то сказал, что в Советском Союзе можно выбить деньги только под крупные даты. Также спроектировали оперный театр. После того как закончим с общежитием, за консерваторией будет построен оперный театр, примерно такой же, как “Геликон-опера”, — то есть погруженный немного вниз, так как в центре Москвы есть лимит этажности.

Вектор был заложен, когда я был министром. Теперь надо довести все до ума. Единственное, у меня уже 15 лет ректорства, и могли бы поставить тут точку. Но сравнительно недавно министр предложил мне продлить полномочия ректора с тем, чтобы довести проекты. И это мой долг, хотя есть много соблазнов, связанных с научной работой.

— Сколько вы еще готовы провести в ректорском кресле?

— Такие вопросы я себе не задаю. Это прерогатива министра и никого более. Всегда, когда принимается решение о продлении полномочий, оно принимается на год. Но вот в Гнесинской академии пять лет назад была аналогичная ситуация: Галина Васильевна Маяровская в течение пяти лет каждый год назначалась на продление полномочий. Так что все зависит от того, как будет востребована моя работа.

— Что вы назвали бы своим достижением в Московской консерватории?

— Профессиональный рост, ведь я прошел все ступеньки: студент, аспирант, преподаватель, доцент, профессор, проректор, ректор. Это видимые ступеньки, а главное — за этим стояла богатейшая профессиональная стезя, мне очень повезло с педагогами. Остальное — отдать долг. Это мои студенты, мои дипломники, мои аспиранты. И мне есть что им сообщить. Наверное, это главное.

Источник публикации ТАСС, 08.09.2019, интервью Анастасия Силкина

Владимир Путин провёл 17 ноября 2017 совещание по вопросам поиска, поддержки и профессиональной подготовки талантливой молодёжи в сфере искусства. Совещание состоялось в здании Новой сцены Государственного академического Мариинского театра в рамках работы VI Санкт-Петербургского международного культурного форума

В. Путин: Добрый день, уважаемые друзья, коллеги!

Сегодня предлагаю поговорить и обсудить вопросы поддержки молодых людей. Вы знаете, что мы в последнее время много уделяем внимания этому направлению, причём в самых разных сферах – это и научная деятельность, творчество, рабочие профессии… По самым разным направлениям работаем.

Сегодня хотел бы поговорить о том, что близко Вам, поговорить о поддержке молодых талантливых людей, которые получают образование либо делают первые шаги в сфере искусства, и, безусловно, это направление является одним из самых важных.

Давние и богатые традиции творчества, великие театральные, художественные, балетные, музыкальные школы – это, безусловно, наше национальное достояние. Здесь Россия неизменно занимает прочные, если не сказать лидирующие, позиции. И задача государства, деятелей культуры, общественности – не просто их сохранить, эти традиции, а преумножить и обеспечить преемственность.

Это необходимо для гармоничного, зрелого, свободного развития нашего общества и всей страны. Для будущего, которое рождается буквально на наших глазах, конкурентоспособность в культуре, искусстве будет так же значима, как и в тех сферах, которые я назвал только что, имея в виду прежде всего, конечно, сферу точных наук, технологий и так далее.

Сейчас мы формируем целую систему, направленную на поиски и раскрытие молодых талантов. Я уже упомянул эти сферы – и наука, и инженерные, и рабочие профессии, спорт, конечно. На их поддержке на первых, порой самых сложных, этапах карьеры мы должны сосредоточить своё внимание. И сегодняшняя дискуссия также призвана предложить новые, более эффективные подходы.

Очевидно, что работа с одарённой творческой молодёжью – тем более в такой сфере, как культура, – требует особой гибкости и нестандартных решений, отказа от шаблонов, механической унификации и так далее. И конечно, нельзя сводить подготовку профессиональных творческих кадров лишь к сугубо «образовательным услугам».

Много раз слышал критику в адрес этого словосочетания. Вы знаете, от него совсем уйти не удастся, я это всё понимаю, но также понимаю, что это, конечно, больше, чем просто какая-то услуга. Кстати говоря, ваши коллеги в сфере здравоохранения говорят примерно то же самое.

По оценке специалистов, накоплен целый ряд системных проблем, решение которых, между тем, необходимо для сохранения высокого уровня подготовки мастеров искусства. И главной из них называют сложившийся так называемый отраслевой подход, то есть традиционное отнесение культуры исключительно к социальной сфере.

По мнению многих ваших коллег по цеху, её нормы и правила, в том числе методики финансирования, целевые показатели, принятая система проведения тендеров и отчётности стали для культуры своего рода прокрустовым ложем.

Оценка, может быть, достаточно спорная. Но согласиться в чём-то можно и с этим, основания для этого, конечно, есть.

Давайте сегодня остановимся на этом, так же как и на других аспектах, и по этому вопросу готов поговорить. Обсудим, какие меры необходимы для того, чтобы культура в целом и образование в этой сфере в частности получили максимально благоприятный режим для развития.

Также хотел бы обсудить с вами вопросы финансовой поддержки профессиональной подготовки по творческим специальностям. Отмечу, что уже реализована инициатива участников Всероссийского молодёжного форума «Таврида». Они предложили, если вы помните, может быть, кто-то это заметил, дать возможность одарённым людям получать второе высшее образование в сфере культуры и искусства бесплатно. Сегодня это запрещено по закону.

Для этого были предусмотрены 20 дополнительных грантов, которые ежегодно будут предоставляться на конкурсной основе. Заявка на их получение уже прошла экспертизу в Фонде президентских грантов.

Хотел бы подчеркнуть, что эти гранты дополнят те, в общем-то, немалые средства, которые уже выделяются Фондом на реализацию проектов в области культуры и искусства. Только в этом году некоммерческие организации получили на эти цели 621 миллион рублей.

Давайте обсудим также, какие ещё меры необходимы для того, чтобы существенно повысить уровень и качество профессиональной подготовки творческих кадров, создать условия для формирования смены, достойной российского искусства.

Пожалуйста, давайте, кто начнёт?

Денис Леонидович, прошу Вас.

Д. Мацуев: Спасибо большое, Владимир Владимирович.

Когда я узнал, что тема нашей сегодняшней беседы – поддержка и выявление талантливой молодёжи, я сразу рьяно включился в это обсуждение, потому что я знаю это тему не понаслышке.

Прекрасно помню сентябрь 90‑го года, когда в свой родной Иркутск приехала выдающаяся женщина Иветта Николаевна Воронова, которая создала семью новых имен, наш фонд «Новые имена», которому уже почти 30 лет, и на заре Советского Союза она собрала выдающуюся команду. Вот Коля Цискаридзе – один из первых тоже стипендиатов нашего фонда.

И теперь, если мы видим на афише русское имя моего поколения, нашего с Колей, и младше – это выходцы из «Новых имён», потому что та поддержка, которая была нам оказана в Москве… Все мы, как правило, было не из Москвы и не из Петербурга.

Если посмотреть, кстати, на победителей конкурса Чайковского, ни одной первой премии ни у москвича, ни у питерца… А, питерец был – Григорий Соколов в 66‑м году. Это говорит о том, что…

В. Путин: Напал на Питер. (Смех.)

Н. Цискаридзе: Образцова…

Д. Мацуев: Елена Васильевна, да, пардон.

И когда мы приехали в Москву… Конечно, та поддержка, которая нам была оказана, она была просто феноменальна. Мы приехали в 1991 году, сами понимаете, какое время, и тот вклад был просто уникален.

Мы сразу начали гастролировать, у нас были стипендии, нам подарили инструменты. Мы повышали свою квалификацию в нашей выдающейся летней школе в Суздале, которая до сих пор процветает, слава богу. Иветта Николаевна передала нам это дело.

Сейчас я не понаслышке знаю ситуацию в нашей стране. Куда бы я ни приехал либо с фестивалем, либо с любым проектом, первое условие – это приезд московской профессуры из консерватории, где они дают свои мастер-классы, по итогам которых в нашу «семью» каждый год идёт пополнение.

Могу сказать, что команда молодых музыкантов просто феноменальная – я сейчас о своём цехе, если можно, скажу. Молодые выдающиеся музыканты из разных концов нашей страны не по годам зрело играют, живут абсолютно в другое время, живут в другом темпоритме. Они очень разносторонние ребята: они читают книги, ходят в театры, занимаются спортом, владеют несколькими иностранными языками, естественно, компьютерные технологии, выдающееся чувство юмора совершенно.

Если не смотреть на картинку, когда они играют, полное ощущение, что играет какой‑то большой, сложившийся артист.

Мы с Ольгой Юрьевной провели Grand piano competition в прошлом году, который был просто младший брат конкурса Чайковского, съехались со всей страны и из разных стран: Японии, Китая, Грузии, Америки, Японии, Англии, выдающиеся дети до 16 лет.

И это был просто прорыв на самом деле, потому что и разные фортепианные школы встретились на одной сцене, и, конечно, эта команда, которая появилась, она во всём блеске была представлена, и этой команде, конечно, нужно помогать.

Никогда не забуду тот момент, когда Иветта Николаевна, о чём я говорил, приехала в Иркутск, мне нужно было уезжать в Москву, потому что был тот момент, когда нужно было ехать в лучшую школу нашей страны – это Центральная музыкальная школа при консерватории, я в этом глубоко убеждён, хотя есть другие замечательные школы, которые я очень люблю и очень уважаю, но ЦМШ, если брать по количеству выдающихся выпускников, конечно, с отрывом.

И никогда не забуду жест моей бабушки, которая продала свою квартиру и дала мне 15 тысяч долларов, сказала: это тебе на первое время. Действительно, на это первое время мы существовали, и мои родители бросили всё в своём родном Иркутске – папа руководил всей музыкальной жизнью нашего города, и поехали в однокомнатную квартиру на проспекте Маршала Жукова, которая был рядом с ЦМШ, которая тогда была на окраине города.

Я к чему это говорю? Не каждый родитель может себе это позволить морально и, конечно же, финансово. Мы каждый год выявляем фантастические, как Иветта Николаевна называла, «искорки», но что дальше происходит? Дальше происходит: конечно, помогают друзья, меценаты, спонсоры.

Здесь, конечно, если была бы какая‑то адресная помощь конкретно этим «искоркам», которые готовы переезжать уже в Москву или Петербург, или Казань, у нас есть многие десятилетки, у нас восемь или девять их, по‑моему, в нашей стране, у нас есть идея объединить и ЦМШ, и «Новые имена», сделать такой конгломерат, который бы советовал государству те или иные фамилии выдающихся музыкантов, потому что вся система построена.

Мы их отбираем по всей нашей стране, и список уже известен, необязательно всех сразу, потому что это очень тонкий момент, не каждый талант равняется со словом «стандарт». Вообще, слово «стандарт»… Я немножко его всегда побаиваюсь. И спасибо Вам огромное, Владимир Владимирович, и Министерству культуры и образования за то, что мы отстояли наши стандарты в Центральной музыкальной школе.

И в балете, кстати, тоже, что профессионально можно заниматься с первого класса. Мы тогда были страшно обеспокоены этим, но это не достижение, это мы просто сохранили те традиции, которые были в советское время, благодаря которым мы каждый год получали выдающихся музыкантов и балетных, конечно же, тоже.

Как выявить ещё таланты? Конечно же, всё идёт из общеобразовательной школы, мы с Ольгой Юрьевной сегодня уже беседовали по поводу этого. Какие стандарты для обыкновенных учеников в школах? Они должны быть очень талантливые тоже, они должны быть доступные и просветительские. Не везде, насколько я знаю, это происходит. И я очень люблю физкультуру, я страшный спортсмен и футболист тоже, но, на мой взгляд, ребёнок наравне с буквой и цифрой должен познать ноту, это открывает совершенно другое полушарие, вне зависимости от того, станет ли он выдающимся музыкантом впоследствии.

Потенциальная наша публика в будущем – выдающаяся, не менее выдающаяся, чем те музыканты, которые выходят на сцену. Мы вчера с Валерием Гергиевым вернулись из Америки после нашего очень успешного турне: мы дали 12 концертов в самых центральных городах и залах, были переполненные залы, большой успех, но публика там, как правило, за 50, за 60 лет.

