Управление по госохране объектов культурного наследия Новосибирской области грозит руководству театра штрафом за отклонение от проекта реконструкции. Неделю назад оперный театр открылся после полугодового ремонта. Обновленный интерьер удивил зрителей яркими стенами, броскими коврами и мягкой мебелью. Однако чистота в фойе, безупречные туалеты и новые уборные не смогли компенсировать чувство утраты, возникшее у новосибирских архитекторов. Они возмутились тем, что бесцеремонный ремонт, затеянный Владимиром Кехманом, нарушил закон о защите памятников архитектуры и повредил первозданный вид театра. Губернатор, известные архитекторы и дизайнеры высказали свое мнение о новом дизайне интерьеров в оперном театре.

Геннадий Гаврилов, заслуженный архитектор РФ, один из авторов письма мэру Анатолию Локтю о незаконности ремонта в театре: «Это просто неуважение к истории. Нельзя так с памятниками, тем более это памятник федерального значения. Получился такой купеческий, богатый, но совершенно чуждый этой архитектуре объект. Входишь и не можешь понять, что это такое. По нему есть отдельный приказ министерства, который говорит о том, что это здание государство охраняет. Во-первых, в вестибюле ковры какие-то. Люстры заменили, цвет покраски. Наверх поднимаемся — там еще страшнее. Были банкеточки в фойе зрительском, теперь их выбросили.

Привезли кресла какие-то итальянские. Они роскошные, мягкие, но не любая мебель ведь подойдет. Зал имеет колоссальный объем. Акустика в этом случае уже меняет окраску. Это будет такой мягкий приглушенный звук, без подзвучки нельзя будет петь. В предыдущих креслах в спинках был положен конский волос для того, чтобы акустика была лучше. С этой же целью специалисты считали, смотрели, сколько в креслах должно быть дерева. Закон говорит о том, что нельзя в охраняемые объекты, тем более федерального значения, вносить никакие изменения. Эти ковры, которые он навёз, я не знаю откуда, снять проблемы никакой нет. Перекрасить опять стены — тоже. Театр еще можно восстановить, потому что есть подлинные чертежи».

Владимир Городецкий, губернатор Новосибирской области: «Сколько людей, столько мнений. Люди с разными вкусами. Есть же регламент реализации этих вкусов, особенно таких объектов, которым является театр оперы и балета. Я не был на открытии по ряду причин, но за неделю до этого ходил. Порадовался вообще-то, знаете ли, очень даже. Начнем с самого житейского. Были туалеты? Да, они были. Но сейчас сделано с другим уровнем, это радует. Это уважение к людям, которые приходят порадоваться искусству. Комнаты для женщин, чтобы привести себя в порядок, — тоже совершенно другой уровень. Кресла, которые заменили, — это шаг вперед. Были не очень удобные, старые, которые уже скрипят. Очень профессионально, удачно, мне кажется, разместили их так, чтобы сцену видеть. Высказали свое мнение художники — ну что ж, я с уважением отношусь к мнению каждого человека, кто живет на территории Новосибирской области. Но мнения высказали, и сказать, что было не так что-то сделано, это совершенно неправильно. Поэтому рад, что новое руководство театра создало совет из представителей и интеллигенции, и сообщества для диалога и рассуждений».

Александр Ложкин, архитектор: «В этих элементах достаточно много китча. Не могу сказать, что они соответствуют историческому облику, что они вообще соответствуют духу оперного театра. Но есть более серьезный вопрос. Оперный театр — это объект культурного наследия, памятник федерального значения. Институт “Сибспецпроектреставрация” некоторое время назад проводил обследование на территории Сибири с целью рассмотрения объектов, которые могут быть включены в объекты всемирного наследия ЮНЕСКО. Обязательным условием было сохранение объекта в виде, наиболее близком к первоначальному. В этом перечне — интерьеры зрительской части театра, цветовая гамма, покрытие полов и дверей, мебель. Радикальное вмешательство в интерьеры оперного театра теперь исключает эту возможность.

В Музее пожарной охраны города Новосибирска есть как раз макет, который показывает, как происходит эвакуация театра. Там было сделано все, чтобы люди могли моментально покинуть зал. Сейчас на путях эвакуации поставили какие-то сидушки, кресла, столики. Оперный театр — это вообще-то 1700 человек. И вот представьте, не дай бог что-то случится. Есть вопросы, к какой категории пожарной опасности относятся материалы, в частности ковролин, которым покрыты полы. Насколько мне известно, проекта реставрации интерьеров до сих пор не существует».

Федор Бухтояров, архитектор-дизайнер интерьеров: «Думаю, что это не театральный интерьер. Не понравилась цветовая гамма. Скорее напоминает казино. Этот ковер, колонны… Не знаю, почему выбрано именно такое цветовое решение. Для меня оно странное, раздражающее, отвлекающее. Побогаче? Нет, это не побогаче. Побогаче это выглядит где-нибудь в Тальменке. Театр был вполне прекрасен, только его надо было ремонтировать — какие-то светлые тона, дуб. Я не думаю, что это требовало изменения цвета. Если бы была радикальная реконструкция, начинка бы сменилась, тогда да. Все бы кричали, плевались, но это было бы хотя бы уместная смена цветового решения. А так всё осталось как есть, просто раскрасилось.

