МО | Владимир Ильич, давайте начнем с истории, с темы «Steinway в России».

ВР | Все началось в первые годы XX века. У истоков стоял Петр Иванович Юргенсон, знаменитый музыкальный издатель, друг П.И. Чайковского, который профессионально занимался изданием и распространением музыкальной литературы. У него было три нотных магазина: в Екатеринбурге, Санкт-Петербурге и Москве. Он и стал первым распространителем Steinway в России, продвигал рояли именно этой фирмы.

В то время в России был бум производства пианино и роялей. Конкуренция была очень серьезной. Разные производители открывали представительства, заводы и изготовляли здесь инструменты. Но Steinway всегда был вне конкуренции. Флагманским инструментом фирмы считается концертный рояль. По его звучанию, надежности, строю, долговечности судят об этой фирме. Если концертный рояль лучше, чем у других — значит, и фирма лучше. И здесь у Steinway конкурентов не было.

МО | Бум приобретения роялей в начале ХХ века стал, на мой взгляд, результатом развития фортепианного композиторского искусства в эпоху романтизма: Шуберт, Шопен, Шуман, Лист, традиции Вены, многое другое. В том числе открытие частных салонов. И важно то, что это стало потребностью для общества.

ВР | Да, как и в Европе. Эта традиция перекочевала в Россию.

Весьма важным фактором для распространения инструментов в России стала профессионализация музыкального образования. Во второй половине XIX века в Санкт-Петербурге и Москве открылись консерватории.

В СССР дилер был один: государство. На этот счет существовала государственная политика. Музыканты — исполнители, композиторы, педагоги — говорили, что Steinway — самый лучший инструмент, и он всегда воспринимался как марка № 1. Госзакупки инструментов были ежегодными: и до, и после войны. Министерство культуры полностью взяло на себя эту функцию, и все инструменты приобретались только за бюджетные деньги. Особенно много — в брежневские времена: Министерство закупало по 4-5 концертных инструментов в год. Когда открывались музыкальные учебные заведения, филармонии, концертные залы, то для них покупали только Steinway. И если «пройтись» по всем российским филармониям и концертным залам, то мы увидим огромное число старых Steinway, закупленных в 50-е – 80-е годы.

По два инструмента закупались на каждый конкурс Чайковского, и потом эти рояли оставались в собственности Московской консерватории.

Это производство умерло…

МО | В СССР тоже производили рояли и пианино. Многие помнят их названия…

ВР | Да, производились инструменты, которые покупали музыкальные и общеобразовательные школы, детские сады, а родители — для домашних занятий детей. Стоили они, конечно, достаточно дорого для инженеров, служащих. При зарплате 150-200 рублей (а у многих и того меньше) «Лира» стоила 600, а чешский Petroff — 750. Но покупали: в кредит, с рассрочкой на год-два.

Инструменты были неплохими. Когда я учился в музыкальной школе в родном Курске, у нас в классе стояло пианино «Ростов-Дон», и я до сих пор его вспоминаю: звучный инструмент, хорошо держал строй (недавно я побывал в своей школе: этот инструмент до сих пор там стоит в рабочем состоянии!).

Дело в том, что все наши инструменты в то время были изготовлены из натуральных материалов неплохого качества. Весь процесс контролировался СНИПАми и ГОСТами.

Но если пианино еще как-то могли сделать, то с концертными роялями ничего не получалось. Доходило до абсурда. Наши мастера на московской фабрике решили создать «советский Стейнвей». Разобрали гамбургский Steinway, а получился рояль «Москва» — да еще и выкрашенный в красный цвет.

МО | В последнее время периодически поднимается вопрос о создании у нас производства. Эта тема исходит либо из недр Минкультуры, либо из каких-то псевдо-бизнес-структур: дескать, вот сейчас мы откроем линию и начнем производить рояли и пианино для нужд российских музыкальных школ, и что цена будет конкурентоспособна даже с китайскими и т.д.

А что сегодня вообще с производством инструментов в России? Возможно ли оно? Это все, наверное, потемкинские деревни?

