Перед публикаторами стояла огромная и сложнейшая задача: прочитать 50 тетрадей, содержащих около 14 000 рукописных страниц, прокомментировать многие неясные или запутанные сюжеты, вкратце изложить содержание газетных статей, которые Теляковский вклеивал в дневник, представить сведения об артистах и исполняемых ролях и партиях, составить указатели имен (аннотированный!) и произведений.  Сотрудники ГИИ Н.Э. Звенигородская, М.В. Хализева, М.В. Львова  во главе с Мариной Григорьевной Светаевой в течение двух десятилетий осуществляли эту трудоемкую и кропотливую работу.

За публикацию проекта взялось издательство «Артист. Режиссер. Театр» СТД РФ. В 1998 вышел 1-й том: «Дневники Директора Императорских театров. 1898–1901. Москва». В течение 20 лет были изданы последующие тома: «1901–1903. Санкт-Петербург» (2002), «1901–1903. Санкт-Петербург» (2006), «1906–1909. Санкт-Петербург» (2011), «1909–1913. Санкт-Петербург» (2016) и «1913–1917. Санкт-Петербург» (2017). Объем каждого тома составляет от 750 до 950 страниц, в среднем 58 авторских листов. Порядка 200 страниц в каждом томе занимают комментарии и указатели. Редактором всех шести томов является Л.А. Пичхадзе.

Знаменательно, что издание завершилось в год столетия русской революции.

Из гвардии — в театр

В.А. Теляковский, сын ярославского дворянина Аркадия Захаровича Теляковского, военного инженера, генерал-лейтенанта, крупного теоретика фортификации, выйдя из Пажеского корпуса, в 1879 вступил корнетом в Лейб-гвардии Конный полк. В 1888 он окончил Николаевскую Академию Генерального штаба, а в 1897 был произведен в чин полковника.

Его судьба, казалось бы, предопределенная рождением, резко переменилась на 38-м году жизни, когда он оказался на совершенно новом для себя поприще — в театральном ведомстве.

К искусству он приобщился в семье с раннего детства. Все дети (из семерых Владимир был младшим) обучались иностранным языкам, рисованию и музыке — игре на рояле и пению, в том числе и хоровому: «С детства водили нас по выставкам и концертам, а по понедельникам по очереди возили в Большой театр слушать итальянскую оперу» (из неопубликованной «Автобиографии»).

Уже будучи офицером Конного полка, Теляковский продолжил  занятия музыкой, поступив в музыкальную школу Д.И. Бема, где усиленно работал над фортепианной техникой (его считали способным пианистом А.Г. Рубинштейн и Н.Г. Рубинштейн, с которым юному Теляковскому доводилось играть в четыре руки). Кроме того, он обучался теории музыки, композиции, позднее сочинил несколько вальсов и маршей.

По собственному признанию, он «вошел во вкус музыкальный и перестал думать» о военной службе, мечтая о профессиональной музыкальной карьере. Однако друзья-музыканты честно признавали, что выдающегося пианиста из него не выйдет. И Владимир Аркадьевич остался на военной службе. Но от неожиданного предложения перейти на службу в сферу искусства отказаться не смог.

У руля театров

Назначение Теляковского в 1898 Управляющим конторой московских Императорских театров было встречено одними с возмущением, другими с иронией — в его успех не верил никто.

Впрочем,  назначение было объяснимо. Министром двора  и уделов, в ведении которого находились и Императорские театры, был барон В.Б. Фредерикс, в прошлом командир Конного полка, нередко подбиравший начальников подведомственных учреждений из числа знакомых ему офицеров-конногвардейцев. Таковым оказался и Владимир Аркадьевич.

Недоброжелатели не прощали Теляковскому его военного прошлого, не упуская случая попенять ему на это. Но спустя три года, после отставки директора Императорских театров князя С.М. Волконского, именно Теляковский сменил его на этом посту.

Императорские театры всегда существовали под жестким прицелом прессы. В глазах общества и прессы все зло Императорских театров персонифицировалось в фигуре директора, на которого обрушивался град  обвинений. Причем шельмовали Теляковского с разных сторон: одни упрекали в декадентстве, другие — в ретроградстве; одни  усматривали в  его решениях антисемитизм, другие — юдофильство. Его, человека достаточно умеренных взглядов, называли «социал-демократом», открывающим императорскую сцену революционной пропаганде.

От глумления прессы Теляковского не защищали ни высокий чин, ни   расположение В.Б. Фредерикса, ни благоволение государя. При этом по своему положению директор не имел права публично отвечать на газетные инсинуации.

На службе Мельпомены

В Петербурге, куда Теляковский переехал, возглавив Императорские театры, неизмеримо увеличился объем работы и расширился круг служебных забот. В его ведении оказались четыре петербургские труппы и три московские — каждая со своими особенностями и проблемами. Кроме того, в обязанности директора входило устройство ежегодных Эрмитажных спектаклей, а также спектаклей парадных, юбилейных, благотворительных и др.

Время доказало, что Теляковский занимал свое место. Масштаб его личности и результаты работы выявились в исторической перспективе.