У нас кардинально другая ситуация: у нас половина залов – это молодые лица, и мы этим гордимся на самом деле. Такая же ситуация и в Китае, Южной Корее, но у нас – это просто феноменально. В любой город, куда бы я ни приехал, это везде молодые лица. Это прорыв на самом деле, я этим очень горжусь и мои коллеги, которые здесь присутствуют, Юрий Абрамович Башмет тоже не даст соврать. Это замечательно!

И огромное спасибо всем, кто помогает этим талантам. Не могу не сказать спасибо Юрию Абрамовичу и Спивакову, конечно, и Гергиеву, и «Синей птице» – прекрасному абсолютно проекту, на мой взгляд, прорывному на нашем телевидении, потому что, ну что говорить, в воскресенье в прайм‑тайм показывают классическую музыку, народную, балетную, джазовую в исполнении феноменальных детей, тоже, кстати, из глубинок.

Мы с Николаем Максимовичем тоже там сидим и получаем от этого огромное удовольствие. Мне кажется, что потенциальная публика – это и выпускники простых музыкальных школ. Музыкальные школы… Ольга Юрьевна опять мне сейчас сообщила, что наконец‑то с 1 января будет новая фабрика пианино работать у нас. Это тоже прорыв, потому что в основном четыре фабрики. Это была большая проблема, потому что дети учились на советских пианино ещё. Слава богу, что эта история пошла.

Считаю, что история, которая происходит и в «Сириусе», потрясающая, на мой взгляд, я там был этим летом, получил просто огромное удовольствие от атмосферы, от организации и от детей, которые туда приезжают, была феноменальная атмосфера. Вот таких надо больше историй, ещё раз повторяю…

В. Путин: Зал сделаем там теперь хороший.

Д. Мацуев: Я знаю. Фрай, по‑моему, будет там.

В. Путин: Да, Фрай.

Д. Мацуев: И залы, если Вы говорите про залы, мы знаем прекрасные примеры и Валерия Абисаловича, который рьяно отстаивает. Я тоже всегда ратую за это дело.

В. Путин: Там такое будет, потому что «Тойота» делает.

Д. Мацуев: Вот я очень надеюсь, что в моём родном Иркутске это тоже произойдёт, потому что наша публика, как никто, тоже достойна. Наш фестиваль, которому уже 12 лет, там были все наши великие мэтры, Юрий Абрамович тоже неоднократно бывал, и надеюсь, что мы тоже с мёртвой точки там двинемся.

А молодые таланты… Вот я предлагаю то, что касается музыкантов, у нас есть вся система, чтобы предложить такую историю, потому что мы знаем эти имена, и мы знаем, как их искать. Спасибо большое.

В. Путин: Спасибо.

Так, пожалуйста, Григорий Анатольевич.

Г. Заславский: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые участники собрания!

Продолжая слова Дениса Мацуева, я бы сказал, испытываешь невероятную гордость за свою страну. Когда год назад я был в Лондоне, и одновременно в центре «Барбикан» в одном тысячном зале дирижирует Гергиев, а в соседнем при переполненном тысячном уже зале примерно с 80 процентами взятых наушников играет Академический театр Вахтангова – это очень здорово.

Но международные конкурсы, гастроли, фестивали – это всё хорошо, даже замечательно, но ничего этого не будет без уникального отечественного образования в сфере искусства. Образование – это база, основа всего, всех наших побед и успехов в театре, балете, музыке. А мы, как мне кажется, можем его просто потерять, если и дальше каждый год нам надо будет доказывать специфику нашего образования, что у нас другое соотношение преподавателей и студентов, что певца невозможно воспитать без концертмейстера, а концертмейстер ничего не сыграет без хорошего инструмента, а инструмент стоит очень дорого и требует ежедневной и тщательной работы настройщиков, и так далее.

Для меня ключом к сегодняшнему выступлению была история, которую мне рассказал директор одного провинциального театра, который готовился к Вашему приезду, Владимир Владимирович, в этот город, и ему сказали, что у него наедине с Вами будет 30 секунд. И он очень готовился, и когда эти 30 секунд наступили, он сказал: «Владимир Владимирович, есть идея». Вы мгновенно парировали: «Массой не овладела?».

Та идея, о которой хочу Вам сказать, нашими массами уже овладела. Существует замечательная программа 5–100. И на эту программу, для того чтобы помочь пяти лучшим нашим вузам попасть в сотню лучших вузов мира, выделяются довольно немалые бюджетные деньги, это больше 14 миллиардов рублей в год. Между тем в одном из самых авторитетных международных рейтингов – QS, без всякого бюджетного стимулирования присутствуют две наши консерватории – Московская и Петербургская. И обе занимают красивые места – 27‑е и 42‑е соответственно.

В «Таймс», мы знаем опять же о сложном отношении Великобритании к России, в этом году опубликован рейтинг балетных школ мира: Вагановская академия на 1‑м месте.

Авторитет наших вузов в сфере искусства высочайший. И наши дипломы конвертируются во всём мире. Нынешний худрук Национального театра Греции – это выпускник ГИТИСа, художественный руководитель театра «Гешер» израильского, тоже известного во всём мире, – тоже выпускник ГИТИСа.

У нас учатся студенты из Соединённых Штатов Америки, Англии, из стран Европы, и все платят хорошие деньги, кстати, принося нам потом славу, а сейчас деньги.

При этом, уважаемый Владимир Владимирович, вузы, имеющие высочайший международный авторитет, живут сегодня, буквально затянув пояса. Честное слово, денег, которые мы сегодня получаем, едва хватает на то, чтобы платить зарплату, выполняя Ваши майские указы, на зарплату и на коммунальные услуги.

Спасибо Вам большое за гранты, которые и ГИТИС, в частности, получает. И сейчас мы ждём, когда же… Вроде бы эти деньги должны прийти в конце года, индексация грантов. Только эти деньги – для нас порядка 19 миллионов – позволят выйти на требуемые по зарплатам позиции. Как будет в следующем году, я лично не знаю. И даже сама функция этих грантов сегодня изменилась. Дали их в своё время, чтобы поддержать лучших, а сегодня эти деньги напрямую идут на заработную плату.

Мне кажется, что была допущена ошибка, когда в 2012 году вузы искусства перешли в госпрограмму образования. Посмотрите, вот все страны, которые за последние годы добились каких‑то существенных успехов, учатся по нашим, советским системам. Я был только что в Пекинской академии, мы заключили с ними договор. Они нам показывали фотографии, как профессора ГИТИСа в конце 40‑х годов приезжали и начинали театральное образование в Китае.

Музыка, балет – всё это наши программы и наши педагоги, а мы, наоборот, пытаемся всячески игнорировать уникальность нашей системы образования, ставя под вопрос то контрольные цифры приёма, то соотношение педагогов и студентов, а в вузах искусства они другие. Именно поэтому у нас и балет, и музыканты, и актёры, и режиссёры такие хорошие.

Свежий пример – трудоустройство наших гитисовских режиссёров выпуска этого года курса Женовача, сто процентов почти все получили работу, все приглашены, у всех договоры и контракты на полтора, на два года вперёд. Может быть, стоит рассмотреть вопрос о возвращении образования в сфере искусства в ведение Министерства культуры России? В конце концов с Минкульта же потом спрашивают и за театр, и за балет, и за голых на сцене тоже.

Понимаете, вот вопрос: в чьём ведении находятся военные училища, в чьём ведении находятся военные академии? В ведении Министерства обороны, потому что понимают, что это стратегический вопрос. Вот мне кажется, когда всё это понимают и не ставят под сомнение, нужно примерно точно так же подходить и к нашим вузам образования.

Он не менее стратегический, а мы всё время живём под угрозой, что нам уменьшат финансирование. Но разве не правильнее было бы тем, кто приносит славу и нашему образованию, и нашему искусству, и России, наоборот, увеличить финансирование, дать столько, сколько нужно для содержания учебных театров, закупки инструментов, чтобы никто не ставил под сомнение, что у нас большая часть занятий носит индивидуальный характер, и в аудитории может такое быть, что один студент, а с ним два преподавателя, если это вокалист. То есть преподаватель и концертмейстер. И это может быть один студент, народная артистка Советского Союза Тамара Ильинична Синявская и концертмейстер. У нас сегодня в ГИТИСе преподают шесть народных артистов СССР.

Вот свежий пример того, как не учитывается специфика образования и этот подготовленный Минфином закон о государственном муниципальном заказе в социальной сфере, и сопутствующий ему закон о внесении изменений в ряд федеральных законов.

Сейчас благодаря поддержке Администрации Президента, Министерства культуры России, всего профильного комитета Госдумы вроде бы обсуждение этого законопроекта откладывается, но сам он не решён. Культуре вроде бы удалось отбиться, а образованию в сфере искусства – нет. Нам говорят, что вроде бы это повторение 100‑й статьи из закона «Об образовании».

На самом деле это не так, потому что опять же, на мой взгляд, там предполагается вынесение госзаданий в сфере образования на конкурс. Вроде бы это предполагает повышение конкуренции в этой сфере, а на деле приведёт к появлению на этом рынке многочисленных институтов-однодневок, институтов-посредников, которые потом в результате к нам же и будут приходить.

Но ведь секрет наших вузов и самой системы образования в искусстве, то, что – помимо того что она складывалась десятилетиями, а в некоторых случаях столетиями – за каждым мастером стоят ещё около десяти выдающихся преподавателей. Это прямо у нас курс Женовача. У него преподают Юрий Бутусов, худрук театра Ленсовета, на курсе как обычный преподаватель, Александр Коручеков, Землякова, Камышникова. Это всё преподаватели мирового уровня, то есть за каждым больше десяти других специалистов такого же мирового уровня. Ни один частный вуз ничего этого не сможет сделать.

И ещё один момент, чем опасно вынесение госзаданий на открытый конкурс. Сегодня каждый вуз, который готовит такого рода специалистов, если он не в Москве, а в регионе, готовит специалистов для всего региона. Например, Ярославский театральный институт, он аж до Мурманска и Архангельска готовит актёров. Если всё это будет выноситься на открытый конкурс, то разрушена будет эта система.

Владимир Владимирович, вообще, я молодой ректор. Позавчера исполнился ровно год, как меня выбрали.

В. Путин: Не чувствуется, уже не чувствуется. (Смех.)

Г. Заславский: А есть более опытный ректор. Николай Максимович Цискаридзе скажет ещё лучше. Если Вы позволите, он продолжит.

В. Путин: А он не смотрится как старый.

Г. Заславский: Он зрелый. Я беру с него пример.

В. Путин: Вы не смотритесь как молодой, а он как старый не смотрится.

Г. Заславский: Как опытный.

В. Путин: Григорий Анатольевич, какой конкретно закон? Там о чём идёт речь?

Г. Заславский: Закон о государственном и муниципальном заказе в социальной сфере.

В. Путин: И туда предполагается внести образование?

Г. Заславский: То есть культуру. Мы встречались у заместителя Министра финансов Алексея Михайловича Лаврова по этому вопросу.

В. Путин: У нас много Лавровых, все они такие крепкие ребята.

Г. Заславский: Этот очень крепкий. Его пытались как‑то соблазнить приглашением на концерт Башмета, он сказал: нет, мне ничего не нужно, но сфера образования останется!

Культуре удалось отбиться, выйти из‑под действия применения этого законопроекта. А образованию в сфере искусства – нет, а это опасность. Просто мне кажется, что я постарался аргументировать это. Николай Максимович точно скажет более страстно и ещё убедительнее.

В. Путин: Николай Максимович, пожалуйста. Зажгите.

Н. Цискаридзе: Спасибо большое, Владимир Владимирович.

На самом деле действительно мы рискуем потерять профессии, если этот закон будет принят, потому что в культуре стандарт невозможен вообще. Потому что очень часто, Григорий сейчас сказал, что в репетиционном зале находится один артист, один танцующий или один играющий, но несколько преподавателей, потому что это такая специфика. Мы не подходим под стандарты вообще.

