«Если есть люди, которые хотят разрушить всё германское, то давайте тогда разрушим этот собор», – заявила в интервью порталу BaltNews.lv директор Кафедрального собора Калининграда Вера Таривердиева, вдова композитора.

Когда в далёком уже 1993 году я покидал Калининград, Кафедральный собор был руиной, отнюдь не живописной. Теперь это настоящий культурно-исторический комплекс со своим музеем, концертным залом, насыщенной жизнью. В декабре прошлого года его директором стала Вера Гориславовна Таривердиева, с которой мы встретились буквально накануне дня рождения Канта. Ну, чем не повод для разговора?

– 22 апреля родился самый знаменитый кёнигсбержец, философ Иммануил Кант, останки которого покоятся в соборе. Как вы отметите его 293-летие?

— Мы в этот день совместно с Балтийским Федеральным университетом (БФУ) имени И. Канта объявили субботник. Хотим, чтобы люди пришли на остров, который тоже носит имя Иммануила Канта, чтобы как-то приобщить их к жизни острова. Будем убирать территорию, высаживать цветы.

В самом соборе состоятся два органных концерта. Между ними будет торжественная часть по случаю дня рождения Канта. Будут представители Общества друзей Канта и Кёнигсберга. Вечером мы откроем абонементы. Мы хотим это сделать именно в этот день. Впервые в Кафедральном соборе мы вводим абонементную систему.

Представим три сезонных абонемента — «Детский мир», «Слушаем кино» и «Грёзы любви», по четыре концерта в каждом. И после этого состоится возложение цветов на могилу Канта.

– Может быть, уже имеются планы по празднованию 300-летия философа?

— Как раз после возложения цветов на могилу Канта состоится церемония подписания соглашения о взаимодействии между Кафедральным собором и БФУ им. И. Канта. Думаю, мы присоединимся к их программе празднования кантовского юбилея и что-то сделаем сами.

Кант — самый известный кёнигсбержец, остров носит его имя. Это сакральная величина в области культуры, но собор не ограничивается Кантом. Здесь такая разнообразная жизнь.

Что такое Кант? Что такое служение Канту? Это служение высоким идеалам, служение нравственному закону — то, ради чего, наверное, строят соборы…

– И хранительницей которого в силу исторических судеб оказалась именно Россия.

— Да, и понятно в силу каких именно судеб — в результате Второй мировой войны.

Объединяй и властвуй

– Располагает ли Калининград достаточными музыкальными силами, чтобы обеспечить высокий уровень концертов в соборе? И есть ли в Калининграде заинтересованная публика?

— И того и другого недостаточно. Я регулярно езжу в Калининград с 1999 года, когда здесь поселился Международный конкурс органистов имени Микаэла Таривердиева, а с 2011 года здесь ежегодно проводится порождённый конкурсом фестиваль «Орган +». И вот я сталкиваюсь с проблемой своеобразия калининградской публики.

Здесь люди идут на имя, на название, а не на музыкальный репертуар. Публику надо воспитывать. Это непросто в городе, где нет консерватории, а есть только музыкальный колледж. Но хорошие, замечательные музыканты и коллективы в Калининграде есть.

Например, наши титулярные органисты. Они люди приезжие, но один из них — Женя Авраменко — здесь женился. Вместе с женой — флейтисткой — они составили дуэт с интересной программой. Женя стал калининградцем, возглавил здесь движение по установке органов.

В Европе от органов иногда избавляются. Можно заполучить действующий инструмент почти бесплатно, оплатив только его доставку и установку, что тоже, конечно, недёшево. Совсем недавно таким образом в Калининградской области появился десятый орган. По этой линии Калининградская область лидирует в Российской Федерации.

При Калининградской филармонии действует очень качественный камерный оркестр под управлением Александра Андреева. Имеется оркестр народных инструментов — совершенно замечательный коллектив, каким он стал с приходом молодого и амбициозного, очень яркого дирижёра Андрея Степаненко.

Настоящий подвиг — создание Аркадием Фельдманом симфонического оркестра, что очень проблематично для города, в котором нет консерватории. Можно по-разному оценивать репертуарную политику оркестра, но то, что он есть — это потрясающе. В этом году оркестру исполнится 30 лет, самому Фельдману минуло 70 лет, и мы хотим в сентябре отметить эти два юбилея вместе с Калининградским драматическим театром, где они начинали когда-то свою концертную деятельность. Сделаем два концерта — один в театре, другой у нас, в соборе.

