Вышел № 1 (422) газеты «Музыкальное обозрение» за 2018 год

В номере:

• «Симфоническая карта России» — эксклюзивный проект «Музыкального обозрения».

• Сезоны российских симфонических оркестров

• Российские музыканты — лауреаты международных конкурсов WFIMC

• Конкурсы: условия и итоги

Симфоническая карта России

«Об оркестре замолвите слово…»

«МО» завершает 15-й сезон своего эксклюзивного проекта «Оркестровая карта России». В этом номере представлен мониторинг прошлого сезона 24 симфонических оркестров.

Всего же по итогам сезона 2016/2017 в проекте приняли участие 40 оркестров: 28 симфонических и 12 камерных.

Мониторинг проводится газетой с 2003. За 15 лет участниками проекта были почти все симфонические и камерные оркестры России. В отдельные годы число полученных и опубликованных нами отчетов составляло 80–85 — а это подавляющее большинство оркестровых коллективов России.

По итогам сезона 2016/2017 приняли участие 40 оркестров — 28 симфонических и 12 камерных, в основном региональных.

Газета предлагает читателям широкую палитру оркестровой жизни: хронику деятельности оркестров, их худруков и главных дирижеров в течение сезона; уникальные статистические данные; анализ репертуара; количественный и качественный состав оркестров.

По результатам мониторинга эксперты «МО» диагностируют многочисленные проблемы оркестрового сообщества.

Немало вопросов вызывает репертуар: в программах многих коллективов преобладает «легкая» и популярная классика («Метель» Свиридова, польки и вальсы И. Штрауса, балетная музыка, увертюры из опер, оперетт, кинофильмов), вокальные и инструментальные миниатюры, киномузыка и т.д.

В то же время в репертуаре недостаточно широко или почти не представлен основной, корневой репертуар симфонического оркестра. Это симфонии и крупные симфонические сочинения 2-й половины XIX–XX веков: Брамс, Брукнер, Малер, Сибелиус, Р. Штраус, Прокофьев, Шостакович, Барток, Бриттен, Мессиан; русская классика (кроме Чайковского и Рахманинова). Почти нет в репертуаре современной музыки конца XX и XXI веков.

В ряде коллективов идут сокращения штата оркестрантов: это, безусловно, влияет на репертуарную политику.

«Сегодня, в отличие от времен 5–10-летней давности, далеко не все оркестры готовы, что называется, «светиться», предоставлять своим коллегам пищу для сопоставлений, информировать коллег и оркестровое сообщество о своих проблемах, да и достижениях тоже, — пишет «МО». — Многие коллективы отказываются выполнять одно из главных условий участия в проекте — не присылают данные о зарплатах оркестрантов. Как правило, зарплаты эти ниже средних зарплат в регионе. Время от времени появляются некие образования, называемые симфоническими оркестрами, но ни по репертуару, ни по составу, ни по регулярности выступлений, ни по иным параметрам не могут попасть в категорию симфонических и порой даже камерных оркестров: скорее их можно назвать камерными ансамблями.

<…>

Все это — показатели очень серьезных проблем: кадровых (речь идет как об оркестрантах, так и о дирижерах, администраторах, менеджерах оркестров, руководстве филармоний), инструментария, концертных площадок, проката нот, зарплат, соблюдения юридических норм и многих других.

Так что оркестровое хозяйство России, мягко говоря, не отличается богатырским здоровьем. И требует серьезного лечения».

Конкурсы

Лауреаты конкурсов WFIMC

Молодые российские музыканты продолжают «коллекционировать» успехи на престижных состязаниях, проходящих под эгидой Всемирной федерации международных музыкальных конкурсов (WFIMC). В этом номере «МО» рассказывает о результатах конкурсов, прошедших во второй половине 2017 года.

Пианистка Анна Генюшене завоевала III премию на 61-м конкурсе имени Ферруччо Бузони в Больцано (Италия).

Еще одна пианистка — Татьяна Дорохова — удостоена III премии на IX Международном конкурсе имени Иоганна Непомука Гуммеля в столице Словакии Братиславе.

Нового успеха добился один из самых титулованных молодых российских музыкантов флейтист Матвей Демин, завоевавший II премию и приз на XII международном конкурсе исполнителей на духовых инструментах Aeolus Winds Competition. В настоящее время Матвей Демин — концертмейстер одного из лучших оркестров Европы — цюрихского Тонхалле.

30-летний санкт-петербургский дирижер Ярослав Забояркин завоевал почетный диплом

Десятого международного конкурса дирижеров имени Гжегоша Фительберга в Катовице.

Конкурсы АМКР

Газета публикует материалы о музыкальных конкурсах, которые проходят в России под эгидой Ассоциации музыкальных конкурсов (АМКР). В этом номере — итоги конкурсов, прошедших в конце 2017 года, и условия конкурсов 2018 года.

Екатерина Василёва: «Главная задача — не отпугнуть зрителя, который придёт в первый раз»

Режиссер Екатерина Василёва — об экспериментах в Оперном театре, челябинских артистах и новой постановке
Екатерина Василёва, вероятно, самый молодой режиссёр, работавший в опере. Несмотря на то, что ей нет и тридцати, за последние шесть лет она поставила более двадцати спектаклей в ведущих оперных театрах России. Её спектакли «Дневник Анны Франк» и «Жанна Д’Арк» (интерпретация «Орлеанской девы» Чайковского) были номинированы на самую престижную театральную премию «Золотая маска». Недавно она и сама вошла в состав жюри «Золотой маски».

Несмотря на регалии, Екатерина Василёва — очень открытый человек, она обаятельна и умна, её любовь к опере и свежий взгляд на развитие оперного искусства подкупают. В преддверии премьеры оперы-буфф Доницетти «Дон Паскуале», намеченной в Челябинском театре оперы и балета на 3 марта и обещающей стать самой весёлой оперой за последние годы, Екатерина Василёва ответила на вопросы Znak.com.

 — Вы известны достаточно смелыми взглядами на то, как должна выглядеть опера в XXI веке. Где лежит предел, за который опере лучше не выходить? Где проходит горизонт экспериментаторства?


— Мне кажется, каждый режиссёр сам определяет для себя, где проходит горизонт экспериментаторства. Если говорить обо мне, то мой горизонт заканчивается там, где заканчивается единение с музыкой.

Там, где режиссёрское решение — каким бы оно ни было смелым и безумно интересным — расходится с той энергетикой, темпоритмом, сутью и смыслом, которые заложены в музыке. Когда режиссёрское решение оправданно, когда оно не противоречит музыке, тогда возможно всё что угодно. Если оно мешает воспринимать произведение, значит, это какой-то лишний наворот. Таковы критерии моего внутреннего отбора. А так я воспринимаю любые эксперименты и смотрю разные постановки, мне ничего не чуждо, я открыта любому новому видению.

 — Массовая аудитория, как правило, не представляет, чем работа оперного режиссёра отличается от работы режиссёра драматического театра. Что самое важное в вашей профессии?

— Драматический режиссёр, используя текст, создаёт определённый темпоритм и, если так можно выразиться, временную и интонационную партитуру, в которой существуют артисты. У оперного режиссёра эта партитура на руках, и, казалось бы, всё просто. Возьми и сделай. Но есть нюанс: ты должен очень тонко разбираться в том, за что именно тебе в этой партитуре необходимо зацепиться, что в ней действительно несёт драматическое напряжение и тот самый эффект, который должен дойти до зрителя. Конечно, оперный режиссёр — это всегда интерпретатор партитуры, созданной композитором.

Василева Екатерина
Фото Наиль Фаттахов / Znak.com

А вообще, мы точно так же работаем с артистами и придумываем целостное решение, концепцию, как и драматические режиссёры. Однако я не припомню каких-то однозначно удачных постановок опер классического репертуара, которые бы сделал драматический режиссёр, придя в оперный театр, по крайней мере на территории нашей страны. У нас разный подход к делу и к работе с артистом. Мне сложно это объяснить… Но как будто мы из разных дверей подходим к материалу (смеётся).

 — Возможно, им не хватает музыковедческого образования?

— Да я бы так не сказала, хотя без музыкального образования действительно очень трудно работать в оперном театре, но многие режиссёры компенсируют недостаток этих знаний музыкальностью. Я думаю, нет понимания того, что является первоосновой: текст или музыка. Знаете, когда я училась в институте (имеется в виду Российская академия театрального искусства в Москве, в советские времена известная как ГИТИС — прим. авт.), у меня была прекрасный педагог, которая как раз преподавала нам анализ музыкальной драматургии, Наталия Евгеньевна Акулова. Она всегда говорила, что на текст как раз смотреть не нужно. Вообще. Потому что текст отвлекает. Как в жизни —


мы часто говорим текст, но дальше очень важна интонация и то, с каким наполнением мы его произносим. Сам текст, зачастую, не важен. То же, в большинстве своём, происходит и в опере.

Мы должны понять, что стоит за текстом, — вот что самое главное. А сама история, нарратив, иногда второстепененна, потому что в опере царствует композитор.

 — В XVIII веке у оперы как у зрелища не было конкурентов. В ХХI же веке количество информационных сигналов возросло до неприличия. Как вы боретесь за зрителя? Или не боретесь, разделяя позицию «мы выше этого»?

— Мне кажется, сейчас все театры в той или иной мере борются за зрителя. Но… Мы боремся именно за свою аудиторию. Не за всех зрителей сразу, поскольку мы понимаем, что определённая часть зрителей до нас не дойдет никогда. За них бороться невозможно, поскольку надо начинать с того, чтобы вводить в школах дополнительное театральное образование. Например, во Франции на государственном уровне существует программа, когда ведущие артисты и режиссёры должны приходить в школы, разговаривать с детьми о театре, о том, как нужно смотреть спектакль, и о том, как вообще нужно воспринимать театральное искусство. У нас этого нет. У нас, как правило, детей ведут на самые плохие места, на самые невостребованные спектакли, чтобы просто заполнить зал, и это — максимум. По крайней мере, я говорю про Москву, сама через это прошла. Зато эти спектакли были по произведениям, которые входили в школьную программу. На них были самые дешёвые билеты, которые не брали даже бабушки. Полюбить театр таким образом невозможно.

Василёва Екатерина
Фото Наиль Фаттахов / Znak.com

В любом случае ты, конечно же, всё время хочешь заинтересовать зрителя, всё время что-нибудь придумываешь. Но это, скорее, из области PR, а не из области сценографии и особенностей постановки. Я, например, делаю на сцене то, что интересно мне. Я ведь тоже зритель, поэтому мне хотелось бы верить, что если это будет интересно мне, то заинтересует и огромную часть той аудитории, что любит оперу (смеётся). Это моя позиция. Если это интересно мне и артистам, значит, это должно быть интересно нашим зрителям.

 — В советской академической традиции режиссёр — это… Ну ещё не совсем мумия, но всё-таки некто, убелённый сединами и имеющий тяжёлый проповеднический взор. Вы преступно молоды, с этой точки зрения. Ваш возраст мешает вам или помогает?

— Я могу с уверенностью сказать, что солидный возраст как раз мешает. Вот точно. На сто процентов.


Это очень правильно, когда ты становишься режиссёром в молодости, потому что эта профессия требует огромных физических усилий и смелости.

Когда ты становишься старше, с одной стороны, становишься опытнее в силу тех работ, что остались у тебя за плечами. С другой стороны, ты становишься менее подвижным и энергичным. Даже сейчас — хоть и смешно говорить о том, что у меня седины пробиваются, — я хорошо на себе ощущаю, что какие-то вещи, которые раньше я делала «на раз», ночные световые и так далее, сейчас становятся для меня всё тяжелее и тяжелее, и общая усталость не может не сказываться на творческой части работы.

Да и нагрузки стало больше. С другой стороны, накапливая опыт, ты по-другому начинаешь смотреть на спектакли, которые делаешь. Когда мы поступали на режиссёрский, наш мастер говорила, что для режиссёра главное — самодисциплина и фантазия. Потому что ни один самый-самый умудрённый опытом человек не сможет пережить смерть Виолетты в «Травиате», это невозможно. Ты можешь это лишь почувствовать, представить, а пережить и вложить туда какой-то свой жизненный опыт — нет. Только свои фантазии на эту тему. Поэтому нужно больше читать и развивать воображение.

— У меня возникло ощущение, что мы должны пояснить читателю, в чём заключается физическая тяжесть в работе режиссёра.

— Работа режиссёра — это работа на износ, потому что ты работаешь двадцать четыре часа в сутки. Даже если не включен физически, работаешь головой, обдумываешь новый спектакль. Не знаю, насколько это будет понятно людям, которые заняты физическим трудом в прямом смысле этого слова, но режиссёру приходится вкладывать свою энергетику в огромное число людей. Это хоровые сцены, массовые сцены, где занято много людей. Ты должен всегда оставаться интересным, должен держать внимание, это работа в постоянном напряжении. И даже когда кажется, что ты отдыхаешь, то на самом деле ты не отдыхаешь. Ты всегда думаешь, всегда координируешь огромное количество действий в каждую секунду времени: и артистов, и различные службы, и дальше, уже ближе к выпуску, начинается работа над светом, мы соединяемся с оркестром. И когда ты всё держишь в голове, то постоянно находишься в высшей точке напряжения.