ВР | Думаю, что все намного опоздали. В середине 2000-х еще оставалась фабрика по производству инструментов в Калуге, у них были чешские комплектующие. Я был с ними хорошо знаком. Производство работало, были кадры, выпускалось порядка 100 пианино в год.

В Петербурге работала бывшая фабрика «Becker – Красный Октябрь». Я часто встречался с ее директором на выставках во Франкфурте. Они даже получали там дипломы за свои рояли и пианино: не за качество, но, по крайней мере, за участие. И третья фабрика, работавшая в те годы — московская «Лира».

Но этих фабрик больше нет. Они просто исчезли. Ни помещений, ни людей, ничего. А что такое фабрика? Это технологический процесс. И если он нарушается — все рушится. Плюс работники, опыт которых передается из рук в руки. Инструменты же невозможно производить усилиями роботов! Это же ручное производство. Мастера работали, каждый знал свою специфику, свои операции: настройщики, регулировщики, люди на покраске, на отливке рам, на изготовлении струн, на их натяжке. В Калуге была еще и большая фабрика, на который делали только механику для роялей и пианино на весь Советский Союз. Всего же в то время было около 20 фабрик. Скорее даже не фабрик, а цехов по сборке. По-прежнему работает фабрика «Эстония», которая производит только рояли.

МО | Но «Эстония» же производилась из немецких комплектующих?

ВР | Нет, они раньше работали только на своих комплектующих. Из России получали механику и все остальное. А сейчас — да, на немецких. Как и полмира.

Еще была фабрика в Белоруссии. Лет 20 назад я даже покупал у них инструменты и продавал здесь. Они были недорогие и очень качественные. Белорусы выпускали около 450–500 пианино в год, но в какой-то момент все инструменты стали уходить в Америку: там промышлял некий дилер — покупал у них инструменты по 400–500 долларов, а в США продавал по 2 – 2,5 тысячи. И покупали их очень хорошо. Хоть и звучали они не ахти как, но дерево натуральное, прекрасная отделка. Производство такого инструмента в Америке обошлось бы в 5–6 раз дороже.

МО | Вы сказали, что производство рухнуло. Фабрики и цеха ликвидированы, парк отечественных инструментов вообще исчез. И что посоветовать родителям, которые хотят купить недорогой инструмент для обучения ребенка?

ВР | Есть два выхода: или купить какой-то «бэушный», старый советский инструмент, которому уже лет 40-50 — ту же «Ласточку», «Весну», что-то еще из российских или, может быть, из иностранных. Или купить за 30, 40 тысяч рублей электронное пианино — Casio, Yamaha, Roland. Сейчас представлено много китайских фирм.

МО | А не грозит ли в этом случае уход в электронику?

ВР | Думаю, нет. По крайней мере, что касается Москвы. Но Москву нельзя брать как пример для всей России. Родители здесь, конечно, больше получают. И школам выделяются деньги для закупки приличных инструментов, в том числе и Steinway. В Москве — три школы Steinway, которым власти Москвы выделили средства для закупки полного парка этих инструментов.

Что такое «Школа Steinway»? Это школа, парк инструментов в которой должен на 94 % состоять из инструментов Steinway, Boston и Essex. Так вот, в МССМШ им. Гнесиных — 100 инструментов, в школе им. Римского-Корсакова более 60, в школе им. Стравинского, кажется, 54. А быть «школой Steinway» — выгодно: это и особое внимание со стороны дилера, и придача учебному заведению определенного имиджа, и большее число желающих здесь учиться.

Некоторые школы, желая стать «школой Steinway», каждый год покупают по 2, 3, 4 инструмента. Скажем, есть такой лицей при Комитете по культуре. Санкт-Петербурга. Глядишь, и дотянет до «школы Steinway».

Но если взять среднестатистическую школу искусств или ДМШ в любом другом регионе, то за редким исключением у них, может быть, полтора-два процента — это инструменты, на которых худо-бедно можно играть, остальные ни на что не годятся. Это дискредитация образования в музыкальных школах.

Хотя бы какой-то выход я вижу в поставках туда недорогих китайских инструментов (220–250 000 руб.). Их даже можно сравнивать с нашими старыми инструментами.

МО | И они будут столь же долговечны, как «Ростов-Дон»?

