Вспоминая Петра Меркурьева

Человек, который создавал «Музыкальное обозрение»
Вспоминая Петра Меркурьева
Петр Меркурьев. На съемках фильмач "Забудьте слово смерть", 1978

17 июня 2023 — 80 лет со дня рождения Петра Васильевича Меркурьева (1943–2010):  актера, музыковеда, журналиста, музыкального и общественного деятеля. В 1989 году стоял у истоков газеты «Музыкальное обозрение».

Газета «Музыкальное обозрение» готовит к изданию сборник воспоминаний о Петре Меркурьеве — одном из основателей «МО». В сборник войдут воспоминания друзей и коллег П.В. Меркурьева — музыкантов, артистов, режиссеров, в чьих фильмах он снимался.

Публикация 2014 года

Андрей Устинов
Андрей Устинов

17 июня 2013, исполнилось 80 лет со дня рождения Петра Васильевича Меркурьева — человека, чью роль в моей жизни, в истории и становлении газеты, в том, чего мы достигли за четверть века, невозможно переоценить. Пять лет назад, 27 сентября 2010, его не стало.

И 2013, юбилейный год Петра; и 2014 год — юбилейный для газеты, — мы посвящали увековечению его памяти: занимались реконструкцией памятника на могиле семьи Меркурьевых-Мейерхольдов на Литераторских мостках Волковского кладбища Санкт-Петербурга, где упокоился прах Петра; готовим книгу воспоминаний и вечер памяти.

70-летие Петра Меркурьева стало импульсом к сбору мемуаров о нем. Мы обратились к друзьям, коллегам. И в этом номере печатаем главы из будущей книги, фрагменты мемуаров некоторых из его многочисленных друзей.

Эти публикации — тоже в некоторой степени обращение ко всем, кто знал и любил Петра, кто мог бы поделиться своими воспоминаниями о нем.

«МО» Начало

К 1989, к моменту, когда началась история газеты «Музыкальное обозрение», мы были знакомы 17 лет. Познакомились в 1972, когда Петр был хормейстером в знаменитой хоровой студии «Пионерия», под руководством Г. Струве — и сразу подружились. Петр всегда поддерживал мои идеи, начинания, творческие проекты. И когда по благословению Тихона Николаевича Хренникова мы начали создавать газету, у истоков которой стояли ответственный секретарь Союза композиторов СССР Борис Соломонович Диментман (он более 20 лет проработал в «МО»), я, композитор Александр Чайковский, — Петр присоединился к нам буквально с первых дней. Его помощь — помощь человека, у которого был необъятный круг знакомств и творческих и личных связей — уже тогда была бесценна.

И когда спустя год, первый наш главред А. Дашичева не смогла больше руководить газетой, встал вопрос о том, кто может занять ее место. Как раз в это время я придумал долгосрочную программу развития газеты, мы ее обсуждали, гуляя по аллеям Дома творчества в Рузе, с Григорием Фридом, Нонной Шахназаровой, Людмилой Корабельниковой, Александром Чайковским, с Петром. Позже мы пришли с этой концепцией к Хренникову. Тихон Николаевич, со свойственным ему талантом руководителя, «запустил» информацию о том, что есть вакансия главного редактора «Музыкальной газеты» (так тогда называлось «МО»), чтобы узнать, есть ли конкуренты. Оказалось, что нет. И тогда Тихон Николаевич пригласил нас с Петром и сказал: знаешь, Андрей, если тебя сейчас сделаю руководителем газеты, то меня не поймут. Немножко рано». Пусть главным редактором пока будет Петр». Меркурьеву, который оставался председателем Комиссии по эстетическому воспитанию детей и юношества, было предложено возглавить газету, как бы быть ее патроном. Он согласился, но с условием, что реально руководить газетой буду я.

Первые номера газеты утверждались еще в Главлите. Печатались мы в типографии «Гудок», недалеко от здания СК СССР (ныне на этом месте располагается отель Marriott Courtyard), на линотипах. А «офис» редакции располагался сначала в библиотеке СК, затем в комнате Комиссии по музыкально-эстетическому воспитанию, кочевали по другим помещениям, пока, наконец, не переехали в издательство «Композитор», где нам тоже была выделена одна комната.