Плюс ко всему рабочий день не нормирован. Я так скажу (задумывается): первый мой выходной после августа-месяца выдался 25 декабря. Можно сказать, выходных у меня не существует. Это длится из постановки в постановку. Но ведь это — образ жизни, который мы сами выбираем. Это необходимо. Для режиссёра или актёра, который по-настоящему любит театр, отсутствие работы — трагедия! Поэтому это — добровольное рабство (смеётся), если можно так выразиться.

Василёва Екатерина

 — О’кей, а как вы тогда «выдыхаете»?

— В первую очередь — сон, тотальный сон (смеётся). Конечно, стремлюсь по максимуму проводить время со своей семьёй, которую стала видеть гораздо реже, как раз в связи с тем, что уже несколько лет я работаю здесь, в Челябинске. И путешествия, смена обстановки.

 — И куда вы больше всего любите путешествовать?

— Меня больше всего влекут страны Юго-Восточной Азии. Поглубже в джунгли, подальше от людей. В те места, которых ещё не коснулась цивилизация.

 — Вопрос о самодисциплине, в какой-то мере. Как вам удаётся маневрировать между двумя городами и сразу столько всего успевать?

— Это трудно, но возможно. Главное — желание. Я планирую свою жизнь на несколько месяцев вперёд и обычно уже понимаю, как выстраивается мой следующий сезон, и в связи с этим распределяю время. В любом случае все возможные «окошки», которые у меня есть в Челябинске, я посвящаю либо семье, либо работе ещё где-то. У меня достаточно работы в Москве, кроме того, меня приглашают на постановки и в другие города, да и за границу. Ты как-то перераспределяешься, но нужно иметь момент отдушины, когда есть возможность просто «перезагрузиться», чтобы и дальше суметь работать в таком интенсивном режиме.

— Кстати, а как вам в Челябинске живётся? Как вы ощущаете себя здесь?

— Очень комфортно. Иначе я бы здесь не работала. Могу сказать, что есть первое впечатление и второе, если говорить о Челябинске. Первое ощущение у меня было такое… Настороженное. И люди показались слегка подзакрытыми… Но прошли всего две репетиции, и все мои тревоги, и всё напряжение как рукой сняло.


Люди оказались очень открытыми, очень легко пошли на контакт, а для меня самое важное — атмосфера в коллективе. Мне обязательно должно быть комфортно там, где я работаю.

 — Неудивительно, с учётом того, что вы практически живёте тут круглые сутки.

— Да, это очень важно. Если ты выходишь замуж и твой муж — тиран, то долго ты в браке не протянешь. Говорят, что театр — второй дом. Так и есть. Как только в театре становится некомфортно и общая атмосфера меняется, я перестаю понимать: зачем я должна тратить тут всю себя и отдавать такое количество времени, отрывая его от собственной жизни? Чтобы просто заниматься самоистязанием (смеётся)? Всё должно быть по любви.

 — Любовь любовью, но театр — это огромный коллектив, все люди разные. Наверняка и жёсткие решения приходилось принимать, нет?

— Приходилось, конечно, но… (после раздумий). Моя политика всегда строится на доверии и взаимном уважении. Когда я уважаю артистов, я жду в ответ того же отношения. Конечно, бывают разные ситуации, и люди разные, и все мы — живые, никогда не бываем в стопроцентно стабильном состоянии, но что делать? Это жизнь. Я не могу сказать, что люблю жёсткие меры, мне это абсолютно несвойственно, но иногда они необходимы. Если я буду спускать абсолютно всё, меня попросту перестанут воспринимать. Особенно с учётом моего возраста (смеётся).

— Что же тогда способно подтолкнуть вас к несвойственной вам жёсткости?

— Мне кажется, любые неблаговидные поступки продиктованы неуважением, прежде всего к самому себе. Неуважение начинается с себя, с неуверенности в своих силах и потребности в тотальном самоутверждении, а потом уже распространяется на остальных. Когда это веяние начинается, его нужно гасить как можно скорее, потому что театр — это очень чуткий и восприимчивый организм. Стоит одному человеку поднять волнение, и эта волна уже рискует охватить всех и потопить наш корабль (смеётся).

 — Давайте вернёмся к творчеству. Расскажите, пожалуйста, о новой постановке «Дон Паскуале», премьера которой намечена на 3 марта.

— Я уверена, что это будет живой и энергичный спектакль. У нас сейчас прекрасная молодая труппа, которая с удовольствием вливается в процесс. Не без трудностей, конечно, но спектакль будет по-своему необычный, поскольку мы сталкиваем две реальности: бытовую и более фантазийную, реальность самого дона Паскуале. Как раз на контрасте двух реальностей и будут происходить все самые смешные моменты.

В нашем театре довольно давно не ставилось комедий, и мне кажется, только ради того, чтобы посмотреть, как это может быть в опере, уже стоит прийти.

Кстати, я сама видела не так много смешных опер. Комедия комедией, но, как правило, ты смотришь спектакль и абстрагируешься от жанра. Я очень надеюсь, что зритель, который придёт на наш спектакль, будет улыбаться, а не смотреть на всё это отстранённо, с холодным сердцем.

Будут костюмы и декорации работы замечательного художника Наны Абдрашитовой. Это будет однозначно ярко, потому что комедия предполагает некую сочность красок, но совсем уходить в фарс тоже не хочется. Не хочется переступить через линию, отмечающую границу пошлости. Мне кажется, спектакль будет интересен как зрителям, являющимся старожилами Театра оперы и балета, так и молодёжи. В постановке много молодёжной тематики, но местами она преподнесена в той форме, которую было бы приятно увидеть нашим родителям. Поэтому я надеюсь, что это будет семейный спектакль, куда сможет прийти зритель любого возраста.

 — Кстати, меняется ли публика, которая к вам приходит? Вы видите какие-то изменения?

— Мне кажется, всё зависит от спектакля, но вообще тот факт, что в театр приходит молодёжь, меня очень радует. У нас не театр зрителя — простите за грубость, — которого мы лишимся лет через десять-пятнадцать. На самом деле старение аудитории — очень-очень большая проблема для оперных театров, и привлечение молодёжи — очень важная задача не потому, что это модно, а потому, что нам необходим зритель. Тот самый зритель, который приведёт своих маленьких детей на детские спектакли, тот самый зритель, который будет с нами на протяжении достаточно долгого периода времени. Поэтому самая главная задача оперного театра — не отпугнуть того самого зрителя, который придёт в первый раз. Мы хотим показать, что театр — это не какой-то страшный недоступный замок с колоннами, в который ты приходишь и тебя сразу сковывает, а площадка, на которой с тобой могут поговорить на твоём же языке, где ты сможешь почувствовать себя в какой-то мере сопричастным тому, что происходит на сцене, а не только… полюбоваться на люстру (хохочет).

 — Вы вошли в жюри «Золотой маски» и, если мне не изменяет память, у вас самой в активе есть постановки, номинированные на эту премию. Вас у нас не украдут? Не бросите нас?

— Да нет (смеётся). В Москве у меня всегда есть стабильная работа, которая идёт параллельно с работой здесь. Но это совершенно разный формат взаимодействия. Одно дело, когда ты — главный режиссёр театра и должен обладать широким видением, охватывая весь театральный организм, и другое дело, когда ты едешь на постановку и тебя волнует только конкретная задача, стоящая перед тобой в данный момент, — выпустить один этот спектакль, а дальше хоть трава не расти (смеётся). Поэтому пока планов уехать из Челябинска у меня нет, а там посмотрим.

 — А что будет после «Дона Паскуале»?

— Да, в данный момент мы формируем следующий сезон, я пока не могу его озвучивать, потому что мы ещё не до конца определились, но я думаю, что руководство скоро уже объявит о наших ближайших планах. Вообще, я считаю, что нужно приходить к практике, распространённой во многих оперных театрах, когда сезон спланирован на несколько лет вперёд. Это правильно, потому что в такой огромной и сложной машине, как оперный театр, где всё должно быть очень жёстко и чётко структурировано по времени и по периодам, должно быть понимание: к чему мы идём. Должна быть перспектива, стратегия.

Раньше такой традиции не было, сейчас она потихонечку появляется, и меня это безумно радует.

Когда мы о чём-то мечтаем, то мы можем мечтать абстрактно, а можем продумать определённый план действий, позволяющий прийти к этой мечте. Точно так же, когда ты руководишь таким большим коллективом, ты должен понимать некую перспективу. Каждый новый спектакль является не только самостоятельным продуктом, но ещё определённой ступенькой для всего театра на его пути вперёд. Этапом развития и для артистов, которые учатся на этом материале, например. Кстати, «Дон Паскуале» является, на мой взгляд, весьма благодатным материалом для того, чтобы артисты разыгрались, раскрылись и раскрепостились. Для них это очень важно, особенно с учётом того, что они ребята молодые. То есть ты всегда думаешь на перспективу.

VI Молодежный фестиваль искусств «Зеленый шум» в Сургутской филармонии: 21–29 апреля

С 21 по 29 апреля в Югре состоится одно из самых ожидаемых и заметных событий в культурной жизни региона. Сургутская филармония в свой XV юбилейный сезон представляет собственный проект – творческий бренд Сургута VI Молодёжный фестиваль искусств «Зелёный шум»!

В Сургуте и Ханты-Мансийске традиционно выступят юные музыканты – лауреаты Международного телевизионного конкурса юных музыкантов «Щелкунчик». Впервые за историю «Зелёного шума» в географию выступлений войдёт Нижневартовск. В рамках фестиваля зрители смогут посетить концерты прославленных виртуозов, представляющих лучшие традиции игры на фортепиано, баяне и аккордеоне. Ярким финальным аккордом фестиваля станет его закрытие. Масштабным концертом своё 25-летие отметит сургутское отделение известной Международной благотворительной программы «Новые имена».

21 апреля в 19:00 состоится Торжественное открытие VI Молодёжного фестиваля искусств «Зелёный шум». На сцене большого зала в сопровождении Симфонического оркестра Сургутской филармонии (дирижёр – лауреат всероссийских конкурсов Алексей Рубин (Москва)) и президента фестиваля «Зелёный шум», лауреата международных конкурсов Екатерины Мечетиной (фортепиано, Москва) выступят лауреаты Международного телевизионного конкурса юных музыкантов «Щелкунчик»: Александра Довгань (фортепиано, Москва), Даниил Бессонов (скрипка, Москва), Дмитрий Пинчук (саксофон, Москва), Павел Мнацаканов (фортепиано, США – Россия). Гость фестиваля – лауреат всероссийских конкурсов Никита Бессонов (скрипка, Москва). 22 апреля в 17:00 состоится концерт в Ханты-Мансийске на сцене концертно-театрального центра «Югра-Классик».

24 апреля в 19:00 с сольной концертной программой на сцене Сургутской филармонии выступит президент фестиваля «Зелёный шум», лауреат международных конкурсов, лауреат молодёжной премии «Триумф», лауреат премии Президента РФ для молодых деятелей культуры, солистка Московской государственной академической филармонии Екатерина Мечетина (фортепиано). Екатерина Мечетина – одна из самых талантливых и ярких молодых пианисток мирового уровня. Она выступает с лучшими оркестрами России и Европы. Ей посчастливилось работать с великими современными музыкантами. Выступления Екатерины Мечетиной всегда проходят с неизменным успехом. Слушателей покоряет не только виртуозное исполнительское мастерство пианистки, но и её харизма.

26 апреля в 19:00 в Сургутской филармонии с концертной программой «оБАЯНие» на сцене большого зала выступят Симфонический оркестр Сургутской филармонии под управлением главного дирижёра, лауреата I премии Первого открытого конкурса дирижёров им. И. Мусина Станислава Дятлова и заслуженный артист РФ, лауреат международных конкурсов, автор проекта «оБАЯНие» Юрий Шишкин. Солисты – лауреаты международных конкурсов, студенты Ростовского колледжа искусств Каролина Десяткова (аккордеон), Анна Крышталёва (аккордеон), Пётр Яриненко (баян). Каролина Десяткова знакома многим жителям нашего города. Она родилась, выросла, получила начальное музыкальное образование в Сургуте. Аккордеонистка достойно представляла наш город на престижных конкурсах в России и за рубежом, была занесена на городскую Доску Почёта. В настоящее время Каролина учится в Ростовском колледже искусств. Исполнительница снова готова выступить в родном городе и подарить радость от встречи с музыкой!

28 апреля в 19:00 в Сургутской филармонии состоится закрытие VI Молодёжного фестиваля искусств «Зелёный шум». В 2018 году своё 25-летие празднует сургутское отделение известной на весь мир Международной благотворительной программы «Новые имена». Выпускники и участники программы представят зрителям концертную программу «Обертоновые россыпи». На сцене филармонии выступят: Камерный оркестр Сургутского музыкального колледжа «Каприччио» под руководством Екатерины Поповой, Ансамбль русских народных инструментов «Ларец» под руководством Вячеслава Акимова, Квартет флейтистов Колледжа русской культуры им. А. Знаменского (класс преподавателя Ямили Ишмурзовны Тимофеевой), Струнный квартет Сургутской филармонии (художественный руководитель – Дарья Запорощенко), Квартет студентов Сургутского музыкального колледжа (класс преподавателя Елены Владимировны Арыковой), Оркестр русских народных инструментов Сургутского музыкального колледжа под руководством заслуженного деятеля культуры ХМАО-Югры Игоря Шандурского. Солисты: президент фестиваля «Зелёный шум», лауреат международных конкурсов Екатерина Мечетина (фортепиано, Москва), заслуженный артист РФ, профессор Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского Александр Тростянский (скрипка, Москва), воспитанники программы «Новые имена Сургута» – выпускники и студенты ведущих высших и средних специальных учебных заведений России, учащиеся Детских школ искусств Сургута.

