Вышла книга воспоминаний хореографа Александра Ширяева

Вышла книга воспоминаний хореографа Александра Ширяева
Александр Викторович Ширяев, фото XIX вв.

Мемуары Александра Викторовича Ширяева изначально планировало издать Ленинградское отделение Всероссийского театрального общества. Книга «Петербургский балет. Из воспоминаний артиста Мариинского театра» была подготовлена к печати под редакцией Юрия Слонимского весной 1941 года, но так и не выпущена. В Российской национальной библиотеке и в Театральной библиотеке Санкт-Петербурга сохранилась пара сигнальных экземпляров книги. В 2018 этот сигнальный экземпляр лег в основу нового издания АРБ. Воспоминания Ширяева дополнены статьями об артисте, его интервью и другими материалами, включая документы из фонда А. В. Ширяева и фотографии из архива АРБ. Редактором-составителем книги выступила Наталья Зозулина.

Ширяев А. В. Воспоминания. Статьи. Материалы.
Спб.: Академия Русского балета имени А.Я. Вагановой, 2018.- 208 с., ил. Тираж 400 экз.

Об исторической ценности воспоминаний Ширяева говорит во вступительной статье Юрий Слонимский. В те годы было не принято вспоминать добрым словом артистов, которые служили в молодости в Императорском балете, но тех, кто не уехал в эмиграцию и преуспел на поприще подготовки кадров для молодого советского балета, а Ширяев стоял у истоков создания национального отделения Ленинградского хореографического училища, иногда поощряли. Александр Ширяев умер в апреле 1941 года, так и не увидев напечатанными свои воспоминания, и уже без него состоялся выпуск так называемых «детей Ширяева» – студентов ЛФУ из азиатских республик СССР.

Историки балета Юрий Слонимский и Мариэтта Франгопуло, автор другой в не вышедшем в 1941 году сборнике и воспроизведенной в настоящем издании статьи, конечно, понимали, что в воспоминаниях Ширяева содержатся важные сведения о русском театре последней четверти  XIX – первых 20 лет XX века. При всей деликатности автора, лучше других знающего, что такое в балете субординация и иерархия, он высказывает любопытные критические замечания о методах работы многих известных артистов того времени, среди которых Мариус Петипа, Лев Иванов, Павел Гердт, Анна Павлова, Матильда Кшесинская.

Ширяев вырос в музыкальной семье: его дедом был бессменный композитор русской балетной сцены Цезарь Пуни, отец играл на флейте в оркестре петербургского Большого театра, мать танцевала в кордебалете. Учиться музицировать он начал дома, мог сносно играть на пятнадцати музыкальных инструментах, до старости у него дома была виолончель, играть на которой он любил больше всего. Музыка и танец определили судьбу юного Ширяева – он поступил «вольноприходящим» учеником в Петербургское Театральное училище, через три года был переведен на казенную стипендию, заслужив этого особое право выступлениями в драматических спектаклях Александринского театра, по окончании принят в Мариинский театр, где он быстро проявил способности к воспроизведению любых хореографических номеров, которые он видел на репетиции. Он легко запоминал целые балеты и мог напомнить стареющему Петипа порядок движений любого персонажа и кордебалетных масс в его балетах. Ширяев вспоминает, что курс мимики в училище вел Петипа, и сначала он критически относился к этим урокам. Петипа требовал от учеников точно копировать все изменения его лица и все жесты. Только в театре артист понял, как полезны были эти уроки, во время которых ученик получал готовую мимическую «болванку» для исполнения любых ролей, особенно характерных (мимических). Работа Ширяева в театре совпала с приездом в Россию целой плеяды итальянских балерин-виртуозок, каждой из них он дает интересную характеристику. Он мог говорить с ними на их родном языке, так как был на четверть итальянцем. Упоминая разных артистов, Ширяев почти ничего не пишет об их человеческих качествах, не останавливается на расхожих сплетнях, спустя годы он концентрируется четко на  профессиональных качествах людей. Целью было не разоблачить кого-то, а проанализировать его методы работы. Он находил смешной господствующую тогда на императорской сцене символическую условную жестикуляцию. Ширяев заметил, что артисты зачастую пытались уложить жестикуляцию в музыку, и растягивали ее в соответствии с ритмом, что «с точки зрения здравого смысла вело к еще большей неразберихе». Достаточно внимания Ширяев уделяет Анне Павловой и Энрико Чекетти. Про последнего он прямо пишет, что Чекетти поменял представление о мужском танце и ввел «обязательные» технические трудности не только для балерины и солистов, но и для кордебалета. Занятия Чекетти создали Павловой, которая чувствовала себя неуверенно во время вращения, «стальной носок». Из воспоминаний Ширяева очевидно, что Анну Павлову он ставил выше всех артистов того времени. Забавно пишет мемуарист о постановочном методе работы Петипа. Он рассказывает, что Петипа импровизировал (с формой) в классе в училище, отрабатывая на учениках вариации для новых балетов. Он сочинял балеты дома, вызывая к себе скрипача, который проигрывал нужный фрагмент десятки раз, на репетиции Петипа приходил подготовленным и в итоге ставил балет за полтора-два месяца. Для сравнения:сегодняшние хореографы ставят одноактный балет полтора месяца, Петипа готовил пятичасовой спектакль два месяца, балетмейстеры в советское время и вовсе не торопились – постановка могла занять больше года. Также Ширяев отмечает, что в массовых сценах балетов Петипа кордебалет чаще всего двигался шеренгами или прямо на зрителя в ширину сцены, или с боков к середине, но обязательно геометрически правильной линией. Использование одних и тех же приемов, при обязательной вариативности па, ускоряло работу великого балетмейстера.

И главный вопрос, который волновал Ширяева. Он полагал, что танцы, которые в балетах Петипа назывались «характерными», следует считать классическими вариациями на ту или другую национальную тему. Па де баск был любимым темпом Петипа при постановках характерных танцев. Считая, что ситуацию надо менять, Ширяев вместе с характерным артистом Альфредом Бекефи стал инициатором создания первого в истории будущего Вагановского училища класса характерного танца. В поисках аутентики он много путешествовал по России и Европе и записывал народные танцы. Стоит отметить, что Петипа поддержал эту инициативу Ширяева.

Кроме того Ширяева интересовал вопрос записи танцев, он кратко рассказывает о замысловатой с его точки зрения системе Степанова, о недобросовестности режиссера Сергеева (он записал основные балеты Петипа, эти записи легли в основу Гарвардской коллекции), который, похоже, был стукачом. Есть в книге любопытные стоки о том, как с помощью бумажных куколок сам Ширяев записывал целые балеты. Его записями активно пользуется постановщик старинных балетов Юрий Бурлака.

Екатерина БЕЛЯЕВА