Компьютеров не было. Потом появился принтер и один компьютер, но не было верстальных программ. Мы выводили тексты столбиками, резали столбики, наклеивали резиновым клеем (чтобы он не пропитывал бумагу) на картон, после этого шла пересъемка и готовились формы для печати.

Мы сначала осваивали огромный Советский Союз, а потом — новую Россию. И диву даешься, как мы могли впятером выпускать газету (поскольку она числилась как «многотиражка» СК СССР, то и штат не мог быть более 5 человек). Мы участвовали в подготовке последнего съезда Союза композиторов. А в 1991 мы с Петром совершили рокировку, утвердив де-юре то, что уже было де-факто: Петр перешел на должность заместителя, что тоже было грандиозным поступком с его стороны, а я официально возглавил газету.

Придя в газету, он включил всю свою коммуникабельность, природный дар, вселенный дедом, отцом и матерью (также актрисой), безграничное обаяние. Для него не было преград в общении. Любой человек становился другом, Петр сразу переходил на «ты» и захватывал его в нашу орбиту. У него была волчья интуиция на людей. Петр редко ошибался в людях, тонко их чувствовал, и уж если принимал человека, то это была настоящая привязанность. Не случайно его любимыми книгами были «Маленький принц», «Над пропастью во ржи»…

Но точно так же он мог отвернуться от человека, который его переставал интересовать как личность.

Он вел нашу бухгалтерию, искал сотрудников. Благодаря его коммуникабельности развивались внешние связи и контакты, появились первые спонсоры. Его связи становились связями газеты. В ней появлялись новые персоны, новые формы деятельности, освещались всё новые сферы музыкальной культуры. В газете он действительно делал все: и как организатор, и как журналист. Писал и редактировал статьи, искал деньги, добывал информацию, клеил марки на конверты, разгружал газеты.

Мы сутками не выходили из редакции. Это были замечательные времена. Да, собственно, были на 20 лет моложе. Раз в год всей редакцией (была такая традиция) выезжали в ДТК «Руза», снимали самую большую, трехэтажную «денисовскую» дачу и каждое утро после завтрака собирались в гостиной и осуществляли мозговой штурм, сочиняя планы и на год, и на несколько лет вперед. Тогда родилось множество идей и проектов. Там же созревали планы по празднованию 10-летия газеты, и было ясно, что надо выходить на новые рубежи.

Верность

Безусловно, нам сегодня не хватает Петра. Кажется, что вот сейчас он подаст руку, хочется обратиться к нему за советом, поддержкой, поделиться. Его мнение часто было парадоксальным, но всегда очень важным для нахождения правильного решения.

Он вел себя как наш ровесник, хотя был намного старше большинства своих коллег по «МО».

Мы все время шутили, кто на кого напишет некролог, поскольку он был в «МО» штатным «некрологистом». Он с каким-то удовольствием писал некрологи, поскольку в нем всегда было желание помогать друзьям и близким в тяжелые моменты, на похоронах; особое желание сострадать, сопереживать, сочувствовать. Это было одной из самых главных его черт: он начинал активно, энергично, стремительно, с особой заботой реагировать, когда кто-то говорил, как ему плохо. И когда в газете наступали сложные времена, одолевала апатия, именно Петр всех поддерживал, окрылял. И наоборот, когда дела шли гладко и хорошо, он всегда уходил в зону критики, немного отдалялся и даже с ревностью относился к тому, что сотрудники начинали в чем-то лидировать, опережать его.

Петр был ярчайшей индивидуальностью. В массе людей нельзя было его не заметить: почти двухметровую худую фигуру, неповторимый тембр голоса, его внешность. Его юмор и блистательное искусство рассказывать анекдоты, актерские и литературные байки… Уже в больнице, умирая, любил повторять шутку М. Светлова: друзья, принесите пива, рак у меня уже есть.

Он всегда был оптимистом. Всегда говорил — «переживем и это».

В моем мобильном телефоне до сих пор сохранились sms-ки Петра. Например, такая: «Ты плыви, а я разолью перед тобой море». И он действительно мог не только сказать это, но и сделать.

Он был абсолютно свободным человеком, в чем-то даже анархистом по духу. Но в то же время не мог оставаться один и был человеком команды. Внешне очень похожий на Дон Кихота, он по характеру оставался Санчо Пансой. Всегда был с рядом с сильными лидерами: Т.Н. Хренниковым, А.С. Пономаревым, Г.А. Струве, Д.Б. Кабалевским. Не мог быть без нашей редакции, хотя порой, особенно в последние годы, исчезал на какое-то время (и не только на съемки).