ВР | Вряд ли. Китайские инструменты внешне привлекательны, но внутри все копеечное, поэтому и стоят они недорого. Средняя отпускная цена — 1200 долларов. Если бы у нас за эти деньги производились акустические инструменты, то, конечно же, покупали бы их, а не электропианино.

Китай нам поможет?

МО | Как же у нас обстоят дела с продажами инструментов? Как удовлетворяются потребности в пианино и роялях? Известно ли, каковы эти потребности?

ВР | Потребительский рынок в этой сфере нужно разделить на несколько видов. Одно дело — потребность государства, которое — в лице Минкульта — по ФЗ-44 закупает инструменты для подведомственных учреждений. Другое — когда частные лица покупают инструменты для своих нужд.

Если говорить о первой составляющей, то в последние 4–5 лет Министерство культуры закупает очень мало. Хотя в его ведении более 100 учебных заведений: вузов и специальных музыкальных школ. Обновления парка не происходит. Какие-то деньги выделяются через ФЦП (Федеральная целевая программа «Культура России») — купить за них что-то приличное нереально. Последний министр, при котором интенсивно покупали инструменты — М. Швыдкой. После него закупки резко упали. Так что, сравнивая потребность и реальные закупки, этот рынок нельзя назвать потребительским. Он не работает.

МО | Но это федеральный бюджет. А есть еще региональные и муниципальные бюджеты; скажем, почти все ДМШ и ДШИ — муниципальные. Частные покупатели делятся на две категории — luxury и остальные. То есть всего пять категорий потребителей. Можно ли все-таки как-то определить спрос?

ВР | Могу однозначно сказать (не только о нашей компании, но и о других), что федеральный, областные и муниципальные бюджеты большинства городов России никаких закупок не делают. Покупают только власти богатых регионов. Правительство Москвы, некоторые губернаторы хоть что-то, но выделяют.

А рынок богатых покупателей в связи с последними событиями в России сократился до минимального.

МО | Но в прошлом году на закупку пианино было выделено 400 миллионов рублей, на три года — 1 млрд 200 млн. руб. Говорится много разных слов, типа «мы наладим производство пианино для нужд российских школ» и т.д. Возможно это сегодня, или это блеф? И почему же тогда вы не возьметесь за это производство? Это же ваш бизнес, вы все в нем понимаете. Так почему бы не взяться, тем более с государственной помощью.

ВР | По этому вопросу меня приглашали в Министерство культуры и спрашивали: возможно ли наладить производство пианино в России? Не роялей, а только пианино. Задавали вопрос: не хотела бы компания Steinway открыть производство пианино в России? Steinway ответил: нет.

МО | Почему? Собирают же «Форды» во Всеволожске, BMW в Калининграде, а «Рено» на АвтоВАЗЕ и в Подмосковье.

ВР | Первое. Давайте сначала посмотрим на Китай. Фабрика в Китае, где производится пианино Essex (малобюджетная серия стоимостью 500 000 руб. уже пришла на наш рынок), принадлежит государству. Это самая большая в стране фабрика с самым совершенным оборудованием, которое только существует в мире.

Steinway договорился с этой фабрикой о том, что там по его чертежам производят и собирают пианино под брендом Essex. Хотя у китайцев есть и свое производство: там выпускается в год около 150 000 собственных инструментов и инструментов других фирм — естественно, по лицензии.

Даже если исходить из этой доктрины, то как Steinway может наладить выпуск своих инструментов Essex на территории России? Нужно найти землю, обустроить всю инфраструктуру вокруг земли, построить фабрику, завезти самое продвинутое оборудование, вложить во все это деньги. Набрать и обучить заново весь персонал, потому что его нет…

Все надо начинать с нуля. Первые три года должны работать специалисты из Германии и других стран, выпускать инструменты и обучать персонал. Потом эти инструменты по 44-ФЗ должны выставляться на продажу в России. Но ведь никакой гарантии, что их купят, нет, поскольку денег у учреждений культуры тоже нет.

Кто гарантирует, что вся продукция этой фабрики будет продана, если у учредителя нет средств на приобретение инструментов для потребителя? Если учредитель не выделяет потребителю денег на приобретение инструментов?

