Все наследие мастера

Третий том литературного наследия отечественного органиста, педагога и ученого Леонида Ройзмана (1916–1989) завершает полное собрание его сочинений
Все наследие мастера

Третий том литературного наследия отечественного органиста, педагога и ученого Леонида Ройзмана (1916–1989) завершает полное собрание его сочинений. Более десяти лет, с 2002 г., над ним тщательно трудилась органистка Наталья Малина. Последним аккордом в этой «одиссее» будет еще одно издание, куда войдут рецензии и воспоминания о нем коллег и учеников. Все книги можно смело приурочить к 100‑летию музыканта, которое будет отмечаться через год.

Ройзман Л.И. Литературное наследие
В 3 тт./Сост. Н. Малина
Казань: Казанская государственная консерватория, 2012-2014
1 том. — 447 с. 2 том — 454 с. 3 том — 492 с.
Тираж 300 экз.

У истоков органного процесса

В последнее десятилетие органное музыкальное исполнительство цветет пышным цветом: проходят конкурсы, фестивали, мастер-классы, строятся новые инструменты, выпускаются книги, ноты, компакт-диски. Однако лет 50 назад о таком процессе было сложно даже мечтать. Органная субкультура в СССР создавалась по крупицам, благо масштабный фундамент был заложен в дореволюционной культуре. Одним из лидеров этого процесса стал профессор Московской консерватории Леонид Исаакович Ройзман.

Леонид Исаакович Ройзман род. в 1916 в Киеве. Окончил Московскую консерваторию и аспирантуру по двум специальностям: фортепиано у А.Б. Гольденвейзера и органу у А.Ф. Гедике. Кандиидат искусствоведения (1946). Начав преподавать в Московской консерватории в 1941, Ройзман фактически стал одним из основателей отечественной системы преподавания игры на органе. Тогда в стране существовало всего два инструмента (для сравнения — до 1917 их было более двух тысяч!).

Органная субкультура в СССР создавалась по крупицам, благо масштабный фундамент был заложен в дореволюционной культуре. Одним из лидеров этого процесса стал профессор Московской консерватории Леонид Исаакович Ройзман

В 1958–1969 Л. Ройзман был председателем Постоянной комиссии по органостроению, с 1969 — заместителем председателя Органного Совета Министерства культуры СССР. По его инициативе в стране появились новые немецкие и чешские инструменты (в послевоенные годы по политическим соображениям закупали только инструменты производителей из социалистическихстран).

Являлся членом международной редакционной коллегии Нового собрания сочинений И. С. Баха, которое издается Баховским обществом в Германии. Много концертировал как пианист и органист, включал в репертуар произведения разных стилей, в том числе добаховской эпохи.

Инициировал расширение органного репертуара, издал два тома (2 и 3) сборников «Советская органная музыка» (1971, 1974). Издавал специальную нотную серию «Старые мастера». Писал статьи и рецензии, создавая в результате летопись наиболее значимых органных событий в стране.

Казань — Москва

Публикацией его наследия занимается известная органистка, преподаватель Московской консерватории, заведующая органной мастерской Московской консерватории Наталья Малина.

Ученица Ройзмана (закончила у него класс органа в Московской консерватории в 1970), она в 2001 г. инициировала новое издание классического исследования Л. Ройзмана «Орган в истории русской музыкальной культуры» в Казанской консерватории. В столице Татарстана были выпущены и все остальные книги.

Три тома

В собрание вошли все опубликованные и неопубликованные труды Ройзмана, созданные за полувековой период. Это рецензии на концерты, статьи по вопросам органной культуры, ното- и библиографические заметки, предисловия к нотным изданиям, статьи по вопросам интерпретации и педагогическим проблемам, научно-исследовательские работы, воспоминания о современниках, статьи в энциклопедиях.

Материалы расположены хронологически. Первый том охватывает 1939–1964. Его вступительная часть включает биографический и мемуарный очерк Р. Островского и анализ музыкально-критической деятельности Ройзмана (автор — докт. иск. С. Будкеев).

Помимо фактологических небольших заметок Ройзмана (например, предисловие к изданию Сонат Бетховена в редакции Гольденвейзера), статей о докладах, прошедших в стенах Московской консерватории (с привычной для той эпохи риторикой «советский» — «антисоветский») встречаются безусловно ценные исторические материалы, любопытные и для современных историков русской музыкальной культуры. Например, заметка о забытом ныне органисте, пропагандисте творчества Баха в России Иване Черлицком. Автор эмоционально пишет о полном отсутствии хотя бы ознакомительного органного курса у студентов‑композиторов.

