Основная область исследований Людмилы Ковнацкой — музыка ХХ века, в первую очередь Шостакович и Бриттен. Монография «Бенджамин Бриттен» (1974) и книга очерков «Английская музыка ХХ века» (1986) фактически открыли советскому и российскому читателю тот пласт английской музыкальной культуры, который ранее был, по сути, terra incognita. Творчеству Бриттена посвящены кандидатская и докторская диссертации ученого.

Другой герой Людмилы Ковнацкой — Дмитрий Шостакович. Она — автор, редактор, составитель книг и статей, посвященных творчеству Д.Д. Шостаковича, в т.ч. сборника статей к 90-летию со дня рождения композитора (1996), четырех выпусков «Дмитрий Шостакович: Исследования и материалы» (DSCH, 2005, 2007, 2011, 2012) и трехтомника «Шостакович в Ленинградской консерватории: 1919 – 1930» (2013), который по итогам 2013 года был назван «Книгой года» в рейтинге газеты «Музыкальное обозрение» «События и персоны» и удостоен Премии «МО».

Особый сюжет научной и творческой деятельности Л.Г. Ковнацкой — «Приношение Учителю» – выдающемуся музыковеду, профессору Ленинградской консерватории М.С. Друскину. В 2009 году стараниями профессора Л.Г. Ковнацкой был завершен двухтомный сборник «Памяти Михаила Семеновича Друскина», который объединил статьи, воспоминания, биографические материалы и переписку. Ковнацкая — редактор-составитель выходящего в издательстве «Композитор • СПб» семитомного собрания сочинений М.С. Друскина.

Ученый с мировым именем, Ковнацкая постоянно выступает с лекциями и докладами в ведущих университетах Европы и России и на международных конференциях и симпозиумах. С 2002 года она — первый и до сих пор единственный от России член Совета при Директории IMS (Международного музыковедческого общества).

Л.Г. Ковнацкая более полувека преподает историю зарубежной музыки в Ленинградской / Санкт-Петербургской консерватории. Пять лет назад в честь своего юбилея Людмила Григорьевна Ковнацкая получила от благодарных учеников уникальный презент: 600-страничный том Liber amicorum – «Книгу друзей», вышедшую в петербургском издательстве «Библио Россика» (2016). В первую часть – «Статьи» – вошли работы и эссе коллег и учеников Л.Г. Ковнацкой из России, ближнего и дальнего зарубежья, во вторую – «Случаи» – рассказы-воспоминания многочисленных российских и зарубежных друзей, родных, коллег и учеников профессора. О ярких и незабываемых встречах с музыковедом вспоминают Валерий Гергиев, Ирина Шостакович, Теодор Курентзис, Леонид Десятников, Гия Канчели, Александр Кнайфель, Ричард Тарускин и многие другие. Книга содержит богатый корпус фотографий из личного архива Людмилы Ковнацкой, а также хронограф, список ее избранных трудов, дипломных и диссертационных работ, выполненных под руководством Л.Г. Ковнацкой.

С юбилеем, Людмила Григорьевна!

Здоровья Вам, счастья и еще долгих плодотворных лет в науке!

«Мои академические обязанности все еще велики. Я все еще читаю лекции и провожу семинары и все еще к ним готовлюсь. У меня в классе специальности есть докторанты, аспиранты и студенты, и я все еще старомодно терзаю их тексты; мы обсуждаем всё, что стоит за текстом и угадывается в подтексте. Это забирает время, энергию и мысли. Мои докторанты – замечательные ученые, взять бы да присвоить им докторские степени honoris causa. Коллеги наверняка со мной согласятся, когда узнают, о ком речь. Разве Ольга Дигонская не доктор искусствознания? А Ольга Манулкина? Или же Наталья Брагинская? Конечно, они de facto профессора. Вместо этого они тянут, по выражению Соллертинского, «жизлямку» в такой мере загруженности, какой не знали учителя моего поколения. (Вряд ли мой учитель, М. С. Друскин, мог бы написать все свои труды, если бы пóры его жизни были бы забиты отчетностью в сегодняшней мере.) Обсуждать с моими докторантами их труды – статьи, публикации, планы и намерения – большая радость и привилегия, мне дарованная. Их профессиональное мастерство, образ мысли, эрудиция меня восхищают. Так что, как видите, я все еще глубоко внутри академического процесса и некоторые его грани являются для меня событием.