Когда мы проходили аккредитацию несколько лет назад Академии русского балета – а это старейшее учебное заведение в нашей стране, мы самые старые, – то я пошутил, конечно, сказав Рособрнадзору: вы знаете, сначала придумали нас, потом всё образование в стране, а потом вас.

Я хочу пройти аккредитацию, честно, но я хочу, чтобы все наши пункты соответствовали вашим требованиям, но это невозможно, мы должны тогда уничтожить балет. Приведу вам просто пример. Помимо того что я служу ректором с разрешения Владимира Ростиславовича, я каждый день вхожу в репетиционный зал как педагог. И как педагог я обязан заполнять журналы и бумаги. Вы знаете, есть очень старый советский анекдот, что пациенты – это какие‑то непонятные люди, которые мешают докторам заполнять бумажки.

На сегодняшний день я Вам скажу абсолютно честно как педагог, что все педагоги нашей страны заполняют бумажек в десятки раз больше, чем врачи. Я вчера потратил полтора часа времени на заполнение журнала, а у меня всего один класс, а у педагогов по нескольку классов. Это очень всё сложно.

Ещё очень важный момент, о котором Григорий сказал и отчасти Денис сказал. Вы понимаете, тогда, когда нам выделили деньги, нас с Денисом нашли, я уже, конечно, учился в Москве, Денис ещё в Иркутске, нам выделили гигантскую по тем временам сумму. И я пример Вам приведу, что на тот момент просто у меня случилось несчастье – с мамой был инсульт. Если бы не эти деньги, я не знаю, на что бы мы вообще существовали. Тогда это было полторы тысячи рублей. Помнишь, Денис? Это были гигантские деньги по тем временам.

Но мы были защищены полностью. Мы учились в потрясающих учебных заведениях, у которых была материальная база фантастическая. К сожалению, за последнее время многие учебные заведения нашей страны испытывают колоссальную нужду в реставрации, ремонте. Вот Семён Ильич Вам скажет, что происходит в Академии художеств. Слава богу, сейчас Петербургскую консерваторию ремонтируют, но очень много базовых великих учебных заведений находятся в не очень хорошем состоянии.

И ещё очень важный момент. Допустим, балет – это здание, которое многим… Конечно, его нужно поддерживать, но профессия наша опасная, мы получаем часто травмы. Дети, которые – вот мы сейчас находимся в Мариинском театре – у нас учатся, они выходят 28–34 раза на сцену в месяц. Понимаете, это производственная практика, это прекрасно, но нам нужен оздоровительный комплекс.

У нас на территории Академии благодаря отчасти Вам, потому что Вы, будучи вице-губернатором, тогда отстояли это здание, и оно осталось в нашем ведении, есть целый блок, который находится в страшном состоянии, Владимир Ростиславович его видел. Но получить средства на то, чтобы сделать там бассейн и оздоровительный комплекс, мы не можем. Когда ещё был Министром спорта Мутко, я бывал у него, он очень хотел нам помочь.

В. Путин: Как всё скоротечно, уже забыли.

Н. Цискаридзе: Простите, Виталий Леонтьевич.

Он очень хотел помочь, он на моих глазах звонил Владимиру Ростиславовичу. Он хотел построить нам этот бассейн, но никакой программы не существует, чтобы из Министерства спорта в Министерство культуры передать эти средства.

Вот почему мы очень обеспокоены. Мы просим вернуть всё в то русло, которое было при советской системе, что было изменено в 2012 году, к сожалению. Средства, которые присылались нам, мы должны тратить, и те люди, которые нам их присылают, должны понимать, на что это всё.

В. Путин: Что нужно вернуть?

Н. Цискаридзе: В 2012 году все вузы культуры были переданы в Министерство образования полностью. У нас деньги идут из Минфина в Минобразования, и потом из Минобразования что‑то выделяется Минкульту. Но нас всё время пытаются приравнять и сказать, что мы должны учить точно так же, как другие профессии. Это действительно невозможно.

Я потому пошутил, что сначала придумали нас. Но когда придумывали балет в Российской империи, никто никогда не думал, что придут чиновники и скажут, что вы должны учить балерину или музыканта точно так же, как слесаря или юриста, или доктора, потому что у всех профессий свои особенности. Это очень-очень важно.

Денис сказал о многих конкурсах, в которых принимает участие он, я и здесь многие, кто присутствует, – мы все сидим в этих жюри. Поверьте, если это произойдёт, нам скоро некого будет «конкурсировать», по‑настоящему некого, потому что детей просто не будет.

В. Путин: Что касается отчётности. Вот здесь Григорий Анатольевич говорил по поводу советской системы, которая так в мире эффективно работает до сих пор. Это же тоже атавизм советской системы – отчётность такая.

Н. Цискаридзе: Неправда, честное слово.

В. Путин: Нет?

Н. Цискаридзе: Дело в том, что раньше я бы как педагог просто писал: два часа прошёл урок. Я бы не расписывал ерунду со страшной силой как педагог и не требовал бы от всех.

Дело в том, что я это ещё делаю для того, чтобы все видели, что я захожу в учебную часть как ректор, сажусь и чтобы все педагоги заполняли журналы своевременно. Это ещё такой воспитательный момент.

Но дело в том, что стандарты, которые мы иногда получаем из Министерства образования, не соответствуют нашим профессиям, и мы вынуждены подстраиваться под то, что никак нас не устраивает.

Но чтобы соответствовать букве закона, мы всё это придумываем. Вам скажет любой ректор, что здесь очень важно, чтобы и наши стандарты, и программы, по которым мы учимся, и средства, по которым мы получаем субсидии, разрабатывали действительно те, кто понимает в этом.

В. Путин: То есть это тоже производная от того, что вся эта система оказалась в Минобре?

Н. Цискаридзе: К сожалению.

В. Путин: Ясно.

Пожалуйста, Сергей Витальевич Безруков.

С. Безруков: Добрый день, уважаемый Владимир Владимирович!

Как выявить талант? Бесспорно, это впечатление в первую очередь, причём детское впечатление. Самое серьёзное – это сильное детское впечатление. Родители привели ребёнка на концерт классической музыки – классическая музыка очень сильно воспитывает и действительно даёт мощные впечатления, – как следствие музыкальная школа. Рано, допустим, посетили очень хороший балет, и дальше – хореографическое училище. Это то, о чём сейчас говорили как раз мои коллеги, это дальше идёт сфера обучения.

Но первое, как выявить талант – впечатление. Поверьте, не меньшее впечатление делает детский театр, причём хороший спектакль в детском театре. Это я знаю не понаслышке. У меня театр для взрослых, но у меня очень большой серьёзный детский репертуар. Я, как говорится, так поставил работу своего театра, что мы занимаемся детским театром. Так вот отдельно хотел бы сейчас рассказать, уж коль я заговорил о детском театре, о положении дел в детских театрах.

Я представляю партийный проект, который мы инициировали в Омске, «Театр – детям». Инициировали, дали денег, 220 миллионов. У нас в России 198 детских театров. Деньги выделили, заявки успели подать 73 региона – в результате 146 театров получили деньги, а дальше ещё осталось и на гастрольную деятельность, и поддержка как раз замечательного проекта Министерства культуры Российской Федерации, замечательного проекта больших городов, для маленьких сделали замечательный, потому что гастроли детские нужны, необходимы. Это я тоже знаю не понаслышке, мы‑то работаем по программе губернатора, мы региональный театр, Московский губернский. И нам губернатор Андрей Юрьевич Воробьёв помогает, выделяет средства, и мы большую часть тратим на детские гастроли.

Недавно были в Санкт-Петербурге, и я лично не гнушался, играл в детском спектакле Джона Сильвера и получал колоссальное удовольствие. У нас были аншлаги, здесь даже прокатчик сказал: надо было восемь спектаклей зарядить. Полный зал, мы сделали умеренную цену на билеты, полный зал. И сказали: давайте ещё привезём. Я говорю: «Когда?» – «А давайте прямо сразу». Я говорю: «Подождите, другие регионы тоже хотят». Но мы работаем не в этой программе, мы работаем по программе губернатора.

Так вот выделили. Когда распределили, получилось так, что в принципе в среднем театрам – причём у нас получается 72 ТЮЗа, 107 кукольных театров, остальные детские – получилось 1300 тысяч. У нас, получается, из этих 198 больше половины нуждаются в капитальном ремонте. 1300 тысяч по нынешним временам для капитального ремонта очень мало. Косметический, может быть.

Впечатления. Я недаром начал разговор со впечатления ребёнка, который пришёл в детский театр. Если театр разваливается – и спектакль соответствующий. На постановку, допустим, 1 миллион 300 тысяч. Я, поскольку занимаюсь детскими спектаклями… 1 миллион 300 тысяч на детскую постановку, масштабный, серьёзный спектакль – это вообще ни о чём, это не те деньги, просто даже смешно. Даже костюмы сшить, хорошие костюмы, так, чтобы было впечатление, этого мало.

Реально получилось: где‑то 1 миллион 300 тысяч реально ни на капитальный ремонт, ни на что. Они и так счастливы, благодарны, потому что это внимание к детским театрам, к ТЮЗам. Они и так счастливы, они вообще сказали: «Как? Этого не может быть! Целые проекты! Нам выделили средства?»

Да, конечно. По программе поддержки малых городов – есть, но это всегда остаточный принцип. К великому сожалению, есть некое мнение не то чтобы сделать разовой акцией такой проект, сказали, что будут объединять с тремя ещё проектами, которые существуют, – поддержка театров малых городов и ещё сельские клубы. И я боюсь одного: если слить, получится тот же самый остаточный принцип.

Господа, у нас так получается. Для взрослых – это взрослые, а маленькие – значит маленькие. Господа, нет! Для взрослых – мы выживем, мы взрослые, мы можем выжить. Для детей нужно в сто раз больше. Я не говорю про бюджет, нет. Если даже сохранить 220 миллионов, замечательно, люди будут стараться, делать, делать косметические ремонты. Но хотелось бы, честно говоря, восстановить все эти театры. С них всё начинается.

Даже в кинотеатрах, я проводил статистику, получилось так, что, допустим, взрослые, когда приводят ребёнка в кинотеатр, тратят гораздо больше, чем, допустим, в детский театр. В ТЮЗ билет стоит 50, 100, 300 рублей. А чтобы пойти в кинотеатр на хороший блокбастер, наличие еды – хотя я против еды в кинотеатрах, мы смотреть пришли, а не есть, поесть можно пригласить любимую женщину в ресторан и поесть там, там покормят лучше, а здесь поп‑корн и кока‑кола, – в результате получается у вас около тысячи.

В детский театр, в ТЮЗ, в кукольный – 50. Как им выживать, когда артист получает 15 тысяч рублей? Господа, поднимать престиж. Я представляю взрослый театр, но, честно говоря, настолько стало больно и обидно за моих товарищей, к которым и отношение такое: артист ТЮЗа – это значит второй сорт.

Я пытаюсь напомнить людям: вы знаете, вообще‑то из Центрального детского вышли Олег Николаевич Ефремов, Евгений Александрович Евстигнеев. Вот артисты, да? Но когда ты понимаешь, что вот такие артисты работали в детских театрах… Я и своих‑то артистов заставляю каждый раз работать, сам выхожу, работаю: ребята, детям нужно серьёзно, по‑настоящему и без всяких сю‑сю‑сю, а уж тем более когда артисты, уже отчаявшись, работая за 15 тысяч в месяц, имея ипотеку и так далее… Причём у них семьи.

Я тут встречался в Татарстане, в Набережных Челнах, там кукольный театр, который находится где‑то, в каком‑то здании, на каком‑то этаже. И женщина плакала, руководительница, говорила: «А как вот мне? Молодые артисты, которые даже не хотят сюда ехать, они там закончили, они пытаются устроиться. Они сюда ехать не хотят, потому что им надо устраиваться, им нужны квартиры».