29 апреля в Нижневартовске в Детской школе искусств №1 состоится «концерт на бис».

Молодёжный фестиваль искусств «Зелёный шум» – творческий бренд Сургута, проект Сургутской филармонии, основанный в 2013 году. Президент и художественный руководитель фестиваля – лауреат международных конкурсов, член президиума Совета по культуре и искусству при Президенте РФ, солистка Московской филармонии, пианистка Екатерина Мечетина. «Зелёный шум» задуман как форум, в рамках которого молодые музыканты из разных городов России и Европы в концертных выступлениях могут заявить о своих талантах, обменяться опытом с коллегами, объединиться в новых творческих проектах. Участникам нет ещё и 30 лет, но они уже лауреаты международных конкурсов, обладатели престижных премий.

Открывшийся концертный сезон 2017-18 гг. в Сургутской филармонии – юбилейный. Коллектив отмечает 15-летие. Филармония создана 4 января 2003 года. Директор – заслуженный работник культуры РСФСР Яков Семёнович Черняк. С момента основания учреждение является членом Союза концертных организаций России. В состав Сургутской филармонии входят восемь высокопрофессиональных коллективов. В учреждении реализуется ряд проектов и фестивалей, которые уже известны далеко за пределами не только Югры, но и России. Сегодня филармония является неотъемлемой частью жизни сургутян. Учреждение предоставляет жителям Югры исключительную возможность, не выезжая из города и страны, знакомиться с лучшими образцами отечественного и мирового музыкального искусства.

Около усадьбы «Приютино» под Петербургом построят Ленинградскую областную филармонию

Губернатор Ленинградской области Александр Дрозденко на заседании правительства региона в четверг одобрил предложение построить областную филармонию во Всеволожском районе в районе музея-усадьбы “Приютино” (в 3 км восточнее Санкт-Петербурга), сообщили в пресс-службе регионального правительства.

“На выездном заседании правительства Ленинградской области во Всеволожске глава региона Александр Дрозденко поддержал предложение комитета по культуре построить во Всеволожском районе здание областной филармонии”, – сообщили в пресс-службе.

Губернатор отметил на заседании, что “у Ленинградской области уже есть свой симфонический оркестр, коллектив народных музыкантов, множество замечательных творческих коллективов, и областная филармония может стать площадкой как для их выступлений, так и для приглашения российских и зарубежных артистов”.

Глава администрации Всеволожского района Андрей Низовский сообщил на заседании, что район готов выделить для строительства земельный участок недалеко от литературно-художественного музея усадьбы “Приютино”.

Как рассказали ТАСС в пресс-службе комитета по культуре Ленинградской области, предполагается создать многофункциональный центр с концертным залом, репетиционными помещениями и базой для хранения реквизита.

Источник публикации ТАСС

Дочь Игоря Шувалова стала звездой Большого театра

Старшая дочь политика — балерина Большого театра. Академию хореографии Мария окончила летом 2017 года и сразу же была принята в главную балетную труппу страны. Девушка оказалась настолько талантливой, что в новом сезоне ей достанутся роли, которые еще никогда не получали новички. Все подробности, естественно, держатся в строгой секретности.

Впрочем, успех Марии был запрограммирован. Ведь ее наставником являлся сам Николай Цискаридзе, а до него железная леди Ирина Винер.

В своем единственном интервью Мария рассказала, что в возрасте трех с половиной лет ее отдали в школу олимпийского резерва, которую возглавляет супруга миллиардера Алишера Усманова. Там Мария начала заниматься художественной гимнастикой и натерпелась такого, что в балете ей было совсем не страшно.

У первого вице-премьера четверо детей.

Источник публикации eg.ru

Министерство предложит художественным руководителям ряда театров в течение месяца выбрать форму управления

Минкультуры России направит руководителям ряда федеральных театров письма с предложением в течение месяца определиться с формой управления. Об этом по итогам заседания Совета по театральному искусству сообщил Министр культуры Российской Федерации Владимир Мединский. Заседание было посвящено разделению полномочий между должностями художественного руководителя и директора театра в практике управления театральными учреждениями.

В мероприятии приняли участие художественный руководитель РАМТа Алексей Бородин, ректор ГИТИСа Григорий Заславский, художественный руководитель Детского музыкального театра им. Н.И.Сац Георгий Исаакян, директор Театра имени Евгения Вахтангова Кирилл Крок, ректор Высшего театрального училища (института) им. М.С. Щепкина Борис Любимов, художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин, генеральный директор ГАБТа Владимир Урин, директор Театра наций Мария Ревякина, а также представители Минкультуры России и Союза театральных деятелей.

По словам Министра, в настоящее время во многих театрах должности художественного руководителя и директора совмещены. Он также подчеркнул, что совещание проводится в связи с целым рядом событий, которые происходили в культурной и театральной сферах в последние годы, а также с обсуждением темы на Совете по культуре при Президенте Российской Федерации и на других совещаниях.

Владимир Мединский добавил, что в Минкультуры России поступило обращение от Союза театральных деятелей за подписью его главы Александра Калягина, где предлагалось рассмотреть сложившуюся систему на заседании Cовета и подготовить совместные рекомендации по расширению практики управления театром на основе разделения сфер ведения между художественным руководителем и директором театра.

В письме отмечается, что для повышения роли художественного руководителя в управлении театром необходимо предусмотреть соответствующие изменения в их уставы. Например, чтобы назначение и увольнение директора театра в случае разделения сфер ведения и ответственности производилось учредителем по представлению художественного руководителя. Также в обращении предлагается совместно с министерством разработать типовые образцы устава и контрактов, и разослать их учредителям федеральных, региональных и муниципальных театров.

«Когда мы говорим об ответственности, если таковая возникает, она распространяется не только на человека, который подписывает документы, но юридическая возникает и у художественного руководителя, если он единоличный руководитель. Он должен понимать, что в случае проблем у театра, он будет нести ответственность вместе с человеком, которому он ее дал и который нарушил закон», — считает гендиректор Большого театра Владимир Урин. Вместе с тем он полагает преждевременным вводить единый унифицированный стандарт формы управления театрами. Его поддержали участники Совета по театральному искусству, отметив, что подходы к управлению должны быть разные.

В завершение заседания глава Минкультуры поручил довести решение совета до руководителей федеральных театров и руководства Союза театральных деятелей. Оно касается внесения изменений в уставы, а также выбора формы управления.

По словам Министра культуры, директора и художественные руководители, которые единолично руководят театрами, должны в течение месяца после получения письма решить, по какой схеме они будут работать. В случае, если театр хочет сохранить единоличную форму управления, тогда действующий художественный руководитель должен написать соответствующее письмо на имя главы Минкультуры России.

«Это письмо будет составляться по единому образцу, и в нем, в частности, должно быть отражено, что театр, исходя из практики работы учреждения и традиций, просит сохранить старую форму управления, но при этом художественный руководитель берет на себя полную ответственность за назначение директора и решение хозяйственных и финансовых вопросов», — пояснил Владимир Мединский.

Совет также поддержал предложение СТД по разработке типовых уставов, где будет отражено положение, согласно которому, учредитель может увольнять и назначать директоров театров по ходатайству художественного руководителя.

Источник публикации Министерство культуры РФ

Без поправки на творчество: как театры в России тратят деньги

Театральную сферу накрыла череда коррупционных скандалов — от обвинений в адрес Кирилла Серебренникова до предполагаемых хищений в петербургском МДТ. Система устроена так, что обходиться без нарушений почти невозможно, выяснил РБК.

Правоохранительные органы продолжают наступление на российские театры: на этот раз ФСБ обвинила «группу лиц» в хищении 45 млн руб. в Малом драматическом театре в Петербурге. По данным ФСБ, украденные средства были выделены из федерального бюджета на выполнение работ по проектированию новой сцены драмтеатра. Сегодня же ​Мосгорсуд оставил под домашним арестом до 19 апреля режиссера, художественного руководителя «Гоголь-центра» Кирилла Серебренникова, которого тоже подозревают в хищении бюджетных средств. Серебренников был задержан в августе 2017 года, его арест стал самым громким скандалом в российской культуре за последние годы.

В ноябре театральные деятели заявили, что действующая система законодательного регулирования театров не учитывает особенности творческой деятельности, из-за чего создает для нее «непреодолимые препятствия». При желании власти могут предъявить претензии любому директору театра, потому что театральным менеджерам порой приходится искать лазейки при расходовании бюджетных средств — лишь для того, чтобы получить нужную для театра услугу или товар оптимального качества по рыночной цене, рассказали РБК несколько руководителей российских театров (ни один из них не согласился быть названным в тексте по имени, сославшись на чувствительность вопросов и риски). Без этих ухищрений они сталкиваются с недобросовестными поставщиками и теряют деньги, в том числе бюджетные.

Действующее законодательство никак не ограждает театры от таких подрядчиков, а напротив, препятствует сотрудничеству с надежными контрагентами, утверждают собеседники РБК. Минкультуры в курсе таких уловок, но закрывает на них глаза, понимая специфику творческой индустрии, говорят они. В то же время руководство театров всегда рискует столкнуться с претензиями, что может обернуться как минимум снятием с должности.

Планирование по наитию

Как и другие бюджетные учреждения, театры обязаны планировать свою деятельность на год вперед, закладывая цифры, которые основаны на прошлых тратах. Потом их приходится многократно корректировать. Летом театры начинают готовить план финансово-хозяйственной деятельности на следующий год (доходы и расходы) и план закупок на три года. В декабре театрам поступает госзадание. После этого публикуется план-график, включающий конкретные театральные закупки, даты и цены.

В декабре при внесении в план закупок расходов на спектакли у директоров еще нет понимания, какие спектакли они будут выпускать, кто будет художником, композитором, какие будут декорации, рассказывают собеседники РБК. Премьеры при этом должны состояться уже в апреле-мае. Это неудобно, ведь создание спектакля — процесс творческий, практически непрогнозируемый, говорит топ-менеджер театра. «До конца года у меня скапливается штук по 50 новых вариантов плана-графика», — говорит директор другого театра.

Если режиссер вдруг решил изменить цвет декорации, театр может не успеть к премьере. В договоре не допускается изменение существенных условий. Законный выход — исполнить контракт, ненужную декорацию сложить на склад, заключить новый договор. Выход, не вполне вписывающийся в нормы закона, — расторгнуть контракт, заключить новый с тем же поставщиком, хотя это несколько увеличит стоимость. Но в таком случае встанет вопрос об эффективности использования бюджетных средств, в результате чего учредитель может предъявить руководству претензии.

Поставщик с заказчиком формально вправе договориться о поставке товара с иными качественными характеристиками, улучшенными по сравнению с теми, которые были, но на практике сослаться на эту норму невозможно. Декорация не может быть «улучшена» по отношению к другой — это просто другое художественное решение. «И пьеса «Чайка» не улучшена по сравнению с пьесой «Вишневый сад», это просто другая пьеса», — объясняет театральный топ-менеджер.

План-график закупок серьезно ограничивает творческую свободу, отмечал 14 ноября директор Театра им. Вахтангова Кирилл Крок на круглом столе в комитете Госдумы по культуре. «В театре и в искусстве нельзя все спланировать. Это творчество. Оно рождается сиюминутно»​, — убеждал он. План закупок должен содержать все планируемые траты, однако в реальной ситуации это невозможно, говорилось в письме директора Театра наций Марии Ревякиной на имя зампредседателя комитета Думы по культуре Александра Шолохов​а от 1 ноября 2017 года (копия есть у РБК).

Расходование средств у гостеатров, как и у других бюджетных учреждений, строго регламентировано. Необходимые услуги и товары они закупают в рамках законов 44-ФЗ и 223-ФЗ, которые предписывают проводить различные конкурсы и аукционы. Принятый в 2013 году 44-ФЗ («О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд») пришел на смену действовавшему с 2005 года 94-ФЗ («О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд»). Усовершенствования системы закупок для театров деятели культуры добивались многие годы, но лишь недавно такое поручение дал президент Владимир Путин. Поправки в 44-ФЗ, учитывающие «особенности деятельности организаций культуры и искусства», должны быть подготовлены к 15 марта 2018 года.

Презумпция вины

«Я понимаю, что борьба с коррупцией очень важна, но нынешний закон [44-ФЗ] создает для честных людей колоссальные проблемы», — говорит директор одного из театров. «Раньше мы работали без всяких конкурсов. У меня вопрос: очень много денег украли от государства? — рассуждает его коллега. — Кто из директоров театров вдруг стал мультимиллиардером, уехал на Канары или Сейшелы, купил себе какой-то замок, яхту, джет, вертолет?»

«Законодательство устроено психологически так, что оно предполагает, что любой работник и руководитель — это преступник, казнокрад, коррупционер, — считает другой театральный руководитель. — Мы должны ежедневно доказывать обратное, и это мешает нам оставаться художниками».