Я бы сравнил интерьер в холле Новосибирского театра оперы и балета с интерьерами, которые сейчас делают в фойе торговых центров, кинотеатров. А можно даже взять и параллели провести с “Пионером”, хоть и совсем жестко будет. Там такие страшные космические плохо сделанные чудовища и синие, красные тона. То есть он должен подготовить зрителя к космическому, волшебному мульти-пульти, что ли. У меня есть тайная мысль, зачем так сделано в театре: наверное, чтобы это вызвало резонанс, говорили про это. Потому что большинству, может быть, даже все равно, по большому счету. Я не знаю, что за идея привлекать к театру за счет фойе. Если он там, конечно, казино не откроет или столовую. Там скорее цвета такие — общепитовские».

Федор Бухтояров, архитектор-дизайнер интерьеров: «Думаю, что это не театральный интерьер. Не понравилась цветовая гамма. Скорее напоминает казино. Этот ковер, колонны… Не знаю, почему выбрано именно такое цветовое решение. Для меня оно странное, раздражающее, отвлекающее. Побогаче? Нет, это не побогаче. Побогаче это выглядит где-нибудь в Тальменке. Театр был вполне прекрасен, только его надо было ремонтировать — какие-то светлые тона, дуб. Я не думаю, что это требовало изменения цвета. Если бы была радикальная реконструкция, начинка бы сменилась, тогда да. Все бы кричали, плевались, но это было бы хотя бы уместная смена цветового решения. А так всё осталось как есть, просто раскрасилось.

Я бы сравнил интерьер в холле Новосибирского театра оперы и балета с интерьерами, которые сейчас делают в фойе торговых центров, кинотеатров. А можно даже взять и параллели провести с “Пионером”, хоть и совсем жестко будет. Там такие страшные космические плохо сделанные чудовища и синие, красные тона. То есть он должен подготовить зрителя к космическому, волшебному мульти-пульти, что ли. У меня есть тайная мысль, зачем так сделано в театре: наверное, чтобы это вызвало резонанс, говорили про это. Потому что большинству, может быть, даже все равно, по большому счету. Я не знаю, что за идея привлекать к театру за счет фойе. Если он там, конечно, казино не откроет или столовую. Там скорее цвета такие — общепитовские».

Владимир Калужский, художественный руководитель Новосибирской филармонии: «Кажется, что это казино. Дешевая роскошь. Не учли исторический архитектурный стиль. У театральных помещений, интерьеров не должна быть аляповатость. Должно быть достоинство. Как сказано в одной сказке — позолота сотрется, а свиная кожа останется. Там есть очень много такого внешнего, что со временем просто-напросто поиссякнет. Это здание создано по определенным канонам 20-х, 30-х, 40-х годов. Следовательно, на мой взгляд, там должно быть больше строгости, умеренности. Кричащая роскошь — это всегда признак дурного вкуса, это признак неожиданно свалившегося и нечестно завоеванного богатства. И когда этим пытаются запудрить сознание публики, у меня это вызывает неприятие. Если ничего не изменится радикального, в ближайшие 1,5–2 года народ будет ходить туда как в мавзолей, посмотреть, что там есть. Это не будет иметь отношения к искусству никакого, по-моему. Люди будут ходить туда отмечаться. Мы это знаем, у нас нечто подобное происходило и происходит частично с большим концертным залом. Там тоже бывает разная публика. Для многих очень важно зафиксировать себя там. Это такой социальный синдром. А здесь это еще в бóльшей степени будет».

Алексей Дорожкин, дизайнер, главный редактор российского журнала интерьеров ELLE DECORATION: «У вас фантастический театр. То здание, которое я увидел, конечно, поразительное, очень красивое. В таких индустриальных городах, как Новосибирск, — это объект безусловной ценности, то, что нужно охранять, оберегать. Что касается интерьеров, у меня, конечно, есть вопросы. На мой взгляд, он стал менее строгим. Использовали некие материалы, которые не были характерны для этого здания, но здание все-таки живет своей жизнью. Зрителям, возможно, будет комфортно в этом здании. А поменять, например, ковровое покрытие можно через 30 лет. Мне оно не нравится. На мой взгляд, оно более характерно для каких-то исторических зданий XIX века. Выглядит слишком номенклатурно. Я думаю, что можно было добавить чего-то современного. И не надо стараться заигрывать с прошлым. Реконструкцией занимались все-таки архитекторы не того уровня, которые строили это здание. Я бы, может быть, просто все это помыл и почистил. Некие реминисценции сделаны неплохо, мебельные в том числе. Правда, можно было сделать менее традиционно, чуть смелее, чуть легче».