Классической стала его статья «М.И. Глинки и органная культура России в первой половине XIX столетия». Цикл статей посвящен профессиональному образованию пианистов в СССР: автор указывает о необходимости трехступенчатой системы образования, о многочасовых занятиях по специальности и освобождении от других неспециальных предметов, о педагогических кадрах для училища. А вот реплика 1960 г., опубликованная в «Советской музыке», злободневна и сегодня: «Нормально ли, что наши молодые пианисты очень слабо знают музыку? Иногда оказывается, что студенты различных немузыкальных вузов знают музыкальную литературу гораздо лучше многих консерваторцев и, может, с большей легкостью сдали бы экзамен по этому предмету».

Крупный раздел — статья «Из органной культуры в России (вторая половина XVII в.).» Второй том представляет публикации 1965–1972 гг. Это один из наиболее плодотворных периодов, когда каждый год выходит по нескольку работ. Среди них: «Об исполнении украшений в произведениях старинных композиторов (XVII — первая половина XVIII столетия)» (1965), о клавирных сочинениях Генделя, которые, по мнению Ройзмана, должны входить в образовательный репертуар (статья «Пути расширения полифонического репертуара в фортепианнах классах музыкальных училищ», 1966); «Советская органная культура и ее своеобразие» (1969). Любопытные страницы истории — рецензия на издание органных сочинений А. Глазунова (издательство М. Беляева в Бонне, 1960).

Третий том объединяет все поздние публикации Ройзмана с 1973 и те, что вышли уже после смерти музыканта. Впервые полностью публикуется его исполнительская диссертация, куда вошли разделы исторические («Об органной музыке в России с начала XX столетия и по настоящий день»), исполнительский реферат («О некоторых вопросах органного исполнительства»). А также описание органа Большого зала Московской консерватории, на котором исполнялась диссертационная программа (Г. Гендель, Д. Букстехуде, И. Бах, С. Франк, Ф. Лист и Ш. Видор). Впервые публикуется его работа «Заметки о советской органной культуре» (1976).

А кто еще?!

О работе над трехтомником рассказала редактор-составитель Наталья Малина.

МО | Почему Вы стали заниматься публикацией наследия Ройзмана?

НМ | Как вы знаете, мне довелось быть ученицей Леонида Исааковича, а также довольно большой период работать в МГК как органному мастеру. Поэтому у меня были основательные контакты с учителем. В моей «странной» профессии мне было нужно черпать какие-то знания не только об органной игре, но и внутреннем строении органа и его проблемах, пришлось изучать историю, теорию и практику органного дела. Ройзман в этом очень помогал — подарил несколько хороших книг, старался отвечать на мои вопросы.

Книга «Орган в истории русской музыкальной культуры» создавалась частично у меня на глазах. Около 30 лет он только собирал материал. Потом (около 1975) написал двухтомник, отнес в издательство «Музыка». Там ему сказали: «Орган — тема такая нераспространенная… Может быть, сделаем так: сначала издадим первый том, а когда он разойдется — издадим второй. Или Вы ужмите весь материал в один том». Он и занимался года три «ужиманием», и книга в таком варианте вышла в 1979 тиражом 3000 экземпляров. Она исчезла с прилавков практически за несколько дней. Потом он работал еще 10 лет над книгой (мне довелось работать по этому экземпляру — весь черканный-перечерканый!), снова сделал двухтомник, снова отнес в ту же редакцию. И умер в 1989. Редакция через некоторое время сообщила, что не сможет издать рукопись. Начиналась перестройка…
По просьбе вдовы — Ларисы Васильевны Мохель, я сходила в редакцию, забрала 7 папок рукописи и принесла к ней домой. Папки пару лет пролежали на подоконнике. А потом в Казанской консерватории открылся Редакционно-издательский отдел и ректор Рубин Кабирович Абдуллин, тоже ученик Ройзмана предложил издать их.

Почему же я занялась этим делом? А почему — не я? А кто? Как-то больших энтузиастов на тот период не обнаружилось. К слову сказать, мне уже приходилось (во время первого инфаркта учителя) помогать ему в делах по изданию статьи. Так что, дело привычное.