Таким образом, получается, что бизнес-проект по производству пианино в России не имеет будущего без поддержки государства. Если бы в нашей стране это было востребовано, то бизнес-структуры уже давно открыли бы не одно предприятие по производству пианино.

МО | Безусловно, государство должно принимать на себя обязательство купить все у частника. Но кто разрешит государству купить у того предпринимателя, который наладил здесь производство, его продукцию, если по 44-ФЗ должен быть тендер? А в тендере, как известно, побеждает не тот, у кого выше качество, а тот, кто предложит меньшую цену. И тот, кого пригласили открыть здесь производство и вложиться в это миллионами долларов, без гарантированного заказа государства разорится, потому что китайцы предложат товар по более низкой цене.

ВР | Единственный более или менее реальный вариант, который я вижу — как в свое время с «Жигулями»: государство покупает готовую фирму или договаривается с китайцами, чтобы они открыли у нас филиал своей фабрики, и дает твердые гарантии, что в течение 10 или 15 лет у них каждый год будут покупать все инструменты напрямую, без тендера: допустим, по 5–6 тысяч в год. Тогда цены будут доступными.

Но если государство покупает инструменты, то оно должно создать еще одну компанию-посредника, которая будет их продавать. Эту компанию нужно обеспечивать финансами. И уже та компания будет заниматься рынком, продавать, а купят у нее или нет — мы не знаем. Это же рынок! И эти пианино могут стоять десятилетиями на складах, пылиться и портиться.

МО | То есть все вышеупомянутые разговоры — попытка шапкозакидательства, абсолютно непрофессиональный подход, непонимание того, что этот рынок так не оживет?

ВР | Не оживет. Я считаю, что в Минпромторге, которому поручено это дело, люди просто не понимают, с чем они столкнулись. Им выделили средства на закупку инструментов, но не на производство. Государственные люди решили на волне «политики импортозамещения» на волне «политики импортозамещения» убить сразу двух зайцев: закупить инструменты и открыть производство за одни и те же деньги. Это что-то из области фантастики. А лучше действовать в рамках 44-го ФЗ: объявить конкурс, закупить малобюджетные, но качественные инструменты и распределить по регионам.

Steinway в современной России

МО | Но были же и «тучные» времена. За те 15 лет, что вы стоите у руля представительства Steinway в России, какие годы были лучшими по приобретениям? Можете назвать какие-то параметры, объемы?

ВР | Если брать Steinway, то покупалось максимум 30 инструментов в год

МО | Концертных?

ВР | Нет, речь не о них. Если говорить о частных покупателях — luxury и небогатых людях, то они концертные рояли не покупают. Только государство. Пик продаж у нас был 4–5 лет назад: в 2013-2014. Мы продали больше 25 концертных роялей: филармониям, вузам, театрам. В основном они предпочитают покупать Steinway. Из 10 концертных роялей — может быть, 1–2 Yamaha, 1 Kawai и 1 Bechstein. И, возможно, 1/16 Fazioli.

Ситуация в пользу Steinway сложилась и потому, что, помимо качества, очень сильны традиции: как мы уже говорили, Steinway у нас продавались еще в начале XX века. Bechstein тоже давно на российском рынке, но сегодня его покупают только из-за низкой цены.

Остальные марки появились только в последние 25–30 лет. Yamaha, Kawai, Fazioli в СССР вообще никто не знал.

МО | Поразительно! Казалось бы, парк стареет. Нужны люди, умеющие сделать два поворота винта, чтобы инструмент не развалился. Правильно, а не абы как, настроить. Люди, которые учат уходу за инструментом. Разбирающиеся в климатических, температурных условиях. И вообще понимающие, как правильно относиться к инструменту.

Но сегодня в филармонии — а это ключевые концертные организации — приходят люди, которые далеки от музыки и вообще от культуры. Для них понятие «рояль» ничего не значит, они не понимают и не хотят понять, как его содержать, как за ним ухаживать.