Конечно, это должны разбираться региональные власти, должны уделять внимание, чтобы дать хорошую ипотеку, допустим, чтобы молодой человек, который завёл семью… Он артист кукольного театра, и нам, конечно, смешно – артист кукольного театра. Вы не понимаете, какое дело они делают, ведь это первый шаг, потом взрослый театр. Первый шаг – это детский театр. И от того, как он играет на сцене, какой спектакль, какую роль и какой театр, от этого зависит впечатление, то самое необходимое, нужное впечатление вот этого маленького человека, который пришёл. А театральное искусство имеет очень серьёзное воздействие.

Да, безусловно, музыка, конечно, стопроцентно, а в театре есть ещё и музыка, они вместе работают, вместе спектакль помимо музыки, действительно, ещё и классическая музыка. Но впечатление! Хороший спектакль, хорошая детская драматургия, лучше классика, чем даже школьный урок. Прописные истины работают вот так наглядно, так, что пробивает, плачут, и это очень сильно воздействует.

Поэтому, если возможно, всё‑таки как‑то заступиться за этот проект, чтобы его не сливать. Оставьте его, пожалуйста, пускай он развивается. Если будет даже больше, много не будет средств, поверьте. Чтобы восстановить эти театры и дать возможность им жить, нужно больше, но даже 220 миллионов – и то спасибо большое. Если возможно, сохранить этот проект, чтобы он всё‑таки развивался и был отдельно, а не сливать с кем‑то. Боюсь, будет остаточный принцип, тот же самый остаточный принцип.

В. Путин: Владимир Ростиславович, прокомментируйте.

В. Мединский: Это три новых проекта, которые запущены с этого года, два из них – по инициативе «Единой России» и один – по нашей инициативе. Действительно, есть идея их все вместе объединить.

Я сегодня про это узнал от Сергея Витальевича, мы‑то категорически против. Как только это будет объединено, начнётся региональный лоббизм, и до детских театров ничего не дойдёт. К тому же каждый депутат, естественно, – на себя, на свой регион, как всегда.

В. Путин: А сколько денег выделяется?

В. Мединский: Детские театры с этого года получают от нас 220 миллионов ежегодно, и речь о том, что мы каждый год эту цифру перезащищаем. Мы сейчас на 2018 год её отдельно перезащищали.

Если её можно протянуть, скажем, хотя бы в бюджете трёх-, пятилетнем, конечно, это создаст хоть какую‑то стабильность, и мы сможем требовать от регионов софинансирования, также у себя закладывать деньги, чтобы давать дополнительно.

В. Путин: Это на какое количество театров выдаётся?

С. Безруков: Сейчас получается 198. Но дело в том, что в спешке подавали, потому что приняли решение ещё в апреле, потом согласование, деньги – в сентябре, 73 региона подали заявки.

В. Мединский: Почти 200 театров.

В. Путин: Это что за деньги? Получается, по миллиону на театр?

С. Безруков: Это совсем смешно.

В. Мединский: Это для них большие деньги…

С. Безруков: На косметические ремонты даже не годятся.

В. Мединский: И просят хотя бы эти протянуть на три‑четыре года. Конечно, нужно больше.

В. Путин: Давайте договоримся: Вы мне отдельно по этому вопросу напишете бумагу.

В. Мединский: Хорошо.

В. Путин: Думаю, что не только нужно протянуть, деньги небольшие, я согласен с Сергеем.

С. Безруков: Спасибо.

В. Путин: Всех денег всегда не хватает. Но это чрезвычайно важная сфера. Всё, что Вы сказали, абсолютно ложится в важнейшие приоритеты. Конечно, детям нужен этот первый шаг, они должны воспринимать это. И без поддержки государства сделать это невозможно, это совершенно очевидно.

С. Безруков: Просто театр не выживет на таких зарплатах.

В. Путин: Да.

С. Безруков: На самом деле я убеждён, что действительно для детей нельзя повышать цены на билеты, нельзя. Во‑первых, нельзя по закону. Вроде бы и могли на гастролях денег где‑то подзаработать, но нельзя, это должно быть доступно. А то, что 50 – прекрасно. Всегда будет по 50 рублей, это прекрасно, полные залы. Ведь не могут, реально не могут в регионах больше платить.

В. Путин: Театры для взрослых ещё можно себе представить, что они могут быть коммерциализированы хоть как‑то, зарабатывать что‑то.

С. Безруков: Есть богатые люди, которые покупают места в зрительном зале, вип‑места покупают. Реально можно, и до 17 тысяч доходит. Хотя я тоже считаю, что это скрадывает как раз ощущение ещё простого зрителя, который, к сожалению, не может сесть на первый ряд, потому что там купили «крутые» люди, которым хочется посмотреть на артистов вблизи, а настоящие театралы не могут себе этого позволить.

Всё‑таки нужны доступные цены. Нас‑то всё время спрашивают. У нас в Губернском доступные. Говорят: да, у вас доступные. У нас до пяти тысяч доходит цена на взрослый спектакль. До пяти, но не больше: нельзя.

В. Путин: Сейчас, наверное, трудно говорить, где границы, пределы. Но если театр может зарабатывать…

С. Безруков: Взрослый – может.

В. Путин: Надо дать ему такую возможность. А детские, конечно, никак не могут коммерциализировать свою деятельность. Это правда.

Пожалуйста, прошу, Владимир Сергеевич.

В. Малышев: Уважаемый Владимир Владимирович!

Я из той массы, которой овладели идеи Заславского и Цискаридзе. Когда я их послушал, то все ректоры творческих вузов, если бы их объединить в хор, в унисон пели бы не из‑за того, что у нас дирижёр – Министр культуры, а из‑за того, что это наша жизнь, это наша боль, это наша радость. И мы живём нашей профессией многие годы и никуда точно не уйдём.

В. Путин: Этот стон у них песней зовётся – это о вас в данном случае.

В. Малышев: И поэтому я не хочу повторяться. Попытка запрячь коня и трепетную лань в одну повозку с техническими специальностями и так далее, – у них свои особенности, здесь свои. И уже ежегодно надоело доказывать.

Для нас это просто истина, не требующая доказательств, а объяснять чиновнику, который не погружён в наши проблемы, как‑то это всегда странно даже. Поэтому, если можно вернуть нас в лоно Министерства культуры, то мы были бы благодарны – это общее мнение ректоров.

Хотел бы также поговорить о важности второго бесплатного высшего образования для режиссёров, драматургов, дирижёров и композиторов, но уже я услышал в Вашем слове: всё решено, мне остаётся сказать только спасибо от всех нас.

Очень важна «дорожная карта». В конце концов, педагоги стали получать достойную, я не боюсь этого слова, – достойную зарплату. И это важно прежде всего не в том, что там количество денег увеличилось. Это важно, что мы можем сейчас привлекать молодых педагогов.

У нас всё‑таки контингент опытных и пожилых – большой. И такая зарплата позволит нам набрать новое поколение педагогов. Это очень важно, потому что воспитание творческого педагога – это лет десять надо, чтобы он стал настоящим педагогом по творчеству. Поэтому спасибо.

Единственное хотелось бы попросить… Знаете, как иногда бывает, «дорожная карта» выполнена, она уже заканчивает своё действие, как бы после этой «дорожной карты» – иногда все отчитались и немножко забыли – сохранить бы действие этой «дорожной карты» на следующий период, когда, в общем‑то, это бы давало уверенность и на то, что к нам педагоги новые пойдут.

Ещё один вопрос – это уже чисто кинематографический. Мы воспитываем, не побоюсь сказать, талантливую режиссуру, но, конечно, происходит разрыв. Вот выходят молодые режиссёры, получающие призы на студенческих и даже общих фестивалях, а потом раздвинуть шеренгу наших знатных режиссёров они, конечно, не могут: опыта нет. И происходит разрыв, нет такого мостика.

Получается, что государство тратит деньги на их воспитание, а потом, через пять–десять лет, если они не устраиваются, они просто уже уходят в никуда. Может быть, можно какие‑то хоть десять грантов на первые полнометражные фильмы выделять отдельно свежим выпускникам, давать шанс самым молодым, самым талантливым?

И тогда бы лет через пять, максимум через десять, у нас было бы новое поколение. Ведь и Тарковский, и Шукшин, и Никита Михалков, они ведь самые талантливые фильмы – с первого фильма заявились и пошли уже по жизни.

Вот этот мостик был бы необходим, потому что раньше было, мы сегодня вспоминаем советское время, нас всех распределяли, и кто‑то на студии через год становился режиссёром-постановщиком, кто‑то вторым оставался на всю жизнь. Ну и что? И нормально работает в отрасли. Сейчас сложнее молодым, и мне кажется, это было бы очень правильно.

Заканчиваю свою речь. Уважаемый Владимир Владимирович, позвольте ещё одно спасибо вам сказать. При Вашей личной поддержке построен новый корпус ВГИКа, и мы уже два года учимся в шикарных условиях, не побоюсь этого слова, хорошо оснащены.

Вчера мы узнали, что Вами подписан указ о столетии ВГИКа в 2019 году. Спасибо Вам от всех вгиковцев. Мы просили бы Вас найти время в сентябре 2019 года в своём плотном графике посетить ВГИК и поздравить нас со столетием.

В. Путин: Владимир Сергеевич, спасибо большое. У нас в марте выборы, а Вы меня в 2019 году, в сентябре, приглашаете и говорите о серьёзном графике.

В. Малышев: Владимир Владимирович, от добра добра не ищут.

В. Путин: Спасибо большое. Благодарю Вас.

Владимир Сергеевич очень важную вещь сказал по поводу молодых режиссёров. Конечно, надо найти какой‑то способ поддержать, чтобы первый шаг они могли сделать. Надо подумать только, из каких источников и какой объём там нужен.

Я согласен, и это был бы сразу такой очень хороший профессиональный отбор. Сразу можно было бы посмотреть, что это такое. По‑моему, у нас где‑то было, надо найти это. То ли это было в качестве идеи просто и где‑то зависло…

В. Малышев: У нас на один фильм Министерство культуры выделяет, Фонд кино, но это несистемно и надо бороться в общем, как бы, тендере. А всё‑таки сложно молодым даже себя отрекламировать. Может, он талантливый, но он молчаливый, как говорится.

В. Путин: Да, надо помочь сделать первый шаг, согласен.

Наталья Михайловна, пожалуйста.

Н. Игнатенко: Владимир Владимирович, я возглавляю благотворительный фонд Вашей землячки – великой русской певицы Елены Образцовой.

Биография её карьеры началась с победы на конкурсе. В 1962 году она поехала в Хельсинки на Всемирный фестиваль молодёжи и студентов, оттуда привезла золотую медаль, и после этого её пригласили в Большой театр, когда она ещё была студенткой третьего курса Ленинградской консерватории.

И она, как никто другой, понимала значение конкурса для выявления талантов. И сама в 1999 году учредила Международный конкурс молодых оперных певцов Елены Образцовой. И 15 лет жизни после этого руководила этим конкурсом, раз в два года он проходит.

Вы знаете, она считала, что музыкальные конкурсы, вокальные конкурсы, они как Олимпиада – это спорт высших достижений, – когда Олимпиаде предшествует большая подготовительная работа, спортсмены работают на этот результат.

Так и вокалисты, готовясь к конкурсу, тем более международному… А Елена Васильевна с первого конкурса сразу взяла за правило приглашать в жюри самых великих певцов, дирижёров, режиссёров, менеджеров, чтобы это было очень авторитетное решение.

И вся судьба конкурса как раз свидетельствует о том, что наши лауреаты действительно сегодня украшают все оперные сцены мира практически. Я слежу за всеми премьерами в мире. Наши лауреаты открывают и сезоны и Метрополитен-опера, и Ла Скала, и Венской оперы, и Ковент-Гарден, поют во всём мире.

Вообще вокальная школа России… Вот Денис коснулся музыкальных конкурсов в сфере инструментальной музыки, этим, конечно, занимается Юрий Абрамович и действительно и Денис, и Владимир Спиваков – много музыкантов, но в сфере вокала в России два основных музыкальных конкурса: конкурс Чайковского – это государственный конкурс, и негосударственный конкурс Елены Образцовой, который с прошлого года, с 2016 года, принят во Всемирную федерацию международных вокальных конкурсов. Это признание как раз авторитета и значимости этого конкурса.