Почти 40 лет — из них 20 в газете — он был рядом со мной. В мои 16 лет мы серьезно обсуждали, куда мне пойти учиться: во ВГИК на режиссерский или операторский факультет, в МГУ на искусствоведческий, в Литинститут на поэтическое отделение, — он принял активное участие в моем поступлении в Училище при Московской консерватории, на дирижерско-хоровое отделение. А после моего возвращения из армии много сделал для того, чтобы меня перевели в класс к Игорю Агафонникову. Благодаря Петру я вошел в семьи М. Донского, Л. Свердлина, в его семью. Мы встречались с драматургом Леонидом Зориным, с актерами Александринки, музыкантами и композиторами.

Главное то, что им всегда и во всем двигало обостренное чувство любви. Он самозабвенно влюблялся в работу, в фильм, в людей, в дело. Отдавался ей с азартом, без остатка. Бессребреник, он молниеносно тратил — и в основном на любимых людей и нужды газеты — все деньги, которые зарабатывал в редакции и в кино. И ничего для себя. Никогда не думал о том, как он одет, что он ел. Многие вспоминают Петра с благодарностью: те люди, в которых он принимал искреннее, живое участие, отдавал себя им без остатка.

Его взгляды на взаимоотношения между людьми формировались в советское время, хотя природа его семьи была вовсе не советская. Дожив до весьма зрелых лет, имея необъятный круг общения, Петр оставался в своем мире — мире уходящем, мире ушедших людей. Его круг общения — родители, Марк Донской, Лев Свердлин, Дмитрий Кабалевский, Илья Эренбург, Ольга Берггольц, Тихон Хренников, Юрий Никулин, Алексей Герман… Все они ушли из жизни, некоторые — очень давно. Но именно они составляли тот мир, в котором Петр жил до конца, как ни пытался (или не пытался) выйти за рамки ушедшей эпохи.

В последние годы он понимал, что уходит почва. Уходит его время, его кумиры, родственники. Уходит поколение его родителей. Что образуется гигантский разрыв между поколениями, их культурой и эстетикой. Прерывается связь времен.

Ему было трудно в этом мире. Когда интернет широко распространился и расположился среди людей и в людях, он, можно сказать, полностью погрузился в мир соцсетей. В виртуальном пространстве Петр нашел реализацию некоторых скрытых своих комплексов и одновременно уходил от действительности. В последние годы Петр стал много болеть. Когда умерла его родная сестра Анна, мы сели в машину и поехали ее хоронить в поселок Громово, в 100 км от Петербурга — там было семейное «имение» Меркурьевых. По дороге Петр с грустью сказал: следующий я, и я чувствую, что это произойдет скоро.

Вероятно, именно тогда болезнь стала его съедать. Он резко стал меняться. Многие заметили изменения во внешности, в поведении, никто и не знал, что это неизлечимая болезнь. А когда она была обнаружена, то сгубила его буквально за два месяца.

Память

Прах Петра Меркурьева был захоронен в могиле его родителей, В.В. Меркурьева и И.В. Мейерхольд, на Литераторских мостках Волковского кладбища, осенью 2010. В тот момент, к сожалению, не подумали о том, что необходимо занести его имя на могильную плиту. Спохватились накануне 70-летия Петра. Но уже стояла осень 2012 года, и предстоящей зимой работы на кладбище были невозможны.

Летом 2013, в дни, когда отмечалось его 70-летие, была проведена экспертиза состояния памятника, и выяснилось, что он требует капитального ремонта: треснул фундамент, для его реставрации надо было полностью разбирать памятник. Необходимо было изменить внешний вид памятника, а фактически создать его новую художественную концепцию, исправить ошибку в написании даты смерти В.В. Меркурьева.

На реконструкцию надгробия и установку памятной плиты с именем Петра потребовалось много организационных усилий, интенсивные исследовательские, архитектурные, строительно-монтажные работы. Естественно, на них требовались деньги. Неоценимую помощь оказала сенатор, в 1997–1998 министр культуры РФ, в прошлом директор Государственного музея истории Ленинграда (Санкт-Петербурга) Наталья Дементьева, которой мы искренне благодарны. По ее рекомендации и с ее помощью мы обратились в архитектурную мастерскую ООО «АМ-ТРИ» (ген. директор Вадим Спиридонов), которая провела все необходимые работы. Безусловно, нам помогали многие близкие друзья Петра и газеты. И, наверное, провидение.