С начала 1990-х годов, когда вдруг я нашла в одном из госархивов протоколы ЛАСМа, считавшиеся утерянными, я вошла в мир шостаковичеведения, да так и осталась в нем жить. Статьи, публикации (например, недавняя, 2011 года – письма Шостаковича к другу юных лет Богданову-Березовскому как набросок портрета гениального композитора в юности), сборники, которые составляю и продумываю, словно они и есть монографии (назову последний из них – трехтомник «Шостакович в Ленинградской консерватории: 1919 – 1930», ставший Книгой 2013 года); наконец, текущие многотомные труды – «Летопись жизни и творчества Д. Д. Шостаковича» и «Нотографический справочник», в работу над которыми я вовлечена – вот чем я занята и что заполняет мою жизнь. Мы делаем эти издания большим коллективом, в значительной степени мною составленном. Наше общение бесценно. Мы делаем эти книги иногда прозаически просто – удобным для научной и исполнительской работы, а иногда стремимся придать изданию впечатляющий художественный облик. Очень трудоемко, но и бесконечно интересно! Ирина Антоновна Шостакович выступает инициатором подобных проектов и в то же время охотно откликается на пришлые идеи, если они убедительны.

Бриттен неожиданно для меня самой оказался в странной роли «человека из очереди». И все же, мне удалось довольно серьезно участвовать в русском издании биографической книги Дэвида Мэтьюза (2013), которая в процессе подготовки разрослась до сборника и превратилась в богатую коллекцию материалов.

Кроме того, мне нравится делать буклеты. У меня хранится много бриттеновских буклетов с прекрасными переводами бриттеновских текстов, выполненными разными авторами, преимущественно молодыми, и с моими аннотациями. Вал такой работы настиг меня в 2012/13 году – сезоне 100-летия композитора. Например, книжка-буклет, выпущенная Большим театром к циклу камерных концертов в Бетховенском зале, выглядит как еще одна монография. Это был прекрасный замысел Алексея Гориболя, в орбиту которого попала масса сочинений Бриттена и много прекрасных музыкантов. 2013-й принес «Смерть в Венеции» под управлением Г. Н. Рождественского в Большом зале Московской консерватории – мечтать о том не смела! И летом того же года в глубоко впечатляющей постановке Фредди Уэйк-Уокера в Эрмитаже и Лютеранской церкви св. Екатерины на Васильевском острове в Петербурге были исполнены еще три шедевра Бриттена – притчи для исполнения в церкви («Река Кэрлью», «Пещное действо» и «Блудный сын»). Идея, проект, его план в деталях были моими, и я долго не могла придти в себя после этого События.

Есть несколько замыслов, касающихся Бриттена. Один из них слишком давно длится, чтобы о нем рассказывать. Если мне будут дарованы годы жизни и если не утрачу энергию, постараюсь его (или даже их) осуществить.

И, наконец, мы с Михаилом Мищенко закончили работу над 6-м томом Собрания сочинений М. С. Друскина, куда вошли его статьи и доклады.

Мне казалось, что жизнь моя заполнена трудом до краев и в ней нет ни секунды времени и ни сантиметра места для чего бы то ни было. Но нет! – никаких категоричностей или окончательных решений! Пришло время Генриха Орлова. Его архив порциями перелетает через океан в Зубовский институт, где Орлов проработал два десятилетия. Похоже, осталась я одна, кто тесно общался с ним, кто ориентируется в его обстоятельствах, трудах, знает его семейную жизнь и окружение разных лет. Мы постоянно переписывались, вместе возвращали его работы в Россию (материалы о Шостаковиче) и работали над его книгой «Древо музыки». Кто же, если не я – так мне, во всяком случае, кажется. Поэтому я написала первый о нем подробный биографический очерк и еще одну статью о первой порции его материалов и документов в Рукописном отделе Зубовского института»

(Людмила Ковнацкая. «Автобиографические заметки», 2016).