ВР | Я видел массу инструментов, у которых сбита железная рама, чтобы ножки не отвалились. Я видел массу роялей, где висят замки на клавиатурах. И никто не объясняет этим начальникам, что это варварство, что этого не может быть. А сколько инструментов стоит в чудовищно сухих помещениях, потому что, начиная с Урала и дальше на восток, любят топить: у них маниакальное желание, чтобы всегда было душно, жарко и тепло. И никакой влажности. А потом удивляются, почему инструменты рассыхаются и портятся.

На мой взгляд, степень ремонтируемости рояля очень ограничена. Все думают: «Мы сейчас объявим конкурс, заменим механику, и у нас будет новый инструмент». Это абсолютно неверно.

Частных и Ассоциация

МО | В России существует Ассоциация фортепианных мастеров во главе с ее президентом В.К. Частных. Мы всегда поддерживали его деятельность, поскольку видели, что он культивирует отношение к своему инструменту как к чему-то родному. Но он один такой энтузиаст. Даже те, кого он учит, энтузиастами не становятся.

ВР | Владимир Карпович — прекрасный организатор. Низкий поклон ему за то, что он создал Ассоциацию, в которую вошли самые активные и лучшие мастера, настройщики из всех регионов России. Ассоциации уже 25 лет, и за эти годы появилось и молодое поколение. Они делают очень много. Там есть большие мастера, профессионалы, которые не только превосходно настраивают инструменты, но и прекрасно разбираются в них, досконально знают специфику пианино, рояля, техническую часть. Я часто пользуюсь их советами и рекомендациями.

Но эта Ассоциация — единственная. По большому счету, ее аналоги должны быть во всех регионах. Но за 25 лет они так и не открыли свои представительства. Скорее всего, усилий одного Владимира Карповича не хватает, он уже немолодой человек, а всё по-прежнему на его плечах. И никакой финансовой поддержки: ни из Министерства культуры, ни из консерватории. Спасибо, что есть хотя бы помещение, которое им выделили в МСМД.

Культура бизнеса — на первом плане

МО | Что для вас входит в понятие культуры бизнеса, дилера, дилерства?

ВР | В первую очередь это расположенность к покупателю, доверительное общение с ним. Надо сначала понять ситуацию, узнать, какой инструмент ему нужен, а потом уже говорить о покупке-продаже. У нас распространены, например, такие вещи: директор школы узнаёт, что другая школа купила концертный рояль, и говорит: я тоже хочу. Но у того зал на 500 мест, а у этого на 200. А он тоже хочет концертный рояль серии D. Я говорю: «Поймите, вам не нужен концертный рояль за 12 миллионов. Для 200-местного зала вполне хватит B-211, и он будет стоить 8 миллионов».

То есть культура бизнеса не в том, чтобы непременно продать, и чем больше и дороже — тем лучше, а объяснить человеку, что конкретно ему подходит: для чего, для каких целей. Может быть, в его школе вообще не проходит никаких конкурсов, концертов, а он просто хочет — и все тут. И фактически тратит государственные деньги на то, что ему не нужно, а мог бы потратить на что-то более полезное.

Поэтому культура нашего бизнеса в том, чтобы грамотно все объяснить, рассказать с технической точки зрения, и в первую очередь сэкономить государственные средства. В правильности вектора продаж. Мы не гонимся за тем, чтобы везде стояли концертные рояли D. Но хотим, чтобы в каждой школе был хотя бы один Steinway. Потому что, когда ученик садится за Steinway, он узнаёт, что существует особое звукоизвлечение, совершенно особый звук. И когда он вырастает и его пригласят выступить в зале, где стоит Steinway, для него это не будет открытием. Он, по крайней мере, уже знаком с этим инструментом.

И еще. Культура нашего бизнеса и его цель — в понимании того, кому действительно нужны эти инструменты, а кому нет. Допустим, в Москве есть Фольклорный центр имени Людмилы Рюминой. Зачем им концертные рояли Steinway? И один из них — белый? Я уверен, что им хватит и Boston.

А где-то они позарез нужны, но их нет. Вот такое противоречие…

Культура бизнеса заключается и в том, что ты обязан выполнить все обещания. Иначе с тобой никто не захочет иметь дело. Поэтому мы всегда выполняем свои обещания. И самое главное — чтобы люди, которые купили Steinway, знали, что в любой день, в любое время, если они позвонят нам со своей проблемой, мы всегда отзовемся и приедем куда угодно: и на Камчатку, и в Магадан.

