«ПОЧЕМУ У НАС ПРИМЕНИТЕЛЬНО К ТЕАТРАМ ПОСТОЯННО ВОЗНИКАЕТ ВОПРОС О ДИНАСТИЯХ? ЭТИМ ЖЕ ВСЕГДА ГОРДИЛИСЬ»
— Значит, де-юре фигуранты дела «Седьмой студии» — и Серебренников, и Итин в Ярославле, и Апфельбаум в РАМТе — продолжают сохранять свои должности.
— Да, из бюджета этим людям ежемесячно платится зарплата руководителей учреждений культуры, и при этом они не могут работать. Что за абсурд! И ничего не доказано, все построено на словах одного человека, то есть все это какие-то домыслы постоянные. Причем, как мы видим сейчас, люди, абсолютно необразованные в сложностях ведения дел, мыслят как сотрудники Transparency International такими категориями: «Почему мы должны делать преференции для руководителя и режиссера театра?» и «Почему он лучше директора троллейбусного парка?» Он не лучше, он просто занимается другой работой. Нельзя сравнивать холодное и железное. Плюс ошибка известного расследования в том, что они рассматривали только зарегистрированные контракты, там, где использовался статус ИП на дополнительной работе. А случаи, когда выплачиваются немаленькие деньги по гонорарам физическим лицам плюс к основном контракту, не учитывались.
— Действительно, если не вчитываться в расследование Transparency International о гонорарах и контрактах в столичных государственных театрах, то кажется, что все эти уважаемые люди — поголовно воры и негодяи. А ваша позиция? Условно говоря, когда Олегу Табакову платят дополнительно 600 тысяч рублей в месяц за его актерские работы в МХТ, это нормально?
— Почему нет? Я вам объясню почему…
— Потому что любой выход Табакова на сцену — это …
— …дополнительная оплачиваемая работа к его работе художественного руководителя.
— И обеспеченный аншлаг.
— Естественно. Смотрите. Театром руководит определенный человек, пусть будет художественный руководитель Вахтанговского театра Римас Туминас. Люди, когда идут в театр, хотят видеть что? Они хотят видеть результат его работы в театре. Он является художественным руководителем, то есть он несет ответственность перед учредителями за формирование репертуара, состав труппы, вовлеченность артистов в работу, приглашение других режиссеров на постановки, организацию гастролей, публичные выступления, взаимоотношения с министерством культуры, представление театра в каких-то других структурах. То есть это ежедневная работа плюс участие в формировании бюджета, в планировании развития театра, в гастрольных поездках. Он в этом участвует не как режиссер, он в этом участвует как художественный руководитель. А как режиссер он ставит спектакли. Это другая работа.
Когда я работала в департаменте культуры, мы это тоже много обсуждали. Мы думали о том, что, может быть, оставить художественным руководителям одну постановку в год как режиссерам за счет средств их основной зарплаты. Одну постановку в год он обязан делать. Но при этом, если он делает три постановки в год, почему он еще две должен делать бесплатно? Он в таком случае поедет ставить спектакль в другой театр. Но зрителю он нужен в том театре, где его имя стоит как руководителя.
Если он уезжает в другой город, в другую страну на постановку, он пишет заявление на творческий отпуск на имя учредителя.
— Это обязательная практика?
— Его никто не отпустит на другую постановку без согласования с учредителем, он вообще никуда не может уехать без согласования с учредителем. Если даже театр едет на гастроли, а он в это время, например, снимается в фильме, он не имеет права отлучаться с рабочего места без согласования. Как вы не можете уйти со своего рабочего места без согласования со своим директором, так и руководитель организации не может уехать без согласования с учредителем даже в выходные дни.
— А есть трудности, когда директор и худрук — одно лицо?
— Это редко бывает, обычно все же есть второй человек. В случае с театром Вахтангова полномочия директора у Кирилла Игоревича Крока, и театр его именем заключает договоры.
— А у Олега Меньшикова в театре Ермоловой и того же Писарева, которые совмещают две должности?
— Там есть заместители, выполняющие функции директора. В Москве в отличие от федеральных театров распространена практика прямых договоров по двуначалию, то есть департамент культуры имеет прямые договора с двумя руководителями, и оба они несут одинаковую ответственность. Мы тоже обсуждали, стоит ее все-таки оставлять или надо переходить на единоначалие и делегирование экономических полномочий. Вот эта московская двухголовая структура не очень соотносится с Гражданским кодексом на самом деле.
— Значит, вы выступаете за совмещение должностей директора и худрука?
— Совместить их невозможно. Это такая редкость, когда художник еще и талантливый продюсер. Но возвращаясь к тому, что невозможно в творчестве все поставить в жесткие рамки, — мне кажется, пусть будет все у всех по-разному.
— Хочу пример провести из нашей казанской жизни. В местном оперном театре детские партии в спектаклях поют внуки директора театра. На сайте госзакупок можно найти контракты, где директор от имени театра подписывает контракт со своей дочерью, которая является представительницей несовершеннолетних детей, на гонорары для собственных внуков.
— Слушайте, но вопрос только в одном: они хорошо поют или плохо?
— Только в этом? Никаких спорных юридических моментов здесь нет?
— Конечно нет. Почему у нас применительно к театрам постоянно возникает вопрос о династиях? Этим же всегда гордились, когда дети идут по стопам родителей и их дети тоже. Повторяю, вопрос только в одном: если дети плохо поют, если вы можете это доказать, значит, действительно, есть какой-то конфликт интересов, потому что директор намеренно ухудшает спектакль, приглашая туда своих родственников.
Но, вспомните, в частных компаниях люди вообще часто работают с родственниками, потому что им доверяют, знают, что они не подведут. В творческих коллективах это часто бывает. Муж с женой работают вместе, иногда встречаются впервые в самом театре, влюбляются, женятся. Абсолютно нормальная история.
— Опять-таки к вопросу о доверии…
— Главный вопрос — это хорошо или плохо в результате. Есть сейчас в Москве один театр, очень поощряется его деятельность по определенным причинам, он называется Русский духовный оперный театр «Глас». Вот в нем сложносочиненная конструкция, которая отчего-то не вызывает никаких вопросов у учредителей.
— Это где 200 человек в штате и 50 мест в зрительном зале? Вы вспоминали его в одном интервью.
— Да. Во главе театра стоят муж и жена, они же являются авторами пьес, режиссерами-постановщиками, авторами сценографических решений всех своих спектаклей. И они говорят, что кроме них этого никто сделать не может. На выходе получаем неконкурентный продукт. Содержание театра не меньше среднестатистического московского театра. Результат для московского зрителя минимальный.