Житие ее

Жанна вдохновляет композиторов с XVIII века, но делает это вяло. В 1789 оперу о ней написал Гаэтано Андреоцци; в 1832 Россини создал кантату «Жанна д’Арк» для контральто и фортепиано; в 1845 свою «Жанну д’Арк» написал Джузеппе Верди: его героиня не сгорает на костре, а погибает от полученных в бою ран. Опера Верди сегодня ставится очень редко, самая заметная постановка последнего времени — миланская 2015 года, где режиссерский тандем Моше Лейзера и Патриса Корье демонстрировал Анну Нетребко в золотых доспехах. В 1881 Чайковский написал «Орлеанскую деву», которая тоже не обрела большой популярности; тем не менее, ее постановки периодически номинируются на Золотые маски: в 2017 это был спектакль Филиппа Разенкова в Уфе, в 2016 — спектакль Екатерины Василёвой в Челябинске (под названием «Жанна д’Арк»).

В России «Жанну» Онеггера ставил еще в 2005 году Кирилл Серебренников на московском фестивале «Владимир Спиваков приглашает…»; дирижировал сам Спиваков, в роли главной героини выступала Фанни Ардан, а в роли волн Мартено — родственный им терменвокс. В 2009 оратория была исполнена в Санкт-Петербургской филармонии; на этот раз, наоборот, дирижер был французский — Эммануэль Ледюк-Баром, а Жанну играла россиянка Ксения Раппопорт. В 2016 «Жанна» была исполнена в Казани и Москве под управлением Александра Сладковского, с Чулпан Хаматовой в главной роли.
Спектакль, показанный в Перми — совместная постановка Пермского академического театра оперы и балета, Лионской национальной оперы, брюссельского театра Ла Монне и театра Базеля. Лион презентовал «Жанну» самым первым, 21 января 2017; Брюссель и Базель пока не ставили ее в программу.

Французской постановкой дирижировал Кадзуси Оно, на тот момент еще бывший музыкальным руководителем Лионской оперы, а главные роли исполняли Одри Бонне (до этого участвовавшая в драматических спектаклях таких режиссеров, как Люк Бонди и Роберт Уилсон) и Дени Подалидес — маститый театральный и киноактер, сосьетер (почетный член и пайщик) Комеди Франсез, режиссер драматических и оперных спектаклей.

Ромео без Джульетты

Постановщик «Жанны» Ромео Кастеллуччи сегодня является одним из виднейших режиссеров, будь то в опере или драме — хотя в драме он работает активнее. Он родился в 1960 в Италии и получил образование как сценограф и сам оформляет свои спектакли. В его работах визуальные формы отточены, буквальное иллюстрирование текста не противоречит аллегоричности, а артисты вовлечены в ткань спектакля до предела — учитывается даже их биография. Кастеллуччи не религиозен, при этом часто берется за религиозные сюжеты («Божественная комедия» Данте, «Страсти по Матфею» Баха, «Моисей и Аарон» Шёнберга и так далее); в них он не адресуется к небесам, а позволяет зрителю всмотреться в себя самого. В России Кастеллуччи до сих пор был эксклюзивом Электротеатра Станиславский, куда в 2015 перенесли спектакль «Человеческое использование человеческих существ», впервые поставленный в Болонье в 2014. Это один из до странности немногих спектаклей современного театра, открыто работающий с запахом — зрителей атакует резкая вонь аммиака.

Во Франции «Жанна на костре» Кастеллуччи вызвала большой скандал: свободолюбивый народ немедленно подал министру культуры петицию, в которой требовал запретить спектакль, оскверняющий светлый образ национальной героини демонстрацией безумия, обнаженного тела и гендерной неоднозначности. Петиция набрала 20 тысяч подписей, что примерно в два раза больше числа зрителей, которых смог бы вместить лионский театр за весь срок показов оратории.

По соседству с Наполеоном

Оскорбившись в своих патриотических чувствах, французы не разглядели за деревьями леса. Кастеллуччи в этом спектакле не пытается иметь дело с Жанной — исторической личностью или с Жанной — агиографическим персонажем. Зрителям показан сумасшедший мужчина, вообразивший себя Жанной д’Арк. Кастеллуччи даже обращается к нехарактерному для него театру прямых жизненных соответствий, достраивая к партитуре Онеггера 15-минутное пантомимное вступление. Невзрачный уборщик печального образа наводит порядок в кабинете школы для девочек, но уборка быстро превращается в освобождение помещения от лишней мебели и школьного порядка. Уборщик запирается в классе, крушит классную доску и наглядные пособия — и начинает слышать голоса в голове.