МО | А есть ли у Steinway корпоративный кодекс? Какие-то правила? Например, касающиеся благотворительности?

ВР | У Steinway очень жесткое корпоративное поведение. Например, они никогда ничего никому не дарят. Единственный в истории случай — рояль, подаренный С.В. Рахманинову.

МО | То есть имя компании само должно работать на имидж?

ВР | Да, безусловно. И качество, и этика бизнеса тоже должны поддерживать имидж, работать на него. Наше кредо — честность, порядочность и безусловное выполнение своих обязательств.

Проект с «Зарядьем»

МО | Вы сказали, что подавляющее большинство залов, филармоний, оркестров предпочитают покупать именно Steinway.

ВР | Наш последний по времени серьезный проект — филармония в «Зарядье». Там стоит 5 концертных роялей, 4 рояля B-211, 5 — О-180 и 8 пианино.

МО | Но вы подписали контракт с «Зарядьем» совсем недавно, незадолго до открытия…

ВР | Первая встреча с директором зала Ольгой Жуковой была в начале декабря прошлого года. Но мы люди опытные: знали, что может произойти, как говорят в спорте, «затяжка времени», и все подготовили заранее. И к моменту подписания контракта у нас на складе уже все было. Я думаю, на сегодняшний день мы полностью удовлетворили их потребности, а в дальнейшем могут быть дополнительные закупки. Скажем, Дом музыки в свое время закупил 17 роялей, а недавно еще 4. В Большом театре 88 инструментов: 7 роялей Steinway, остальные — Boston.

Как продавать рояли

МО | Как строится ваша система взаимоотношений, как дилера в России, с головным офисом? Ведь право стать эксклюзивным поставщиком — это большая редкость…

ВР | Конечно. И быть им непросто.

МО | Наверное, в этом есть и понимание самой компанией специфики бизнеса в России?

ВР | Думаю, что понимание фабрики в Гамбурге — это чисто немецкое понимание. Наши взаимоотношения строятся на контракте, заключенном между фабрикой и дилером. В контракте все прописано, начиная от того, какая территория обслуживается дилером, сколько магазинов он должен иметь, какое количество инструментов приблизительно должен продавать, какие инструменты, какие модели. То есть нет такого: я хочу быть дилером, но я буду продавать только концертные рояли D-274, а остальные меня не волнуют. Тем более что фабрика чуть ли не каждый год выпускает эксклюзивные модели к своим корпоративным юбилеям, праздникам.

Они выпускают разные специфические инструменты. Был совместный проект с BMW, был «Арабеск», много других.

Приглашаются очень известные дизайнеры, и по их эскизам создаются рояли. Дилер, хочет он того или нет, обязан покупать все эти эксклюзивные инструменты и продавать на своем рынке. Дисциплина очень жесткая, и выполнять этот контракт сложно.

МО | То есть жить по принципу «как хочу, так себя и веду» не выйдет?

ВР | Ни в коем случае! Шаг в сторону — и отношения уже не те. Поэтому быть дилером Steinway очень почетно — ведь это бренд номер один в мире, — но и очень ответственно. Особенно в нашей стране, где репутацию можно потерять за три секунды. И не только среди своих покупателей, но и перед фабрикой.

Здесь важна и экономическая дисциплина. Когда мы подписывали контракт с немцами, нам сказали: «Ребята, забудьте о том, что вы раньше чем-то занимались. Все должно быть кристально честно и чисто по отношению к государству. Какие-то ваши скандалы могут только навредить нашему имиджу в России». Поэтому мы всегда платим за растаможивание, платим все налоги до копеечки.

И когда к нам приходят и спрашивают: «А не могли бы вы нам подарить рояль?», мы отвечаем: «Нет, не могли бы». Во-первых, это нарушение закона, дилерского договора. А во-вторых, у нас просто нет возможности делать такие подарки. Если взять другие музыкальные компании, то они, кроме роялей, продают еще массу другого. Зайдите в «Мир музыки» на Садовой Триумфальной — чего там только нет: инструменты, аудио, видео, звук, свет… Мы продаем только рояли и пианино. У нас точечный подход. Может быть, к нам относятся с особым уважением именно за профессиональный подход к делу.

