Родился я великим. По происхождению так получилось.

Тяжелая у меня наследственность: родиться в семье великого артиста (чем дольше живу, тем больше понимаю, что Василий Меркурьев — гениальный Артист!), талантливейшего режиссера и театрального педагога Ирины Мейерхольд — дочери величайшего режиссера — это нелегко…

С детства мне задавали вопрос: «А как ты чувствуешь себя, будучи сыном и внуком великих людей?» Не знаю. В других положениях я не был! Все это дано от рождения. Но всю жизнь несу в себе одно чувство — чувство благодарности. И когда, как не сегодня, когда я прожил половину (надеюсь!) жизни (всего-то 60 лет!), я хочу сказать слова благодарности людям, сделавшим меня человеком, которого не мучают угрызения совести «за бесцельно прожитые годы».

О родителях я написал в книге «Сначала я был маленьким». Удивительные люди! В 1939, когда репрессировали папиного брата, мои родители, имея четырехлетнюю дочь и ожидавшие появления следующей, взяли в свою семью троих детей Петра Васильевича Меркурьева. А в 1942, в эвакуации, кормя семью из 11 человек, вдруг нестерпимо захотели сына! И назвали меня в честь погибшего моего дяди.

В книге рассказал и о многих других людях, которым благодарен до последнего дыхания, — все они направили мое сознание, да и душу мою на Добро. Не сказал в книге о Гертруде Арнольдовне Янсон — учительнице математики, которая весь класс водила в филармонию (покупая нам билеты на свою скудную зарплату), преклонявшуюся перед Великой Музыкой. А когда я, наглый 10-летний мальчишка, заявил: «Я не признаю Чайковского», она выдала мне такую отповедь, что помню ее уже 50 лет. А сейчас Чайковский (конечно, Петр Ильич) — самый любимый мой композитор.

Не сказал в книге и о других, очень дорогих мне людях. О Марии Николаевне Дот-Евграфовой, выведшей меня в 13 лет на драматическую сцену, о Наталии Петровне Розовой — преподавателе музыкальной литературы, о Екатерине Александровне Ручьевской (да продлит Господь дни ее на земле) как она гениально преподавала нам историю русской музыки! И, конечно же, не могу не сказать о главном моем Учителе — Учителе на всю жизнь — о Сарре Евсеевне Белкиной! Читатели «МО» хорошо знают, что такое сольфеджио, теория музыки, анализ музыкальных форм. Представьте себе: ученики Сарры Евсеевны обожали эти предметы! А у нее учились и Борис Тищенко, и Марк Арановский, и Морис Бонфельд, и Марина Рыцарева, и многие-многие композиторы, музыковеды.

Когда я приехал в Москву в 1965, мне вновь повезло: я попал в класс хорового дирижирования к Евстолии Николаевне Зверевой. Ее все ученики (а это — И. Агафонников, Б. Тевлин, А. Пономарев, Г. Струве, В. Полянский, В. Калистратов, В. Полех, В. Живов) называли «Мать». Мать Евстолия заставила меня поверить в себя.

Именно в ее классе я встретился и подружился с Сашей Пономаревым — гениальным хоровиком, основателем и руководителем легендарного хора «Весна». И он позвал меня создавать этот хор, и вместе с ним мы ходили по детским садам и школам Бабушкино и Медведково, работали в подвале жилого дома, потом перебрались в школу-новостройку, по ночам мечтали о своем помещении. И уже тогда Пономарев говорил: «Наш хор будет лучшим хором в мире». Прошло не так уж много лет (всего-то 35), и весь мир признал это.

А как не преклониться перед Валерой Полянским (теперь он — главный дирижер Симфонической капеллы России), который приютил меня, бездомного, в Москве. И как не сказать великое спасибо Евгении Андреевой — замечательному музыканту, мужественному человеку, много помогавшему мне в первые годы моей московской жизни! Так же, как и замечательный пианист Виктор Ересько и его жена Елена Богатырева.