И мы занимаемся не только поиском талантов. Елена Васильевна особое внимание этому уделяла при жизни, и мы продолжаем, я директор конкурсов, ею была назначена и сохраняю этот статус. Мы действительно занимаемся продвижением наших лауреатов. Недавно прошёл IX Всемирный фестиваль молодёжи и студентов в Сочи, и мы делали огромный гала‑концерт классической музыки.

Вы знаете, на главной сцене фестиваля проходил этот классический вокальный концерт. Мы, правда, решили, что вокалом нельзя ограничиваться, это концерт всё‑таки классического искусства, мы приглашали и звёзд балета – Иван Васильев принимал участие, Кретова, солисты Большого театра, потому что это связанные и неразделимые вещи, виды искусства. И у нас рядом танцевали и пели и звёзды мировой оперы, наши лауреаты первых конкурсов, которые сегодня поют во всём мире, и мы пригласили туда лауреатов самого последнего конкурса, молодых ребят, таких как Елена Васильевна Образцова.

Вы знаете, проблема одна у конкурса Елены Образцовой. Это было при жизни примадонны. Как‑то все так, когда касаются имени Елены Образцовой, говорили при жизни, я это сама слышала: да она же богатая, Елена Васильевна. И не очень помогали, считали, что она в состоянии провести этот конкурс своим авторитетом. После её ухода стало ещё сложнее. С поиском спонсоров очень сложно, а конкурс реально очень авторитетный.

Вы знаете, я любому директору оперного театра в мире, когда я представляюсь, что я директор конкурса Елены Образцовой, у всех только восторг и полное счастье, потому что имя Елены Васильевны очень значимое.

В прошлом году я встречалась с Доминго, и он меня так благодарил, что мы продолжаем – он сам занимается «Опералией», – и говорит: «Это так сложно, и такие вы молодцы, что после ухода Елены Васильевны конкурс не умер, продолжает свою жизнь так же, с той же периодичностью – раз в два года». Многие конкурсы прекращают своё существование. У нас всё чётко соблюдается.

Хосе Каррерас на недавней встрече согласился – вообще никогда не сидел в жюри конкурсов до сих пор – в сентябре 2018 года быть президентом конкурса. Мы в честь него сделаем конкурс чисто теноровый, пригласим только теноров. Это тоже интересно. Один раз Елена Васильевна делала после ухода из жизни её партнёра Паваротти такой конкурс. Мы повторим уже с Каррерасом.

Владимир Владимирович, попрошу Вас поддержать государственную поддержку этого конкурса. Очень сложно находить деньги.

И должна Вам сказать один комплимент, Владимир Владимирович. Вы знаете, я очень активна в социальных сетях, в частности в «Фейсбуке», и все музыканты в «Фейсбуке». У меня много тысяч подписчиков и друзей в «Фейсбуке». После того как Вы посетили открытие, вернее, Вы приняли участие в открытии последнего конкурса Чайковского и на закрытии конкурса, было столько восторгов, мне писали о Вас, что музыкальный конкурс – это вообще невероятно для музыкантов на Западе, чтобы Президент великой державы – все знают, насколько Вы заняты, какой Вы человек, – что Вы нашли в своём плотнейшем графике время прийти на эти конкурсы. Ваш авторитет в мире среди классических музыкантов просто невероятно вырос…

В. Путин: Я понял, деньги надо изыскать. Подумаем, как это сделать.

Н. Игнатенко: Спасибо большое. Ольга Юрьевна у нас на самом деле – председатель попечительского совета, я ей очень благодарна, Елена Васильевна её очень любила и Вас. У меня есть записка Елены Васильевны, где она о Вас написала очень хорошие слова, я передам Вам её рукой написанные слова о Вас.

В. Путин: Спасибо большое, я знаю.

Пожалуйста, Галина Васильевна.

Г. Маяровская: Уважаемый Владимир Владимирович!

Хочу ещё раз вернуться к нашему музыкальному образованию. Мы все прекрасно знаем, что уникальной системой мы обязаны нашей стране, она возникла в 60‑х годах XIX века, и в эту систему заложено уровневое образование: школа, училище и вуз.

И самое главное в этой системе образования – это детские музыкальные школы, оттуда мы ищем таланты. «Сириус» не может развиваться, если мы не будем поддерживать эти школы.

А на сегодняшний день ситуация очень плачевная, школы находятся в муниципальном подчинении, муниципалам до них нет никакого дела, муниципальный бюджет выделяется очень маленький, качество подготовки очень слабое.

В. Путин: Питерская – она же при консерватории считается?

Г. Маяровская: Это центральные школы, а я говорю о муниципальных обычных детских школах, это не десятилетки, которых по стране пять тысяч. Это на всю нашу страну. Качество действительно слабое. А без нормального развития у школ ничего не получится.

Единственное, на наш взгляд, что можно решить проблемы, передав их на региональный уровень, и закрепить за Министерством контроль за качеством совместно с органом управления культуры на местах. Только тогда школы начнут развиваться.

Владимир Владимирович, мы все помним 90‑е годы – очень тяжёлые годы для детских музыкальных школ: школы закрывались, закрывались целые отделения, духовые отделения, подготовка на народных инструментах, в музыкальных училищах закрывались целые специальности подготовки, страдало качество высшего звена.

В это тяжёлое, непростое время всё же Министерство образования пошло на эксперимент и передало полномочия по управлению отраслью Министерству культуры. Это было с 1999 года по 2005 год. Прошла полная перезагрузка всей системы: школы стали развиваться, дети – поступать в школы, опять восстановились все специальности, качество повысилось.

Я даже принесла такие свидетельства об аккредитации, которые выдавались Министерством культуры в нашем учебном заведении. Было бы очень правильно, если бы всё это вернуть так, как это было раньше, и тогда и с финансированием будет всё в порядке, потому что до 2012 года у нас не было проблем с финансированием.

А сегодня получается, что денег, которые выделяются за счёт госпрограммы Министерством образования, хватает только на зарплату. А у нас концертные залы, и не один, оперные студии, студенческие театры, инструментарий, который не обновляется в течение уже многих лет.

В Министерстве культуры находится проект, который в течение года министерство не может согласовать с Министерством образования. Именно передать полномочия за качество подготовки специалистов и передать полномочия по аккредитации, лицензированию учебных заведений, в том числе и финансированию, – так, как оно осуществлялось до 2012 года, то есть на отраслевой бюджет. Это было бы правильно.

В. Путин: Мы это всё обобщим. Думаю, что Вы правы. Во всяком случае, знаю, что мои коллеги сейчас будут, может быть, нервничать, но и на региональный уровень передать музыкальные школы тоже, наверно, обоснованно, потому что школы в целом школы, но это же всё‑таки особые школы и для всё‑таки особых детей, у которых есть определённые способности, тут такие дети приходят. Поэтому к ним нужно особое внимание, здесь я согласен.

Г. Маяровская: Школам нужно внимание. Муниципальным подразделениям эти школьные проблемы совершенно не нужны.

В. Мединский: Владимир Владимирович, в чём базовая проблема и в чём нельзя не согласиться с коллегами, которые выступают? Действительно, в ситуации, когда заказчиком выступает Министерство культуры, за качество отвечает Министерство культуры, кадровые решения принимает Министерство культуры по назначению ректоров, а финансирование и правила финансирования: сколько преподавателей на студента, какая сумма на конкретную специальность – эти правила устанавливает Министерство образования.

Поскольку деньги с 2012 года переданы в ГП «Образование», всегда были в ГП «Культура», это, конечно, порождает наш ежегодный искусственный конфликт с Минобром, так как у них одни расчёты, у нас другие расчёты. Они считают так, мы считаем по‑другому. Вот приводили примеры…

Я разговаривал позавчера с Ольгой Юрьевной Васильевой и спрашивал, принципиальна ли эта позиция Минобра. Она сказала: «Мы готовы заниматься только методологией. Нам возня с вашими деньгами – только головная боль».

В. Путин: Давайте мне тоже соответствующую бумагу напишите. И думаю, что мы это решим.

В. Мединский: Хорошо. И второй вопрос, который Галина Васильевна поднимала по поводу детских школ искусств – но это совокупное понятие, туда входят и музыкальные школы, и художественные, – они сейчас, 97 процентов этих школ, висят на бюджетах муниципалитетов.

Средний бюджет одной школы – 16 миллионов рублей в год. Это бюджет «по больнице», потому что есть московские школы и есть…

В. Путин: Понятно-понятно.

В. Мединский: У муниципалитетов денег, как правило, нет. Школ всего пять тысяч. И конечно, региональные школы чувствуют себя иначе, а федеральные – совсем по‑другому. Поэтому мы рекомендуем, и я даже писал рекомендации, пожелания, слёзные просьбы губернаторам взять их на себя, но пока не будет решения отсюда, они не хотят.

В. Путин: Сейчас мы сделали очень серьёзный шаг по расчистке региональных бюджетов. Речь идёт о сотнях миллиардов рублей в целом по системе, поэтому думаю, что они потянут, тем более что деньги там небольшие.

Кто ни начинает говорить, все предлагают вернуться к тому, что было. Я, знаете, вспомнил сразу Александра I, который, когда взошёл на трон, сказал: «Всё будет как при бабушке». (Смех.)

Н. Цискаридзе: Мы очень хотели к Вам обратиться с этим. Мы это обсуждали, сегодня эта фраза звучала раз триста.

В. Путин: Понимаю.

Семён Ильич, пожалуйста.

С. Михайловский: Уважаемый Владимир Владимирович!

Вначале мне хотелось поблагодарить Вас за содействие, оказанное институту Репина, который мы называем Санкт-Петербургской академией художеств. Может, будет день, когда она назовётся Петербургской академией художеств, потому что мы входим в Академию художеств и это длинное название произносим официально.

Потому что это была существенная помощь – Ваше личное участие в этом. Исполнение Вашего поручения позволило нам получить оперативное управление этим зданием. Потихоньку, шаг за шагом, мы не торопимся, чтобы сохранить всю атмосферу этого великолепного здания, и начали какие‑то работы внутри. Оно стало приобретать достойный вид. Шаг за шагом, но академия меняется.

Вообще, большинство наших вузов находится в исторических зданиях, и нам приходится постоянно связываться с реставраторами, строителями. Эта проблема волнует не только нас. Слава богу, идут работы в консерватории у коллег. Думаю, работы к 2020 году закончатся. Вот коллега Васильев беспокоится по поводу… Думаю, что ускорятся эти работы. Они качественные. Нам, главное, качество работ, которые проходят в вузах.

У коллеги Цискаридзе тоже целый квартал есть, и у нас, в Академии художеств, я смотрю, фасады мы сделали, сейчас работаем внутри, и для нас это очень важно. Потому что важно не только то, что находится внутри здания, не только наша система образования, эти огромные невероятные традиции – 260 лет, но и принципиальный вопрос, в каких условиях будут работать наши преподаватели и учиться студенты. Потому что я говорю не только об аудиториях и мастерских, коридорах, я говорю и об общежитиях.

Вот общежития – это такая вечная проблема не только творческих вузов. В Петербурге был такой студенческий городок построен, потом он в коммерческое предприятие превратился. У нас нет такого полноценного кампуса для проживания студентов, хотя студенты приезжают к нам со всей России.

Каждый год мы принимаем. Первое, что я смотрю, это из какого города. И чем дальше, честно говоря, тем интригует, тем интересней. Мы же в Академию художеств приезжали из самых дальних мест. Мы как раз привечаем ребят из дальних мест, из самых разных регионов, руководствуясь только критерием его таланта.

К нам приезжают иностранные студенты, и я этим горжусь. В этом году мы вышли так: 39 стран, всё‑таки студенты приезжают к нам, и это внебюджетные средства. Надо сказать, не все страны оставляют эти средства внутри вузов, то есть это пополняет бюджет за счёт внебюджетных средств; приходит за счёт иностранных учащихся. Иногда это просто невозможно.