МО | А где можно купить Steinway в России?

ВР | Наш центральный офис — в Москве, на Котельнической набережной, рядом со знаменитой «сталинской высоткой».

Две Steinway-gallery (большие магазины, площадью 400 м2, с полной линейкой инструментов Steinway, Boston и Essex) — в Красногорске и Санкт-Петербурге (на ул. Восстания). И еще бутик в Москве на Кутузовском проспекте.

Образование и профессия

МО | И еще один важный момент: путь, который мы проходим от века к веку. Вспомним столетие от начала XIX века, захватившее и начало XX: бум образования, бум композиторский, бум фортепианного искусства… И рождение и взлет Steinway…

ВР | Тут надо перечислить артистов Steinway. Это и Рахманинов, и все остальные по списку…

МО | А что сегодня? Не думаю, что падение продаж связано с падением интереса к музыке, музыкальному образованию, фортепианному искусству. Здесь играют роль другие факторы?

ВР | Первый фактор, конечно, связан с экономикой, с несколькими экономическими потрясениями последних десятилетий. 1998 — дефолт. Многократная валютная инфляция, очень сильно затормозившая все процессы, особенно в бюджетной сфере.

Второй момент, на мой взгляд, очень важный — падение престижа профессии музыканта в обществе. В отличие от советских времен, профессионально учиться музыке мало кто хочет. Яркий пример — мой родной Курск. Когда я учился в музыкальном училище (теперь это колледж), у нас было 450 учащихся. Был симфонический оркестр, духовой оркестр, народный, оркестр баянистов. Сейчас там учится 80 человек. А если учится 80 человек, какие могут быть оркестры?

Падают престиж и статус профессии учителя музыки. О зарплатах педагогов в ДМШ лучше вообще не упоминать. Их можно считать героями, но и уровень преподавания уже не тот, что прежде…

МО | Еще одна проблема — невнимание к культуре, отсутствие внятной культурной политики во многих регионах…

ВР | …Как и понимания того, что в культуру надо вкладывать средства. Это реально видишь по состоянию рынка, независимо от того, покупают твои инструменты или другие… Если я не читаю книг, я не покупаю книг ни одного издательства. А если я не играю, я не покупаю ни одного инструмента. Не обновляю парк инструментов. Об этом тоже надо думать.

Многое зависит от человеческого фактора. Я точно знаю, что закупки лучше идут там, где чиновник, отвечающий за эти вопросы, понимает, что инструменты имеют степень износа, срок годности; что нельзя учить детей в музыкальной школе на пианино, которым по несколько десятков лет. Долог ли век инструмента?

МО | Вы говорили, что мерилом качества и класса является концертный рояль, на котором играют пианисты топ-уровня. И высшая планка — это планка его состояния. Но в нем все-таки нежелательно менять всю механику, правильно?

ВР | Не совсем так. Сравним рояль и автомобиль. В машине постоянно нужно что-то менять: то масло, то ремень, то фильтры. В роялях меняют только молотки, и то только тогда, когда они уже безнадежно изношены. А так, чтобы без предварительного осмотра мастером, без составления спецификации, взять и начать что-то менять в инструменте — этого, конечно, быть не может.

МО | В таком случае, каков — при грамотной эксплуатации инструмента хай-класса, для элитных пианистов — срок его жизни на концертной эстраде?

ВР | Если его будут обслуживать как положено — 70 лет.

МО | Но ведь через 70 лет звук уже будет совсем не тот. Не для залов, где выступают, скажем, Луганский или Мацуев…

ВР | Для таких залов, как Карнеги-Холл или Большой зал Московской консерватории. — лет 10–15. В Доме музыки поменяли концертный рояль через 15 лет.

Но это не значит, что этот инструмент негоден. Его можно поставить в другой зал, рангом ниже. И там он может служить еще 10–15 лет.

МО | Мы говорим о Steinway. А другие инструменты быстрее выйдут из строя?

ВР | Конечно. Срок их эксплуатации в элитных залах — максимум три года. Тут Steinway, как я уже сказал, вне конкуренции.