От человека, возглавлявшего обширное театральное ведомство, требовались дипломатичность и виртуозное умение маневрировать среди всей этой паутины. Как  показало многолетнее директорство Теляковского, он блестяще овладел этим искусством.

В новом для себя театральном деле Теляковский начинал как энергичный реформатор, не пугавшийся трудностей, полный сил, решимости и азарта. Главным в его политике была поддержка молодежи, наиболее отзывчивой на все новое и свежее.

Он был влюблен в талант, являвшийся для него высшей ценностью: как бы ни был он днем недоволен кем-либо из артистов, вечером это не влияло на оценку исполнения — талант побеждал все.

Объем работы директора был огромен. Его рабочий день складывался из разнообразнейших занятий. Первую половину дня занимали встречи, беседы, совещания по составлению репертуара, подготовке будущих постановок; прием артистов по вопросам контрактов, ролей, жалованья и т.д., а также сиюминутная театральная текучка, например, необходимость срочной замены того или другого артиста, а то и перемены спектакля, вызванные внезапными болезнями.

Однако смыслом театра для него был ежедневный спектакль – каждый вечер он проводил в театре, а то и в двух, успевая заглянуть и в драму, и в оперу или балет. А поздно ночью садился за дневник, педантично фиксируя все, что произошло за день.

Летопись мыслей и чувств

Теляковский оставил потомкам щедрый дар — 50 толстых рукописных тетрадей, которые он вел на протяжении почти двух десятилетий. Дневник стал для Теляковского единственной возможностью излить свои, все более горькие, размышления не только о театре, но и о жизни России. На страницы дневника выплескиваются растущее недовольство и усталость, все личные обиды, «вся желчь и вся досада».

Он начал вести записи в силу рабочей необходимости: «Совершенно исключительная сложность управления таким обширным театральным делом, — объяснял он в “Воспоминаниях”, — побудила меня все более или менее важное, требующее памяти, ежедневно записывать».

Он вступил в должность 2 мая 1898, дневник начался 13 октября. Первые записи носят сугубо конкретный характер, но очень скоро он уже не просто фиксирует события, но и анализирует их, с годами все более давая волю размышлениям.

Структура ежедневной записи точно соответствовала тому, как и из чего складывался распорядок жизни директора.

Дневники нередко называют летописью жизни Императорских театров. Автор и сам намеревался так озаглавить свой труд. Но такое название верно лишь отчасти, ибо охватывает далеко не все пласты этого документа. Текст дневника глубже, сложнее, и что чрезвычайно существенно — многие важные коллизии времени (и художественные, и общие) были лично пережиты Теляковским, пережиты подчас драматично. В увлекательном повествовании, которым являются, казалось бы, сугубо служебные дневники Теляковского, он – и автор, и главное действующее лицо.

Жизнь на пользу Театра

Дневники оборвались внезапно — в них больше не было формальной надобности, ибо после Февральской революции грянула отставка директора. 1 марта 1917 Теляковский вместе с сыном Всеволодом был арестован и препровожден в канцелярию Государственной думы, однако сразу же отпущен. Указом  Временного правительства от 6 мая 1917 он был уволен. Последняя запись в дневнике сделана 8 июня 1917.

На протяжении 64 лет Теляковскому выпало прожить три разные жизни. Первая — военная карьера,  некоторые подробности которой встают на страницах его «Автобиографии». Вторая — театральная — нашла отражение в дневнике. И наконец, третья жизнь,  послереволюционная — возникает на страницах писем к А.И. Южину и Г.Н. Федотовой.

После отставки Теляковский оказывается в весьма стесненных обстоятельствах. Пенсию, назначенную ему указом Временного правительства, вскоре отменило правительство большевиков.

В 1918 он пошел служить финансовым инспектором отделения Народного банка при Николаевской железной дороге,  при которой в 1920 организовал сапожную мастерскую. Относился к этому с юмором: «Я подробно изучаю новые названия и вместо софитов, рампы, артистов, декораций, авторов и музыкантов знакомлюсь с подметками, набойками, юфтью, шагренем, сапожниками» (письмо Южину от 9 июля 1920).

Осенью 1922 на него обрушилось сильно подкосившее его горе — смерть любимой жены.

Дневниковые тетради Теляковского пережили немало перипетий, почти детективную историю. Хранившиеся в сейфе банка «Лионский кредит», после революции они были конфискованы и лишь благодаря хлопотам Южина возвращены владельцу.

Именно в писательском труде Теляковский обрел новый смысл, казалось бы, полностью рухнувшей жизни: «Явилось у меня даже какое-то сознание, что это мой долг — записки эти привести в порядок и тем завершить круг театральной работы, которую волею судеб мне пришлось вести в течение двадцати лет. Закончив работу эту, я буду сознавать, что принес известную пользу Театру не только управлением и направлением его, но и описанием, как все это делалось и как и кто делу этому помогал или мешал. Кто-нибудь со временем извлечет из этого и пользу для Театра вообще» (из письма Южину от 21 декабря 1920).

С этим убеждением Теляковский умер 28 октября 1924 в Петрограде.