Иностранцы завидуют нам на самом деле, нашим вузам, что мы имеем возможность пользоваться этими средствами. У нас учатся студенты из разных стран. У нас учатся из Японии, например, чудесный студент. У нас учатся из США при всех сложностях, какие есть, у нас скульпторы и художница – церковно-исторический класс.

В. Путин: То есть вы их правильному учите?

С. Михайловский: Да, понимаете, это естественным путём, Владимир Владимирович, не то что их мы как‑то… Извините, простите ради бога, я не претендую. Из Китая более 300 студентов у нас есть.

В. Путин: Китай нас не очень беспокоит, а этих учите как следует.

С. Михайловский: Да, мы стараемся. В Санкт-Петербурге у нас с этим всё нормально. Они приезжают к нам почему? Они приезжают к нам, потому что у нас фундаментальное классическое художественное образование, и мы его сохраняем и считаем, что традиции, как это вроде громко звучит…

На самом деле в наших трёх школах – как‑то мы вместе всё время существуем: всё‑таки императорская балетная школа, музыкальная школа и академия художеств… Мы считаем важным это поддерживать. Многое исчезло, время изменилось, уже современное искусство, какие‑то новые тенденции.

Мы открыты современному искусству, мы нормальные люди, но при этом ремесло должно сохраняться, и мы сохраняем это ремесло без фанатизма, без какого‑то радикализма и так далее. Потому что это не только нам интересно, не только потому, что это наша история, потому что к нам за этим едут, платят, интересуются этим и так далее.

Нам выгодно это идеологически, нам выгодно это экономически. И наша эффективность, вообще, измеряется действительно не в цифрах и не в цифровых показателях, у нас какая‑то эпидемия этих цифр и статистики. У нас какие‑то люди всё время делают отчёты, всё время отвечают, какое‑то бесконечное количество палок, этих цифр, и главное – в этом не погибнуть, чтобы эта инфекция, которая не извне, кстати, это мы сами иногда себе враги…

Эти цифровые показатели становятся выше здравого смысла. Потому что нам важно качество учебного процесса, а качество – это квалификация педагогов, соотношение действительно педагогов и студентов, что важно: у нас четыре-шесть человек максимум, мы не можем 15 человек, потому что у нас не только аудиторные занятия, с каждым нужно индивидуально заниматься.

А с каждым индивидуально заниматься – это русская культура, балет гениальный, музыка гениальная, изобразительное искусство тоже не забудьте. Потому что все эти здания всё‑таки строили не только иностранцы, но и замечательные русские зодчие. И я хочу сказать, что для нас очень важно сохранение.

А когда говорят: а чем занимаются ваши выпускники?.. А наши выпускники занимаются архитектурой, наши реставраторы, у нас кафедра реставрации шикарная, они действительно спасают памятники национального наследия. Они часами проводят над тем, что сохраняют эти картины, иконы, сейчас скульптурой мы занимаемся.

Церковно-исторический класс работает во благо церкви, у нас есть церковь Святой Великомученицы Екатерины. А вообще у нас учатся студенты разных конфессий и разных религий, и я считаю, что это вполне нормально и правильно, потому что у нас огромная многоконфессиональная страна.

Вновь открыли медальерный класс, они работают на Монетном дворе в Петропавловской крепости, и хочется гордиться тем, чем занимаешься, поэтому я об этом говорю. Но просто когда нужно это палками заполнять: «а где ваши студенты», «а принесите документы» и так далее.

Они занимаются тем, чему их научили, и они приумножают культуру России, и это самое главное. И нашим школам можно было бы доверять, всё‑таки много лет мы этому посвятили. И спасибо, что Вы сочли возможным вообще обсуждать сегодня эту тему, она для нас очень важна.

Вообще, Ваше личное присутствие действительно придало такой масштаб этому форуму. Я разговаривал сегодня с иностранцем, он из Глазго к нам приехал, к нам приехали ректоры шикарных академий – Римской, Стокгольмской, и все мне говорят, что присутствие Президента на этом форуме придаёт масштаб.

И благодаря Вам организация стала другой. Не сочтите за комплимент, но это правда, говорят, что организация отличная, их встречают в аэропорту и так далее, у них есть возможность обсуждать. Поэтому будьте рядом с нами.

Спасибо Вам огромное.

В. Путин: Спасибо большое.

Попрошу Ольгу Юрьевну по поводу одного из ключевых вопросов, который здесь поднимается, – это к какому Министерству должны быть отнесены учебные заведения в области культуры.

О. Голодец: Уважаемый Владимир Владимирович!

Мне кажется, здесь у коллег ожидания и предложения немножечко разошлись, потому что мы хотим, чтобы в наши вузы и наши школы вернулись хорошие традиции, чтобы мы были избавлены от бюрократии, чтобы мы были избавлены от тех перекошенных тарифов, которые сегодня существуют.

Это сегодня катастрофическая проблема системы образования, потому что в системе образования выставлено три вида тарифов, нормативов. И с прошлого года это стало огромной проблемой для всех вузов.

У нас в одной группе нормативов оказались вузы здравоохранения, сельского хозяйства, культуры и так далее. То есть коллеги, вместо того чтобы посчитать – сколько нужно затрат и сколько нужно потратить на каждого студента, перешли к такой системе, как им кажется, немножко пооптимизировали.

Есть сегодня поручение и у Дмитрия Анатольевича, и я давала такое поручение, для того чтобы перейти на индивидуальный тариф подготовки студента. Нам нужна не унификация, нам нужно чётко понимать, что для того, чтобы учить человека в консерватории, нужно столько‑то человеко‑часов, такие‑то предметы, и это всё счётно. И в условиях цифровой экономики это сегодня не представляет никакой проблемы.

Унификация сегодня привела к тому, что недофинансированными оказались вузы здравоохранения, сельского хозяйства, гражданской авиации, культуры и многие-многие другие. Эту ситуацию надо исправить просто немедленно. И по вузам культуры первое, что надо сделать…

Слава богу, здесь Министерство культуры сделало такой прорыв и само рассчитало свой норматив, и сегодня им до этого норматива не хватает почти 2,4… правильно, Владимир Ростиславович?

В. Мединский: Существенно…

О. Голодец: Да, 2,4 миллиарда не хватает, для того чтобы действительно обучать на том уровне, на котором мы обучаем. И это нужно сегодня решить немедленно. И нормативы нужны сегодня в первую очередь, до того, как мы определим, под каким ведомством – наверное, в культуре им будет лучше, понятней и так далее, – но в первую очередь нужно определить этот норматив.

Потому что, к какому бы ведомству ни относился вуз, Рособрнадзор никуда не денется, нормативы никуда не денутся, и система регулирования от этого не изменится. Всё равно придут люди из Рособрнадзора и будут проверять.

Н. Цискаридзе: Можно один момент?

Единственная катастрофа во всей этой ситуации, что если так будет, надо будет обязательно прописать, что все наши вузы имеют особенность отчислять студентов, которые не соответствуют программам.

О. Голодец: Там очень много всяких нюансов.

Н. Цискаридзе: Из‑за этого тогда может понижаться оплата. Вот это надо предусмотреть. Это очень важный момент.

О. Голодец: Да.

Владимир Владимирович, там очень много нюансов, и мы с ними сейчас работаем. Но эта развилка по нормативам существует, её надо решить немедленно прежде всего по вузам культуры. Это наше конкурентное преимущество.

Владимир Владимирович, у нас 36 тысяч человек зарегистрировалось на этом форуме, 79 официальных делегаций. Это в полтора раза больше, чем на Экономическом форуме, притом что наш бюджет по сравнению со всеми остальными форумами смешной – 80 миллионов рублей из федерального бюджета и столько же нам дал Санкт-Петербург.

Все люди едут сами, для людей это точка притяжения. У нас невероятное количество контрактов. У нас приезжают все первые лица всех театров, музеев, величайшие деятели культуры. Они сюда приезжают, потому что мы в мире в части культуры первые. Мы должны делать ставку на наше конкурентное преимущество в мире. Оно наше цивилизационное преимущество.

Мне кажется, эта тема с образованием в культуре – прежде всего через изменение норматива и через изменение правил, которые формируются Рособрнадзором, надо поменять просто немедленно, решить – культура или образование. Я внутренне за то, чтобы вузы культуры были в культуре. Эта тема может дебатироваться, но тему с финансированием и нормативами надо решить немедленно.

В. Путин: Так всё‑таки в какую систему? Сначала нужно решить этот вопрос с нормативами, а потом решать по принадлежности?

О. Голодец: Да. Это просто не требует отлагательства.

В. Путин: Я специально попросил Ольгу Юрьевну, чтобы вы поняли, как мне тяжело работать. То есть сначала это, а потом посмотрим. Но в принципе Ольга Юрьевна сказала в конце ключевую вещь по поводу того, где должна находиться эта система образования, в каком министерстве.

Я сейчас не хочу сказать, что это окончательное решение, но в целом я с Вами согласен: все эти нормативы можно менять уже после того, как система будет передана Министерству культуры, и ничего не помешает менять потом и всякие нормативы.

Но надо посмотреть без всякой суеты, прямо с места мы не будем принимать этого решения, но в целом я согласен с Вами. Это, наверное, более органично – в Министерстве культуры. Здесь кто‑то говорил по поводу того, что военные вузы в Минобороны мы оставили. Мы подумаем, думаю, что двигаться мы будем в эту сторону постепенно.

Ольга Александровна, пожалуйста.

О. Паскина: Уважаемые участники сегодняшнего совещания!

Моё выступление, наверное, немножко будет отличаться. Я не буду призывать вернуться к тому, что было, хотела бы представить сегодня новую образовательную модель, которая позволяет нам выявлять молодые и талантливые творческие кадры от индустрии.

С чем мы столкнулись со стороны действительно медийной индустрии – это то, что, конечно, огромный дефицит профессионалов, и, к сожалению, классическое образование во многом заточено на авторские работы, авторское кино, и выпускники не знают, как создавать коммерчески успешные продукты и как создавать продукты для массового зрителя.

К сожалению, в России за 10 лет всего шесть процентов российских фильмов является прибыльными. Это очень сильно ограничивает индустрию и не позволяет привлекать частные инвестиции.

Поэтому сегодня расскажу о том, что «Национальная медиагруппа» совместно с Фёдором Сергеевичем Бондарчуком, студия «Водород», мы создали школу кино «Индустрия», образование в которой несколько отличается и дополняет классическую модель образования.

Всё образование строится на практике, весь преподавательский состав – это мастера киноиндустрии, создатели таких картин, как «Легенда 17», «Сталинград», «Притяжение». Образование длится два года, образование платное.

Мы выделили пять грантов в этом году для самых творчески талантливых ребят и открыли три факультета: это сценарный факультет, режиссёрский и операторский. И образование начинается с того, что ребята создают короткий метр, и лучшие работы мы сразу же можем на цифровых ресурсах «Национальной медиагруппы» показывать.

Что мы планируем дальше сделать? В 2018 году мы планируем открыть совместно с «Яндексом» факультет цифрового контента, факультет спортивного телевидения, потому что, к сожалению, сегодня в России с точки зрения спортивного телевидения очень мало образования, которое в принципе к этому готовит.

И продолжить дальше за счёт объединения медийного холдинга, продюсеров, авторов сценариев, за счёт такого профессионального объединения, по сути дела, участвуют коллеги, которые понимают создание всей цепочки стоимости контента. Мы учим ребят, как создавать действительно коммерчески успешный продукт и, скажем, не только рассчитывать на дотации, но и уметь привлекать инвестиции.

Этот проект уже получил большую поддержку. Мы благодарим Министерство культуры, поскольку после открытия Фондом кино уже выделено пять грантов. Сегодня всего 10 процентов – это бесплатное обучение и всё остальное – это платное.

Мы будем благодарны, если дальше будет найдена помощь в области поддержки ребят, которые не могут заплатить, потому что мы стремимся к тому, чтобы увеличивать процент именно бесплатного образования. В идеале чтобы это было как минимум 50 процентов бесплатного образования. Поэтому мы готовы здесь сотрудничать с классическими вузами именно потому, что мы смогли отстроить систему выявления этих молодых ребят с использованием цифровых площадок, современного оборудования.