В период действия 94-ФЗ театральные деятели пытались доказать законодателю непригодность контрактной системы в сфере театральной деятельности, которая, по их мнению, не учитывала творческую специфику. Именно этот закон предписал проводить конкурс на наем определенного режиссера или актера, что в принципе противоречит сути театральной деятельности, рассказывают собеседники РБК. В итоге в 94-ФЗ были внесены изменения, которые упростили некоторые закупки для театров. Однако в 2014 году, с принятием 44-ФЗ, они усложнились. Закон значительно расширил способы закупок — конкурсы, аукционы, запрос котировок, запрос предложений, закупка у единственного поставщика, но не дал театрам так необходимую им оперативность.

Конкурентные способы (то есть все, кроме закупки у единственного поставщика) используются для закупки товаров, которые широко представлены на рынке, то есть делаются не по конкретным заявкам заказчиков, объясняет замдиректора «Электротеатра Станиславского» по правовым вопросам Сергей Горошков. Они более трудоемкие и более затратные по времени. Контролирующие органы и ФАС очень пристально следят за ограничениями, которые устанавливают заказчики.

«У нас в этой сфере действует абсолютная презумпция вины», — считает один из театральных топ-менеджеров.

44-ФЗ увеличил объем документов, необходимых для всех закупок, а также установил «необоснованные» требования к закупкам у единственного поставщика, увеличив и само время процедуры, говорилось в аналитической справке (.doc) по проблемным вопросам 44-ФЗ, приложенной к письму 2014 года от руководителей театров президенту Владимиру Путину. Закон зачастую оказывается тормозом при подготовке новых спектаклей, отмечалось в научно-исследовательской работе «Исследование проблем реализации 44-ФЗ» (.doc), подготовленной под руководством заведующего сектором экономики искусства Государственного института искусствознания Александра Рубинштейна. Применение закона отвлекает множество работников театров от выполнения их прямых обязанностей, а вместо экономии бюджетных средств закон приводит к дополнительным расходам театров, следует из работы.

«С момента появления контрактной системы у нас экономический блок увеличился на пять сотрудников. Они занимаются только исполнением 44-ФЗ», — говорит директор театра. Трое из них, по его словам, занимаются исключительно контрактной системой ЕАИСТ, внося в нее бесконечное количество договоров (по 200–300 в год).

Театр может использовать метод единственного поставщика при найме актеров, режиссеров, приобретении декораций, костюмов и иных товаров, относящихся к постановке спектакля. Процесс закупки начинается с определения цены. Для этого предусмотрено пять способов, и приоритетный с точки зрения закона — это метод сопоставимых рыночных цен (анализа рынка).

Этот метод зачастую применяется фиктивно, в том числе при «закупках» услуг сторонних актеров, рассказали собеседники РБК. Чтобы пригласить, например, Олега Табакова или Олега Меньшикова, надо собрать коммерческие предложения с трех других артистов, объясняет замдиректора одного из театров. Стоимость участия статусного актера известна заранее, но она должна быть примерно равна средней цене предложений от всех артистов. Театры имитируют соблюдение закона — «конкурирующие» предложения шлют знакомые актеры, говорит этот театральный менеджер. По такому же алгоритму привлекаются режиссеры и драматурги для написания пьес.

В закупочной документации необходимо обосновать выбор артиста, например: «знает специфику деятельности, выполняет работу на высокохудожественном уровне, готов оказать услугу в соответствии с заданием и художественным замыслом режиссера-постановщика». «Оказывается, у нас [Роберт] Уилсон (один из самых известных американских театральных режиссеров. — РБК) может конкурировать с Ивановым, Петровым, и мы делаем протокол, что мы выбрали Уилсона», — иронизирует Мария Ревякина. Нельзя взять актера на роль, пока «мы не изобретем, что из трех актеров якобы выбираем лучшего», объясняет она. По факту режиссер четко знает, какой актер ему нужен, но театру приходится придумывать «мифические критерии», чтобы именно этого актера взять на роль.

Закон усугубляет коррупцию

Из-за неудобства действующей системы закупок некоторым театральным деятелям порой приходится идти на различные ухищрения. «Это эквилибристика на проволоке, притом на большой высоте без страховки, — признается директор одного из театров. — Вы можете сорваться или проскочить в зависимости от желания власти».

«Мы договариваемся с нужным нам подрядчиком об услугах, которые я не могу доверить непроверенной организации, — это обслуживание техники, пожарная безопасность, заранее договариваемся о конкретной цене», — рассказывает директор другого театра. «При торгах мы завышаем начальную цену на 20%, а знакомые с нужным подрядчиком три организации дают цены выше той, о которой мы условились с нашим контрагентом. В итоге нужный подрядчик выигрывает. Если сторонние организации продолжают сбивать цену, нужный подрядчик снижает ее ниже условленной, выигрывает, но потом мы расторгаем договор по обоюдному согласию и заново проводим конкурс», — описывает он одну из уловок.

44-ФЗ призван дать возможность людям получать эффективный и качественный продукт, но он этого не дает, именно поэтому заказчики его обходят, отмечала в октябре на конференции в Санкт-Петербурге «Государственная поддержка театров Москвы и Петербурга и перспективы развития театрального дела» заведующая центром исследования проблем государственного управления Института экономики РАН Ирина Смотрицкая.

Реализация 44-ФЗ приводит к ограничению конкуренции, усугублению коррупции, вольному или невольному нарушению закона и снижению эффективности закупок, считает театральный эксперт.

Заместитель председателя думского комитета по культуре Александр Шолохов говорил, что стоимость контрактов увеличивают так называемые сутенеры, выступающие на стороне поставщиков. «Они организуют участие в торгах десятков фирм, и желающий выиграть конкурс должен отдать часть стоимости контракта «сутенеру», чтобы тот отошел в сторону. Это не спонтанные нарушения, а сложившаяся коррупционная система», — считает депутат.

Если раньше компании просто заключали контракт и демпинговали, а потом исчезали, то теперь они смотрят техническое задание и проект контракта и, видя в нем слабые места, заключают договор, что-то делают, но некачественно, объясняет Смотрицкая практику применения 44-ФЗ. «Вы начинаете им выставлять претензии, а у них профессиональные юристы, заточенные именно на такие случаи, и вы у них не выигрываете. В итоге вы не получаете услуг, которые вам нужны, и теряете бюджетные средства», — говорит она.

В 2016 году было расторгнуто контрактов по 44-ФЗ общим объемом более 1,2 трлн руб., что на 25% больше аналогичного показателя 2015 года. Всего в 2016 году было заключено контрактов общим объемом около 5,3 трлн руб., следует из доклада Минэкономразвития о результатах мониторинга применения 44-ФЗ за 2016 год. «Что это говорит об эффективности наших законов?» — задается вопросом Смотрицкая. В первом полугодии 2017 года объем расторгнутых в России контрактов по 44-ФЗ вырос на 26,3% в годовом выражении, следует из доклада Минфина (.pdf) о результатах мониторинга применения 44-ФЗ.

44-ФЗ вынуждает нарушать закон при закупке пьес у драматургов, рассказывает театральный топ-менеджер. В течение трех дней с момента заключения контракта театр должен зарегистрировать его в едином реестре контрактов. Туда должны внести срок исполнения обязательств. Постановление правительства Москвы не разрешает заключать договоры с исполнением позже 31 декабря текущего года, то есть бессрочное пользование не предусмотрено. «Но даже если не было ограничений и мы договорились с автором, что мы покупаем у него права на весь срок действия исключительного права, то есть по законодательству это 70 лет с 1 января года, следующего за смертью автора, то в реестр должны включить конкретную дату, что невозможно в принципе, — говорит собеседник РБК. — Значит, мы должны спросить у автора: «Вы когда планируете покинуть нас? Скажите нам дату своей смерти». Поэтому все контракты на приобретение прав на такие сроки зарегистрированы с нарушениями — это административное правонарушение, за которое предусмотрен штраф, объясняет он.

Фестиваль Валерия Гергиева «360 градусов» в Мюнхене

С 22 по 25 февраля в Мюнхене в третий раз пройдет фестиваль Валерия Гергиева «360 градусов». В этом году форум посвящен Игорю Стравинскому.

Фестиваль откроется 22 февраля на сцене Филармонии Гастайг. Мюнхенский филармонический оркестр под управлением Валерия Гергиева представит «Симфонии духовых» и музыку балета «Петрушка» Игоря Стравинского, а также Концерт для фортепиано с оркестром № 4 Людвига ван Бетховена, солировать в котором будет Элен Гримо.

23 и 24 февраля афишу фестиваля украсят концертные программы «Свидание со Стравинским». 23 февраля вечер пройдет на новой для фестиваля площадке — в зале Muffathalle культурного центра Muffatwerk, расположенного в здании бывшей электростанции Мюнхена. Пианисты Зарина Шиманская, Павел Райкерус, Александр Могилевский, Лукас и Артур Юссены представят фортепианные сонаты, регтайм, музыку балетов «Жар-птица», «Весна священная», «Петрушка» (в переложении для фортепиано) Игоря Стравинского. В завершение вечера Камерный оркестр Мюнхенской филармонии и Страдивари-ансамбль Мариинского театра исполнят Концерт in D для струнного оркестра Игоря Стравинского и «Времена года в Буэнос-Айресе» Астора Пьяццоллы. За дирижерским пультом — Валерий Гергиев.

Программа 24 февраля будет особенно насыщенной. Днем (в 14.30 и 16.30) в Филармонии Гастайг в исполнении музыкантов Мюнхенского филармонического оркестра и Молодежного симфонического оркестра Odeon под управлением Валерия Гергиева прозвучит музыка балета «Жар-птица» Игоря Стравинского. Ведущий концерта — немецкий актер и телеведущий Мальте Аркона.

В 19.00 Мюнхенский филармонический оркестр под управлением Валерия Гергиева вновь исполнит «Симфонии духовых» Игоря Стравинского и Концерт для фортепиано с оркестром № 4 Людвига ван Бетховена (солистка — Элен Гримо). Во второй части программы, впервые на фестивале «360 градусов», будет показан балетный спектакль. Солисты балетной труппы Мариинского театра представят премьеру сезона-2017/18 — «Петрушка» Игоря Стравинского в хореографии Владимира Варнавы. В главных партиях — Владимир Шкляров (Петрушка), Давид Залеев (Смерть Петрушки), Злата Ялинич (Дива), Юрий Смекалов (Силач). Аналогичная программа будет представлена на следующий день в утреннем концерте (11.00).

В завершение дня на сцене Muffathalle пройдет второй вечер «Свидание со Стравинским» (начало в 21.30). Прозвучат вокальные сочинения для сопрано и фортепиано (Пастораль, Три стихотворения из японской лирики, Два стихотворения К. Бальмонта, Два стихотворения П. Верлена), «Итальянская сюита» из музыки балета «Пульчинелла» для скрипки и фортепиано, Концерт in D для струнного оркестра Игоря Стравинского, а также «Лето» из «Времен года» Антонио Вивальди и «Времена года в Буэнос-Айресе» Астора Пьяццоллы. Солируют Кристоф Барати и Лоренц Настурика-Гершовичи (скрипка), Александр Могилевский и Зарина Шиманская (фортепиано), Пелагея Куренная (сопрано). За дирижерским пультом — Валерий Гергиев.

Концерт — закрытие фестиваля пройдет в Филармонии Гастайг 25 февраля. Камерный оркестр Мюнхенской филармонии и Страдивари-ансамбль Мариинского театра, объединенные в единый коллектив, исполнят под управлением Валерия Гергиева «Времена года» Антонио Вивальди, «Метаморфозы» Рихарда Штрауса, Концерт in D для струнного оркестра и Концерт для скрипки с оркестром Игоря Стравинского, солировать в котором будет Кристоф Барати.

По окончании фестиваля, 26 февраля, Валерий Гергиев проведет еще один концерт с Мюнхенским филармоническим оркестром на домашней площадке коллектива. Вновь прозвучат «Симфонии духовых» и музыка балета «Петрушка» Игоря Стравинского, а также Концерт для фортепиано с оркестром №4 Людвига ван Бетховена. Солистка — Элен Гримо.

21 февраля контракт Валерия Гергиева с Мюнхенским филармоническим оркестром был официально продлен до 2025 года. Маэстро является художественным руководителем и главным дирижером немецкого коллектива с сезона-2015/16. Ежегодный фестиваль Валерия Гергиева «360 градусов» был организован в 2015 году рамках этого сотрудничества.

Источник публикации Министерство культуры РФ

Отмечает юбилей музыковед, профессор Нижегородской консерватории Тамара Николаевна Левая

23 февраля отмечает юбилей музыковед, заведующая кафедрой истории музыки, профессор Нижегородской консерватории, доктор искусствоведения Тамара Николаевна Левая.

Тамара Николаевна Левая родилась 23 февраля 1938 года в г. Барабинске Новосибирской области. В 1963 году окончила историко-теоретический факультет, а в 1968 – аспирантуру Горьковской консерватории, где занималась у известного ученого Д.В.Житомирского. В 1976 году Т.Левая защитила кандидатскую диссертацию «Инструментальное творчество Пауля Хиндемита»; материалы диссертации, давшие основу целому ряду публикаций и фундаментальной, первой на русском языке монографии о Хиндемите (в соавторстве с О.Леонтьевой), создали автору имя в науке.

