Вслушиваться в полотно картины — упражнение занятное. Заставляет взгляд пристальнее путешествовать по пространству, созданному художником, искать новые детали и предметы, рассматривать их, выявлять их композиционные и смысловые связи, считывать подтексты. И ждать — зазвучит ли?

Но картины, листы, скульптуры – безмолвны. И обращены к нашему безмолвию. И лишь в глубине нашего восприятия их образы оживают, и мы пытаемся ответить себе, найти слово и услышать музыку изобразительного искусства. Не в каждом произведении она есть. Здесь нет прямых аналогий. Мы можем увидеть предмет — музыкальный инструмент, портрет — изображение музыканта. На картине может быть даже просто точка, линия, квадрат, солнце, человек, и мы, отчетливо вслушиваясь в нее и заговорив со своим слуховым опытом, услышим музыку.

Идея такой выставки формировалась у меня всю жизнь, и, надеюсь, будет иметь не одно продолжение. Имела она и предшественников — в музейном пространстве (выставка «Звук и Образ» в Третьяковской галерее, 2002) и в моем творчестве (в коллажах, фотографиях, перформансах, инсталляциях). В данном случае, в музыкальном фестивале в Вологде «Кружева», идея — «музыка в изобразительном искусстве» — пустилась в строительство дома выставки в Картинной галерее Вологды, которой в следующем году исполнится 70 лет.

Коллекция галереи молодая. Но она, как оказалось, таила удивительные открытия. Изучая ее, я придумал еще несколько выставок с этим же названием, но с другим содержанием. В общем, получилась многозначная, многостилевая, многослойная экспозиция, эмоционально говорящая, с ясно выраженным жестом и мощно звучащая. Так что, открывшись в Международный день музыки, выставка стала яркой темой в полифонической партитуре музыкального фестиваля «Кружева».

Большинство отобранных мною работ вписываются в период около 50 лет — конец ХIХ и середина ХХ века. Почти все работы (кроме двух) — русских мастеров: живопись, графика, скульптура. Две фотографии созданных мною объектов — XXI век (все же надо поставить автограф). Стили: от эха передвижников, салона, через символизм, модерн, авангард начала ХХ века, до махрового соцреализма. И в таком сочетании все работы зазвучали – кто робким, фальшивым, заунывным, нестройным пением (Христославы Сычкова), кто тревожным, неистовым колокольным звоном (Набат Голополосова) — колокол протеста, колокол беды, реквием по репрессированным и убиенным (Голополосов будет исключен из Союза художников, Дмитревский и Мейерхольд будут расстреляны, Маркин погибнет на фронте, Богаевский во время бомбардировки).

То пламя музыки Скрябина зазвучало в палящих, все сжигающих лучах Солнца Богаевского, лучах, в которых потом сгорит дотла прошлая Россия — Россия Христославов, эстетов, салона (Игнатьев) символистов, модернистов и авангардистов. А на смену Шопену, романсам, прелюдиям и поэмам придет социалистическая песня под баян, залихватская частушка, военные марши, незатейливые детские прибаутки и песенки.

На выставке мы видим и можем услышать:

• хор (Христославы):
• духовой оркестр (Маркин, предвоенный марш);
• скрипку — на банкетке, на которой в образе Пьеро сидит гений ХХ века режиссер Всеволод Мейерхольд;
• скрипка поет в руках юноши, утешающего свою сестру;
• скрипка молчит на фортепиано, рядом с которым удивительная сцена, наполненная любовью художника и кроткой музы;
• три скрипки в руках баранов Васнецова;
• виолончель — скульптурный образ великого музыканта ХХ века Мстислава Ростроповича.

Три гитариста:

• молодой человек, наигрывающий что-то лениво (На досуге);
• страстный гитарист, соблазняющий даму сердца (гобелен);
• дама на залитой солнцем террасе пригородной дачи.

Кроме поющего хора — поет одинокую грустную песню Пьеро (Блока и Мейерхольда), напевает что-то юноша на кровати под гитару, поет романс под гитару влюбленный испанский кабальеро, поют колхозники, с песней несущиеся зимой на санях наперегонки на выборы, поет молодая счастливая пара, идущая по раздольной красивой русской земле с вольной песней под баян в сказочном рае коммунизма в 1948 году. Году тяжелом, послевоенном, когда вышло постановление Политбюро ЦК КП(б) об опере «Великая дружба» В. Мурадели, где осуждался формализм в музыке.

Поет и марширует Ясочка с флажком в Первомай.

Поет о жизни и смерти птица Сирин.

Поет Саулу Давид, сопровождая пение игрой на арфе.

Трубит Ангел Страшного Суда Дмитревского с самой большой фрески Страшного суда в России.

Играет на рояле тему из своего Концерта № 3 для фортепиано с оркестром гениальный Сергей Прокофьев — с судьбой и творчеством которого будут связаны и Всеволод Мейерхольд, и Шостакович, и Ростропович, в творчестве которого ярко будут звучать и марши и песни, и романсы, и флейта, и баян, и духовой оркестр, и симфонический, и фортепиано, и скрипка, — и гнев, и печаль, и радость, и горе, и протест, и ирония, и сарказм, и самоотверженная любовь, и наивное детство, и просторы социалистической родины, и оды народу, вождю, и песни и прибаутки и частушки… И, кажется, что его музыка охватывает весь необозримый мир нашей жизни и выставки с конца XIX  и до середины XX века.

Смотрите и слушайте Образы Музыки нашей выставки.

2 октября в Шаламовском доме прошел вернисаж с участием Марии Власовой (аккордеон), Виталия Егорова (фортепиано), Константина Волошко (аккордеон), Андрея Устинова  (художественный руководитель фестиваля). На вернисаже прозвучали «Чакона» Софии Губайдулиной, «Waves of Light» Сергея Беринского, стихи Варлама Шаламова.