Кстати, когда я начинала, здесь царила такая разрозненность: Кафедральный собор никак не общался с Филармонией, никто ни с кем не взаимодействовал. Все ощущали себя конкурентами. А культурную среду можно создавать, только совместными усилиями. Город совсем небольшой. Культурная среда очень тонкая. Её нужно формировать, и в этом деле очень важны совместные проекты.

Сердце города

– Как вообще получилось, что вы стали директором Кафедрального собора?

— Это большое несчастье (смеётся) случилось в декабре прошлого года. Просто собор прибрал меня к своим рукам. Для меня это место стратегическое.

Проект моей жизни — это Международный конкурс органистов имени Микаэла Таривердиева, потому что он связан с именем моего мужа. Для меня это способ и необходимость, страсть и желание заявить его не как автора киномузыки, а как композитора вообще. Конкурс имеет высокую репутацию в мире, не только в России.

Это единственный в России органный конкурс, хотя первый тур проводится частично за её пределами: европейский — в Гамбурге, американский — в Канзасе, российский — в Москве. Второй и третий туры уже в Калининграде; полуфинал — в Филармонии, финал — в Кафедральном соборе. Так что в результате моей деятельности меня практически заставили стать директором собора. Я поняла, что у меня нет выбора.

– С учётом того, что вы не постоянно находитесь в соборе и отказались от вознаграждения, речь идёт больше о патронаже, чем о полноценном директорстве. Не так ли?

— Я бы так не сказала. Сегодня жизнь другая. Мы связаны телефонами и интернетом. Я занимаюсь собором каждый день, думаю о нём каждый час, каждую минуту. Сижу на кухне своей московской квартиры и занимаюсь делами собора. К тому же есть проблемы, которые можно решить только в Москве.

Кафедральный собор как учреждение культуры подчиняется Министерству культуры Калининградской области, но само здание находится в федеральной собственности. И это правильно, потому что сам собор — объект далеко не местного значения как архитектурное сооружение и как то, чем он может и должен быть.

Понятно ведь, что это архитектурная, культурная и историческая доминанта города. Собор должен этому своему назначению соответствовать. Опека со стороны федеральных властей ему в этом смысле совершенно необходима.

– За четыре месяца директорства у вас уже сложилось видение стратегии и тактики дальнейшего развития собора?

— Стратегия для меня совершенно очевидна, даже если бы я не была директором. Я это место вижу как сердце города. Нет ни одного человека, который, живя здесь, не знал бы это место. Нет ни одного человека, который, приехав сюда, не захотел бы зайти.

Собор уникален во всех отношениях. Здесь уникальный концертный и органный комплекс — лучший в России, один из лучших в Европе. Два органа — большой и малый. Они связаны. Органист играет на одном инструменте, а звучать могут оба.

Калининград уже признают органной столицей России, и нужно дальше работать в этом направлении. Но для этого нужны соответствующие возможности. Ведь сейчас собор практически сам зарабатывает на свою жизнь.

– И зарабатывает, наверняка, не органными концертами.

— Именно дневными органными концертами. Вот сегодня у нас событие — открытие собственного сувенирного магазинчика. Собор продают все и везде, но только не он сам. Мы должны об этом думать. Собор должен что-то иметь с этого, с того, что даже Чемпионат мира по футболу в Калининграде проводится под знаком Кафедрального собора. Собор служит ему рекламой.

– Но насколько я знаю, собор зарегистрирован как товарный знак и все, кто «продают» собор…

— Ничего не платят пока. Этим нужно заниматься, чтобы собор мог содержать себя достойно. Вы себе не представляете, чего нам стоит приглашать таких музыкантов, какие выступали, например, вчера (молодые оперные солисты Мариинского театра — А.М.). Грядёт десятилетие органа, и мы надеемся что-то получить от государства. Сейчас оно выделяет собору 7 миллионов рублей в год. Это смехотворно мало.

– Не планируете ли вы привлекать средства меценатов?

— Мы над этим работаем. В начале года мы приняли новый устав, развели задачи хозяйственные и задачи художественные. Раньше был наблюдательный совет, который как бы отвечал за всё. Мы сделали два совета. Один из них — наблюдательный во главе с вице-губернатором Гарри Митиевичем Гольдманом, куда вошли также и представители экономической элиты Калининграда. Мы надеемся на их помощь и участие. Наряду с этим создан художественный совет. Проблем ведь много. Например, проблема музея, который требует не просто обновления, но создания концепции.

Музей Кафедрального собора им. И. Канта не очень богат раритетами и историческими артефактами. Но сегодня музеи вообще строятся и существуют по другому.