В последующие годы научные интересы Т.Левой были сосредоточены на русской музыкальной культуре ХХ столетия: в 1991 г. в центральном издательстве вышла ее книга «Русская музыка начала ХХ века в художественном контексте эпохи», вскоре защищенная в качестве докторской диссертации. В соответствующем ключе автор рассматривает фигуру А.Скрябина, которому посвящен ряд статей, а также изданная в 2007 году монография («Скрябин и художественные искания ХХ века», исследование было поддержано грантом РГНФ). Большое внимание Т.Левая уделяет также отечественной музыке советского и постсоветского периодов, о чем свидетельствуют многие ее статьи и конференционные доклады. Сквозной темой стало для нее творчество Д.Шостаковича, что отразилось в авторском сборнике под названием «Контрасты жанра: очерки и исследования о Д.Шостаковиче» (2013).

Как крупный специалист по русской музыке ХХ века Т.Левая известна ныне не только в нашей стране, но и за рубежом. Она являлась участником международного семинара по русскому авангарду в Загребе (учрежден философским факультетом Института науки и литературы), выступала с циклами лекций в Folkwang Hochschule г.Эссена (Германия), ее работы публикуются на разных европейских языках. В настоящее время Т.Левая является участником международного издательского проекта «Deutsche-russische Musikbegegnungen 1917-1933″, организованного Высшей школой музыки, театра и медиа в Ганновере.

Кроме собственно научной деятельности, Т.Левая работает как публицист и популяризатор музыкального наследия. Следует отметить, к примеру, ее участие в составлении «Оперного энциклопедического словаря» и словаря «Творческие портреты композиторов», а также нового словаря Grove – «The New Grove Dictionary of Music and Musicians». Т.Левая регулярно выступает на музыковедческих конференциях разного уровня, она является одним из организаторов и постоянных участников осуществляемого в Нижнем Новгороде международного мегапроекта, посвященного искусству ХХ века.

Важнейшей сферой деятельности Т.Левой является ее педагогическая работа. С 1963 года она трудится в Нижегородской (Горьковской) консерватории (в настоящее время профессор, доктор искусствоведения, заведующая кафедрой истории музыки), читает курсы истории отечественной музыки ХХ века, руководит подготовкой дипломных работ студентов-музыковедов, ведет занятия в аспирантуре. Несомненна ее роль в становлении целого поколения молодых ученых

Мария Ревякина: «Культура — не услуга, а общественное благо»

Февраль, март и апрель – жаркие месяцы для любителей театра. По традиции в 24-й раз в столице проходит фестиваль лучших российских спектаклей. В дни старта «Золотой маски» «Театрал» публиковал фрагмент интервью с Марией РЕВЯКИНОЙ о том, чем удивит фестиваль в этом году. Однако часть разговора была посвящена и острым проблемам, которые нынче стоят перед театральным сообществом. Приводим эту беседу полностью

 Мария Евсеевна, для «Золотой маски» сейчас самый горячий период: как вы оцениваете конкурсную программу этого года? Она наверняка меняется?

– Действительно, конкурсная программа из года в год претерпевает некоторые изменения, но небольшие. Все-таки есть основной стержень, а к нему могут добавляться какие-то номинации, но какие-то могут и уходить. Театр живой организм, и номинации зависят от реального положения дел.

Можно сказать, что фестиваль открылся 22 декабря «Саломеей» Мариинского театра, потом Большой театр сыграл «Манон Леско» с Анной Нетребко в главной партии, а весь эшелон покатился 6 февраля. В этот день Пермский театр оперы и балета показал «Золушку» Алексея Мирошниченко. Дальше прошла опера «Cantos» (10-11 февраля), которой дирижировал Теодор Курентзис, ну и следом – 22 города, 212 частных номинаций – все это основной конкурс, который будет проходить на самых разных площадках Москвы. Фестиваль завершится 14 апреля. Лауреаты будут объявлены 15 числа на торжественной церемонии на Новой сцене Большого театра.


Что нового появилось в конкурсной программе? Это новые города, откуда приедут спектакли.

Лесосибирск, Альметьевск и Махачкала, что для нас приятно. Лесосибирск в прошлом году уже участвовал во внеконкурсной программе (замечательный был спектакль, который много обсуждали; уникальные ребята, преданные своему делу, живут в этом маленьком городе).

В конкурсной программе есть, разумеется, и тяжеловесы. Мы ими гордимся. В их числе, например, БДТ, Театр Вахтангова, Малый драматический, МХТ, Александринка и другие. Но вместе с тем, наряду с ними – театр «Олонхо», Башкирский театр имени Гафури (спектакль «Антигона» Фарида Бикчантаева представлен в шести номинациях); впервые на «Маске» появился Молодежный театр из Краснодара со спектаклем «Гроза». Конечно, приятно, что спустя 12 лет вновь приедет Воронежский театр оперы и балета (они покажут оперу «Родина электричества» в постановке Михаила Бычкова).

Дальше хочу рассказать о внеконкурсной программе «Маска Плюс», потому что, с моей точки зрения, она очень интересная в этом году. Ее собирали три молодых эксперта из Петербурга, Кирова и Новосибирска, это Оксана Кушляева, Екатерина Рябова и Оксана Ефремова. В программу вошли спектакли трех учеников Вениамина Михайловича Фильштинского – Жени Багинской, Алексея Забегина и Николая Русского. И будут представлены постановки еще четырех режиссеров, работы которых интересны всегда – это Всеволод Лисовский, Галина Зальцман, Юлия Ауг и Павел Зобнин.

Вот такая афиша, при этом, что интересно, мы всегда в «Маске Плюс» обсуждаем спектакли. То есть у нас после каждого показа остаются зрители, кураторы, критики, участники и говорят о только что сыгранной работе. Пускай работа сопровождается спорами или сомнениями: эта дискуссия помогает театру развиваться. Кроме того, в рамках внеконкурсной программы запланированы две дискуссии. Первая посвящена молодой режиссуре – между театральной школой и репертуарным театром. Во второй участники обсудят возможность эстетической, художественной программы в современном театре.

– А «Детский Weekend» готовит какие-то сюрпризы?

– Да, эту внеконкурсную программу мы проводим уже не первый год и главная ее задача – поиск наиболее интересных спектаклей для детей по всей России (над этим работают наши кураторы Алексей Гончаренко и Марина Шимадина). «Детский Weekend» – это три дня, 16, 17, 18 марта, но за это время пройдет 15 показов.

– В прошлом году «Детский Weekend» был адресован маленьким зрителям (было много фольклорных спектаклей, ярких стилизаций). 

– Совершенно верно. А в нынешнем мы сменили вектор и подобрали спектакли новаторские, поисковые, которые в детском театре получаются очень редко.


Характерно, что в афишу «Уикенда» также вошли конкурсные спектакли из номинации «Эксперимент». Это говорит о том, что в детском театре сейчас происходит тектонический сдвиг.

Причем под «детским театром» мы имеем в виду не только спектакли, адресованные малышам, но и постановки для подростков.

– Вообще это самый сложный сегмент (в особенности 12-14 лет), поскольку они и к малышам уже не относятся, но и до юношества еще не доросли… 

– Да, сложнее всего работать с этой аудиторией, находящейся в «переходном возрасте». К тому же, немногие режиссеры готовы браться за столь ответственное дело. Но появился целый ряд новых постановок, поскольку есть свежие тексты. Это прежде всего работы КэйтДи Камилло, Дэвида Алмонда, Михаиэля Энде, Андрея Жвалевского и Евгении Пастернак. Жанры представлены разные: спектакль-комикс, спекталь-чат, спекталь-лекция, спектакль-мокьюментари. Где-то подростки могут покидаться подушками, а где-то включиться в игру посредством мобильных телефонов.

– Интерактивное действие…

– Да, и здесь мы тоже стараемся закрепить эти тенденции посредством, например, мастер-классов. Так, скажем, после «Скеллига» по книге Дэвида Алмонда, которую перевела Ольга Варшавер, состоится, во-первых, обсуждение спектакля, а во-вторых, Ольга проведет мастер-класс, где расскажет про особенности театрального перевода и, в частности, о том, как при работе над пьесой или инсценировкой помочь раскрыть замысел писателя. Главный вопрос: кто такой переводчик: соавтор или киллер?

Запланирована также лаборатория, в рамках которой молодые режиссеры будут работать над эскизами по новым книгам для детей. 5 творческих групп и по итогам лаборатории покажут 5 эскизов спектаклей. Отбором литературы для этой работы занимается критик Дарья Варденбург.

Еще одна лаборатория будет проходить 16, 17 и 18 марта. Она называется «Когда мама была маленькой». В ней примут участие дети и родители, разыграв смешные или грустные истории про свою семью. Интересно то, что родители здесь будут участвовать вместе с детьми. Лабораторию проводят Марфа Горвиц, художник Этель Иошпа, хореограф Соня Левин и драматург Катя Бондаренко. Кроме того, несколько издательств (в их числе, например, «Самокат», «Манн, Иванов и Фербер», «Белая ворона») делают свои мастер-классы по книгам для подростков.

– Кажется, это впервые в истории «Маски»? 

– Да. Нам важно соединить театр с миром прекрасных книг для детей, которые сейчас издаются в большом количестве и привлекают огромный интерес. Ведь мы обращается к одной аудитории – заботимся о развитии детей и о собственном будущем.

– На мастер-классы надо будет покупать билеты?

– Нет, они бесплатные. Разве что группы мы набираем заранее, по записи.

– То есть надо спешить?

– Нужно будет записаться, когда откроется регистрация.

– На какой площадке это проводится?

– Все это площадки спектаклей «Детского Weekend’а» – ЦИМ, Электротеатр Станиславский, ЦДР, РАМТ, Новое пространство Театра Наций. Подробное расписание смотрите на нашем сайте.

Золотая маска

– Очевидно, что новые проекты появляются у фестиваля едва ли не каждый год. Взять хотя бы «Маску в кино»…

– Да. Этому направлению уже 4 года и оно тоже хорошо развивается – нашло своих почитателей и в столицах, и в городах страны. В этом году мы запланировали трансляцию спектаклей в кинотеатрах страны «Иванов» Театра наций, «Барабаны в ночи» Театра Пушкина и «Коварство и любовь» МДТ.

– Они отсняты или это будет идти прямая трансляция?

– Прямая трансляция. Единственно, в регионах, где другой часовой пояс, она будет отложена. Но зрители увидят именно ту постановку, которую покажут в рамках нашей программы. И даже больше, поскольку трансляция предваряется репортажем из зрительного зала, интервью с артистами и авторами спектакля. История это дорогая (отсюда и малое количество спектаклей), но мы делаем на нее серьезную ставку.

Кстати, в этом году мы делаем еще один пробный шаг, запуская проект «Золотая Маска online». На платформе Яндекса мы будем транслировать несколько спектаклей (сейчас обсуждаем условия; главное, чтобы спектакль, показанный в конкурсной программе, зрители могли посмотреть в интернете в течение нескольких дней). Делается это для расширения зрительской аудитории.

– Для популяризации театра.

– Совершенно верно. Но проект непростой, поскольку приходится решать множество организационных вопросов. В нынешнем году мы опробуем это на трех спектаклях: «Губернатор» Андрея Могучего (БДТ), «Чаадский» Кирилла Серебренникова («Геликон-опера») и «Король Лир» Дениса Бокурадзе (театр «Грань» из Новокуйбышевска).

– И получается, что в этом срезе представлены Москва, Петербург и Новокуйбышевск.

– Если этот опыт окажется удачным, и мы получим достаточное количество фидбэков, то на следующий год продолжим традицию.

И еще из спецпроектов – «Золотая Маска в городе» – то, что мы делаем каждый год. Это небольшие, но яркие и запоминающиеся перформансы театров-участников фестиваля. Место действия – весь город, улицы, площади, музеи, торговые и бизнес-центры, что угодно.


У нас пять лет работает Институт театра – образовательный и просветительский проект, адресованный молодым профессионалам.

Лаборатории Института театра посвящены исследованию самых разных тем современного театра, они сочетают теорию и практику, всегда проходят под руководством кураторов, привлекают внимание огромного числа людей только начинающих работать в театре. Неизменно в Институте театра мы организуем лабораторию по театральной критике. В этом году также проводим лаборатория по развитию аудитории. Традиция проводить лаборатории по хореографии у нас тоже сохраняется. В апреле известный хореограф Охад Нахарин и его коллеги из компании «Бат-шева» (Израиль) проведут лабораторию на базе балета «Москва».

И самая волнующая инициатива Института театра – это Международная конференция директоров театральных фестивалей мира, которая называется «Международный театральный фестиваль. Художественная идея как бизнес-стратегия». Вести ее будет гендиректор Московского музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко Антон Гетьман.

– Конференция пройдет ближе к апрелю, наверное?

– Сейчас согласовываем даты, но все мероприятия должны завершиться до 15 апреля. Люди очень занятые, поэтому сложно их собрать. Мы уже год этим занимаемся. Вот такая программа, большая, насыщенная, но закончим мы, на самом деле, в мае. Это я вам первым говорю. В мае мы привозим замечательный спектакль Саймона Макберни, который называется «The Encounter». Можно перевести как «Встреча», по книге бразильского автора. Сюжет такой: летчик терпит крушение на своем самолете и попадает в джунгли, где встречается с другой цивилизацией. При этом на сцене один-единственный актер, сам Макберни (он же и режиссер).