Посмотрите, где в нашем деле наиболее конкурентная среда? Где соперничество брендов проявляется активнее всего? Это конкурсы. На самых престижных конкурсах, включая Конкурс Чайковского, от 80 до 90 процентов участников предпочитают Steinway, а на финальных турах с оркестром — 100 процентов, потому что только Steinway может выдержать «состязание» со 100 инструментами симфонического оркестра.

Далее — залы. По статистике, в 95% залов мира стоят Steinway, и только в 5% — рояли других фирм.

И еще немного статистики — кстати, информация из одного из прошлогодних номеров вашей газеты: из 368 солистов-пианистов, выступавших с 29 ведущими симфоническими оркестрами мира (в т.ч. Берлинской и Венской филармонии, Концертгебау, Бостона, Чикаго, Нью-Йорка, Кливленда, Филадельфийский, Оркестр де Пари, Лондонский симфонический, Мюнхенский филармонический, NHK, Израильский филармонический) в сезоне 2015–2016, 346 (94%) предпочли Steinway.

Думаю, комментарии излишни.

Steinway и другие

МО | Сколько инструментов выпускают в год две фабрики Steinway — в Гамбурге и Нью-Йорке?

ВР | Нью-Йоркская фабрика выпускает около 3000 роялей и 500 пианино в год, а Гамбургская — 1000 роялей и 200 пианино. Это крайне мало. Так что 8 пианино, проданных нами в «Зарядье» — очень приличный показатель.

Но Нью-Йорк и Гамбург выпускают действительно элитные инструменты топ-уровня. А дешевую линейку все равно делают в Азии: Boston — в Японии на фабрике Kawai, а Essex в Китае.

МО | Расскажите подробнее о пианино. Я так понимаю, что Steinway решил открыть более доступную линейку и тем самым расширить круг потребителей?

ВР | Абсолютно верно. Дело в том, что лет 25 назад все начали расширять свои производства за счет новых моделей: тогда это было модно. Но в чем отличие Steinway от таких фабрик, как Yamaha и Kawai? Steinway не стал называть те инструменты, которые делаются вне стен его фабрик, тем же именем. Представьте, что инструменты Boston и Essex, которые собирают в Японии и Китае, носили бы название Steinway. Нонсенс! А Yamaha и Kawai не постеснялись. У Yamaha есть фабрики в Индонезии, в Китае и в Японии. И все они называются Yamaha.

МО | А за качество они отвечают?

ВР | Насчет Yamaha не могу сказать, а Steinway, разумеется, отвечает. Что такое Boston и Essex? Boston — это рояли и пианино, созданные компанией Steinway. Они созданы заново. В технологическом, техническом, звуковом отношении это шикарные инструменты, которые годятся для репетиционной практики, для учебных заведений — консерваторий, лицеев, специальных школ. Но на концертные площадки Boston не предлагают. Концертного рояля Boston нет, а есть рояль размером 2,15 м. Essex — инструмент скорее для музыкальных школ, школ искусств. Самый большой Essex — 1,73 м.

Конечно, важна и ценовая составляющая. И производители специально все это оговаривают, четко дифференцируют рынок.

МО | Время от времени возникают слухи, что бренд Steinway могут приобрести китайцы…

ВР | Да, якобы какие-то китайские компании или частные лица хотят приобрести Steinway за миллиард долларов. Эта информация шла от агентства Bloomberg. Но, как сказал сам владелец Steinway г-н Томпсон, это просто разговоры, никаких конкретных предложений не поступало.

МО | И все же, в связи с чем появились эти слухи?

ВР | Сейчас китайцы пытаются закупать все инструменты. Многие производители фактически работают только на них. Некоторые модели, как нам сказали, можно будет приобрести у дилера только в 2019. И если бы я не зарезервировал рояли для «Зарядья», я бы, возможно, и не смог их получить. Но я заранее просчитал ситуацию и зарезервировал инструменты. И, как видите, оказался прав.

МО | Но какая же компания пожертвует таким рынком, отдав его другой стране?

ВР | Попытки уже были, некоторые музыкальные фирмы пытались приобрести Steinway, но я не думаю, что американцы отдадут этот бренд. Хотя кто его знает…