А потом — Георгий Александрович Струве позвал меня работать в Хоровую студию «Пионерия».

А однажды (в 1974) Борис Соломонович Диментман, бывший тогда заместителем Самого Д.Б. Кабалевского в Союзе композиторов СССР, сказал мне: «Вот этот стол, напротив моего, свободен». И я пришел работать в Союз композиторов на должность зам. председателя комиссии СК СССР по музыкально-эстетическому воспитанию. А потом замечательный лектор-музыковед Светлана Виноградова буквально «вытолкнула» меня на сцену Колонного зала Дома Союзов, и я перед полуторатысячной детской аудиторией рассказывал о музыке. Несколько раньше стал писать в газеты — на это подвигнули меня Далила Акивис и Мариам Игнатьева.

Потом Тихон Николаевич Хренников решил создать при Союзе композиторов газету. И туда, с моей, Бориса Соломоновича Диментмана, Александра Владимировича Чайковского и Калерии Николаевны Долуханян подачи, был приглашен Андрей Устинов на должность корреспондента. А спустя некоторое время Хренников попросил меня помочь газете. И с тех пор судьба моя связана с «Музыкальным обозрением».

Никогда не терпел праздности, всегда был в работе. С 16 лет снимаюсь в кино. Снялся почти что в 90 фильмах. Есть роли большие, есть много эпизодов. Снимался у М. Донского и Л. Кулиджанова, у К. Шахназарова и Э. Рязанова, у В. Меньшова и Р. Викторова, у С. Бондарчука и В. Мотыля. Недавно снялся у моего друга Алеши Германа (а с ним мы дружим уже 45 лет!) в «Трудно быть богом», а вслед за этим — у его сына, Алексея Германа-младшего в его первой картине по его же сценарию «Последний поезд».

Общался в своей жизни с таким количеством великих людей, которого хватило бы на несколько жизней: с А.А. Ахматовой и Ю.В. Никулиным, Е.Ф. Светлановым и Э.Г. Гилельсом, с В.М. Шукшиным и Г.И. Бурковым, Е.А. Мравинским и Н.К. Черкасовым, с Т.Н. Хренниковым, Н.К. Симоновым и О.Ф. Бергольц, Ф.Г. Раневской, З.Е. Гердтом и Н.И. Сац, Н. Гундаревой и Н. Михалковым, долгое время жил в семье Л.Н. Свердлина (его и его жену — А.Я. Москалеву считаю своими вторыми родителями), был практически «своим человеком» в семье М.С. и И.Б. Донских, почти полвека дружу с дирижером Марисом Янсонсом, актерами Сашей Лазаревым, Светой Немоляевой.

И не могу не сказать о недавно ушедшей из жизни моей двоюродной сестре Маше Валентей-Мейерхольд, «возродившей» нашего деда, Всеволода Эмильевича Мейерхольда, из пепла. Она завещала мне продолжить ее деятельность в дедовом музее — в квартире № 11 по Брюсову переулку, 12. Ослушаться не могу. Потому и юбилей (терпеть не могу юбилеев!) отметил в качестве экспоната в этой квартире.

Когда-то С.Я. Маршак сказал мне: «У каждого человека два возраста: биологический и детский. Так вот, ты старше меня. Мне — 4 года, тебе — 11 лет». По поводу возраста я всегда советуюсь со своей кошкой: ей, по нашим людским меркам много лет, а она до сих пор гоняется за своим хвостом! А мне до сих пор интересно с молодыми.

Счастливая жизнь. Вернее, ее первая половина. Собираюсь жить долго. Кстати, последние слова, которые сказал мой папа, — святой человек Василий Васильевич Меркурьев, — были: «Я хочу, чтобы ты жил долго». Я не смею нарушить его завет, а к тому же — не могу изменять своим привычкам. А ЖИТЬ я привык.