Все эффекты строятся за счет звука (я впервые такое видела). Вы сидите в наушниках, но у вас ощущение, что вокруг джунгли, что рядом рядом с вами кто-то есть и даже невольно оглядываешься. Это невероятно, как звук воздействует на мозг. Просто мурашки по коже.

Спектакль будет идти в «Мастерской Фоменко». Мы с трудом три года уговаривали Саймона приехать. И он, наконец, дал согласие. Британский совет нас поддержал. Вот таким будет завершение нашего предъюбилейного года.

– Интересы спонсоров как-то учитываются при составлении программы?

– Никогда партнеры не вмешивались в репертуарную политику «Золотой Маски». И мы очень благодарны им. Это прежде всего наш генеральный партнер «Сбербанк», компания «Евроцемент груп», Фонд Прохорова, «Северсталь», 01 Properties, Фонд Тимченко, поддерживающий театры из малых городов.

Сбербанк – самый верный и надежный партнер, сотрудничеством с которым мы очень дорожим и считаем его команду коллегами и друзьями. Это не только существенный взнос в бюджет фестиваля – это понимание общих целей и задач. В прошлом году мы вместе со Сбербанком воплотили в жизнь целый ряд интереснейших идей, в том числе публичные дискуссии, самым актуальным темам современного театра и культуры.

Мы благодарны «Евроцементу» за то, что несмотря на сложное положение дел в строительном бизнесе (сейчас, сами понимаете, отрасль не в лучшей поре), он нас не бросает и активно поддерживает ту миссию, которую несет «Золотая маска».

Фонд Прохорова поддерживает отдельные проекты, в частности «Золотую Маску online». Благодаря «Норникелю» мы проводим выездные программы. За последние годы они прошли, например, в Норильске и в Красноярске, а в этом едем в Читу.

Очень важна для «Маски» компания «Северсталь», которая много лет с нами. У них есть такой город – Череповец, непростой, там основное производство стали. И, конечно, когда мы в первый раз привезли туда спектакль, «Северстали» сложно было привлечь зрителей. Но уже на следующий год наблюдалась совершенно иная картина. Сейчас приехала «Маска» – билетов нет. То есть они на собственном опыте убедились, что театральное искусство востребовано.

– А как вам удавалось их завоевывать? 

– Очень сложно. Это, конечно, вопрос доверия, уважения, абсолютно строгой отчетности, когда они видят, на что деньги идут и видят результат, лица людей, изучают отзывы. Вот в прошлом году мы начали сотрудничество с «Русалом», например, проводили трансляции в глубинке, а в этом году они сказали: «Давайте, мы возьмем наши три города, и вы привезете туда театр». Вот такими небольшими шажками мы и движемся. Так же было и с «Северсталью». Сначала мы устроили гастроли в Череповце, а потом они сказали: хорошо, мы поддержим вашу церемонию.

– В последнее время многие ваши коллеги вынуждены часто отстаивать свои права, разъяснять элементарные вещи, поскольку общество сейчас чрезмерно наэлектризовано. Появляются борцы за нравственность, которых бесконечно что-то оскорбляет – то сцена из спектакля, то сюжет сатирического кинопамфлета, то «неправильный состав» жюри какого-нибудь фестиваля… Деятельность директора напоминает хождение по минному полю – бесконечное количество препон.

– Недавно самую большую препону учреждениям культуры пытался создать Минфин, предложив вывести культуру в социальный заказ. Предполагалось, что театры будут отнесены к сфере услуг, к социальной сфере (как, скажем, парикмахерские, мед.учреждения или парки аттракционов).

Фактически формирование социального заказа является ничем иным как вмешательством в творческую деятельность. Замена субсидии на выполнение государственного задания на любую другую форму предоставления бюджетных средств порождает произвол и коррупционный потенциал.

К счастью, благодаря поддержке Государственной думы, депутатов, которые нас услышали, эту инициативу удалось отклонить.


В сфере культуры и искусства не может быть конкурентных отношений в рыночном понимании. Театр относится к гуманитарной сфере общества, несет общественное благо и никак не может выходить на рынок, не может с кем-либо конкурировать.

Это ценности, которые вкладываются будущее, в развитие человека, потому что без всесторонне образованного, «сложного человека» невозможно построить серьезную экономику.

В соответствии с Основами государственной культурной политики, культура – не услуга, а общественное благо, и не может быть приравнена  к традиционным отраслям социальной сферы. И сейчас особенно важно начать разработку необходимого всем культурным учреждениям Закона о культуре.

–Вы вообще как нынешний период оцениваете? Ведь деятелям культуры все чаще приходится объединяться и отстаивать свои права…

– Ну что можно ответить? В советское время существовала цензура, действовали художественные советы, было ЛИТО, где запрещалась или утверждалась пьеса к постановке. Сколько прекрасных спектаклей Товстоногова, Ефремова, Любимова, Эфроса было закрыто, сколько замечательных кинофильмов погибло на полках студий…

Поэтому объединяться нам всем необходимо, и объединить все усилия для сохранения и развития всех культурных институций, поддержки новых интересных явлений в культуре, молодые кадры растить. Для этого нам остро необходим Закон о культуре, новый взгляд на культуру и на роль государства в развитии и поддержки культуры, развитие меценатства.

Целью пересмотра действующего законодательства должна стать гуманизация образования, восприятие культуры как инструмента ценностей, нужно выделять правовой статус творческого работника, стимулирование развития рынка культурных благ, защита прав потребителей культурных благ и т.д.

– Вроде бы всё очевидно, но всё равно примечательна тоска по старой советской клетке. Вот буквально накануне нашего интервью прошла новость о том, что Елена Драпеко предлагает создать высший совет по нравственности, который будет оценивать спектакли, фильмы, выставки, книги…

– Мне кажется, это великое заблуждение и особенно удивляет, что инициатива исходит от актрисы в прошлом.


Лично мне кажется, что в вопросах нравственности и чистоты побуждений надо начинать не с театра, в который ходят 4 – 6% населения страны, а с телевидения, с интернета – с того, что дает массовый охват. С ужасом наблюдаю, сколько там жестокости, насилия и безнравственности.

Вот об этом следует думать в первую очередь. По фейсбуку прошла документальная съемка, где 17-летние осужденные за убийство девочки рассказывает о совершенных преступлениях. Мороз по коже! Это что – театр виноват? Или меньше у нас стало мата на улицах после того, как запретили на сцене использовать эту лексику?

А когда в студию вечернего ток-шоу зовут убийцу или насильника, да, к тому же, встречают аплодисментами, у меня первый вопрос – почему встревоженные борцы за нравственность проходят мимо этого. Тут ведь и происходит массовое заселение в мозги тех бацилл, которые провоцируют жестокость и агрессию.

Потому что у любого художника (если он художник) все равно есть чувство нравственности, ответственности за то, что он делает.

Одним словом, запреты внедрять нужно не с театра. Театр это лишь зеркало общества. Начинать следует с системы образования, воспитания в семье, организации досуга детей.

– В прошлом году свой юбилей отметил Театр наций, а в будущем – 25 лет «Золотой маске». Специально к этой что-то планируется? И какие проекты нас ждут в Театре наций? 

– В этом году в театре у нас планируется постановка Андрея Могучего,  Марат Гацалов выпустит «Утопию» по пьесе Михаила Дурненкова. Дальше состоится премьера спектакля «Сыщик» в постановке Явора Гырдева, а в ноябре спектакль поставит Александр Сокуров (сейчас он работает с драматургическим материалом). К тому же, мы хотели бы к концу году начать работу над мюзиклом «Стиляги» (в его основе пьеса Коробкова, по который был снят фильм). Ставить будет Алексей Франдетти.

– У вас разнообразные формы работы со зрителем (недавно, например, появилось Новое пространство Театра наций). Кто фонтанирует этими идеями? Как это происходит?

– За всю репертуарную политику отвечает Евгений Миронов и его заместитель Роман Должанский. В Новом Пространстве есть куратор Вера  Мартынова. Но для того, чтобы все творческие планы воплотить в жизнь, необходима профессиональная команда людей. Тут один человек не справится, мы шли долгим путем, приходилось кого-то брать на работу, а потом менять. Это процесс постоянный. Все проверяется работой и вовлеченностью в жизнь театра. У нас сейчас очень хороший рекламный отдел. Есть специалисты из разных сфер (кто-то работал на телевидении, кто-то – в Музее современного искусства, кто-то – в других театрах и фестивалях). В театре всегда нужно подбирать людей  на каждое направление, которые, в итоге, умеют работать друг с другом, знают, что такое горизонтальные связи, понимают миссию театра и его задачу. А уже мое дело – их объединить, определить направления и контролировать.

– Вы директор двух очень солидных предприятий. Та ситуация, в которую попал Кирилл Серебренников, заставляет вас и ваших коллег как-то внутренне сплотиться? Возникло понимание, что сегодня в любой момент к любому директору можно придраться, было бы желание? Может быть, вы еще раз собрали команду, ужесточили правила, требования, контроль в своей работе?

– Нет, команду не собирала, потому что все люди грамотные, профессиональные. У нас есть очень много законов федеральных, которые мы обязаны исполнять, и мы их исполняем. И другого пути здесь быть не может. В этом процессе – и бухгалтерия, и экономисты, и плановый отдел, и контрактная служба. Они понимают, что все от строчки до строчки должно быть исполнено в соответствии с действующим законодательством. При этом нарушить его невозможно, потому что мы привязаны к электронной площадке казначейства, мы не можем обойти ничего, потому что не пройдет платеж, если хоть один пункт будет нарушен.

– То же самое с Грантом президентским, там специальный счет и ни шага влево, вправо.

– Абсолютно верно. Тем не менее по 44-му ФЗ мы все равно продолжаем работать с Государственной думой. Внесли наши предложения по поправкам в этот закон, которые нам кажутся очень важными. Закон работает – его надо выполнять. Но нам всем необходимо и корректировать его с помощью Государственной Думы, вносить предложения и поправки, усовершенствовать то, что мешает работе.

Например, нам с коллегами удалось внести изменения в федеральный закон о проведении независимой оценки качества условий оказания услуг органами культуры, в результате чего остались только два критерия (вместо более чем двадцати). Эти примеры и говорят о том, как важно единение театрального сообщества и планомерная работа по улучшению Законов, касающихся культуры.

– А никто из близких вам не советовал, что не надо лишний раз высовываться, критиковать чиновников, лишний раз защищать Серебренникова?

– Я не могу отвечать за все театральное сообщество, но если я чувствую, что моя позиция правильная, – я ее высказываю. У каждого человека есть собственное мнение и каждый вправе его высказать. Если кто-то считает по-другому, значит, пусть говорит по-другому.

– И все же ситуация с арестами сплотила директоров, профессиональное сообщество, причем людей с разных взглядов, разных оценок…

– Мне кажется, что да.


Сообщество стало более консолидировано. Мы не разобщены, мы стали обсуждать проблемы вместе, мы собираемся на базе Союза театральных деятелей.

Как раз накануне мы и собирались по поводу Закона о культуре. Ни у Минфина, ни у Минэкономразвития нет внятного понимания, что труд артистов невозможно нормировать, что балерина не должна крутить в секунду столько-то фуэте, а актер произносить в минуту столько-то слов. Иными словами, в творческую среду невозможно внедрять эффективный контракт, это бред.

Но у некоторых чиновников есть ощущение, будто они хорошо разбираются в тонких материях искусства. И потому нам приходится напоминать: «Простите, но вы не понимаете специфику». И они действительно порой не понимают. Может быть, это не их вина, а их беда. Они говорят: «Ну как же, должны ведь существовать общие нормативы для артиста или для режиссера». Мы говорим: «Нет, труд режиссера нормировать невозможно. Это ведь не сапожник и не сборщик у конвейера». Культуру нельзя загонять в прокрустово ложе бессмысленной отчетности о количественных достижениях и процентах на душу населения, о чем говорил президент ещё в 2014 году.   И, конечно, если бы театр относился к социальной сфере, к сфере услуг, многим чиновникам было бы проще, но я надеюсь до этого не дойдет.

Состоялась презентация полной программы Пятого Транссибирского Арт-Фестиваля

Пять премьер на пятый год
Презентация полной программы Пятого Транссибирского Арт-Фестиваля состоялась на пресс-конференции, прошедшей 16 февраля в Москве. О традициях и новшествах пятого выпуска форума рассказали художественный руководитель Транссибирского Арт-Фестиваля Вадим Репин и директор Фестиваля Олег Белый.

Вадим Репин отметил, что в этом году на Фестивале прозвучит огромное, даже для крупного Фестиваля, количество новой музыки: пять произведений, созданных по заказу Фестиваля.

«Главным событием для меня как для скрипача является то, что великая София Губайдулина готовит для нас скрипичный концерт с оркестром. Так получилось, что этот проект родился раньше, чем я мог представить для себя в самых диких мечтах. Для меня это огромное счастье” – сказал Вадим Репин о главной премьере Фестиваля.