Мы организовали сбор средств. Значительную сумму внесла редакция, остальное собрали друзья: Эдуард Абдуллин, Вадим Биберган, Михаил Броннер, Леонид Виноградов, Виктор Гришин, Сергей Дрейден, Владимир Гуревич, Виктор Козлов, Григорий Корчмар, Ефрем Подгайц, Вадим Рывкин, Сергей и Марина Рыцаревы; Благотворительный фонд поддержки и развития театральной деятельности «Александринский» (руководитель Валерий Фокин), председатель Правления Санкт-Петербургского отделения СТД РФ Сергей Паршин, актеры Евгений Леонов-Гладышев, Светлана Шейченко, Елена Васильева, Владимир Артемов, Семен Сытник, Татьяна Иванова, Марк Макаренко, Юрий Радкевич.

В результате получился обновленный ансамбль. Был выровнен памятник, осуществлен капитальный ремонт основания надгробия; произведен монтаж существующих гранитных блоков, изготовлен новый гранитный блок, обустроен новый цветник.

Работы было завершены осенью прошлого года. И 7 ноября многие из нас встретились на Литераторских мостках Волковского кладбища. И тогда можно было сказать, что земной путь Петра завершился, прах его — через три года после смерти — обрел упокоение и последний приют.

До последнего дня работы в «МО» Петр снимался в кино: работа в газете и в кино — это были две его ипостаси, две линии его жизни.

Он снимался в 2–3 фильмах в год и переживал, если долго не было новых предложений от режиссеров.

Фильм «Трудно быть богом» А. Германа-старшего стал спутником последних 10 лет его жизни. Параллельно он снялся у Алексея Германа-младшего («Последний поезд»), в сериалах «Есенин» (где второй раз в жизни сыграл Мейерхольда, впервые — в фильме «Я – актриса») и «Ликвидация», в ремейке «Золушки» (сыграв ту же роль, что за 60 лет до этого сыграл его отец)… Но до выхода «Трудно быть богом» на большой экран Петр не дожил. Как и сам режиссер. Картина вышла в год 70-летия Петра.

Петр был хранителем памяти родителей и деда. На нем фактически закончился род Меркурьевых-Мейерхольдов. Сестра Анна умерла в 2007, ее дочь Ирина в 2011 была сбита машиной, полтора года пролежала в коме и умерла в 2013. Род, безусловно, с трагической судьбой — и счастливой.

Он часто бывал в Музее-квартире Вс. Мейерхольда в доме на пересечении Тверской улицы и Брюсова переулка. Там мы отметили его 60-летие, там же состоялись и поминки по Петру.

В 1999, сразу после дефолта, мы нашли деньги, организовали и провели фестиваль «Мир музыки Всеволода Мейерхольда» в Пензе, на родине режиссера. Второй фестиваль планировался на 2010 год, он был уже практически готов, презентован по телевидению, но в последний момент «стараниями» некоторых пензенских чиновников был предательским образом сорван. Очень жаль, потому что проект, который мы разработали, который должен бы стать не просто последней работой Петра, но и памятником всей этой семье, был обманным образом сорван. Для Петра это был тяжелейший удар. Через пять месяцев его не стало.

Одно из главных дел жизни Петра, которое помогло ему на многие годы обрести опору — книга о себе и своих родителях, которую он написал и издал: «Сначала я был маленьким». Дневники, мемуары, семейные предания об отце и матери, о семье. В нее включены воспоминания Л. Зорина, И. Ильинского, М. Нееловой, И. Владимирова, И. Горбачева, В.В. Меркурьева и И.В. Мейерхольд.

В книге Петр разместил свою фотографию с газетой «Музыкальные обозрение» в руках.

Книга полна легенд. Вся жизнь его семьи была неким театральным проектом, спектаклем: триумфом, драмой, трагедией. Как отзвук гения великого режиссера Мейерхольда, великого артиста Василия Меркурьева и человека, отдавшего всего себя людям — Петра Меркурьева.

Андрей УСТИНОВ, главный редактор газеты “Музыкальное обозрение”

.