Я побывала в музее Ганзы в Любеке (эта тема для нас тоже актуальна), провела в нём полдня, и мне не хватило этого времени. Там есть одна раскопка, а всё остальное — потрясающе оформленная, захватывающе интересная виртуальная история Ганзейского союза. Я была под большим впечатлением.

Мы ставим себе задачу создания современной концепции музея и будем решать её вместе с БФУ им. И. Канта. Чтобы людям не приходилось, приходя в музей, смотреть просто на фотографии фотографий.

– И кто вошёл в Худсовет собора? Обещанный Денис Мацуев в него входит?

— Конечно. В совет вошли дирижёр Владимир Иванович Федосеев, виолончелист Александр Князев, органист Мартин Хассельбёк. Это люди, с которыми я в любой момент могу посоветоваться. Понятно, что они не будут собираться вместе, но, скажем, первое заседание Худсовета мы устроим под приезд Владимира Ивановича Федосеева, который со своим Большим симфоническим оркестром будет участвовать в фестивале «Янтарное ожерелье».

Я упомянула только приглашённых випов. В Худсовет также входит глава писательской организации области Борис Бартфельд, ректор БФУ им. И. Канта Андрей Павлович Клемешев, директор и главный режиссёр Калининградского Музыкального театра Владимир Лысенко, пианист Владимир Слободян, т. е. культурная элита области. Возглавляет совет министр культуры и туризма Калининградской области Андрей Ермак. И это тоже попытка объединить наше культурное пространство.

Спекуляция на теме

– Время от времени поднимается и будоражит умы тема «ползучей германизации» Калининграда. В связи с этим Кафедральный собор оказывается в центре внимания.

— Кафедральный собор в этом не участвует. Он пытается хранить свою историю…

— Которая неразрывно связана с историей немецкого народа, немецкой культуры, Германского государства.

— Если есть люди, которые хотят разрушить всё германское, то давайте тогда разрушим этот собор. Они этого хотят? Это глупость этих людей, использование ситуации. вредительство. История одна, это один процесс. Историю уничтожить невозможно.

Когда я приехала в Калининград, следов восстановленных старых зданий было меньше, но всё равно в городе витал какой-то другой воздух. Даже если разрушат все здания, история не станет другой, и этот город не будет иметь другую историю. Обвинения в какой-то германизации…

Вы были вчера здесь на концерте. Вы видели эту публику, этих женщин, которые плакали, когда солисты Мариинского театра исполняли песни военных лет — «Землянку», «Эх, дороги». Какая к чёртовой матери германизация?! Если люди не хотят читать Канта по-русски, то ради Бога! Поезжайте тогда в Тверскую область и возделывайте там землю. Само слово «германизация» какое-то пошлое и дурное. Люди должны уважать любую историю и делать из неё выводы, а не начинать новые войны — за германизацию, против германизации.

– Как органично и гармонично соединить историческое прошлое и наследие…

— Скажите пожалуйста, если я люблю Иоганна Себастьяна Баха, я приверженец германизации? А я люблю Иоганна Себастьяна Баха. Я буду его слушать, в чём бы меня не обвинили. И я буду слушать Петра Ильича Чайковского.

– Любовь к Иоганну Себастьяну Баху никак не сопряжена с намёками на то, что неплохо было бы вернуть край «законным» владельцам.

— Я вас умоляю! Во-первых, этого никогда не произойдёт потому, что сама Германия от этого откажется.

– Вы думаете?

— Конечно. Я там часто бываю и сталкиваюсь с такой политкорректностью, даже сверхполиткорректностью современного немецкого мышления, что это абсолютно нереально. Это спекуляция на теме — грубая, вредная и бесперспективная. Историю нельзя переделать, хотя всё время пытаются.

И нельзя запретить любить Баха. Как нельзя запретить любить и исполнять Чайковского. Как у нас сейчас из соображений политкорректности пастор главного лютеранского собора Северной Германии хотел исключить из программы песню Чайковского «Был у Христа-младенца сад» на стихи Плещеева. Его испугали слова про еврейских детей, которые сорвали все розы в саду Христа, оставив тому одни шипы. Нам пришлось отстаивать Петра Ильича в программе, которую мы посвятили 500-летию Реформации.

– Не приходится ли вам отстаивать ту часть наследия, что связана с досоветским периодом истории Калининграда?