Премьерный также составят Концерт для скрипки с оркестром новосибирского композитора Андрея Молчанова в исполнении концертмейстер оркестра Баварского радио Антон Бараховский, пьеса «Koberia» для двух скрипок с оркестром, написанная Алексеем Игудесманом, премьера сочинения швейцарского саксофониста композитора Даниэля Шнидера (Schnyder), а также сочинение красноярского композитора Михаила Крутика Концерт для повара с оркестром.

Художественный руководитель Фестиваля отметил участие в фестивальной афише таких звезд как Кент Нагано, Гидон Кремер, Константин Лифшиц. Отдельное внимание было уделено образовательному направлению Фестиваля, которое в это году не только приобрело новый масштаб, но и обогатилось новым проектом Академия арт-журналистики. В ее подробности коллег посвятил куратор проекта, главный редактор газеты «Музыкальное обозрение» Андрей Устинов.

Вадим Репин, Андрей Устинов.

Олег Белый подчеркнул увеличивающееся количество концертов малых городах Новосибирской области, которые всегда с нетерпением ждут артистов Фестиваля, и особо обозначил гастроли Большого театра России с балетом «Дама с камелиями» Джона Ноймайера, который впервые покинет стены театра.

В завершение пресс-конференции был продемонстрирован презентационный ролик «Транссибирский молодежный экспресс», посвященный проектам «Просто общайся со звездой», «Дети-детям», Trans-Siberian TONALi Tour.

Премьера марта в МАМТе: «Енуфа» Леоша Яначека

28 февраля, 1 и 2 марта в Московском академическом Музыкальном театре им. К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-данченко — премьера оперы чешского композитора Леоша Яначека «Енуфа».  Музыкальный руководитель и дирижер-постановщик — Евгений Бражник. Режисер-постановщик — Александр Титель. Художник-постановщик — Владимир Арефьев. Дирижер — Тимур Зангиев.

Александр Титель: «Мне бы не хотелось, чтобы получилось что-то типа пьесы Толстого с его моралью “коготок увяз, всей птичке пропасть”. Мне кажется, что в силу очень мощных характеров оперы и музыки, которую написал Яначек, дело здесь не только в проблеме пьянства в моравской деревне и теме тяжелого наследия. И это не только повод лишний раз вспомнить о борьбе суфражисток, благодаря которым теперь девушка может родить, когда захочет и от кого захочет. Все, что происходит в опере – это часть природы, часть самой человеческой жизни. Что такое искушение? Это сила жизни. Если не будет искушений, жизнь прекратится. Она не может развиваться гладко и не страдательно. Тогда все просто вымрут, потому что борьба – основа жизни: борьба за силу, за честь, за богатство, за саму жизнь. И вещество души произрастает не на радостях жизни, а исключительно на трагедиях. Для меня “Енуфа” – это очень женская история, где сталкиваются три сильных женских характера трех поколений. Это история девочки, которая через потери и страдания постепенно приходит к очень высокому милосердию. Для себя я дал рабочее название опере “Мадонна со шрамом” – своего рода, житие моравской мадонны». (Российская газета, 20.02.2018, интервью Ирина Муравьева)

Следствие окончено. Обвиняемые по «театральному делу» будут сидеть

«Дурь почище сна»
Они сидят, чтобы сидеть. Это главный итог сегодняшнего заседания в Мосгорсуде. И суть решения  судьи Николаевой, которая рассматривала жалобу адвокатов на неправомерность содержания Алексея Малобродского под стражей, а Кирилла Серебренникова и Юрия Итина под домашним арестом.

Следствие закончено. Обвиняемые должны знакомиться с делом. Оно  содержит 120 томов. Но с 16 января (день финального заседания Басманного суда) ни один из обвиняемых не прочел еще  ни строчки. С делом знакомится «потерпевшая сторона» — Министерство культуры РФ. И таким образом, особо циничный образчик следственного  заботливого иезуитства — меру пресечения не изменяют, «чтобы обвиняемые могли внимательно ознакомиться» — лишь множит вороха лжи, которой засыпано все «театральное дело».

Сейчас очевидны типические стороны подготовительной части процесса.

Первое. Суд априорно на стороне обвинения. На этом заседании первым делом Лии Ахеджаковой отказали в праве выступить общественным защитником Алексея Малобродского.

Происходило так. Адвокат Ксения Карпинская заявила  ходатайство.

Судья: паспорт можно?

Передают паспорт Лии Меджидовны.

— Ваше образование?

— Я ГИТИС закончила.

— Есть юридическое?

— Увы…- отзывается Ахеджакова.

Встает прокурор и скучным голосом  произносит:

— Возражаю! Ахеджакова не обладает профессиональными юридическими познаниями, чтобы защищать интересы обвиняемого.

Судья: отклонить!

Второе. В этом процессе следствие до суда осуществляет наказание. Каждое слушание по мере пресечения  уже  приобретает характер возмездия. Кирилл Серебренников на прошлом заседании просил отпустить его повидаться с тяжело больной матерью. Как известно, Путин выпустил самого знаменитого политзаключенного новейших времен Ходорковского с благородным мотивом: мать трагически больна, успеть попрощаться.


Президент внял. Но времена свирепеют. Серебренникова увидеться с матерью не  пустили – отпустили  на похороны.

Третье. Рухнул  институт общественного поручительства, институт  государственного уважения к безупречным, вроде, лицам отечественной культуры. За обвиняемых поручилось 130, 180, 200 достойных граждан? Просят изменить меру пресечения и учесть личные качества?  Отказать!

Четвертое. Итог любого заседания стопроцентно предсказуем. Судьи и прокуроры всякий раз другие. Но итог — один. Один и тот же.  В этой постановке все, как в давно написанной пьесе; стилистка заседаний — показная ритуальность.

В зале присутствовали Ксения Собчак и Максим Виторган, Ксения Раппопорт, Александр Филиппенко, Елена Коренева, Юлия Пересильд.

Главная «назначенная» жертва процесса – Малобродский: 60 лет, не самое крепкое здоровье. Именно с ним поступают самым жестоким образом. Полагали, что выбрали «слабое звено», ошиблись. За ошибку платит обвиняемый. Выступление Малобродского (он на экранах) перебивают крики из СИЗО — дикие голоса урок врываются в монотонное заседание.

Малобродский просит отменить постановление Басманного суда от 16 января 2018 года. «Суд по мере пресечения – череда ошибок, поскольку они произошли 7 раз. Мое содержание под стражей в течение 8 месяцев следствие этих ошибок. Я прошу вас сосредоточить внимание на фактах или чаще всего на отсутствии фактов. Дело в отношении меня сначала вовсе не было возбуждено (в первом заседании), затем речь зашла о 2014 годе, а я свою работу закончил в 2012 году…


Меня обвиняли в том, что я израсходовал деньги, но не выпустил спектакль «Сон в летнюю ночь»… Были собраны корешки билетов, рецензии, отзывы тысяч зрителей. Если нет причины — продлевать заключение невозможно.

Но судья переносит заседание «в связи с неполнотой представленных материалов». И следователь Лавров 18 июля 2017 года явил нам чудо — он не мог знать, что судье не достаёт материалов, но пришёл с файлом, в котором все они содержались, и судья сочла возможным приобщить за ночь испечённые полковником документы…» Малобродский находит в себе силы шутить: «… следователь Лавров, сидя в Техническом переулке, совершил техническую ошибку…»

Он в который раз оправдывается за свое израильское гражданство: «Моя мама живет 20 лет в Израиле, ей девятый десяток и мой вид на жительство связан с семейными причинами. Консул Израиля готов был дать гарантии, что я  никогда не буду принят в государстве Израиль, но ему полковником Лавровым было отказано во встрече… кроме сладострастного садизма следствия это я ничем объяснить не могу».

Много раз всплывает поразительный факт: еще 10 января глава следственной группы Лавров просил суд  продлить срок задержаний еще  на три месяца, чтобы следствие могло собрать «окончательные доказательства», а уже 12 января обвиняемым предъявлено постановление об окончании уголовного дела.

Процесс идет по кругу, уже пройденному несколько раз: следствие ни разу не представило доказательств тому, что обвиняемые  могут попытаться скрыться от правосудия, оказать давление на свидетелей, уничтожить доказательства и улики.

Теперь они не могут этого сделать ни при каких обстоятельствах: следствие закончено. И ни у кого нет документов. Но логика не для этого суда.

И венец юридического творения демонстрирует адвокат Ксения Карпинская:

— Малобродского оставляют под стражей, как написала судья, «в целях защиты Конституционного строя, нравственности, прав и здоровья  граждан». Но как он на это посягает?!

Почему для него невозможен залог или домашний арест?! Ваша честь, прошу вас обратить внимание на милосердие,  оно выше справедливости. Мать Малобродского пережила Холокост. Почему человек, в детстве  страдавший от фашистов, должен сейчас страдать от нашего делопроизводства?!

Защита, как всегда, подробна, основательна, пространна. Обвинение — лаконично, вызывающе формально: «не согласны», «протестую», «прошу отклонить».

Все адвокаты верны своим ролям: Лысенко — тихий, въедливый педант, Карпинская — яркая, эмоциональная, пассионарная, и на нее уже не раз сыпались  искры раздражения с судейского места. Активный наступательный Харитонов демонстрирует неизменную  уверенность. Свое амплуа они отыгрывают с блеском, но любые доводы защиты разбиваются о стену  ледяного  единения суда и обвинения.

И какой бы залог ни предлагался — от 10 до 68 миллионов, судья эту возможность не учитывает.

Кирилл Серебренников: «Не выпускайте меня из-под этого чертового ареста»

Фигуранты дела «Седьмой студии» считают «чудеса» и «ошибки» следствия
Мосгорсуд оставил сегодня в силе меру пресечения режиссеру Кириллу Серебренникову, бывшему генеральному продюсеру АНО «Седьмая студия» Алексею Малобродскому и экс-директору этой организации Юрию Итину. Режиссер и директор до 19 апреля останутся под домашним арестом, а продюсер — в СИЗО. СКР обвиняет их и еще трех фигурантов в хищении 133 млн руб. из 214 млн руб., выделенных Минкультом «Седьмой студии» на проект «Платформа».

Алексей Малобродский попросил допустить в процесс в качестве своего общественного защитника актрису Лию Ахеджакову. «Какое у вас образование?» — поинтересовалась у нее судья. «Я ГИТИС закончила»,— ответила госпожа Ахеджакова. «Есть ли у вас юридическое образование?» — спросила председательствующая. «Увы»,— отозвалась она. В итоге в разбирательство госпожу Ахеджакову не допустили, сославшись на то, что у Алексея Малобродского «уже есть профессиональный защитник» — адвокат Ксения Карпинская. Поддержать обвиняемых также пришла кандидат в президенты Ксения Собчак с супругом актером Максимом Виторганом. Однако обращаться к суду и как-то публично обозначать свое отношение к происходящему она не стала.

Сам господин Малобродский считает, что судья пренебрегла обязанностью исследовать предоставленные следствием материалы.


Алексей Малобродский назвал обвинение ложью, а доводы следствия о том, что он, выйдя из СИЗО, будет мешать следствию, давить на свидетелей или пытаться сбежать,— надуманными и бездоказательными, так как расследование уже завершено.

«Вынесение решений лишь на основе предположений о продолжении противоправных действий и тяжести вменяемого деяния противоречит законодательству. Заключение под стражу является несоразмерной мерой для ранее не судимого, не пытавшегося бежать и не мешавшего следствию Малобродского»,— отметила в жалобе госпожа Карпинская.

Адвокат Юрий Лысенко, представляющий интересы Юрия Итина, в своей жалобе эти доводы поддержал и уточнил: следствие не представило «ни одного доказательства» того, что его клиент пытался давить на свидетелей. Защитники Кирилла Серебренникова помимо этих доводов также указывали, что следствие «незаконно добавило» в дело новые материалы и не дало им достаточно времени для подготовки к январскому разбирательству о мере пресечения. «Будучи свидетелем, Серебренников всегда выполнял обязательство о явке. При обыске у него был изъят загранпаспорт, а вид на жительство в Латвии он получил задолго до начала разбирательства. Он не намеревался и не пытался бежать от следствия»,— настаивали представители Кирилла Серебренникова.

«В решении Басманного суда есть лишь перечисление документов, за которыми не видно жизненного сюжета, судеб и трагедий, а есть лишь формализм»,— заявил Алексей Малобродский. Он напомнил о «закрепленной в законе полной самостоятельности судебной власти». «Я чту Конституцию и УПК РФ, и я уверен, что произошла ошибка. А точнее, череда ошибок, так как они повторялись несколько раз. Надеюсь, что этот суд не будет их плодить, а, наоборот, исправит. Включая ту, что была допущена в Басманном суде 16 января»,— сообщил суду продюсер. Он «решил привлечь внимание» суда к «обычной человеческой логике и фактам, точнее, их отсутствию». «Когда меня впервые арестовывали в июне прошлого года, дело в отношении меня еще не было возбуждено. Суд этого не заметил. Ошибся, бывает. Так же ошибся и следователь, который не заметил, что я перестал работать с “Седьмой студией” задолго до рассматриваемых в деле событий. Кроме того, там утверждалось, что реально сделанных постановок в природе не существовало. Это было легко проверить и опровергнуть. Эти ошибки стоили мне месяца жизни в СИЗО»,— привел пример он.