Школьный персонал пытается достучаться до бедняги Жана (назовем его так), но тот не слушает — вскрывает пол и разбирает его по дощечкам; за время спектакля он сложит себе костер и выроет могильную яму. Впрочем, «он» ли это уже? Одри Бонне стирает нарисованные усы, стягивает прилизанный мужской парик, избавляется от мужской одежды — и вступает в диалог ее персонаж только тогда, когда директор школы (его играет Дени Лаван, французский актер с огромной фильмографией, снимавшийся у Леоса Каракса, Ким Ки Дука, Клода Лелуша) берет на себя роль брата Доминика и обращается к безумному сотруднику как к Жанне.

Сперва помешательство управляет Жанной: голоса в голове называют ее ведьмой и еретичкой, и она послушно скачет на метле из инвентаря Жана-уборщика. Но она ищет дорогу в этом безумии, сперва переспрашивая, в самом ли деле ее хотят сжечь и почему, а потом уже самостоятельно рассказывая, что с ней происходило в том XV веке. Жанна постепенно лишается всей одежды, но перед нами абсолютно целомудренные, лишенные сексуальности мощи. По мере того, как безумие прогрессирует, школьная обстановка исчезает. Стены закрывают стеганые полотнища, отсылая одновременно и к палатам для буйнопомешанных, и к средневековым поддоспешникам; из ниоткуда появляются огромный меч, выцветший флаг современной Франции, конский труп. Самый торжественный момент воспоминаний Жанны, когда она рассказывает о своем победоносном пути — верхом, с мечом в одной руке и знаменем в другой — проиллюстрирован Кастеллуччи буквально, но с поворотом на 90 градусов: оседлав чучело коня, Жанна конвульсивно дергается на полу, одной рукой сжимая неподъемный двуручник, а в другой стиснув линялую тряпку.

В конечном счете безумие побеждает. Расходятся растерянные учительницы, уходят ни с чем жена и дочь Жана, но остается директор-Доминик — и расспрашивает Жанну уже искренне, без скепсиса. Жанна же не сгорает, а умиротворенно сходит в могилу, провожаемая туда своим постаревшим двойником. Преображение безумца разрушает жизненные соответствия: полиция выламывает дверь, но не находит в классе никого.

Про святых и людей

Спектакль полон эффектных технических фокусов, часть из которых прозрачны, часть — не очень. Флаг Жанна в некоторый момент складывает, стелет на меч, поливает водой — и поднимает уже с прожженным на нем крестом. Можно разглядеть, как Одри Бонне незаметно подсоединяет к мечу электрический штепсель. А вот разглядеть, как растворяется в стене класса старуха-двойник, невозможно никак: театральное чудо.

Никто из певцов на сцене не появляется. В Лионе пение доносилось из-за сцены, в Перми солистов и хор расставили по залу на разных уровнях (в ложе бенуара стояли и волны Мартено). Но несмотря на участие в постановке любимиц Теодора Курентзиса сопрано Зарины Абаевой (Дева Мария) и Надежды Павловой (Святая Маргарита), несмотря на прекрасный хор Виталия Полонского, несмотря на дирижирование самого Курентзиса — драматический спектакль существовал независимо от музыкальной части, откликаясь на нее, но не подчиняясь. Это ничем не противоречит самому жанру оратории, который сценического воплощения не подразумевает — но и не отвергает походя, а словно подбрасывает режиссеру задачку: ну и как ты справишься с моей отвлеченностью и дискретностью действия? Кастеллуччи справляется именно тем, что заменяет отвлеченную возвышенность «Жанны» приземленной, хоть и фантасмагоричной конкретикой безумия, и обрамляя происходящее легко считываемым параллельным нарративом.

Дым без огня

Объяснять нестыковки, которыми порой грешат оперы, безумием героя или мира — решение обычно слишком простое, чтобы быть ценным. Но Кастеллуччи в «Жанне» не пытается упростить себе жизнь. Демонстрация душевной болезни ему нужна, чтобы зритель мог исследовать взаимоотношения человека и мифа: свои собственные, в конечном счете, отношения с идеалами, пропагандой и верой. И от зрителя зависит, погружаться ли в подробности неудобной, по сей день табуированной темы сумасшествия, или сохранить дистанцию, воспользовавшись гуманностью театральной условности Кастеллуччи. Амбивалентность — пожалуй, главная характеристика этого спектакля. Слишком качественный, чтобы его ругать, он всё же не может зацепить слишком глубоко с первого взгляда.

А будет ли у пермской публики второй? В фестивальных спектаклях участвовало много исполнителей из Франции, в частности, некоторые солисты и волнистка — их вряд ли станут привозить ради репертуарных исполнений. Вполне возможно, что за три июньских показа «Жанна» отгорела навсегда.