— Я с этим не сталкивалась. Слава Богу, я имею такое счастье — делать то, что я хочу. Мне не нужно зарабатывать себе на жизнь. Собором я занимаюсь ради того, чтобы сохранился конкурс имени Микаэла Таривердиева. Это моё желание. Другой вопрос, чем я за это заплачу, но это мой выбор.

– А как осуществляется и осуществляется ли вообще сотрудничество Кафедрального собора с Германией, с какими-то официальными структурами или меценатами?

— Мы сотрудничаем со всем миром. Меценатов немецких у нас, к сожалению, нет. Мы с удовольствием бы их приняли. Мы пытались в этом году получить грант Института Гёте, но опоздали.

Рассчитываем привлечь грант этого института в следующем году. На что? На наши творческие программы, в частности, фестиваль «Шедевры мировой классики». Например, страсти И. С. Баха лучше всего может исполнить немецкий хор, надо его привезти. В 2014 году мы привозили на фестиваль «Орган +» хор Монтеверди из Гамбурга, и это было событие. Это был Моцарт. И что, это была германизация?

– Это была австриизация.

— Но мы ведь не только привозим сюда немецкую музыку. Мы везём русскую музыку в Германию.

– В том числе и калининградских исполнителей?

— Калининградских исполнителей я планирую повезти в Париж. В Германию тоже. Кстати сказать, тот самый оркестр русских народных инструментов. У нас с ними есть очень интересная программа.

В этом году будет Х Международный конкурс органистов им. М. Таривердиева (он проводится один раз в два года), а на открытии предыдущего конкурса у нас была францизация — выступал выдающийся французский органист Жан Гийо. Ему в тот год исполнялось 85 лет, и я попросила его: «Маэстро, сделайте то, что вы никогда не делали (а он делал всё на органе). Сыграйте, пожалуйста, с оркестром русских народных инструментов». Он сначала испугался, а потом взял и сыграл свою транскрипцию «Картинок с выставки» Мусоргского. Это был отвал башки. Это был фурор. И вот это мы хотим сделать в Париже.

Рига захвачена

– Став директором собора, вы сказали, что кафедральным соборам надо дружить домами. У нас в Риге есть знаменитый Домский собор…

— Да, на нашем конкурсе органистов есть специальная премия Домского собора: представители рижского Домского собора приезжают к нам на конкурс и по своему выбору вручают одному из победителей премию — право дать сольный концерт в Домском соборе. Так что конкурс дружит, но надо дружить ещё и соборами.

Например, я хочу, чтобы в день открытия конкурса, 3 сентября, в присутствии элиты органного мира прошёл день Гамбурга и Гамбургского кафедрального собора св. Михаила, в котором мы проводим отборочный тур. Это выдающийся собор, где похоронен один из сыновей Баха, прозванный «гамбургским Бахом», где крестили Иоганнеса Брамса. Это собор с потрясающей историей, с потрясающей архитектурой, с потрясающим органным комплексом. Хочу чтобы у нас состоялась выставка гамбургского фотографа и нашего друга Юрия Бутеруса.

Ведь в этом году в жюри конкурса входят два представителя гамбургской культуры — главный органист собора св. Михаила Кристоф Шёнер и Ивета Апкална, недавно ставшая главной органисткой Эльбской филармонии в Гамбурге — лауреат III конкурса имени Таривердиева.

А быть сегодня солисткой Эльбской филармонии — это высочайший уровень. На это место претендовали органисты со всего мира. Имейте в виду, Апкална — латышка и лауреат нашего конrурса. Она победила в 2003 году, когда жюри возглавлял Мартин Хассельбёк. А в этом году она сама входит в состав жюри и вместе с ним будет исполнять концерт для органа Пуленка. Мартин будет дирижировать Калининградским камерным оркестром.

– Вы не думали о том, чтобы расширить географию конкурса, захватить Ригу?

— А Рига у нас захвачена. Делать же Ригу местом проведения отборочного тура нецелесообразно. У всего есть своя логика. Мы пробовали один раз добавить азиатский тур. Провели его в Астане, но отказались от этого. У нас идеальная сейчас логистика. Нам не нужны дополнительные места проведения конкурса — люди будут разбрасываться. В Канзас, на североамериканский тур приезжают в основном с Североамериканского континента, в Гамбург едут со всей Европы, а японцы и корейцы — в Москву или в тот же Гамбург.

Человек мистический

– В общении с вами все начинают с личных вопросов, а я ими закончу. Как известно, Вильнюс сыграл большую роль в вашей судьбе и не только в вашей…

— Да, у меня прабабушка литовка, а бабушка — полька.