То, что мы точно готовы гарантировать, это трудоустройство всех этих ребят непосредственно в бизнес. Уже сегодня наши коллеги – ВГТРК – заинтересовались, например, чтобы вести, курировать таких ребят и сразу же их трудоустраивать после школы к себе в активы. Поэтому будем рады любой поддержке и верим, скажем, в такие новые форматы образования.

В. Путин: Спасибо.

Александр Сергеевич, пожалуйста, только очень коротко.

А. Соколов: Буду предельно краток, уважаемый Владимир Владимирович, поскольку мои коллеги расставили именно те акценты, которые полностью отражают дискуссию в разных секциях форума, и надо сказать, что действительно он очень хорошо организован. Я сегодня тоже выступал с докладом в консерватории, и, в общем, очень многие позиции, которые сегодня уже здесь были озвучены, я также подтвердил.

На что хочу обратить внимание? Действительно, на первый план сейчас выходит эта проблема, даже психологическая проблема, связи столицы и регионов. С одной стороны, у нас есть очень благостное ощущение, что неизбывно это поколение за поколением. И можно заметить, что у нас в консерватории, думаю, что и в Петербургской так же, примерно половина абитуриентов – это провинция.

То есть это процент из капитала советского периода. Потому что тогда это было такое обязательное распределение, и представители выдающихся школ Петербурга, Москвы уезжали в республики тогдашнего Советского Союза, они отрабатывали положенное время и очень часто оставались там, обретя семью и каким‑то образом пустив корни.

Вот они сегодня нас подпитывают, именно эти специалисты. Поэтому, конечно, за это спасибо, тем не менее очень важно, что сегодня как раз были оглашены некоторые новые возможности…

В. Путин: Александр Сергеевич, скажите Цискаридзе об этом ещё раз, чтобы он проникся необходимостью создать филиал Вагановского училища во Владивостоке.

Н. Цискаридзе: Я сделал всё. Он действует два года. Без всего – без здания, без всего… Но дети учатся.

В. Путин: Развивать надо его.

Н. Цискаридзе: Мы стоим на улице практически. Я стою с табличкой «Академия русского балета».

В. Путин: Не надо, я сейчас заплачу.

Н. Цискаридзе: Если хотите, я Вас туда свожу, Вы правда заплачете.

А. Соколов: Вы знаете, филиалы – это, конечно, один из путей. И, скажем, у Московской консерватории никогда не было филиалов и сейчас нет, но там есть другие возможности, которые мы реализуем.

А я хочу сказать о том, что действительно то, что по Вашей инициативе реализуется, тот же «Сириус», я благодарен за то, что именно Московской консерватории поручена и доверена селекция тех детей, потому что у нас очень большие связи с регионами. И таких возможностей много.

Но есть одна проблема, которая сегодня также была затронута. Это когда мы уже нашли этих детей, когда мы помогли им подняться, и они приехали в Москву, и тут уровень, собственно, финансовой нагрузки Москвы выводит на первый план то, где они будут жить.

И в этом отношении как раз я очень благодарен и Министерству культуры, и Правительству за то, что при всех трудностях сохранена программа строительства не просто общежития, а многофункционального студенческого комплекса, где учтены все потребности именно музыкантов. То есть там и репетитории, и всё необходимое для их физического развития, и бассейн.

Вас приглашал Владимир Сергеевич на отдалённое будущее, а я позволю себе Вас пригласить на ближайшее, до марта, потому что сейчас как раз первое пятнадцатиэтажное здание уже оснащено.

Мы сейчас будем получать разрешение на ввод в эксплуатацию, и в феврале, в начале семестра, будет заселение студентов. Если бы Вы вписали в историю консерватории такую страницу, которую только Вы можете вписать, мы были бы Вам очень благодарны.

Приглашаем Вас.

В. Путин: Спасибо, Александр Сергеевич.

Пожалуйста.

Г. Заславский: Если это возможно, подумать о том, чтобы инициировать международный рейтинг типа «пять–сто» для вузов искусства, потому что это было бы очень нам нужно. Потому что ни одной российской театральной школы ни в одном международном рейтинге нет.

И не потому, что наш авторитет невысокий, а потому, что там нужны определённые показатели и здесь нужна поддержка и время для его вступления: два года, четыре года. Мне сейчас говорят, что может затянуться на четыре года, хотя у нас вроде бы всё соответствует этому.

В. Путин: Хорошо, давайте.

Ю. Башмет: Я хочу поблагодарить моих коллег, потому что очень многие вопросы действительно подняты, с которыми бы я к Вам обращался.

Одно: не забывайте о том, что ещё есть мой оркестр, впервые созданный в нашей стране, всероссийский, и есть об этом кино – 14 серий на канале «Культура». Конкурсы мы проводим лично, сами прослушивая.

В 2012 году был создан, и первый конкурс длился семь месяцев, мы ездили по всем городам. Мы уже гастролировали за рубежом, по нашей стране, и как сказала однажды пожилая замечательная женщина, вдова Борисовского Вадима Васильевича – Александр Сергеевич, Вы помните: «И спасибо Юре, что он дал деньги на издание этой книги». Поэтому всё равно всё к этому сводится, но я хочу, чтобы это учли: и новые изумительные имена, и консерваторию.

У нас давно действует система, уже шесть лет: образовательные центры в восьми городах, там происходит отбор, и Вы сами слышали этот оркестр – Александр Сергеевич, Вы в Сочи их слышали тоже. Не забываете об этом. Я хочу, Владимир Владимирович, 14 серий кино передать.

В. Путин: Спасибо.

Ю. Башмет: Это канал «Культура». И конечно, потрясающе, что Вы нас сегодня собрали.

И. Лиепа: Владимир Владимирович, простите, но я понимаю, что Вы уже торопитесь, и мне придётся сказать то, что я хотела сегодня сказать, потому что я хотела рассказать о том, как инициатива частного лица и общественной организации может служить общему государственному большому делу.

Потому что я, начав с частной балетной школы, через которую 10 лет назад прошло более пяти тысяч человек, сосредоточилась на детских любительских танцевальных коллективах всей страны. Это огромное пространство талантливых детей.

Вышла на создание национальной премии в области детского любительского танца, потому что, имея огромное количество любительских конкурсов, фестивалей, они часто низкопробные. Чтобы как‑то воздействовать на эту ситуацию, создана национальная премия, финал которой проходит на сцене Большого театра, где создается специальный сценарий для детей, приехавших со всех уголков нашей страны. Приглашаются лучшие режиссёры, хореографы, и делается такой уникальный спектакль. Когда‑то первые наши шаги поддержала Ольга Юрьевна Голодец, дав путёвку в жизнь нашему первому танцевальному проекту.

Проект в Большом театре был бы невозможен без поддержки Министерства культуры, и это нам дало возможность ещё самим сделать предложение и создать танцевально-образовательные смены в «Артеке». Да, они уже два года идут с большим успехом.

Сейчас мы ещё шагнули в регионы, и только что успешно прошёл наш региональный образовательный культурно-просветительский проект в Екатеринбурге при поддержке губернатора Куйвашева. И это и есть та самая работа, которую мы делаем, и всю эту подготовительную работу мы делаем в Москве.

И наша благодарность Сергею Семёновичу Собянину, что несколько лет назад нам было выделено помещение на улице Гарибальди, но оно оказалось в судебных разбирательствах, мы не смогли им воспользоваться. И сейчас мы, собственно, проехали всю страну, были даже за полярным кругом, в Норильске 900 детей отсмотрели, в Якутске – 3,5 тысячи, только за последний год мы проехали собственными усилиями Красноярск, Самару, города Центральной России, Санкт-Петербург, Москву и Московскую область, около 35 тысяч детей – это всё пространство, в котором я живу.

И если у нас сейчас не будет здания, то наши проекты, весь этот мощный пласт просто погибнет. Поэтому я очень хочу просить Вас не оставить без внимания наше желание работать, делать огромное дело. Но если у нас не будет здания, то просто все эти проекты погибнут.

Ещё хотела бы передать Вам лично в руки презентацию нашего нового молодёжного проекта, мне кажется, что его содержание очень актуально именно сегодня. И простите, что я уже так вдогонку говорю, но если Вам покажется то, что я делаю, – это серьёзно, и Вы оцените это, и при оказании доверия очень бы хотела, простите мою дерзость, продолжать работать дальше в этом направлении в качестве советника Президента по культуре в области детского танцевального дополнительного образования.

Спасибо, что Вы меня выслушали.

В. Путин: Илзе Марисовна, мы посмотрим обязательно, чем можно помочь.

Сергей Владиленович, пометьте, пожалуйста.

Я так понимаю, речь идёт о здании в Москве?

И. Лиепа: Да.

В. Путин: У Вас не получилось там?

И. Лиепа: Нет, совершенно не получилось. И здание нужно именно в культурном центре Москвы, потому что дети приезжают из всех уголков страны. И так же как Большой театр – планка такая важная, так и тут, они должны быть в культурном центре.

В. Путин: Я поговорю обязательно с Сергеем Семёновичем, потому что это всё его епархия.

И. Лиепа: Спасибо большое.

В. Путин: Но жалко, что это мало кто видит. Ольга Александровна говорила о готовности поддержать такие проекты, надо, чтобы средства массовой информации поддерживали и на экранах, и в интернете.

И. Лиепа: Наш проект в Екатеринбурге имел огромнейший резонанс, а это та самая реальная работа. Так как важно не только увидеть талантливые коллективы, а важно сделать, создать талантливые коллективы.

В. Путин: Согласен.

Юрий Абрамович, мы знаем все Ваши программы, я хорошо с ними знаком, поэтому всё, что можно будет с нашей стороны сделать, мы будем делать, чтобы их поддержать. Спасибо Вам большое. Мы знаем, что Юрий Абрамович в этой сфере работает. Он не только выдающийся музыкант, но ещё и много внимания уделяет подготовке молодых людей, поиску и подготовке. Сейчас не буду такой речи заключительной здесь формулировать, но хочу вас заверить, что мы постараемся все обобщить то, что было сказано, отреагируем в самое ближайшее время.

Вот эти открытые конкурсы, о которых говорил Григорий Анатольевич и многие коллеги, по всем заданиям, по всем пунктам, они, конечно, неуместны, кроме общехозяйственных вещей – скрепки, шторы, стулья, – это можно вполне покупать на открытых конкурсах. И надо это делать.

Но всё остальное, всё, что связано с творчеством, конечно, вот в это прокрустово ложе, как я уже сказал, не укладывается, и уложить туда будет невозможно. Поэтому здесь совершенно точно нужно вносить изменения.

Что касается принадлежности системы образования в области искусств и культуры к какому‑то ведомству, считаю, что вы во многом правы. Просто повторю ещё раз: не хочется прямо сейчас, как говорится, с листа решать такие вопросы. Но двигаться, видимо, будем именно в этом направлении.

И наконец, Денис Леонидович начал, а Юрий Абрамович этим закончил – по поводу поиска и подготовки молодых талантливых людей. Всё, естественно, в финансирование упирается. Мы уже с коллегами обсуждали, я предлагаю дополнить систему грантов Президента новым направлением – поддержкой молодых талантливых людей, с тем чтобы они могли сделать первые шаги, не думать о том, где им достать деньги.

Вот Денис рассказал, что его бабушка квартиру была вынуждена продать. Вот чтобы у них была такая возможность, потому что, действительно, не у всех есть родители, которые могут это сделать, и бабушки не у всех есть, которые могут что‑то продать. А талантливые люди есть молодые. Это и музыканты, и артисты, и литераторы. Им нужно оказать помощь.

Это первая часть. А вторая часть этого гранта должна быть направлена на поиск молодых талантливых людей. Мы сделаем это дополнение к президентским грантам ежегодным в объёме одного миллиарда рублей.

Спасибо вам большое!