МО | Каким он был учителем?

НМ | Как ученицу он вел меня, как мне кажется, довольно разумно и продуктивно. В самом начале знакомства была некая проверка моих качеств — настойчивости, увлеченности делом, характера, выдержки (помимо чисто музыкальных способностей). Увидев, что меня не надо подталкивать, что я буду заниматься сама, он довольно быстро предоставил мне свободу и в выборе произведений, и в возможности собственной трактовки.

В этом смысле я могу только удивляться, как все его основные ученики не похожи друг на друга, хотя вышли из одного класса. Это Наталья Гуреева, Леопольд Дигрис, Этери Мгалоблишвили, Галина Козлова, Борис Романов, Влвдимир Тебенихин, Игорь Оловников, Александр Фисейский, Нева Крыстева, Елена и Александр Волковы, Эдуард Оганесян, Алексей Паршин, Янка Хекимова, Василий Долинский, Алексей Шмитов, Любовь Шишханова, Алексей Семёнов, Рубин Абдуллин, Марина Шамба, Сергей Будкеев, Андрей Чуловский, Марина Чебуркина, Анастасия Сидельникова и др. Одновременно при обязательной требовательности к чисто ремесленной стороне дела — технической оснащённости, умению правильно прочесть авторский текст, к сценическому поведению, он сохранял индивидуальность ученика, развивал в естественном для него направлении. Это, наверное, и было основной чертой его педагогики.

МО | Существует ли литература о Ройзмане в России? И знают ли его имя за рубежом?

НМ | Литературы о нем — кроме готовящегося тома воспоминаний — в общем-то, мало. Татьяна Напах выпустила две книги: «Леонид Ройзман и советская органная культура» (Издательство «Скопус», Тель-Авив, 2011, 2013, 2014) и «Леонид Ройзман. Штрихи к портрету» (Издательство «Мейшав», Тель-Авив, 2014). За рубежом его, конечно, знали и очень неплохо. Он бывал на гастролях, являлся многие годы членом редакционной коллегии Международного баховского общества (кстати, у него ведь очень много редакций различных произведений — Баха, Гайдна и др.), участвовал в работе жюри международных органных конкурсов. Его однотомник 1979 г. переведен Ниной Бальц на немецкий язык и издан в Германии. В Венгрии его наградили Листовской медалью — за пропаганду органного творчества Листа. Очень был дружен со многими профессорами органных классов — Иржи Рейнбергером (Прага), Вольфгангом Шетелихом (Лейпциг) (это были наши два основных консультанта поначалу), Флором Пеетрсом (Брюссель), Дьердем Герегли (Будапешт), с органостроителями — Хансом-Иоахимом Шуке, фирмой Зауэр, Германом Ламанном. В органных кругах он очень известный человек, в том числе за рубежом.

МО | Насколько отечественная школа игры на органе опирается на традиции, заложенные Ройзманом?

НМ | Важно отметить, что именно в России сложилась та система органного образования — кажется, такой нет больше нигде в мире! — о которой мечтал Леонид Исаакович: школа, училище, консерватория. Когда я поступала в МГК, органисты начинали учиться прямо с консерваторской ступени (я умудрилась до консерватории выучиться немного у ученицы Ройзмана Гали Семёновой в Прокофьевской школе). И вся эта система тоже складывалась у меня на глазах. Что и говорить, технический уровень сильно возрос.

МО | Каково значение его трудов сегодня?

НМ | Историческая ценность присутствует, и человеку — будь то исполнитель, педагог или теоретик, если он умеет «читать» — найдётся, что почерпнуть там полезного и хорошего для себя и свой деятельности. Часто мы забываем краеугольные истины. Расположенные по хронологии все материалы представляют историю органной культуры в советское время. А это очень важный период. Имея сама немалую педагогическую практику, понимаю, что бездарных людей вообще-то нет. А вот развитие природных данных — дело непростое, ответственное, но очень важное для всей будущей судьбы музыканта. Даже не только отдельной личности, но и общества в целом. Леонид Исаакович это умел и любил делать.

NB. Трехтомник Л.И. Ройзмана можно приобрести в Казанской консерватории по адресу: 420015 Казань, ул. Большая Красная, 38. Секретарь Ольга Михайловна Алехина