– А Рига или, может быть, Юрмала занимают какое-то место в вашей жизни?

— Рига изумительно чудесный город, а до Юрмалы я никак не доеду. Есть люди, которые на меня смертельно обижаются за это. Сейчас ведь там больше стало наших соотечественников. У меня там живёт много друзей. Таня Догилева, например. Поэтому надо ехать.

– В июле в Юрмале, в концертном зале «Дзинтари» будет выступать Денис Мацуев. Приезжайте. Хороший повод.

— Я Дениса знаю с 16 лет. В будущем году он приедет к нам. А поводов много. Столько всего интересного и сколько близких людей. Глава кафедры органа Латвийской Музыкальной академии Таливалдис Декснис неоднократно бывал у нас, возглавлял жюри конкурса. Мы тесно связаны с Латвией и Ригой. Да и как мы можем быть не связаны?!

– Всем известна история с псевдотелеграммой от Фрэнсиса Лея, посланной Никитой Богословским в Союз композиторов на имя Таривердиева после выхода на экраны «17 мгновений весны» («Поздравляю успехом моей музыки в вашем фильме»). Но с таким же успехом можно было подписать её именем Иоганна Себастьяна Баха. Когда я слушаю Баха, то всегда слышу Таривердиева.

— Вы очень точно это подметили. Микаэл Леонович очень барочный композитор. У нас в прошлом году была премьера произведения Михаила Аркадьева «На руинах барокко». А Таривердиев — это восстановленное, живое барокко ХХ века.

Возникает ощущение, что Таривердиев прямой потомок Иоганна Себастьяна Баха. Бах — прадед Таривердиева, а его дед или отец — Чайковский. В его музыке есть такая же непосредственность переживания, такая же общительность, способность приобщать. Через музыку Таривердиева очень многие приобщались к Баху и вообще к классике — в столь чистом, хотя и переработанном, виде дошла она до нас через поколения.

– Каким же образом, если Таривердиев был учеником Хачатуряна? Как это проросло в нём?

— Это вопрос индивидуальности. Исключительно. Таривердиев — человек мистический. У меня есть тому доказательства. Он гений. Это моё ощущение, моё чувствование. Все, кто входил в его мир достаточно глубоко, всегда это ощущали. Хотя бы по законченности творческого пути. Моцарт написал Реквием и умер. У Таривердиева произошло то же самое. Последней музыкой, которую он в мир отправил, был Реквием для спектакля «Мария Стюарт».

– Я читал, что последними были альтовый концерт и трио, которые как бы передали в музыке его уход.

— Это верно, но это произведения другого жанра. Его поздний период начинается с органа: концерт для органа «Касcандра», симфония для органа «Чернобыль». Это поразительная картина. «Каcсандра» — как некое предвестие беды, а симфония для органа «Чернобыль» — там происходит смерть в музыке. Там есть момент смерти, и начинается кода. Там такие голоса — полное ощущение, что души улетают на небо. Это все слышат, независимо от степени вовлечённости в музыку. Альтовый концерт появился после. Это моё самое любимое произведение Микаэла Леоновича.

– Вы пользуетесь служебным положением, чтобы популяризировать музыку Таривердиева?

— Напротив, я отклоняю подобные предложения. Надо действовать очень аккуратно. Всё должно быть соразмерно. С 1999 года существует конкурс имени Таривердиева, благодаря которому весь мир узнал его органную музыку. Конкурс продолжит своё существование. В музыке Микаэла Леоновича есть Бах, есть Моцарт, есть Чайковский, есть его собственный гений. Она всё равно будет услышана.

– Вы очень точно как-то сказали, что у Таривердиева есть своя интонация. И она узнаваема, хотя это всегда разная музыка.

— Я вам скажу, что влияние Микаэла Леоновича просто даже на судьбы людей, которые вовлекаются в его жизнь, поразительно. В своё время наш друг, актёр Дмитрий Певцов сделал сонеты Шекспира на музыку Таривердиева. Я уговаривала его спеть вместе с его женой, актрисой Ольгой Дроздовой, но та отбояривалась. И в первый раз он спел их вместе с Ириной Розановой.

Но перед нашим большим телевизионным проектом «Семнадцать мгновений судьбы» я встретила Ольгу и уговорила её спеть вместе с Димой сонет «Люблю». Она специально брала уроки вокала, мы сделали плюсовую запись — это всё-таки телевидение. У них 13 лет не было ребёнка. Они мечтали, но не могли его завести. Через 10 месяц после того, как они спели «Люблю», у них родился сын Елисей.