Источник публикации kremlin.ru

Накануне VI Санкт-Петербургского международного культурного форума его участник, ректор Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского Александр Соколов рассказал в интервью ТАСС о смысле культурной дипломатии, воспитании публики классических концертов и о том, какие позиции в музыкальном образовании защищает творческое сообщество сегодня.

— Александр Сергеевич, наша встреча проходит в преддверии VI Санкт-Петербургского международного культурного форума, где вы участвуете в секции “Образование”. Какие тезисы вы намерены там озвучить?

— Вообще, форум — очень хорошая возможность для коллегиального обсуждения самых важных вопросов, и мы уже неоднократно ею пользовались. В частности, в те моменты, когда многое определялось в русле реформы образования. Одним из самых животрепещущих вопросов тогда была Болонская система, которая на сферу гуманитарного образования проецировалась непросто. В итоге нам удалось сохранить некоторые принципиально важные позиции в Законе об образовании, это сохранение специалитета, основы высшего музыкального образования.

Сейчас тоже есть такие дискуссионные вопросы. Среди них на первый план выходит принцип финансирования вузов, особенно после известных выступлений в Госдуме (спикер Госдумы Вячеслав Володин озвучил предложение выровнять финансирование отраслевых вузов — прим. ТАСС). Если речь идет о технических вузах, то вполне допустимо, что в аудитории находится несколько сотен человек, и перед ними — один профессор, который снабжает их необходимой информацией. Если же вы откроете дверь любого класса консерватории, то увидите там трех человек, из которых только один — студент, второй — его профессор, а третий — концертмейстер. И вот такого рода индивидуальное обучение лежит в основе того, чем мы занимаемся. Не учитывая такую специфику, можно основательно наломать дров.

К сожалению, такого рода ошибки уже были сделаны, и они очень серьезно подрывают основу нашего так называемого непрерывного принципа обучения: школа, училище, вуз. Если в таких наших питомниках, как, скажем, Центральная музыкальная школа при консерватории, систему еще удалось относительно отстоять, то вот как раз второй источник — детские районные музыкальные школы, школы искусств — низведены практически до клубного, кружкового уровня работы. Там потеряна возможность индивидуального общения педагога и ученика, и мы это начинаем ощущать — в потоке абитуриентов уже есть дефицит.

— Он наблюдается по каким-то определенным специальностям?

— Он есть и в более выраженной, и в менее выраженной форме, потому что есть хронически дефицитные специальности. Например, фагот — очень дорогой и сложный конструктивно инструмент. В Московской консерватории был год, когда не было подано ни одного заявления на валторну. А проблема опять же в среднем звене, откуда они берутся. Мы стараемся решать эти проблемы, активно разыскивая молодых талантливых ребят. У нас есть и мастер-классы, и открытые уроки, и командировки наших педагогов по всей России. Но это доступно Московской и Петербургской консерваториям, а в остальных эта проблема стоит более остро.

— Получается, что вы собираете таланты со всей России, оставляя региональные консерватории без абитуриентов? Справедливо ли это?

— 150-летний юбилей у нас пока отметили только две консерватории — Петербургская и Московская. Конечно, накопленный за эти годы ресурс притягателен, здесь сосредоточены мощнейшие профессионально-педагогические силы. Поэтому мы действительно собираем сливки. Есть замечательные другие консерватории, их немало — Нижегородская, Казанская, — они решают свои проблемы благодаря тому, что их собственные воспитанники в среднем звене отчетливо видят перспективу обучения у себя дома. Но опять же, многие из них приезжают и к нам, очень часто по рекомендациям тех педагогов, которые определяют такого рода перспективу для своего воспитанника. Потому что эти педагоги сами, как правило, воспитанники Московской консерватории.

Из этого вырастает понятие “школа”, которое резко отличает нашу систему образования от зарубежной. У нас вы откроете дверь любого класса — фортепианного, скрипичного, виолончельного — и увидите, что все стены завешаны портретами. Студент приходит к своему профессору и видит на стене портрет профессора своего профессора, а вот это — профессор профессора его профессора. Таким образом, вытягивается линия отшлифовки методики, передачи исполнительской традиции.

— А как это выглядит на Западе?

— На Западе абсолютно иная система, контрактная. Там педагоги подписывают контракт на определенное количество лет, как правило, не более пяти. После окончания контракта они перемещаются в другое место. Вот поэтому у них приветствуется система мобильного обучения, когда студент ездит следом за своим педагогом.

Другое отличие — акцент на детском образовании. Запад чем силен? Тем, что у нас прежде называлось домашним музицированием, а теперь забыто. В этом отношении западная аудитория концертных залов очень грамотная, подготовленная средой обитания. Для нас же это проблема, потому что как раз районные музыкальные школы, в первую очередь, готовили такую аудиторию.

— И как же можно исправить ситуацию с нашими детскими музыкальными школами?

— Там не одна проблема, дело не только в соотношении количества учащихся к количеству педагогов. Вторая проблема в том, что практически все переходит на платную основу. Это для многих семей неподъемно. Дальше — количество этих школ. В той же Москве, если школа не рядом, то надо возить ребенка в другой район. И здесь еще проблема: если родители надеются на перспективу профессионального роста ребенка, то выбирают не школу, а педагога, и где работает педагог — туда везут ученика. А сейчас территориальный принцип, то есть берут только тех, кто живет рядом. Иногда и в Новосибирск ехали специально к Захару Брону, великому скрипачу. В детской музыкальной школе при Новосибирской консерватории он воспитал плеяду выдающихся музыкантов.

— Если перейти на следующую ступень этого образования — к Центральной музыкальной школе при Московской консерватории. Недавно ее студентка обратилась к президенту во время “Недетского разговора с Владимиром Путиным” с просьбой решить проблему бесплатного получения второй специальности. Для нее сделали исключение. Таких музыкантов, одинаково хорошо владеющих двумя инструментами, не так ведь много. Почему бы не разрешить им в стандартном порядке получать это второе образование бесплатно?

— По-настоящему остро этот вопрос стоит в высшем звене образования, в вузе. Там есть, правда, такая возможная форма расширения профессии, как бесплатный факультатив. Допустим, учишься на фортепианном факультете, но хочешь попробовать себя в композиции. Но речь о другом — о желании получить второй диплом. Вот тут уже есть Закон об образовании, где второе образование — платное. В принципе, мы с этим согласны. Кроме одного исключения: есть такие профессии в нашей сфере, куда приходят уже обязательно с одним образованием. Допустим, оперно-симфоническое дирижирование. Как правило, в него приходят люди, у которых уже есть опыт собственного исполнительства, скажем, бывшие скрипачи или духовики. И такие специальности есть в каждом творческом вузе. Тут мы объединяем наши усилия и уже дошли до администрации президента с такими инициативами, и были услышаны. Сейчас главное — довести это уже до конкретного решения. Причем это же штучное производство, это не значит, что все потянутся заниматься оперно-симфоническим дирижированием. Таких по пальцам можно пересчитать, и если признается их профессиональная готовность, то надо делать для них исключение — бесплатное второе высшее. Это один из тех вопросов, которые мы будем поднимать на Культурном форуме.

— Там же, на форуме, будет ведь возможность общения с зарубежными коллегами. Какие совместные с иностранцами проекты сейчас есть у консерватории?

— У нас более полусотни договоров между Московской консерваторией и вузами других стран. Это рамочные договоры, то есть они фиксируют готовность взаимодействовать и учитывают специфику и характер встречных интересов. Допустим, если это какая-нибудь страна другой культурной традиции, то мы в этот договор закладываем, что носители локальной культуры приезжают к нам. Соответственно, у нас есть возможность расширить круг интересов наших студентов. Из Японии к нам регулярно приезжают мастера, которые учат наших студентов, и у нас даже есть студенческий ансамбль исполнителей на традиционных японских инструментах Wa-On. Также у нас есть возможность посылать студентов на стажировку за границу. А им от нас нужны великие традиции фортепианной, скрипичной школы. Здесь нет симметрии, здесь выявление того интереса, который в этом рамочном договоре зафиксирован.

— Внешнеполитическая обстановка как-то влияет на подобные договоры?

— Мы не разрываем такие договоры, что бы ни происходило. Допустим, осложнялась ситуация с Грузией или Турцией — мы сохраняли эти договоры, потому что колесо истории провернется, и эти сохраненные контакты будут очень востребованными. Поэтому есть такое понятие как культурная дипломатия. Оно очень важно, особенно в моменты какого-то охлаждения внешнеполитических отношений. Связь интеллигенции настроена на будущее.

— Можно ли сегодня говорить о такой культурной дипломатии в отношениях с США?

— Да, конечно. Во-первых, в Соединенные Штаты Америки уехали очень многие наши музыканты, связи не разрываются. Коллапс, который трясет сегодня Америку, конечно, в какой-то степени ограничивает чисто финансово. К тому же там очень специфическая система музыкального образования. Достаточно сказать, что в США нет министерства культуры. То есть стандартные виды межгосударственного общения отсутствуют. Если говорить о межвузовском сотрудничестве, то у них в крупных университетах есть музыкальные факультеты. Посмотрев список их профессоров, вы увидите массу выпускников Московской консерватории. К ним едут постажироваться наши, это взаимообмен. Есть имена, которые одинаково святы и для нас, и для них. Допустим, пианист Ван Клиберн. Кто готовил его к Конкурсу Чайковского? Розина Левина, а она как раз — та самая традиция, которая идет от московской школы.

— Московская консерватория — это не только учебное заведение, но и один из лучших концертных залов страны. Расскажите, как строится его репертуарная политика? Есть ли какой-то жанровый ценз или же представительский (по уровню артиста) при аренде Большого зала консерватории?

— Большой зал консерватории — это увеличительное стекло, если говорить образно. Оно показывает достоинства и точно так же подчеркивает недостатки. Акустика Большого зала, атмосфера сами по себе дают “табель о рангах” — кто должен там, как и с чем выступать. Для того чтобы выйти на сцену Большого зала, нужно подтвердить свой уровень на других сценических площадках. При этом есть оправданные авансы, когда молодой музыкант очень ярко проявляет себя на международном конкурсе. Помимо этого, Большой зал консерватории — это ее главный профессор, ведь там выступают наши коллективы: оркестр, хоры, камерные ансамбли. Самый яркий концерт — это концерт выпускников консерватории, который проходит после вручения дипломов.

— А как с финансовой точки зрения строится работа зала?

— Есть независимая оценка себестоимости зала, реестр. Туда входит стоимость персонала, который обслуживает зал, гардеробы, билетеры, стоимость отопления, электричества. Эта сумма означает бездоходное для консерватории использование зала, мы просто не имеем права опуститься ниже, иначе это будет растратой бюджетных средств. На этих условиях у нас выступают государственные оркестры, филармония и детские музыкальные школы Москвы. Есть еще чисто благотворительные концерты, их много: ко Дню памяти погибших журналистов, для ветеранов силовых структур, семей погибших в горячих точках.

Помимо этого, есть коммерческие концерты. По госзаданию мы должны наращивать приток внебюджетных средств, поэтому есть концерты с очень дорогими билетами. Это концерты с очень громкими именами — Хибла Герзмава, Анна Нетребко или Теодор Курентзис. Но дорогие билеты в партере, а второй амфитеатр — это традиционно студенческий, по льготным расценкам.

— Специфика московских площадок в том, что у каждого зала — своя аудитория. Как вы определили бы свою?

— Большой зал неоднороден, как и любой крупный зал, он имеет свою галерку и свой партер. Посмотрите, как одеваются в Карнеги-холле или в Ла Скала люди, которые сидят наверху и внизу. Внизу — обязательно смокинги, это уже определенный антураж. А наверху — это студенты. Это есть и у нас.

Кстати говоря, я уже несколько притерпелся к тому, что иногда приходят явно несоответствующе одетые. Но на тех же выпускных концертах у нас это полностью устранено. И потихонечку это начинает выравниваться, люди хотят выглядеть соответственно тому, для чего они пришли.

Источник публикации ТАСС, 08.11.2017, беседовала Анастасия Силкина

Источник публикации Известия, 6 сентября 2016. Сергей Уваров