Алексей Малобродский насчитал «семь ошибок», которые ему «обошлись в несколько месяцев в изоляторе».

«Кульминацией ошибок стало январское заседание Басманного суда. Тут нас и правда нашли чем удивить. Следователь 10 января подал в суд ходатайство о продлении ареста на три месяца, так как объем необходимых следственных действий еще очень велик. А уже 11-го следствие было завершено. Чудо! Судья Евгения Николаева его видела, как и все мы, но не обратила на него внимания. Логика такая. Вы будете сидеть в тюрьме, чтобы вы могли ознакомиться с материалами дела. Но за эти 40 дней мне не предоставили для ознакомления ни строчки. Я просто сижу, а моя семья несет это наказание вместе со мной»,— констатировал Алексей Малобродский. Продюсер попросил отменить решение Басманного суда и отпустить его из СИЗО. Он поблагодарил коллег-театралов за то, что «они не проходят мимо очевидного беззакония». «Ко мне приходит множество писем. Они полны разочарования, и я, сидя за решеткой, вынужден успокаивать этих людей и писать им, что надежда на справедливость у нас в стране еще есть. Давайте ее восстановим»,— обратился к суду господин Малобродский.

«Милосердие выше справедливости. Я прошу вас о милосердии. У Малобродского есть престарелая мать, которая пережила холокост. Я понимаю, что меня могут обвинить в спекуляциях. Но Серебренников просил отпустить его к матери, но получил отказ (женщина скончалась 16 февраля.— “Ъ”). Малобродский не просит, потому что ему неудобно это делать, но дайте ему побыть с женой и матерью. Это ведь выше, чем формальности»,— обратилась к суду госпожа Карпинская.

Сам Кирилл Серебренников сообщил суду, что «вчера был на кремации матери и только сегодня вернулся». Он по-прежнему считает обвинение «полной ложью». «Следствие говорит, что мы украли 70% бюджета. Нам говорят, что стоимость мероприятий мы завышали. Но даже крупный спектакль с иностранными актерами и режиссерами стоил около 6 млн руб. Спросите у любого специалиста: это большой или маленький бюджет для такой постановки? Они ответят, что этого мало. Мы за три года получил около 210 млн руб., сделали десятки мероприятий. Столько же, сколько месячный фестиваль болельщиков в Сочи. Просто сравните это»,— заявил господин Серебренников. Он настаивает, что хотел «сделать нашу страну просвещеннее и современнее» с помощью проекта «Платформа». «Вот номер журнала “Театр”, полностью и подробно посвященный “Платформе”. Он делался для всех, кто ей интересуется, включая следователей и суд»,— показал судье издание господин Серебренников.

Юрий Итин попросил приобщить издание к материалам дела как «не юридическое, а человеческое свидетельство реальности “Платформы”». Суд на эту просьбу не отреагировал. «Доводы следствия — это голос тех, кто хочет, чтобы Серебренников сидел. Но слов недостаточно. А доказательств у следствия либо нет вообще, вероятно, оно уверено, что суд примет их сторону, что бы оно ни предоставило»,— заявил на заседании адвокат режиссера Дмитрий Харитонов.

Представитель обвинения в ответ заявил, что считает решение Басманного суда законным и обоснованным. «Сейчас с делом знакомятся потерпевшие, уже проведена эта процедура с несколькими десятками томов»,— сообщили представители СКР. Остальные доводы, касающиеся материалов дела, следователи и прокуроры предпочли отложить «до рассмотрения дела по существу». В итоге суд отказал защите в удовлетворении жалобы. После заседания госпожа Ахеджакова сказала, что с Алексеем Малобродским лично не знакома, но знает, что у него «потрясающая репутация».

В так называемом «деле “Седьмой студии”» шесть фигурантов. Соучастниками Кирилла Серебренникова, Алексея Малобродского и Юрия Итина в СКР считают директора Российского академического молодежного театра Софью Апфельбаум (под домашним арестом), экс-продюсера АНО Екатерину Воронову (в розыске) и бывшего главбуха студии Нину Масляеву. Им вменяется особо крупное мошенничество (ч. 4 ст. 159 УК РФ).

По версии следствия, они вывели, обналичили и потратили по собственному усмотрению 133 млн руб. из 214 млн руб., выделенных на проект «Платформа». По версии следствия, руководители АНО направляли в Минкульт не соответствовавшую реальности отчетность о выполнении «Платформы». Эти бумаги принимала Софья Апфельбаум, работавшая тогда в Минкульте, а обналичкой занималась ранее судимая за мошенничество Нина Масляева. Она же — единственный фигурант, признающий свою вину и сотрудничающий со следствием. Остальные настаивают на своей невиновности. По словам режиссера, в рамках «Платформы» деньги не похищались. Напротив, на них «были поставлены с нуля» 340 мероприятий, которые видели «тысячи зрителей». Схемы обналичивания денег он объяснил тем, что так работает «вся отрасль». 16 января Басманный суд продлил домашние аресты Кириллу Серебренникову и Юрию Итину и содержание под стражей Алексею Малобродскому до 19 апреля.

Кирилл Серебренников: «Для нас было важно сделать страну просвещенной и современной. Хотя бы ее небольшую часть…»

Кирилл Серебренников. 21 февраля. Мосгорсуд

Я бы хотел сказать несколько слов в связи с сегодняшним процессом. Эти слова будут не о домашнем аресте, а об уголовном деле, которое расследовали 8 месяцев и в начале января это как бы расследование закончили.

Ведь именно уголовное дело — причина того, что мы сейчас все здесь, а я уже почти полгода лишён возможности работать и заниматься творчеством. Я не мог видеть родителей. И вот мама умерла. Я вчера был на кремации, вот вернулся.

Так вот, расследование закончено, мне предъявили обвинение в том, что я якобы похитил 133 миллиона рублей. Это почти 70 процентов того, что государство выделило на проект «Платформа» в 2011-2014 годах. Это должно означать, что мы сделали проект «Платформа» только на 30 процентов. Это должно означать, что мы для государства, для развития современного искусства в России, сделали только треть того, что мы должны были сделать. Но ведь это абсолютная и легко опровергаемая ложь.

Только в 2012 году мы должны были выпустить спектакли «Метаморфозы», «Охота на снарка», «Сон в летнюю ночь». И мы их сделали и показали. И на эти спектакли мы потратили денежные средства, которые были выделены государством. Важно понимать, а сколько же стоили эти спектакли? Вот, например, «Сон в летнюю ночь», спектакль которого не было, и с которого началось все это дело и за отсутствие якобы которого сидит Алексей Малобродский, стоил 3 миллиона 870 тысяч рублей. А «Охота на снарка» — 2 миллиона 750 тысяч рублей, а «Метаморфозы», большой проект с иностранным режиссёром и артистами, 6 миллионов 850 тысяч рублей.


Спросите у любого человека, понимающего в производстве спектаклей много это или мало. И вам абсолютно точно ответят – мало. Но нас же обвиняют как раз в том, что стоимость каких-то мероприятий мы завышали.

При этом нам не говорят, стоимость каких именно мероприятий была завышена, насколько их стоимость была завышена. Так же нам не говорят, каких мероприятий якобы не было. Просто голословно утверждают, что каких-то мероприятий не было и всё, ничего не объясняя.

В 2012 году мы запланировали и выпустили музыкально-хореографический спектакль «Диалоги», музыкальный перформанс «Аутланд», концерт «Восстание» – концерт под руководством немецкого дирижера и композитора Энно Поппе, концерт Теодора Курентзиса «Катастрофа», программу современной академической музыки «Четыре времени года», проект-лабораторию «Транскрипция». Я могу и дальше перечислять, что было в наших обязанностях и мы их полностью выполнили. И на всё на это мы потратили деньги, выделенные государством.

Но помимо этого самого плана, который мы якобы не выполнили, мы провели концерт «Хардкор, только Хардкор!» с участием музыкантов из Берлина, русского композитора Чернышкова, большого числа российских музыкантов. Мы провели концерт артистов «Седьмой Студии», посвященный последнему дню планеты – и этот концерт состоялся 12 декабря 12 года. На «Платформе» была проведена дискуссия «Новые левые», после которой состоялся «Левый концерт» с участием Васи Обломова и других музыкантов. Мы показали оперу «Четыре Квартета», спектакль «FUCKING A», а еще у нас были мастер-классы, дискуссии, медиа-фестивали. И всё это мы сделали на деньги, которое выделило государство. И всё это мы сделали не только по плану, который мы утвердили с Министерством культуры. Всё это мы сделали и сверх этого плана. И делали мы это не потому, что воровали деньги, это же абсурд, а потому, что для нас было важно сделать страну просвещенной и современной. Хотя бы ее небольшую часть – ту, которая к нам приходила, и которая рассказывала о нас. А в 2011 году, до получения субсидии, мы сделали концерт «Арии» в создании которого участвовало более 130 человек, перформансы «Долина боли», «Сон», мы выпустили и показали спектакль, который впоследствии получил «Золотую Маску» – спектакль «История солдата».


У меня в руках тридцать второй номер журнала «ТЕАТР». Он полностью посвящён проекту «Платформа».

Я хочу, что называется, сказать огромное спасибо Марине Давыдовой и её коллегам, которые сделали этот журнал. Марина тут, правда, в самом начале пишет, что она делала этот журнал для адвокатов. Это ошибка, прости, Марина. Ты делала этот журнал ещё и для следователей, ты делала этот журнал для суда, ты делала этот журнал для людей, которым интересно, что же было на «Платформе» на самом деле, ты делала этот журнал для людей, которые не верят беспочвенным утверждениями, что 70 процентов денег было украдено.

Что же в этом журнале, ваша честь? Я вам его оставлю, если вы захотите, и вы сможете все сами прочесть. Здесь подтверждение того, что никто ничего не украл и всё, что было запланировано, и даже больше, было исполнено на проекте «Платформа». Мы уже говорили об этом не раз. Мы говорили, что всё это очевидно и легко проверяется, мы говорили, что следователи должны это проверить. Не подействовало. Почему – только догадки, о которых говорить даже сегодня не хочу. В этом журнале огромное количество афиш событий проекта «Платформа», большое количество рецензий. И там есть очень интересные цифры – послушайте их – надеюсь их услышит и следствие, и прокуратура.

«Платформа» получала каждый года 70 миллионов рублей, выпустила около 100 оригинальных событий – спектаклей, концертов, медиафестивалей, провела мастер классов и дискуссий о современно искусстве. Это то, что мы сделали для поддержки и развития современного искусства. Мы за всю «Платформу» получили 216 миллионов рублей и на эти деньги создали проект, которого не было в России и который существовал 3 года и 3 месяца. А вот месячный фестиваль болельщиков в Сочи в 2017 году обошелся казне в 264 миллиона рублей. Вот такие большие мероприятия проходят у нас в стране. А мы три года и три месяца старались.

Хочу, чтобы вы поняли масштаб той несправедливости, которую я вынужден переживать вот уже полгода. И самое противное в этом то, что никто не пытается увидеть очевидные вещи и сделать правильные выводы. Меня обвиняют в хищении 133 миллионов у Министерства культуры. Министерство культуры подало иск на 133 миллиона рублей. Министерство культуры не удосужилось разъяснить в иске, а в чем же заключается причиненный ему вред. Что в 2018 году не понравилось Министерству культуры из того, что было показано в 2011-2014 годах, чему рукоплескали зрители, за что мы получали призы и признание не только в России, но и за рубежом? Чего не хватило в 2018 году Министерству культуры из того, что мы сделали для развития современного искусства в России в 2012-2014? Может Министерство культуры сформулировать свои претензии и сообщить их и нам и общественности?

Обычно потерпевший является инициатором расследования. Он приходит в милицию и говорит о совершенном преступлении, но Министерство культуры никуда не приходило. Ему сообщили о якобы совершенном преступлении следователи. Министерство культуры не пыталось понять, а был ли какой-то вред и если он был, то в чем он состоял и в какой сумме исчисляется этот вред. Ему сообщили следователи, на какую сумму якобы причинен ущерб.


И тут у меня возникает резонный вопрос – а почему мы за все эти 9 месяцев расследования так и не увидели никакого из Министерства культуры, кто бы сказал нам в лицо, чего Министерству культуры не хватает, чего оно утратило или не получило, что с проектом «Платформа» было не так.

Вот я, только что рассказал вам, Ваша честь, что мы сделали только в 2012 году. Все знают, что было сделано в 2013 и 2014 годах. Так пусть и Министерство культуры расскажет мне в лицо, чего мы не сделали или стоимость чего мы завысили. Пусть Министерство культуры расскажет мне и обществу, чего Россия не получила от проекта «Платформа» в смысле развития современного искусства в 2011-2014-ом.

Меня родители воспитывали так: не просто не брать чужого, чужие деньги. А знаете, так: видишь деньги — отойди. Теперь вот матери нет. Остался только отец. Но и он повторяет всё то же самое. Я занимался и хочу заниматься творчеством. Я никогда не касался денег. Нет и не было никаких оснований ни для дела «Седьмой Студии», ни для моего домашнего ареста. Домашний арест должен быть отменён, а уголовное дело прекращено. Я не сомневаюсь ни в своей невиновности, ни в своей правоте. И я надеюсь на ваше мудрое и справедливое решение.